Узбекистан: Аромат «независимости» Газалкента
2009-11-05 12:20 А.Назарова

Фото А.Волосевича. Другие фото Газалкента (35) - в Галерее Ферганы.Ру

Корреспонденты «Ферганы.Ру» посетили узбекский город Газалкент, который в советские времена славился своим промышленным развитием. Этот провинциальный городок находится примерно в шестидесяти километрах от Ташкента, в предгорной равнине на левом берегу реки Чирчик. Возник в 1932 году как поселок строителей Чирчикского каскада ГЭС. Район тогда входил в состав Южно-Казахстанской области Казахстана и именовался Бостандыкским. В 1956 году эти земли были переданы Узбекистану и название поселка изменили на узбекский лад - Бустонлик (отсюда Бостанлыкский район), а в 1964 году райцентру был присвоен статус города и новое название - Газалкент.

Город-«сказка»

Прибыв в Газалкент, мы сразу поняли, что здесь никогда не ступала нога президента - дороги разбиты, дома не выкрашены в голубой или лазурный цвет, а вдоль дорог не висят лозунги с изречением «Узбекистан - государство с великим будущим». Зато на площади при въезде в город установлен памятник скорбящей матери в память о солдатах, павших на фронтах Второй Мировой войны. Образ женщины в национальном платке прекрасно передает постигшее ее горе, только вот вечный огонь перед памятником почему-то не горит. Вероятно, местная администрация таким образом решила сэкономить ценное топливо.

Возле придорожного кафе за несколькими столиками расположились любители шахмат, увлеченно ведя свои баталии. Рядом находится базар, посетителей которого энергично окучивают цыганки-люли, желая им на разных языках семейного благополучия и здоровья и давая понять, что все это обязательно сбудется, если «позолотить» гадалке ручку.

Газалкентские шахматисты

Газалкентский рынок практически не отличается от столичных: такие же прилавки, магазины, перекупщики-спекулянты и тому подобное. Под баритон Михаила Шуфутинского здесь бурлит оживленная жизнь. Поинтересовавшись у продавца дисков и аудиокассет, какую музыку предпочитают слушать газалкентцы, мы услышали, что Баха, Бетховена и Аркадия Северного. Мы сделали вид, что поверили.

Чем пахнет «Независимость»

За сутки Газалкент можно обойти вдоль и поперек раза четыре. Несколько улиц этого города застроены типовыми панельными четырехэтажками, остальные - небольшими частными домиками. Строительство четырехэтажных домов велось, в основном, в 1970-1980-е годы, а затем прекратилось. Некоторые из домов до сих пор не достроены и пребывают в заброшенном виде. Горожане устроили здесь своего рода свалку; проходя мимо, чувствуешь, как оттуда несет гнилью и сыростью.

Заброшенные четырехэтажки

Многие дороги не ремонтировались еще с советских времен. Узкие тротуары представляют собой полуразрушенный вздувшийся асфальт с огромными трещинами, а откалывающиеся мелкие острые камешки при каждом неверном шаге впиваются в подошвы.

Главной достопримечательностью Газалкента является площадь перед городским хокимиятом (администрацией). В рейтинге посещаемости она находится сразу после базара. «Куда бы мы ни позвонили с жалобами, везде нас посылают в хокимият. Холодную воду отключили - идите, говорят, в хокимият, мусор никто не убирает - опять же туда посылают, чтобы мы не доставали их», - разъяснили нам причину популярности площади местные жители.

Знаменитая площадь граничит с улицей «Мустакиллик» («Независимость»), достойной внимания хотя бы из-за названия. Созерцание этой улицы - зрелище не для слабонервных: панельные многоэтажки, какие-то трубы, тянущиеся мимо подъездов над землей, а возле самих домов - мусорные свалки, от которых исходит жуткое зловоние.

Мы находились в Газалкенте в течение нескольких дней, и я частенько наблюдала забавную картину: на многочисленных городских свалках паслись коровы, бараны, собаки, кошки и куры, причем все одновременно. Мы постоянно натыкались на одних и тех же коров, забиравшихся прямо на мусорные баки и методично вбирающих в себя их содержимое. Не исключено, что вместо банального молока эти животные дают какое-нибудь дизтопливо…

При всем при этом, по словам обитателей близлежащих домов, сейчас ситуация с вывозом мусора еще более-менее удовлетворительна. «Вы не видели, что тут было в прошлом году! Свалка была просто огромной, у нее не было границ. Мы с трудом пролезали к своим подъездам через весь этот хлам. Окна невозможно было открыть, потому что с улицы чем только не воняло», - вспоминают они.

Газалкентские свалки

Тем не менее, хотя сегодня ситуация немного улучшилась, приходится констатировать, что аромат этой части города сравним с запахом в общественном туалете.

Осенние занятия местных жителей

Расспросив местных жителей о достопримечательностях Газалкента, мы услышали, что в нем есть микрорайон с интересным народным названием Нахаловка, который официально именуется Бирлик («Единство»). Решили обязательно его осмотреть, а пока просто прошлись по городу.

Разнобой в архитектуре одноэтажных построек выглядел достаточно колоритно и своеобразно. Схожее впечатление оставили и заборы, огораживающие эти дома. Здесь и кирпичная кладка, и глиняные дувалы, и решетчатые ограждения, и заборы, сплетенные из прутьев деревьев, и нечто из листового железа, а также просто частокол, обмотанный колючей проволокой. Как говорится, что нашел, из того и сделал.

Несмотря на это, улицы с одноэтажными домами выглядели намного лучше, чище и опрятнее, чем запущенные многоэтажки. Да и запах свалок здесь отсутствовал. А на одной из улиц нас буквально опьянил аромат виноградных отжимок. Жители этих мест традиционно занимаются виноделием, в каждом дворе виднеются виноградники, а отходы от ягод высушиваются прямо на дорогах возле ворот дома, их раскладывают на асфальте длинной широкой полосой. Нам пояснили, что виноград - безотходное производство: сок пошел на винный напиток, а сушеные отходы зимой пойдут на корм скоту. Кроме разносящегося ветерком крепкого винного запаха в воздухе ощущался легкий аромат дыма. Оглядевшись по сторонам, мы заприметили возле некоторых домов выступающие наружу трубы, из которых весело валил душистый дым. Горячей воды на этих улицах не бывает ни зимой, ни летом, вот жители и строят бани, которые топят дровами.

Газалкентский «недострой»

Неожиданная находка

Прогуливаясь по одной из таких улиц, мы внезапно вышли к небольшой церкви, купола которой живописно вырисовывались на фоне гор. И нам сразу стало ясно, что забрели мы сюда все-таки не зря. Решив заглянуть в храм, мы вошли в ворота, огляделись и, достав фотоаппараты, решили запечатлеть дивное строение. Навстречу нам вышел священник в длинной черной рясе, вежливо поздоровался, назвал себя – отец Борис, - и пригласил выпить чай с вишневым вареньем. За трапезой он рассказал, что это единственная православная церковь во всем Бостанлыкском районе, в котором расположено более тридцати мусульманских мечетей. Храм был построен в 2002-2003 годах по инициативе жены отца Бориса матушки Елены, и называется «Храм иконы Божьей Матери «Всех скорбящих радость».

Священнослужители поведали, что идея создания церкви появилась еще в 1996 году, когда основная масса русскоязычного населения выехала из страны. «Раньше в этом районе было много немцев и русских, но потом многие покинули страну. До распада Советского Союза немцы составляли 36 процентов населения района. А оставшиеся европейцы столкнулись с проблемой сохранения истинно русской культуры и русского языка, без бранных слов. Наши прихожане часто приводят к нам своих детей. Матушка Елена обучает их рукоделию и молитвам. Слово «блин» у нас считается ругательным, если ребенок случайно его произнесет, то ему назначается наказание - три поклона. Так что мы за чистоту родной речи», - сказал отец Борис.

Газалкентский православный храм

Во время беседы он выразил негодование засильем всевозможных сект, густо расплодившихся в Бостанлыкском районе и самом Газалкенте, а напутствуя нас на прощанье, напомнил, что «бывает свобода во грехе, а бывает свобода от греха».

К вопросу о «великом и могучем»

До распада Советского Союза население города Газалкента составляли русские, казахи, узбеки, немцы, татары и корейцы. В 1990-е большая часть русскоязычных жителей эмигрировала. В основном из-за безработицы, охватившей практически все регионы республики. Тем не менее, на улицах города и сегодня часто встречаются европейские лица.

В настоящее время большую часть населения города составляют узбеки, таджики, казахи и русские. Официальные надписи возле хокимията, «Народного банка» и других учреждений написаны на государственном языке - узбекском. Частные объявления, расклеенные по всему городу, на столбах и воротах рынка, а также реклама напечатаны преимущественно на русском.

Пожилой узбек сказал нам по этому поводу следующее: «Мы учились в Советском Союзе, а при советской власти грех было не разговаривать на русском. Молодое поколение сейчас владеет языком немного хуже, но те, кто постарше, уделяет этому большое внимание. Здесь все жители, если не говорят на русском, то хотя бы понимают его».

По словам газалкентцев за последние пять лет из близлежащих горных районов в город переселилось множество жителей – в основном, узбеки и таджики. Нашествие горцев происходит в результате безработицы и отсутствия доходов в их кишлаках. «Э, там вообще делать нечего, - пояснил нам какой-то парень. – Здесь хоть как-то можно жить. Точнее, выживать». Квартиры в Газалкенте стоят недорого по сравнению ташкентскими, жители говорят, что двухкомнатную квартиру можно приобрести всего за 8.000 долларов.

На что живет народ

После церкви мы направились в Нахаловку, она же Бирлик. По пути решили порасспросить о житье-бытье компанию из семи-восьми мужчин, сидевших на скамейке перед панельной многоэтажкой.

«Работы здесь мало, многие ездят работать в Чирчик или Ташкент, более смелые находятся сейчас на заработках в разных уголках России. Заводы в Газалкенте практически не работают, кое-где, правда, осталось несколько действующих цехов, но штат там давно уже укомплектован», - рассказали они.

По их словам, из функционирующих заводов в Газалкенте имеются консервный, винодельный, мраморный, стекольный (последний сейчас на ремонте), а также несколько действующих цехов на молочном заводе. Те газалкентцы, кому не довелось работать на этих предприятиях, торгуют на базаре, занимаются частным извозом или находятся на заработках в России и других странах.

Средняя заработная плата в Газалкенте составляет примерно 200 тысяч сумов ($100). У тех, кто работает в Ташкенте, немалые деньги «съедает» проезд до столицы. Дорога от Газалкента до Ташкента на маршрутке занимает около 40 минут и обходится в 800 сумов (полдоллара) в один конец. А ведь еще необходимо добираться до места работы на городском транспорте. В итоге расходы на дорогу обходятся не меньше чем в 100 тысяч сумов в месяц ($50).

Газалкентские арбузы

Кого бы мы ни спрашивали о социальных нуждах населения, все жаловались на отсутствие в городе отопления, а также горячей и холодной воды. Мы задали этот вопрос и нашим собеседникам у многоэтажки. «Платим круглый год, но наслаждаемся горячей водой только два месяца в году, потом отключают». – «А в советское время ее тоже не было?» - «В советское время все было!» - хором закричали они.

Охота на кассира

У газалкентских пенсионеров в придачу к общим проблемам есть и свои. Вот уже два месяца им не выдают пенсию и даже обещают перевести их «на пластик» - перечислить на банковскую карту. Куда и кому только не жаловались возмущенные старики, но проку от этого нет. Поэтому, спросив у них об условиях их жизни, мы сразу же нарвались на бурное выражение негодования в адрес городской администрации и руководства Узбекистана вообще.

Нам рассказали, что, после того, как в июле вступил в силу указ правительства о выплате пенсий и социальных пособий через кассу Народного Банка, почтовые отделения закрыли, а почтальонов уволили. Гражданам, неспособным самостоятельно явиться в кассу банка за положенной выплатой, кассир банка должен разносить денежные средства по домам, однако местные пенсионеры рассказывают, что газалкентские кассиры постоянно увиливают от возложенной на них обязанности.

«Что за дурдом? Мы каждый день ждем свою крохотную пенсию, а они резину тянут. Денег, говорят, в кассе нет, идите домой, и ждите кассира у себя. Кассиров у нас всего три, одна женщина раздает по всему Газалкенту, другая в Нахаловку бегает, а третья по горным кишлакам разносит. Неделю назад мы видели нашу кассиршу, говорит, что сегодня раздает пенсию только живущим на улице «Мустакиллик». Вот и мы на ней живем, а даже спустя неделю денег так и не увидели. А еще нас, старых и несчастных, хотят на пластиковые карточки перевести», - наперебой высказывались пенсионеры. - «Вот вы спросите, есть ли в городе магазины, где для этих пластиковых карточек аппараты имеются! Нет нигде!» - возмущаются они.

Газалкентские тандыры

Действительно, ни в самом городе, ни на рынке, ни в его окрестностях мы не обнаружили ни одного магазина или кафе с терминалом. Пока никого в этом районе на «пластик» еще не переводили, однако столичные слухи о проблемах с данной системой уже успели шокировать газалкентских пенсионеров.

О чем народ толкует

Дискоклубов или других развлекательных заведений, куда молодежь могла бы вечером пойти и повеселиться с друзьями, в Газалкенте нет. Молодые парни рассказали, что раньше в городе был клуб «Престиж», где можно было поиграть в бильярд и просто потанцевать, но в начале 2000-х его закрыли. Газалкентские же кафе почти все рассчитаны на обеденное время, поэтому примерно после четырех часов вечера они закрываются.

Поэтому в городе сформировалась традиция собираться возле домов, грызть соленые семечки и обсуждать последние новости. Несколько историй жители с удовольствием рассказали и нам.

Молодой человек лет 30 с большим азартом поведал следующее: «В Чарваке (предгорный поселок) один заходит туда, и из автомата всех положил!». После некоторой паузы мы решили уточнить, кто и куда зашел и кого положил. К сожалению, рассказчик затруднился с ответом на наши каверзные вопросы.

Недавно газалкентцы были взбудоражены слухами о появлении в городе маньяка, который около месяца назад изнасиловал и убил трехлетнюю девочку. Некоторые жители сообщают, что из трупа вынули органы, другие опровергают их и рассказывают о дерзком похищении. С тех пор родители гуляют с детьми по улицам, крепко держа их за руку, а также лично провожают их в школу.

Газалкентские молодые мамы

Другой городской сенсацией стали недавние пышные похороны знаменитого газалкентского «вора в законе» Юлдаша Ашурова. В церемонии похорон участвовали несколько тысяч жителей, провожая в последний путь «святого», по их словам, человека. Многие говорят, что Ашуров помогал им деньгами, когда они к нему обращались. Поэтому и завоевал в Газалкенте народную любовь.

Хочется отметить, что после развала Советского Союза в Узбекистане не было построено ни одного нового города, а некоторые из существующих постепенно приходят в упадок, и Газалкент является ярким тому примером. Жители этого города постепенно перебираются в другие места - туда, где есть шанс устроиться на работу, приобрести нормальное жилье и где во дворах и на улицах следят за чистотой и порядком.

А.Назарова, Фото А.Волосевича

Кыргызстан: Неотвратимая сила добра, или Перлы зорких «акжоловцев»
2009-11-09 13:13 П.П.Шариков

Не знает преград стремление киргизских политиков творить добро. Продолжая стахановскими темпами продвигать страну к светлому будущему, местные депутаты подчас проявляют недюжинную заботу о населении страны.

Как выявлять врага народа

«Фергана.Ру» уже рассказывала о том, как парламентарии, озаботившись моральным состоянием и уровнем патриотизма народа Кыргызстана, обязали граждан петь государственный гимн на любом крупном общественном мероприятии. Исполнять главную песню страны следует непременно стоя, приложив руку к сердцу, громко, четко и, желательно, не фальшивя.

Всех, кто хоть как-то осмелился высказать сомнение в разумности подобной «обязаловки», депутаты, выражаясь фигурально, «затоптали». Больше всего досталось неугомонной (и оттого популярной) оппозиционной депутатше Ирине Карамушкиной. На свое несчастье она проговорилась, что государственный гимн – это, конечно, хорошо, но вот заставлять взрослых людей исполнять его - как-то несерьезно.

Понятно, что столь непатриотичное заявление не могло остаться безнаказанным. Депутаты (главным образом, истинные патриоты из президентской партии «Ак Жол») в лучших традициях советского прошлого дали достойный отпор гнусным поползновениям непатриотичной коллеги. Яростнее всех на Карамушкину обрушился депутат от фракции «Ак Жол» Бейшенбек Абдырасаков: зорким оком он разглядел в ней не просто вредителя, но и врага народа. «Я хочу официально, в присутствии людей сказать, что вы — враг кыргызского народа. В прошлый раз вы выступали против кыргызского языка, сегодня — против гимна <….> Не забывайте, что мандат вам дал кыргызский народ, который вас поит и кормит», - грозно промолвил Абдырасаков.

Перлы «акжоловцев», или Патент на Иссык-Куль

Не так давно депутат-«акжоловец» Рашид Тагаев призвал поднимать имидж парламента и партии «Ак Жол». Оно и понятно: мало того, что сами члены партии, коих в парламенте – около 80 процентов от всего состава, и формируют облик данного органа, так еще и партию, членами которой они являются, возглавляет не кто-нибудь, а сам президент страны.

Тут надо отметить, что, с одной стороны, Курманбек Салиевич вроде бы к партии никакого отношения не имеет - документально нигде не значится и ничего не возглавляет (об этом принято вспоминать, когда пока еще недобитые оппозиционеры пытаются обвинить главу государства в нарушении закона - в Киргизии запрещено одновременно руководить страной и быть членом партии). Но с другой стороны – президент не забывает посещать наиболее важные партийные мероприятия и оказывать ей всяческую поддержку.

Первые успехи «акжоловцев» налицо. На днях вице-спикер парламента Кубанычбек Исабеков проявил неожиданное остроумие и выдержку, посоветовав в очередной раз протестующей и оттого заклеившей рот скотчем Ирине Карамушкиной «заклеить не только рот, но и другое место».

Уже упомянутый Бейшенбек Абдырасаков проявил себя как истинный патриот – часть сэкономленных за счет увольнения 200 сотрудников парламента денег он предложил направить не каким-нибудь сиротам или голодающим пенсионерам. Мысль его оказалась «ширше и глубже»: он считает, что надо срочно переименовать районы столицы – вместо старорежимных Октябрьского, Ленинского, Свердловского и Первомайского сделать «Эне-Сай», «Ала-Тоо», «Алтай», «Тенир-Тоо». Логика Абдырасакова ясна – пенсионеры и прочие малоимущие и социально незащищенные граждане все равно деньги проедят и следа от них не останется, а вот новые названия останутся на века (если, конечно, очередной инициативный депутат не захочет их сменить).

На этом идеи народного избранника не закончились. Вдохновленный любовью к родине парламентарий подкинул коллегам идею запатентовать все предметы национальной культуры и достояния киргизов. Среди предметов оказались озеро Иссык-Куль, долина реки Арсланбоб, урочище Саймалуу-Таш, башня Бурану, а также, по данным АКИpress, «все виды национальной одежды, юрта и музыкальный инструмент комуз».

Странное дело, но рядовые граждане рвения депутата не разделили. Интернет-пользователи вспомнили, что запатентовать можно лишь «исключительное право, авторство и приоритет в изобретении полезной модели либо промышленного образца». Соответственно, истинному патриоту Абдырасакову теперь предстоит доказать, что озеро, река с прилегающей долиной, урочище, а также башня являются либо изобретениями, либо полезными моделями, либо промышленными образцами национальной культуры киргизского народа. Кому-то эта задача может показаться неосуществимой, однако, зная киргизских депутатов, их любовь к родине и народу, можно быть уверенным, – они своего добьются.

Изгоняющий дьявола

С депутатов берут пример и те политики, которые по каким-то причинам попасть в парламент не смогли, но которым очень хочется пропиариться. 6 ноября, как гром среди ясного неба, прозвучало сенсационное заявление лидера партии «ЭрК» Шаирбека Жусуева: этот бдительный гражданин обнаружил прямо посреди города, в непосредственной близости к парламенту, Белому дому (так в Киргизии называют Дом правительства. – Ред.) и стадиону «Спартак» «большой объект в форме сатанинской символики».

По мнению лидера «ЭрК», в форме сатанинской пентаграммы разбит парк имени Панфилова. Интересно, что свое открытие Шаирбек Жусуев совершил, рассматривая планировку города с помощью ресурса Google Earth. Изучая спутниковые снимки местности, он обнаружил, что «с высоты птичьего полета, по всей площади парка имени Панфилова красовалась пятиугольная геометрическая фигура, известная как пентаграмма: «знак Сатаны» или «Знак Бафомета» - официальный символ Церкви Сатаны». То, что эта звезда не является символом советской эпохи, политик доказывает убийственной по своей бессмысленности фразой: «Фигура имеет конкретную пропорцию по расположению углов в отношении полюсов земли». Не исключено, что Шаирбека Жусуева насторожил и тот подозрительный факт, что в подобном парке работают «чертово колесо» и комната страха с известным содержимым.

Просмотреть увеличенную карту

Движимый беспокойством гражданин призвал «всех - от властей до простых жителей страны, кто неравнодушен к духовной чистоте наших сограждан, проявить волю и очистить наши города и селения от таких намеренных и случайных религиозных символик».

Приятно, что киргизские политики осваивают новые технологи и уже добрались до гугловских сервисов. Однако обидно, что политик не рассмотрел открывающийся с высоты птичьего полета вид внимательнее, в противном случае он бы обнаружил, что Белый Дом, в котором работают президент, правительство и прочие высокопоставленные чиновники, также имеет весьма символичную форму положенной на бок цифры «8». Думается, что сочетание перевернутой пентаграммы с древним символом бесконечности дало бы Шаирбеку Жусуеву еще больше пищи для размышлений.

Читателя же мы успокоим - нынешнюю «интересную» форму парк имеет потому, что распланирован он был во времена Советского Союза. Пятиконечная звезда тогда ничьих чувств не оскорбляла.

Впрочем, если в борьбе за духовную чистоту парк снесут, а на его месте построят элитные многоэтажки, особо никто не удивится. В Киргизии любовь к родине и забота о народе уже долгие годы принимают весьма затейливые, мягко говоря, формы. Зачастую добро здесь творят бессмысленно и беспощадно.

П.П.Шариков

Кыргызстан: В Бишкеке обсудят борьбу с кризисом в Центральной Азии
2009-11-10 09:40 ИА Фергана.Ру

12-13 ноября в столице Кыргызстана Бишкеке в рамках четвертой сессии Спецпрограммы ООН для экономик Центральной Азии будет обсуждаться борьба с кризисом в регионе, сообщает ИА «24.kg».

Как напоминает Центр новостей ООН, в марте 1998 года президентами Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, а также исполнительными секретарями двух региональных комиссий ООН - Европейской экономической комиссии (ЕЭК) и Экономической и социальной комиссии для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО) была подписана Ташкентская декларация. В ней говорилось о создании Специальной программы ООН для экономик Центральной Азии (СПЕКА). Позже к программе присоединились Туркменистан, Азербайджан и Афганистан.

Программа создана для оказания содействия странам-членам в экономическом развитии и облегчения процесса их интеграции в мировую экономику. Ожидается, что кроме представителей семи членов СПЕКА на сессии выступят руководители двух экономических комиссий ООН и представители международных финансовых учреждений.

Участники сессии рассмотрят способы смягчения экономических потрясений путем укрепления регионального сотрудничества и развития коллективных инициатив по защите уязвимых групп населения в регионе и достижению Целей развития тысячелетия. Представители Афганистана, Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана и международных организаций также проанализируют роль регионального сотрудничества в ускорении процесса экономического восстановления.

Япония увеличила помощь Афганистану до $5 млрд.
2009-11-10 09:52 ИА Фергана.Ру

Власти Японии приняли решение выделить дополнительно 5 млрд. долларов на меры по экономической и социальной стабилизации Афганистана, сообщает «Взгляд». Средства будут затрачены в течение пяти лет, начиная с 2010 финансового года.

О содержании нового пакета помощи премьер-министр Японии Юкио Хатояма лично расскажет президенту США Бараку Обаме, который 13 ноября прибывает в Токио с официальным визитом.

Ранее сообщалось о планах Японии помочь Афганистану 45 миллионами долларов.

Выделение $5 млрд. призвано компенсировать неприятное для Вашингтона решение Японии прекратить с будущего января свое участие в многосторонней военно-морской операции в Индийском океане под руководством Соединенных Штатов. В рамках этой миссии японские корабли бесплатно снабжали горючим и пресной водой международную эскадру, которая оказывает поддержку боевым действиям против сил «Талибан» в Афганистане.

Новая программа помощи Афганистану будет осуществлена как на двусторонней основе, так и через каналы ООН. Сумма в $5 млрд. пойдет на адаптацию к гражданской жизни бывших бойцов «Талибан», на осуществление ряда проектов развития, включая строительство нового города к северу от Кабула. Япония намерена также взять на себя выплату половины зарплаты 80 тысячам афганских полицейских и направить в страну необходимое количество специалистов, прежде всего в области образования, для расширения и улучшения работы на местах.

Авторы плана рассчитывают на то, что выведение афганской экономики из кризиса и спасение населения страны от нищеты и нестабильности хотя бы частично лишит движение «Талибан» потенциальной социальной базы.

В Таджикистане вводится лимит на электроэнергию, Узбекистан возобновил энергопоставки в Афганистан
2009-11-10 10:37 ИА Фергана.Ру

С 10 ноября каждому сельскому району Таджикистана электроэнергия будет подаваться не более семи часов в сутки, сообщает Азия-плюс со ссылкой на пресс-службу таджикской холдинговой компании «Барки точик».

Пресс-секретарь энергохолдинга Н.Ёдгори подчеркнул, что «Барки точик» вынужден в целях сбережения энергии с учетом еще не наступивших холодов прекращать подачу электроэнергии в определенное время суток в некоторых районах республики. Компания обещает обеспечивать электроэнергией все сельские школы в течение всего учебного процесса. В столице и областных центрах Таджикистана ограничений на подачу электроэнергии не будет.

Ёдгори сообщил, что в настоящее время Таджикистан не получает ни одного киловатт-часа электроэнергии из-за рубежа. Он заверил, что производимая в стране ежесуточно энергия в объеме от 38 до 40 миллионов кВтч распределяется по всем регионам республики.

По словам Ёдгори, несмотря на то, что энергосистема страны уже в течение нескольких дней работает в автономном режиме, вне Объединенной энергосистемы Центральной Азии, энергетики страны уверены, что в текущем сезоне ситуация с энергообеспечением населения Таджикистана будет намного лучше, чем в предыдущие годы.

Пресс-секретарь энергохолдинга отметил, что в произошедшей накануне утром аварии в энергетических сетях страны системы защиты энергосистем сработали на «отлично», так как в республике не зарегистрировано серьезных последствий. По его словам, авария было устранена полностью в течение четырех часов, и в настоящее время энергохолдинг проводит проверку случившегося.

Комментируя аварию информагентству НИАТ «Ховар», Ёдгори заявил, что накануне из-за резкого похолодания в республике увеличилось потребление электроэнергии, что привело к перегрузки сетей, в основном на ЛЭП «Нурек-Регар». В результате сработала автоматика, и многие ГЭС автоматически отключились. По информации ташкентского веб-сайта Uzmetronom.com, самопроизвольная остановка агрегатов на несколько часов лишила электроэнергии и Сурхандарьинскую область Узбекистана.

Как сообщает Регнум со ссылкой на источник в «Узбекэнерго», срыв поставок узбекской электроэнергии в Афганистан также произошел вследствие ситуации в энергосетях Таджикистана. По словам источника, с учетом ландшафтных особенностей местности подача электроэнергии в Сурхандарьинскую область страны, согласно разработанному между Узбекистаном и Таджикистаном механизму перетоков между узбекской и таджикской энергосистемами, осуществляется путем ее транзита по высоковольтной линии электропередачи с подстанции «Гузар» в Кашкадарьинской области на подстанцию «Регар» (Таджикистан), а затем в Сурхандарьинскую область. Откуда электроэнергия направляется в соседний Афганистан. «В настоящее время таджикские коллеги полностью устранили причину аварии, вследствие чего возобновлены поставки электроэнергии в Афганистан», - заключил собеседник агентства.

Андрей Затока: «А мучных червей и тараканов можете съесть сами…»
2009-11-10 12:35 Записала Мария Яновская

Фото © «Фергана.Ру»

8 ноября 2009 года, после чудовищных злоключений в Туркменистане, российский эколог Андрей Затока прилетел с супругой в Москву. За несколько дней до этого, 29 октября, суд туркменского города Дашогуза спешно приговорил Андрея Затоку к пяти годам лишения свободы. В защиту А.Затоки поднялась мощная международная кампания, возвысили свой голос правозащитники, экологи, затем подключились и российские власти. 6 ноября областной суд Дашогуза заменил Затоке срок на штраф, после чего его практически выдворили из Туркмении.

Рассказ Евгении Николаевны Затока о том, как проходил первый суд, «Фергана.Ру» уже публиковала. Сегодня мы предлагаем нашим читателям рассказ супругов Затока о том, как проходило освобождение и спешная эвакуация в Москву.

СИЗО

Андрей Затока. Когда меня привезли в СИЗО, в моей камере было человек десять-одиннадцать. Но меня сразу вызвал к себе «дед» - заместитель начальника СИЗО, - и стал расспрашивать, как обстановка в камере: мол, он думает там «раскидку» сделать, перераспределить заключенных по другим камерам. А в СИЗО тогда было тесновато – из-за праздников задержали этап, человек шестьдесят. И хотя я «деду» сказал, что все нормально, в тот же день нас осталось в камере семеро. Заключенные сказали, что такого не помнят.

Камера, чтоб не соврать, - метров шесть на шесть, рассчитана на восемь мест, нары двухэтажные, на нижних койках спят по двое. Те, кому места не хватает, - расстилают на ночь на полу матрасы, ближе ко входу. И до последнего дня нас оставалось в камере человек двенадцать, только под конец начали уплотнять. Но летом, говорили, в камере и по двадцать семь человек находилось.

Со мной сидел убийца, много барыг, которые наркотиками торговали. Нарушители границы сидели. А наркоманы – нет, их сразу отправляют в лечебницы, в ЛТП. У нас в камере был один «опущенный», так ему полагалось спать, есть и жить возле параши – но старший по камере, «смотрящий», оказался довольно либеральных взглядов, так что «опущенного» не гнобили, ему позволялось больше, чем обычно.

Кормили в СИЗО нормально, утром каша, вечером – каша. Пшеничная сечка. Ничего, вполне съедобная. Калорийная. И ее количество не ограничивается, можно брать добавки, если хочешь. Хлеба черного дают вдоволь, так что с голоду там никто не пухнет. На обед также дают первое – довольно густой мясо-овощной супчик, тоже достаточно съедобный. Но главной пищей арестантов являются продукты из передач, причем в некоторых камерах их бывает так много, что они портятся и идут в отходы.

Андрей Львович Затока и его супруга Евгения Николаевна в Москве, 8 ноября 2009 года

Российское посольство

Евгения Затока. Я прилетела в Ашхабад из Дашогуза в воскресенье (1 ноября. – прим. ред) и сразу позвонила в российское посольство. Хотя было утро нерабочего дня, мне назначили встречу – и уже в двенадцать я разговаривала с советником посольства Алексеем Михайловичем Деминым. Мы беседовали около часа, я отдала ему копию обвинительного заключения, копию приговора и оригинал письма Андрея в посольство. Я рассказала Демину о письме, которое Андрей написал год назад на случай его ареста, о суде. И если сначала Демин слушал меня как чиновник, то минут через двадцать после начала разговора я уже видела перед собой сочувствующего человека, на которого вся эта история произвела впечатление.

Демин сказал, что сейчас они с консулом будут думать, что можно сделать, но предупредил, что они работают только через МИД Туркмении, то есть многого не могут. Мне дали телефон одного сотрудника посольства, который занимался непосредственно делом Андрея. И в понедельник вечером – я уже вылетала из Ашхабада обратно в Дашогуз, - этот сотрудник сказал мне по телефону, что посольство подготовило ноту. Больше про российское посольство и их шаги по освобождению Андрея я ничего не знаю, посольских людей с тех пор не видела.

Торг за отказ от гражданства

Евгения Затока. Во вторник (3 ноября. – прим. ред.) утром я отправилась в суд – за разрешением на свидание. Судья Гунча Мурадова, которая выносила приговор, заставила ждать около часа, пока, наконец, не вынесла мне это разрешение. «На этом разрешении стоят все подписи?» - спросила я и у судьи, и у трех секретарш. «Ну вот же! Мы вам все выписали!» - «В прошлый раз выяснилось, что не хватает подписи председателя суда. Я и сейчас эту подпись не вижу!» - «Поезжайте в СИЗО! Это разрешение на свидание!!» А я уже знала, что по закону мне нужно в три часа дня приехать в СИЗО с этим разрешением, написать заявление – и только на следующий день дадут свидание. Судья: «Езжайте сейчас же!» - «И что? Сегодня мне дадут свидание? Сразу? – мы уже довели друг друга до белого каления, но мне нужно было выяснить все до конца. – У вас законы меняются каждый день! Как мне полагается сделать?»

Но судья Мурадова отправила меня в СИЗО с утра – с тяжеленными пакетами, в которых лежала передача. В СИЗО мне сказали: «Конечно-конечно, сейчас дадим свидание!» И я три часа просидела во внутреннем дворике CИЗО. А через три часа вышел кто-то из начальников: «Евгения Николаевна, сегодня никак не получается…»

Вечером во вторник, примерно в половине девятого, мне позвонили: «Евгения Николаевна, вы можете сейчас подъехать в СИЗО?» - «Конечно, я еду. Что с собой взять? Передачу?» - «Ну, возьмите…» Я взяла какие-то сумки с едой, и мы с адвокатом поехали.

Андрей и Евгения Затока - в Москве, 8 ноября 2009 года

На этот раз нас уже пропустили внутрь, просмотрели сумки, заставили выключить и оставить сотовые телефоны, по полной программе провели личный досмотр. Меня вводят в кабинет начальника – и я вижу троих в штатском, и у каждого на костюме – туркменские эмблемы, значки. Если честно, я была разочарована – я-то ожидала увидеть хоть кого-то из российского посольства. Но и эти трое были кстати – я даже чуть было не произнесла, когда их увидела: «Ну, наконец-то!» С самого начала я повторяла, что готова встретиться с кем угодно, лишь бы это помогло в деле Андрея. И вот – встреча: «Евгения Николаевна, проходите, садитесь».

Вслед за мной заходит адвокат. «Вы кто?» - спрашивают. Адвокат представился. «Вы – адвокат Евгении Николаевны?» Я с места ответила: «Евгения Николаевна пока не подследственная, ей адвокат не требуется». И тогда нашего адвоката довольно грубо, на туркменском языке, отправили восвояси, и он ушел.

И я осталась с этими тремя людьми в штатском. «Евгения Николаевна, до нас дошли слухи, что вы высказывали недовольство… Чем вы недовольны?» Один, старший, спрашивал, а другие быстро-быстро записывали. «Я недовольна тем, что три года назад посадили Андрея, что в течение трех лет за ним ведется слежка, что его не выпускают из страны. Я недовольна тем, что 20 октября произошла провокация на базаре, недовольна тем, как велось следствие, как прошел суд – и я недовольна приговором». Старший все выслушал. «Ну, раз вы так недовольны – у вас ведь есть вариант избежать всего этого. У вас двойное гражданство – но вы можете отказаться от туркменского гражданства… Если не хотите тут жить – не живите!» Я ответила, что очень рада, что Андрей осознал этот вариант и уже сообщил о своей готовности отказаться от туркменского гражданства в пользу российского. И что я готова сделать то же самое.

В ходе разговора они поинтересовались, почему я так долго не приезжала в Туркмению. Мол, Андрея не выпускали, а вы-то что не приезжали? Я объяснила, что ухаживала за тяжелобольной мамой, но в сентябре мы маму похоронили, и теперь я приехала сюда, за Андреем. Они:

- Хорошо. Садитесь и пишите заявление об отказе от гражданства.

- Нет. Пока я не увижу мужа и не посоветуюсь с ним, я ничего писать не буду.

- Но это же торг в чистом виде!

- Да, конечно. Торг. Но я ничего не подпишу, пока не поговорю с мужем.

- Ну, - протянули они, - мы вам вариант предлагаем, окно… Почему вы не хотите?

- Я не поняла – на этом вы ставите точку в нашем разговоре?

- Нет, - ответили они тут же. – Вы сейчас пойдете в другой кабинет и подождете. Мы вызовем Андрея, поговорим с ним, а потом пригласим вас. Вы поговорите – и вместе решите.

Так и было. Но в другом кабинете я прождала максимум минут пятнадцать. А потом меня пригласили – и там уже сидел Андрей.

Андрей Затока. Со мной разговаривали двое, один выглядел как очень крутой начальник – он так и представился: «Я – новый человек из Управления», - а второй – вроде его помощника. Из какого именно управления – Дашогузского или Ашхабадского - он не сказал, но я и не спрашивал. Есть только одна организация, чьи сотрудники решают все проблемы за пять минут по телефону. В Туркмении эти люди уже давно никому не показывают корочки и не называют своего имени. Они в лучшем случае произносят: «Я из Управления», - и все, им все подчиняются беспрекословно.

Он напрямую спросил меня: «Вы писали заявление в российское посольство?» - «Да, писал». – «Чего вы хотели?» - «Чтобы мне оказали правовую помощь. Следователь отказался сообщить в российское посольство, что я задержан, поскольку я задержан как туркменский гражданин. Следователь сказал, что мое российское гражданство ему по барабану, и поэтому я счел нужным написать в посольство». Я попробовал у этого «нового из Управления» выяснить, за что же меня все-таки посадили, но он перевел разговор: «Давайте не будем говорить про вашу вину. Тут ваша жена, мы дадим вам возможность увидеться…»

Со мной разговаривали мягко, без давления и угроз. Видно было, что им обязательно нужно как-то разрулить сложившуюся ситуацию. Меня спросили, написал ли я кассационную жалобу. Я ответил: да, написал, но не подписал, жалоба у меня в камере. Меня тут же сводили обратно в камеру - я принес жалобу, и мы продолжили разговор. «Что вы собираетесь делать дальше?» - спросили меня. И я честно ответил, что, наверное, никакую кассацию я подавать не буду, потому что это никому еще не помогло, а поеду по этапу на зону, - и если никто не вмешается, то числа 12 декабря я думаю выйти по амнистии. А после того, как выйду, - то приму все меры, чтобы уехать из Туркменистана.

- Мы могли бы ускорить ваш отъезд, - сказали мне. – Если вы откажетесь от туркменского гражданства, то сможете уехать гораздо быстрее.

И тут привели Женю, и мы начали уже в деталях прорабатывать всю процедуру.

Евгения Затока. Нам дали два листа бумаги, мне диктовали заявление об отказе от гражданства, Андрей писал сам. Тут же встал вопрос, сколько времени может занять процесс отказа от гражданства. Нам говорят: месяц-полтора. Но я не могу столько ждать, я работаю… И тогда начальник вышел, а минут через пять вернулся: «Все, вопрос решен. Через два-три дня будете вместе». Но у нас оставались вопросы: как это будет выглядеть? Мы успеем собрать вещи? Отправить в Россию контейнер? Съездить в Ашхабад попрощаться с друзьями? Выпустить или раздать животных – у нас дома террариум, там змеи, ящерицы, пауки… И нас заверили, что отъезд пройдет совершенно спокойно, уедем в нормальном режиме, времени будет достаточно. Андрей уточнил, не будет ли проблем с таможней: из Туркмении очень сложно вывезти книги. Нам пообещали, что проблем не будет, и «с контейнером ребята помогут».

Мы написали заявления, начальство ушло, Андрей с адвокатом написали новую кассационную жалобу.

Безумная пятница

Евгения Затока. Два дня я пыталась собрать вещи для контейнера, что-то пыталась продать. Но мне все время мешали. Почти вся среда была потрачена на миграционную службу: они приехали ко мне домой, потребовали все документы Андрея, начиная с рождения и до сегодняшнего дня. Эти документы нужно было сначала найти, потом отксерокопировать, затем мы поехали в миграционную службу, чтобы взять банковские реквизиты – я должна была срочно оплатить пошлину за отказ от гражданства, около ста долларов за двоих. Но было уже шесть вечера, банк закрыт. «Если нужно – банк откроют», - сказали мне миграционщики, и действительно – ради меня банк работал. В нем сидело начальство – и две перепуганные операционистки. И они невозможно долго оформляли платеж – потому что очень боялись что-то перепутать. Но в тот день у меня не оказалось с собой манатов, только доллары – и банк принял эти доллары: неслыханное дело!

В пятницу утром я отправилась в областной суд, где рассматривалась кассационная жалоба Андрея. Вместо назначенных десяти утра суд начался в одиннадцать, прокурора не было. Его вызвали по телефону. Прокурор прибежал с уже отпечатанной бумажкой. Судья зачитал предыдущий приговор, адвокат – кассационную жалобу. Прокурор потребовал оставить решение горсуда в силе, заявив, что вина Затоки подтверждена свидетелями и экспертизой. Адвокат попросил смягчить приговор. Нас попросили выйти, а минут через пять мы зашли снова – и нам зачитали новый приговор. Суд учел смягчающие обстоятельства, указанные в кассации, и изменил меру наказания – вместо пяти лет лишения свободы нужно было заплатить в пользу государства штраф в размере двадцати среднемесячных размеров оплаты труда – тысячу деноминированных манатов (или пять миллионов манатов по-старому). Это около 350 долларов.

После суда ко мне подошел судебный исполнитель, и мы с ним поехали в банк, платить штраф. Потом – снова в суд. Подождали, пока кончится обеденный перерыв, - и я отдала, наконец, квитанцию об оплате, чтобы канцелярия суда начала оформлять документы об освобождении Андрея.

Когда я вышла из зала суда, ко мне подошел сотрудник миграционной службы: «Сегодня вечером вы должны покинуть территорию Туркменистана». – «А контейнер?!» - «Я ничего не знаю». Потом миграционщики пришли ко мне в банк, когда я платила штраф: «Вы собрали вещи? Мы поможем загрузить контейнер». – «Собрала, но не все». – «Мы подгоним контейнер и начнем грузить». - «Нет. Пока Андрей не окажется в квартире и не покажет пальцем, что из оставшихся вещей мы берем с собой, а что – оставляем, я грузить ничего не дам». – «Сколько вам нужно времени?» - «Как минимум два часа после того, как Андрей зайдет в квартиру».

Я сказала адвокату, что не поеду за Андреем в СИЗО – он взрослый мужчина и доберется сам, а мне нужно грузить вещи. Я приехала домой, позвала друзей и учеников, и мы начали лихорадочно собираться. Одновременно в квартиру приходили люди, которые хотели что-то купить… Мебель, посуду, технику… Я все отдавала – не хотелось, чтобы ИМ досталось хоть что-то…

Но вдруг мне позвонил сотрудник миграционной службы: нужно ехать в СИЗО и забрать Андрея. Я бросила в квартире людей, все вещи – и помчалась.

Приезжаю в СИЗО: «Зачем я здесь?» Сотрудники СИЗО в недоумении пожимают плечами. «Он что, не может сам выйти? Почему я должна его забирать?» - у меня начинают сдавать нервы. «Он должен написать расписку», - отвечают мне. Хорошо, пусть пишет. Но причем тут я?

Сидим, ждем. Вскоре приводят Андрея. Он пишет расписку, что получил оригиналы документов, а я – расписку, что получила мужа. Они еще хотели, чтобы я написала, что претензий не имею. Но я так на них посмотрела, что они махнули рукой: ладно, не надо…

Я беру Андрея за руку, мы идем к воротам. Во внутреннем дворике – много народу: «Куда вы, Евгения Николаевна? Мы довезем!» Видимо, была задача – максимально исключить все контакты с друзьями. Мы сели в их машину и поехали домой.

Когда мы вошли в квартиру, разгром был полный. Одновременно грузили три машины: забирали вещи на продажу, подогнали уже и машину, куда нужно было грузить вещи для контейнера. Конечно, в суматохе многое перепутали…

Наш отъезд «сопровождали» два сотрудника, один из миграционной службы, а второй… Он не представился. Но он был наш «ангел-хранитель», решал все вопросы. В какой-то момент – мы мечемся по квартире, я показываю, что грузить, что отдать, «да-да-да, это забирайте», - появляется женщина. Я ее не знаю. «Вы кто?» - «Из домоуправления». – «Что надо?» - «Ключи». – «Пошла вон! Не до тебя!» Женщина обиделась, ушла. Через некоторое время появляется мужчина. «Вы кто?» - «Начальник домоуправления. Я должен забрать ключи от квартиры». – «На каком основании?!» - «Вы уезжаете!» - «Но у меня в этой квартире остаются прописанными двое взрослых детей, граждане Туркменистана!» Он начал выступать, но тут вышел наш «ангел-хранитель». Не показал никакого удостоверения, не представился – но так взглянул на начальника домоуправления: «Потом, яшули (уважительное обращение к пожилому человеку по-туркменски – ред.)» - что тот тут же исчез.

Когда мы с Андреем вошли в дом, он обнялся с друзьями, которые нам помогали. Но минут через десять ребята вдруг нам говорят: «Мы пойдем». – «Как?!» - «Нам настоятельно посоветовали уйти». Как выяснилось, матом посоветовали. Разрешили остаться только моим двум ученикам, которые относили вещи в машину.

Вечером Андрей поехал на вокзал, грузить вещи в контейнер, а я с одним из миграционщиков отправилась за билетами на вечерний рейс. Он все торопил: мол, билеты забронированы, надо успеть выкупить. Но в результате мы все равно не успели, и я взяла билеты на первый утренний рейс до Ашхабада. И там же, в Дашогузе, меня заставили купить билеты Ашхабад-Москва, причем я должна была заплатить за них долларами, поскольку уже не являлась туркменской гражданкой.

Андрей Затока. Хотя нам обещали, что проблем с таможней не будет, - они начались сразу же, как только я доехал до вокзала. Мне сказали, что описи того, что я хочу грузить в контейнер, нет, что какие-то вещи вывозить нельзя… Таможенница начала капризничать: как я буду осматривать, прожекторов нет, темно… Но наш «ангел-хранитель» ей что-то объяснил, и мы начали погрузку. Сначала она пыталась вносить в опись всю мелочевку, просматривать книжки, переписывать каждое название… И я понял, что в таком темпе мы не просто на вечерний рейс не успеем, но и на утренний тоже… И тогда опять «ангел-хранитель» что-то сказал – и дело пошло. В описи стали писать не «приемник такой-то, одна штука», а «сумка с личными вещами», «сумка с книгами»… Мы стояли с таможенницей на небольшом пятачке перед контейнером, машина светила нам фарами, в кабине составляли опись. В результате погрузили все, кроме приборов, - но их и не нужно было везти, перепутали в суматохе. Не дали вывезти карты заповедника – они не секретные, но я не настаивал, - и химические реактивы.

Мы все погрузили. Нужно было оформлять груз. Но служащая, которая выписывала накладную, вдруг заявила: «Я пошла домой. Как мы будем оформлять контейнер, если на него и заявки-то нет? Мой рабочий день кончился», - и ушла. А через полчаса прибежала, как миленькая. И работала, не пикнув, до половины двенадцатого, пока все не оформили. «Ангел-хранитель» знал, кому и как звонить.

Работница эта привыкла работать медленно и последовательно. Вот она оформляет что-то, печатает на машинке. Примерно через час, напечатав все, сообщает: «Теперь нужен пожарник». Время 22.30. Наш «ангел-хранитель» меняется в лице, выходит в коридор, звонит кому-то. Приезжает пожарник. Оформление продолжается. Потом эта тетка говорит: «Теперь нужна подпись работника вагонного депо». «Ангел-хранитель» снова выходит звонить. И приезжают все, кто нужен.

Обычно отправка контейнера занимает три-четыре дня. У нас все прошло за три часа. Платить нужно было долларами, но их уже не было. Взяли манатами.

Примерно в полночь нас привезли в квартиру и оставили одних. Мы видели, что они очень не хотели везти нас домой, - но у них не было выбора. Денег, чтобы поселить нас в гостиницу, им, видимо, не оставили.

Разрушенный дом

Евгения Затока. В квартире был полный разгром. На полу валялись вещи, книги, какие-то документы… Вся наша жизнь валялась на полу, растоптанная… Мебель стояла пустая, в раковине гнили продукты, потому что холодильник был отключен, в окнах зияли дыры от кондиционеров… Мы бродили по разрушенной квартире, подбирали какие-то забытые документы, связывали книги, которые не успели упаковать… (плачет)

Андрей Затока. Те, кто нас сопровождал, вели себя вежливо. Ни один нормальный человек не мог равнодушно смотреть на то, КАК нас выгоняли, - даже если считать нас «врагами народа». И они старались, как могли, смягчить эту ситуацию. Но со стороны властей, организовавших наше выдворение из страны, это было неприкрытым издевательством. «Чемодан – вокзал – Россия».

Когда меня посадили первый раз, я знал, что за этим делом стоял Комитет национальной безопасности, меня подозревали в шпионаже и в сотрудничестве с «вражескими сайтами». Нигде в моем первом деле нет следов КНБ, но меня из СИЗО каждое воскресенье возили в КНБ на жесткие допросы, у меня изъяли все компьютеры, просмотрели все диски… Но постепенно, когда они убедились, что я ни с кем не сотрудничаю, манера вести допрос становилась все мягче. Они нашли только пару моих писем, где я нелестно высказывался о Ниязове – но я потом в этих письмах раскаялся, причем искренне – нехорошо было так говорить про умершего… И я был уверен, что повтора не будет, что мы достигли компромисса. Мне намекнули, что больше такого не повторится, а я дал понять, что ничего никому не скажу, никакой волны поднимать не буду. И я, действительно, говорил только общие слова и слова благодарности – чтобы не портить репутацию нового президента, не злить его и не подставлять своих друзей. Я свои обязательства выполнил. А они – нет.

Мне не свойственно мстить, мне нужно теперь думать о будущем… Но если бы они так по-хамски с нами не поступили, если бы не слезы жены, если бы не нервы моей матери, которой «доброжелатели» сообщили, что я опять арестован, - то я бы с вами сейчас не разговаривал. Я бы уклонялся от интервью. Но я считаю, что теперь просто обязан рассказать все.

Я не знаю, почему меня посадили на этот раз. Но я не исключаю, что целью было отнять квартиру. Когда меня еще первый раз посадили, то сотрудники милиции сразу спросили, большая ли у меня квартира и приватизирована ли она. Я ответил, что нет, не приватизирована. Кроме того, распускали слухи, что меня бросила жена, что я устраиваю в квартире притон. На меня писали анонимные доносы, что меня нужно срочно выселить – мол, у меня ядовитые змеи в доме, соседи боятся. Когда я писал заявление об отказе от туркменского гражданства, меня еще раз спросили, приватизирована ли квартира. Я ответил: «Нет», - и когда мы попытались прикинуть, успеем ли мы ее приватизировать и продать, то нам сразу дали понять, что с этим могут возникнуть сложности. И тогда я сказал, что не буду бороться за квартиру и оставлю ее государству.

Евгения Затока. Я тоже постоянно повторяла, что квартира мне не нужна, я могу ее оставить – лишь бы Андрея выпустили. Но я не верю, что все это было проделано с нами из-за квартиры – хотя у нас хорошая квартира, пять комнат, 66 квадратных метров жилой площади. Люди, которые способны провернуть такую «многоходовку» в течение нескольких лет, с двумя посадками, - эти люди имеют совершенно иные возможности получить квартиру гораздо лучше, чем наша.

Андрей Затока. В Туркмении взят курс на выживание из страны всех русскоязычных. И я думаю, что если бы им удалось тихо меня посадить, то началась бы волна арестов и посадок. Мы боимся, что теперь могут начать сажать и наших друзей.

Оставить всех животных в Ашхабаде

Андрей Затока. Ранним утром в субботу, 7 ноября, мы отправились в аэропорт Дашогуза. Сопровождающие проводили нас в самолет – и вышли. Я надеялся, что они полетят с нами – но они, к сожалению, остались.

В Ашхабаде у трапа нас уже ждали миграционщики и один парень в штатском, но он, к несчастью, ничего не решал, хотя и командовал. И мы «уперлись» в таможню.

Дело в том, что мы ехали с животными. Мы их не прятали. Мы переезжали в Россию с ящерицами (их развелось у меня дома около шестидесяти штук, я пока их выловил всех из аквариумов, чуть с ума не сошел), со змеями, с пауками и другими членистоногими. С собой у нас был и корм для животных: мраморные тараканы и мучные черви.

Можно было бы дать взятку и пройти – но таможенники испугались, мы шли под тотальным контролем миграционной службы. Указание пропустить нас до ашхабадской таможни не дошло. И я начал биться за право вывезти животных.

Сначала приехал какой-то деятель из Министерства охраны природы, потом еще двое, потом еще третий, который якобы что-то решал. И все они обрадовано заявили, что я нарушил закон и обязан заплатить штраф. Я показал им разрешение на отлов и содержание животных, мы посмотрели список – все, кого я вез, в этом списке присутствовали. А нужно сказать, что с Министерством охраны природы у меня очень плохие отношения, для них Затока хуже, чем диссидент. Наши отношения испортились еще в 1992 году, когда я принимал участие в кампании против охоты на леопардов в заповеднике. И вот теперь эти чиновники начали нести полную чушь: мол, и бумага у меня недействительна, потому что министерство, которое ее выдало, сменило название. И что бумага эта «разовая» - а как может быть разовым разрешение на содержание животных? У нее нет срока действия…

Я бился за животных три часа. Миграционщики нервничали. Я требовал, чтобы этот в штатском позвонил кому-то, кто принимает решения, повторял таможне, что они сами не понимают, на каком уровне принималось решение о нашей депортации. Но это было непробиваемо.

В Туркмении сотрудникам правоохранительных органов и силовых структур под страхом увольнения запрещено входить в интернет. Рядовые граждане имеют доступ в интернет, а эти – нет, ни в коем случае. И они понятия не имеют, что делается в мире. Они очень отстают от реальности. И вот эти чиновники из Министерства охраны природы, выдумывая правила на ходу, говорят, что я должен был зарегистрировать своих животных, что ядовитых животных нельзя держать дома, сочиняют протокол, надеются, что я заплачу штраф… «Где это написано?» - спрашиваю. «Где-то написано! Вы не будете нас учить законам!» - «Буду! Это я составлял сборник природоохранного законодательства!»

Кончилось тем, что миграционная служба начала неприкрытое давление, подключился и этот, в гражданском, - и у меня изъяли всех животных. И я только успел попросить: этих животных отпустить там-то, этих – отдать такому-то моему знакомому, с этим осторожно, он кусается, а этих – я посмотрел на тараканов и мучных червей, - бог с ними, можете сами съесть…

У меня изъяли удавчика, который жил у нас восемнадцать лет, ядовитую эфу, полоза, желтопузика (безногую ящерицу), около шестидесяти разводных ящериц-хальцидов, двух фаланг (паукообразные), двух пауков-птицеядов, тарантула и тропического кусачего геккона…

Отдав животных, мы пошли на московский самолет. Мы еле успели.

И вот теперь мы в Москве.

Андрей Затока в Москве, 8 ноября 2009 года

Записала Мария Яновская

Россия: В Твери спасатели спасли засыпанного землей узбекского рабочего
2009-11-10 13:11 ИА Фергана.Ру

7 ноября в Твери при коммунальных работах произошел обвал земли, один из рабочих – 19-летний гражданин Узбекистана - оказался погребенным заживо под трехметровым слоем земли, но спустя полчаса был спасен спасателями МЧС, сообщает TverNews.

Как рассказал начальник поисково-спасательной службы МЧС по Тверской области Сергей Сушков, 7 ноября на улице Левитана коммунальные службы ремонтировали трубы, разрыли огромную яму – три метра шириной, пятнадцать - длиной. На этих раскопках земля обвалилась и накрыла одного из рабочих - 19-летнего Ассебека Бехмирзаева.

«Обвал был очень сильный, никто из рабочих не мог толком сказать, где именно находился пострадавший, где именно копать. Нам удалось определить, где находится человек, можно сказать, благодаря интуиции, шестому чувству», - сообщил С.Сушков.

Откопанный рабочий

Через полчаса поиска была откопана голова Ассебека, через час пострадавший был спасен. Когда его откопали, он был без сознания, но уже совсем скоро пришел в чувства. Никаких переломов и травм у парня нет.

По словам Сергея Сушкова, рабочий долго не мог прийти в себя, понять, что произошло, лишь что-то говорил на родном, узбекском языке. Только через какое-то время он успокоился и поблагодарил оперативников за то, что спасли ему жизнь, уже на русском языке.

За оперативную, четкую, слаженную работу и спасение жизни человека сотрудники МЧС, участвовавшие в этой операции, будут представлены к награде.

Кыргызстан: Число заболевших свиным гриппом растет, Минздрав закупает 5 млн. медицинских масок
2009-11-10 14:24 ИА Фергана.Ру

На 9 ноября в Кыргызстане выявлено 27 случаев заболевания людей вирусом H1N1 - так называемым «свиным» гриппом. Об этом сообщает департамент санитарно-эпидемиологического надзора министерства здравоохранения страны.

8 заболевших получают стационарное лечение, остальные находятся дома, но под наблюдением врачей. Большая часть больных - трудовые мигранты, вернувшиеся в Кыргызстан из России и других стран. Тяжелых форм заболевания и смерти среди зараженных не зафиксировано.

«Фергана.Ру» ранее сообщала об остром дефиците защитных медицинских марлевых масок в крупных городах. Розничная стоимость защитных масок выросла с 5 до 30 сомов ($1=44 сома), спрос превышает предложение.

Сегодня департамент лекарственного обеспечения министерства здравоохранения распространил информацию о том, что в страну будет завезено в общей сложности более 5 млн. защитных марлевых масок. Уже до 11 ноября в Киргизию прибудет первая партия защитных средств в количестве 200 тысяч штук, а на следующей неделе - еще 700 тысяч. Как отмечается в информации Минздрава, эта мера является одним из шагов по предотвращению возможного ухудшения эпидемиологической ситуации, связанной с распространением вируса H1N1.