Нас базисно отбрасывают на несколько столетий назад, отбирая землю у народа. Пока простые низовые русские люди не осознают, что с ними делают, они пока в отключке, но трезвые-то понимают, какое преступление творится. Поэтому мы и дергаемся, взываем к общественности – «Помогите! Новый Земельный кодекс, принятый «Единой Россией» по инициативе Кремля, лишает крестьян земли. Невыделенные в натуре земельные паи, как при Ельцине чубайсовские ваучеры, концентрируются в руках спекулянтов. Земля выдергивается из-под ног мелких землепользователей!». В ответ – лабуда про «эффективного собственника» и преимуществах крупнотоварного производства, а в реальности зарастающие бурьяном и кустарником сельскохозяйственные угодья и коттеджная застройка в самых лакомых местах.

В успешном мире, в том числе в Коммунистическом Китае, не говоря о капиталистических США, земля закрепляется за мелкими землепользователями, то есть за народом, а у нас ныне, наоборот, отбирается у простых людей. Вопиющих примеров полно, особенно в Московской области как самой лакомой для спекулянтов-мародеров. Вопрос между тем архиважный. Как сказал Фёдор Михайлович Достоевский – «По-моему, порядок в земле и из земли, и это везде, во всем человечестве. Весь порядок в каждой стране – политический, гражданский, всякий – всегда связан с почвой и с характером землевладения в стране. В каком характере сложилось землевладение, в таком характере сложится и всё остальное. Если в чем у нас в России наиболее теперь беспорядка, так это во владении землею… И покамест это всё не устроится, не ждите твердого устройства и во всем остальном».

Недопонимание же земельного вопроса продолжается. Дело в том, что многие мнят себя знатоками темы, между тем как здесь – высшая математика, а не арифметика. Две крайности надо избежать – обобществления земли с одной стороны и частнособственнического хаоса с другой. Конечно, для преодоления зла частной собственности надо прежде всего сделать самодостаточными частными собственниками всех к этому стремящихся, а параллельно думать о регулировании отношений частных собственников друг с другом и с обществом. Иными словами, субъектизацию надо сопрячь с социализацией. Но две «арифметических» крайности существуют, факт, и в русской мысли они олицетворены в известной полемике между Львом Толстым и Петром Столыпиным. По-моему, правы были оба, но выверенный синтез-компромисс – это аграрная «высшая математика», которая более или менее успешно налажена в тех же США и других странах Запада, а также Китае и Индии.

Современная российская мысль продолжает решать «земельный вопрос», то и дело блуждая в трех соснах, но иногда приходя и к здравым выводам. Известная книга мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова «Сельский капитализм в России: столкновение с будущим. Аграрный вопрос правительству» (Москва: Московские учебники и Картолитография, 2005. – 124 стр. http://www.luzhkov.ru/kapital/) вызывает ряд серьезных возражений, которые привел 12 апреля 2006 года Александр Мешков в дельной рецензии ««Сельский капитализм» от Лужкова», опубликованной Наталией Нарочницкой в Информационно-аналитическом издании Фонда исторической перспективы «Столетие» (http://www.stoletie.ru/retsenzii/060412133415.html):

«/Эпиграф/: «Народная мудрость: хочешь войны и смуты – начни передел земли».

Те, "кто выжил в 90-е" хорошо помнят прожекты "всеобщей фермеризации страны". Уже в то время они вызывали, мягко говоря, недоумение. Ну, не мог разумный человек всерьез полагать, что страну накормит брошенный на произвол судьбы, разрывающийся между трактором, сеялкой, молотилкой и комбайном, лишенный нормальных условий для жизни крестьянин.

А впрочем, никто и не собирался лелеять фермеров. Разговоры про них, да про частную собственность на землю нужны в качестве переходного этапа, предварительной меры – чтобы крестьяне привыкли к мысли, что земля достанется не им, занюханным растяпам, а респектабельным "эффективным собственникам". То бишь городскому финансовому капиталу. Поэтому-то уже с конца 1980-х годов расцвели идеи о необходимости свободной купли-продажи земли.

Затем, в годы "шоковой терапии", крестьянину выкручивали руки долго и основательно. Вначале его оставили без денег. Конечно, работать на земле никто не запретил, но стоимость горюче-смазочных материалов, сельхозтехники, удобрений, электроэнергии оказалась настолько запредельной, что смешно было даже думать о том, чтобы покрыть эти расходы за счет продажи выращенной продукции.

Накал крестьянского протеста в России изначально был ослаблен тем, что в начале реформ крестьян поманили пряником – "земельными долями". Правда, потом им же поставили в укор, что они отказались возделывать доли собственным горбом и предпочли общественную обработку той техникой, которая еще не развалилась или которую не успели растащить.

Вот и Юрий Лужков в недавно вышедшей книге "Сельский капитализм в России: столкновение с будущим" все свое благородное негодование выплескивает на "систему "бумажных земельных паев", коллективно-долевой собственности на землю". Она ему "до рези в глазах напоминает… исторически изжившие себя общинное землевладение и колхозный строй... оборачивается консервацией неэффективного и заскорузлого сельского хозяйства". Ну а нам эти перлы также до рези в глазах напоминают иные газетные статьи и откровения конца 1980-х годов.

Лужков не скрывает, почему именно сейчас его так раздражает все еще сохраняющая силу "паевизация села". Оказывается, в январе следующего года произойдет обязательное переоформление прав собственности владельцев земельных паев. Казалось бы, радоваться надо приверженцу "народного капитализма", которым Лужков себя выставляет на публике. Но не тут-то было! Ведь это будет означать, что не переоформленная земля перейдет не к "эффективным собственникам"-олигархам, а в муниципальную собственность. К тому же не удастся тихой сапой умыкнуть земельные паи тех крестьян, которые вынуждены их сдавать в аренду крупным владельцам. А при капитализме должно быть совсем наоборот: это фермерская "мелкота" должна арендовать землю у лендлордов.

Автор открыл для себя, что в сегодняшнем сельском хозяйстве "отдельные сектора (какая осторожность в терминах! в брежневское время тоже, помнится, говорили о недостатках "в отдельных местах") живут сразу (так у автора) в нескольких параллельных реальностях". Так вот, право на жизнь Лужков готов оставить только тем из них, где "развивается нормальный сельский капитализм". А вот "организованным по каким-то совершенно иным законам" (кооперативным?) он в этом праве отказывает. Хозяйственную работу на селе, заключает мэр, "при поддержке соответствующих государственных программ, могут вести только крупные капиталистические хозяйства, которые владеют землей, готовы в нее вкладываться… Следует отказаться, наконец, от ненужной и вредной практики прямого вспомоществования субсидиями огромной массе неэффективных хозяйств".

Такая вот жирная точка над "i". Как говорил Ницше, "падающего – подтолкни!" Тут уж никаким "народным капитализмом" не пахнет. Скорее, приходит на ум аналогия с социал-дарвинизмом. Странно слышать подобные откровения от того, кто еще недавно козырял своей приверженностью социал-демократии.

Но теперь гложет Лужкова грусть-тоска, не может он спокойно спать оттого, что нерадивые руководители сельхозпредприятий "работают в качестве "сельского собеса", сохраняя избыточную занятость". Этих "избыточных" лентяев да на работу бы в капиталистические холдинги! А то сердобольные хозяйственники только создают инфраструктуру для личных подсобных хозяйств, которые являются основой выживания массы сельчан. Но только "никому от этого хорошо не становится".

Как никому? А тем же сельчанам, которые имеют возможность свести концы с концами, ибо возраст иных уже не позволяет, чтобы их в хвост и гриву гоняли в капиталистических холдингах? Но не о них думы Лужкова. Участь "неперспективного" населения для него ясна. Это в голодном 1992 году можно было бесплатно раздавать им землю на прокорм в Подмосковье. Но "на фоне экономического роста сельского сектора и появления в нем эффективного "капиталистического ядра" личное подсобное хозяйство должно сокращаться". Вытеснение с дач картошки цветочными клумбами произойдет не только вокруг столиц, но и в других регионах, где сложится эффективный "аграрный капитализм". Так что забудьте о своих шести сотках под корнеплоды. Нанимайтесь-ка лучше к "эффективным собственникам"!

Кажется, нечто подобное в отечественной истории мы уже проходили. Причем, сравнительно недавно. В послевоенное время Никита Хрущев обещал при помощи агрогородов решить продовольственные проблемы Московского региона. А на личном крестьянском хозяйстве поставить крест. Пришлось Сталину поправлять своего соратника.

А в 1970-е и в начале 1980-х годов стараниями тогдашних идеологов (такого же уровня "аграрников", как Лужков) сельское хозяйство поразила болезнь гигантомании, строительства механизированных комплексов. Закончилось это тем, что деревня замкнулась на удовлетворении собственных нужд, а горожане потянулись к своим дачным шести соткам, иронизирует бывший руководитель Мосагропрома. Кабы этими шестью сотками, предусмотрительно оставленными Лужковым для той местности, куда не дойдут "эффективные агрохолдинги и фермеры" (последние здесь, понятно, ради красного словца), не закончилось все и на этот раз…

Впрочем, у нынешних хозяев жизни намерения куда серьезнее. "В России площадь пахотных земель, пригодных для освоения, составляет 10% всех мировых запасов продуктивной пашни. Этот "золотой земельный фонд" не останется не освоенным", - подводит автор читателя к заветному тезису, чтобы изложить его затем без обиняков: "В нынешней ситуации никому нет дела до того, что станется с нашими землями, с плодородными почвами лет этак через 30». По идее, этим должны заняться крупные сельхозпроизводители, поскольку только они способны-де обеспечить "долгосрочное, по годам и до грамма рассчитанное планирование удобрения почв".

Вот на какие объемы замахнулись Лужков и компания! И даже теорию подвели, со ссылкой на Ключевского, о нашей стране, "которая колонизируется". И не проймешь их разговорами о нынешних болевых точках умирающего российского села.

Впрочем, проблемы эти Юрий Лужков признает и готов поговорить о них, но … все сводит к проблеме "хозяина на земле". "Вот приедет барин – барин нас рассудит". Пятнадцать лет тому мы с замиранием сердца ждали прихода "бар" в промышленность. Дождались. И что же, рассудили они нас, облагодетельствовали?

Конечно, Лужков не столь прост, как это может показаться. Крестьянские корни, что ни говори, дают порой о себе знать. И хочется ему, и колется, и бывшим землякам он порывается помочь… С одной стороны, справедливо утверждает, что "лучшее и наиболее эффективное средство сохранения государства и его суверенитета – это богатое, процветающее и многочисленное население, работающее на земле". Золотые слова. Но как их совместить с тем, что сам же Лужков с ледяным спокойствием диагностирует якобы "неизбежную" тенденцию" вымирания российской деревни?

В наиболее развитых странах численность населения, занятого аграрным производством, составляет не более пяти процентов, а в России же этот показатель находится на уровне тринадцати. Значит надо готовится к сокращению "минимум в два раза – это объективная логика перехода страны к более современной аграрной структуре".

Не то беда, что деревня вымирает, а то, что вместе с вымиранием сокращается агарная занятость. А должно-то быть наоборот! Сильные и ловкие, владеющие современными аграрными технологиями должны вытеснить всех этих стариков с их огородами и земельными паями! И что же, эти господа освоят наши обезлюдевшие Сибирь и Дальний Восток, где концентрация населения в десятки раз ниже, чем в европейской части страны?

Пока их осваивают китайцы. А в Центральном и Северо-Западном экономических районах, признает сам Лужков, находятся три четверти умирающих сельских поселений. Добавим: даже на Кубани есть случаи, когда созревший урожай убирают турки, забирая себе при этом пятую часть. Вот вам и наука геополитика, к авторитету которой апеллирует Лужков!

Не поймешь нашего писателя: то ли он "за государственную политику субсидирования ставок кредитов", то ли готов вытянуться во фрунт перед ВТО и не прибегать к мерам "прямого субсидирования"… Да, нелегко олигарху и капиталистическому менеджеру в одном лице влезть в шкуру крестьянина.

Русский мужик в большинстве своем никогда не был воском, мятым в чьих-то руках, или социальным иждивенцем, как можно заключить из книги Лужкова. Так, на село середины–конца 1920-х годов уже нельзя было смотреть как на нищенскую и убогую сферу запустения и "идиотизма деревенской жизни", раздираемую одними только классовыми противоречиями. Раскрепощенные интересы крестьянина подталкивали его к предприимчивости, расширению масштабов и структуры хозяйства. Середняки начинали рационализировать производство. В их дворах появились первые машины, возникли так называемые культурные хозяйства. Сельхозкооперация к 1927 году объединила около одной трети всех крестьянских дворов. Она взяла на себя половину снабжения деревни и более 60% сбыта. Благодаря "новому курсу" прирост валовой сельскохозяйственной продукции в 1925-1926 годах составил около 20%.

Зарубежные ученые до сих пор высоко ценят заявившую о себе в 1920-е годы "организационно-производственную школу", возглавляемую талантливыми аграрниками Чаяновым, Макаровым и Челинцевым. Известный исследователь русского крестьянства и российской истории Теодор Шанин писал, что в ответ на продавливаемую властями модели коллективизации они разработали концепцию коллективизации кооперативной, в приемлемой для крестьянства формах. По существу, их идеи являются ответом и на предложения современных "новых колонизаторов", поскольку они, как когда-то наши доморощенные хунвейбины в 1930-е годы, также игнорируют своеобразие земледельческого труда, пытаясь превратить его в разновидность труда индустриального.

"Различные отрасли сельскохозяйственного производства, - утверждал Чаянов, - можно разделить на разные категории: те, где оптимально привлечение трудоспособного населения одной или нескольких деревень, и такие, с развитием которых лучше всего справятся отдельные хозяйства. Именно подобная кооперация, комбинация крупных и мелких хозяйственных форм (а не подавление первыми вторых) гарантирует выход на оптимальные уровни производства".

В то время, когда ломались через колено экономические уклады и социальные слои, эти идеи были подвергнуты остракизму и стоили их автору жизни. Однако в наши дни, когда крупный капитал пытается затолкать в свое прокрустово ложе хозяйственную жизнь страны, его оракулы продолжают замалчивать традиции отечественного земледелия и российской общественной мысли. Они для них не только безразличны, но и опасны. Поэтому Лужков и делает вид, что ничего подобного в нашей истории не было.

…И все же, как и предвидел Чаянов, вертикальная кооперация пробивает себе дорогу. В наши дни объединяются жители деревень центральной России, занявшиеся ремеслами. Фермеры-индивидуалы организуют не только сбытовые, но и производственные кооперативы. Правда, таких случаев пока немного. Вот почему в рамках национального проекта в области сельского хозяйства крестьянам необходимо не бросать крохи с барского стола (в виде аннулирования выплат по процентам за кредиты и смехотворного понижения процентных ставок), а разработать широкомасштабную программу государственной помощи.
Поскольку ситуация критическая, то и меры должны быть приняты неординарные».

Юрий Лужков, как и в случае с семьей Прокофьевых из Южного Бутова, явно пренебрегает интересами низовых мелких землепользователей в пользу крупных сельхозпредприятий типа того, который его жена Елена Батурина наладить на Белгородщине ( компания ИНТЕКО). Я вообще усматриваю в этой книге скрытую полемику со взглядами белгородского губернатора Евгения Степановича Савченко, изложенными, например, в его статье «Земля – это Россия!» (Наш современник, Москва, 2000, № 4, затем в брошюре «Крестьяне, как жить дальше будем? К вопросу о земле» Самара, 2001, стр. 3-18 http://www.friends-partners.org/partners/rpiac/nashsovr/archive/2000/n4/savchen.htm).

Юрий Лужков правильно негодует против паевизации, которая привела к хаосу в земельных отношениях, как чубайсовская ваучеризация привела к мародерству в промышленности, а Евгений Савченко правильно подчеркивает преимущества концепции «эволюционной социализации землевладения», которой следуют успешные страны Запада и Востока, над концепцией «модернизации земельных отношений через усиление частной собственности на землю», которой следуют неуспешные страны «третьего мира» и постсоветская Россия. Увы, на земле справедливо уравнение – «субъектизация – социализация = десубъектизация + деградация». В то же время, отмечает агроном по профессии Евгений Степанович Савченко, «отказ от многоукладности аграрной экономики и землевладения возвратил бы страну к тому худшему, от которого отказался народ, поддержав курс на перемены».

«Какой же выход? – вопрошает губернатор Белгородской области. – Видимо, необходимо искать золотую середину, которая обеспечивала бы и свободу производителя, и контроль государства за своей безопасностью, и социально-экономический подъем сельского хозяйства и деревни. Иначе говоря, вновь во весь рост встает необходимость соединения личного и общественного интереса.

И вообще, нам уже пора задаться вопросом: почему мы зациклились на купле-продаже земли? В Китае и Вьетнаме продается не земля, а право на пользование землей. И это не мешает земледельцам холить и лелеять свою землю (ведь это право долговременного действия), добиваться ежегодного прироста сельхозпродукции на 7-10%. Вместе с тем, это пресекает все возможности для спекуляции землей, обеспечивает земледельцу полную собственность на произведенную им продукцию, чего, кстати, желает и наш крестьянин.

Невозможность скупки земли, в том числе банками, оградит Россию от дальнейшего усиления иностранного вмешательства. Правда, нас убеждают в том, что иностранцам российская земля не нужна по причине рискованного в наших условиях земледелия; что можно принять такие законы, которые не допустят скупку земли. Все это было бы возможно, если бы в стране была иная ситуация. На примере промышленности, сырьевых отраслей мы видим, как если не напрямую, то через подставные фирмы иностранный капитал прибирает к рукам заводы, рудники и нефтепромыслы.

Что касается “ненужности”, то зарубежный капитал будет стремиться скупить земли не для развития нашего сельхозпроизводства, а для обеспечения сбыта своей сельхозпродукции. Скупив по смехотворным ценам (опыт Саратовской области - налицо!), зарубежный капитал просто законсервирует российское поле и окончательно закрепит продовольственную зависимость России. И весьма призрачны надежды, что можно будет поправить положение законодательным путем: для защиты священной частной собственности у зарубежного капитала много средств, использование которых еще более усугубит национальную безопасность России».

Значит, необходимо соединить заботу Льва Толстого о соблюдении общественного интереса в землепользовании и даже идею «единого земельного налога» Генри Джорджа с заботой Петра Столыпина о соблюдении частного интереса в землевладении и землеобороте. Вот она – «высшая математика»! Надо сказать, что Евгений Савченко идет в перспективном, на мой взгляд, направлении, не ломая резко сложившейся грустной реальности. Да, есть паи, но они в подавляющей массе не выделены в натуре и ныне усиленно скупаются спекулянтами. Если пустить дело на самотек – ставь крест на России. Наш Совет по земельным отношениям в Московской области пытается найти золотую середину, защитить права-интересы пайщиков и других мелких землепользователей, но необходимы меры на федеральном уровне, а на них надежды нет, пока у власти – шкурники и мародеры. А что конкретно предлагает Савченко?

«Большого выбора у нас нeт - нaдo иcxoдить из существующих реалий и идти на нетрадиционные меры. Первое, что нужно сделать - это принять решение о выкупе государством в добровольном порядке земельных участков у всех желающих держателей земельного пая по единой для всех цене одного пая, независимо от его размера, географического положения и почвенного плодородия. Такой ценовой алгоритм соответствует принципам равного и справедливого подхода со стороны государства ко всем сельским жителям, независимо от того, где они проживают: в Вологде, на Алтае или Кубани.

Финансировать скупку земли должен Центральный банк России, а для исполнения этой важной государственной задачи ЦБ необходимо учредить специальный национальный Земельный банк.... Кстати, на скупку, например, половины распределенной на паи пашни по приемлемой для крестьян цене… ЦБ России израсходует не более четверти своих золото-валютных запасов и станет собственником несметного богатства - русского чернозема. Реализовав эту задачу и правильно выстроив валютную политику, ЦБ России может превратить наш деревянный рубль, курс которого сегодня зависит от настроения мировых финансовых спекулянтов, в самую стабильную валюту в мире, ибо стоимость его будет обеспечена все возрастающей стоимостью земли, а не искусственно раздутым курсом доллара.

Второе. Одновременно со скупкой земли Земельный банк осуществляет и продажу, но не земли, а права пользования ею всем добросовестным землепользователям, как правило, на долговременной основе, эластично вписываясь, таким образом, в сложившиеся земельные отношения. Стоимость землепользования, устанавливаемая Земельным банком, должна быть гибкой и учитывать, прежде всего, уровень естественного плодородия. В идеальном варианте ее величина должна соответствовать размеру земельного налога, консолидирующего все платежи в бюджет и внебюджетные фонды (таким образом, предоставляется возможность одновременно решить годами не решаемую проблему - проблему единого земельного налога).

Третье. Кто будет приобретать землю в пользование? Наряду с традиционными землевладельцами - сельскохозяйственными предприятиями, фермерами, - успешно, несмотря на все невзгоды, работающими на земле и пожелавшими не только закрепить право пользования землей в существующих границах, но и значительно их расширить за счет пустующих земель и земель “лежачих” хозяйств, придут и новые - это, прежде всего, крупные перерабатывающие и мукомольные комплексы, машинно-технологические станции, промышленные предприятия, частные инвесторы и другие. В данном случае объективно будут созданы условия для образования мощных конкурентоспособных, вертикально интегрированных структур - агропромышленных компаний.

Этот процесс концентрации производства и глобализации рынков происходит во всем мире. Но на Западе, в США он идет болезненно, через ломку частнособственнических интересов, у нас же представляется уникальная возможность начать всё с чистого листа и не повторять тот путь, от которого все развитые страны уже отказались. Будущее сельского хозяйства в нашей стране, как и во всем мире, за собственниками технологий, а не земли, и обязанность государства принять такую модель земельных отношений, чтобы она максимально раскрывала технологический потенциал землепользователя в интересах общества.

Еще более перспективным, соответствующим российскому менталитету является пожизненное закрепление земли в пользовании тех людей, кто на ней живет и работает, - общенародная собственность на землю. В самом деле, не мы создали землю, а она нас. Родился человек - он автоматически становится собственником своей доли и получает пожизненно часть земельной ренты, умер - и его право не наследуется, а земля передается в пожизненное пользование тому, кто только родился. На практике это гениально доказал российский самородок из Дагестана М. А. Чартаев - автор новой экономической системы - союза собственников-совладельцев, позволившей из заурядного колхоза создать экономический оазис. Это и есть тот третий путь, который и должен стать российским».

Я бы сослался не только на действительно ценный опыт Магомеда Чертаева (смотри мои предшествующие заметки), но и на опыт моего друга и учителя председателя павлодарского «Колхоза имени ХХХ-летия Казахстана» Якова Геринга, а также атамана Ивана Жабина из села Софиевка к северо-востоку от Оренбурга.

Евгений Савченко полагает, что национальный Земельный банк мог бы проводить активную инвестиционную политику в интересах землепользователей. Это и обеспечение государственной поддержки сельхозпредприятий из фонда льготного кредитования, и предоставление гарантий кредиторам, в том числе и иностранным, для реализации средне- и долгосрочных инвестиционных проектов заемщиками-землевладельцами.

Земельный банк в полной мере должен быть наделен функциями финансового оздоровления, санации и банкротства несостоятельных сельскохозяйственных предприятий. Для осуществления контроля за рациональным землепользованием логично передать Земельному банку государственные функции по землеустройству, земельному кадастру, мониторингу почвенного плодородия, а также контроля за оборотом земель, находящихся в муниципальной и областной собственности.

Иначе говоря, национальный Земельный банк должен распоряжаться государственным земельным фондом и контролировать рациональное использование земли.

И, разумеется, про «зеленую революцию» нельзя забывать, и использовать опыт если не КНР, то Индии. Надо переходить на альтернативную, энергосберегающую и противоэрозионную систему земледелия.

Активно пропагандирует белгородский губернатор – бесплужную обработку земли, которая способствует повышению производительности труда, увеличению урожайности всех сельскохозяйственных культур, экономии горюче-смазочных материалов, людских и финансовых ресурсов.

«Бесплужная система, - пишет он, - это не часть технологии использования отдельных орудий под конкретные культуры, а целая философия почвозащитного рационального земледелия, в которой надлежащее место занимают наука, машиностроение, специалисты и работники массовых профессий. Эта философия способствует повышению урожаев, чистоте полей, уменьшению гербицидных нагрузок, сохранению техники и здоровья людей, а главное - спасению почвенного гумуса от эрозии.

Поэтому, зная бедственное состояние почвы, еще летом 1995 года я призвал ученых, специалистов, сельчан и промышленников - всех белгородцев оценить новую систему обработки земли. Ведь речь идет о спасении почв, увеличении их плодородия, решении насущных социальных вопросов крестьянства - подготовки базы для долгожданного расцвета деревни.

В начале июля 1995 года мы провели специальный семинар в Красногвардейском районе, на котором в присутствии руководителей административных и сельскохозяйственных органов области и районов, ученых, многих руководителей и специалистов хозяйств объявили о том, что администрация и комитет по сельскому хозяйству приняли решение о переходе на безотвальную обработку почвы и травопольную систему земледелия. Была поставлена задача в течение 4-5 лет освоить новую технологию, отказаться от плуга и засевать 20-25 процентов пашни многолетними травами.

И эту задачу мы выполняем - сегодня на Белгородчине без плуга обрабатывается более 70 процентов пашни. И именно этим обстоятельством объясняются наши урожаи, которые традиционно выше, чем у наших соседей.

Надо заметить, что на новую схему обработки почвы перешли многие хозяйства. В их числе и колхоз “Россия” Шебекинского района, который возглавляет Николай Семенович Дудников. Года два назад я был свидетелем того, как восхищался здешней культурой полеводства американец Джон Кристалл, племянник знаменитого фермера Гарста из штата Айова. Двухметрового роста американец потерялся в кукурузе, поднял руки и не достал верхушек.

- То, что я вижу у Дудникова - предел моей мечты, - не скрывал своего восхищения многоопытный фермер и банкир.

Выходит, надо не только нам у Америки учиться, но и американцам у нас, поскольку люди наши умеют работать, да еще как! Надо только вооружить их всем необходимым, в том числе и современными приемами возделывания почвы, создать надлежащие экономические условия, органично соединить личный и общественный интерес.

Практика вышеназванных и многих других хозяйств нашей области, а также исследования ученых убеждают, что каждый гектар посевной площади (1млн 298 тыс.) при новой технологии, меньших затратах горючего и техники может дать прибавку урожая не менее 5 центнеров зерна. Это составит 649 тысяч тонн зерна (при переводе урожая всех культур на условное зерно), или более миллиарда рублей дополнительного дохода в год. Вот он - ответ на вопрос, что делать, где искать капиталы, чтобы выводить село из тупика, повышать эффективность производства и делать высокодоходным труд на земле!

Переход на почвозащитную бесплужную технологию обработки в степи и лесостепи Европейской части России позволит в считанные годы при меньших затратах техники, горючего и людского труда резко поднять урожаи, повысить плодородие черноземов, прирастить валовый сбор зерна в пределах 30-35 млн тонн и решительно улучшить финансовое положение государства. В России есть все предпосылки для того, чтобы не только не покупать продовольственное и фуражное зерно за границей, а, наоборот, экспортировать многие десятки миллионов тонн.

Такой видится, в общих чертах, предстоящая Земельная реформа России - не либерально-рыночная, антинародная и экономически не оправданная, а государственно-рыночная, проводимая в интересах всех и каждого».

Как мы видим, аграрная реформа пошла по пути разрушения отечественного сельского хозяйства, а не поддержки и развития его. Да, русские крестьяне ведут себя как туземцы – отчаялись и спились и безропотно уходят из жизни. Но где их защитники в верхах и среди интеллигенции? Я квалифицирую происходящее как сознательное вредительство, и никто меня не разубедит, ссылаясь на неопытность «реформаторов». Эти нынешние вершители судеб России вполне опытны, когда дело касается их шкурного интереса, и постоянно ездят по успешным странам, знают иностранные языки, получают любую информацию и слышат в том числе и здравые советы, хотя бы от таких компетентных руководителей, как губернатор Белгородской области Евгений Савченко. А «реформы» придумывают и целеустремленно ведут погибельную аграрную политику – вопреки этим советам, а как бы по предписанию наших врагов. Зачем врать самим себе и надеяться на «перевоспитание» шкурников?