Пескоход мягко катился по волнистым дюнам. Его шесть широких колес поднимались и опускались, как грузные крупы упряжки слонов. Невидимое солнце палило сквозь мертвенно-белую завесу небосвода, изливая свой жар на брезентовый верх машины и отражаясь от иссушенных песков.
   "Только не спать",- сказал себе Моррисон, выправляя по компасу курс пескохода.
   Вот уже двадцать первый день он ехал по Скорпионовой пустыне Венеры; двадцать первый день боролся со сном за рулем пескохода, который, качаясь из стороны в сторону, переваливал через одну песчаную волну за другой. Ехать по ночам было бы легче, но здесь слишком часто приходилось объезжать крутые овраги и валуны величиной с дом. Теперь он понимал, почему в пустыню направлялись по двое: один вел машину, а другой тряс его, не давая заснуть.
   "Но в одиночку лучше,- напомнил себе Моррисон.- Вдвое меньше припасов и не рискуешь случайно оказаться убитым".
   Он начал клевать носом и заставил себя рывком поднять голову. Перед ним, за поляроидным ветровым стеклом, плясала и зыбилась пустыня. Пескоход бросало и качало с предательской мягкостью. Моррисон протер глаза и включил радио.
   Это был крупный, загорелый, мускулистый молодой человек с коротко остриженными черными волосами и серыми глазами. Он наскреб двадцать тысяч долларов и приехал на Венеру, чтобы здесь, в Скорпионовой пустыне, сколотить себе состояние, как это делали уже многие до него. В Престо - последнем городке на рубеже пустыни - он обзавелся снаряжением и пескоходом, после чего у него осталось всего десять долларов.
   В Престо десяти долларов ему хватило как раз на то, чтобы выпить в единственном на весь город салуне. Моррисон заказал виски с содовой, выпил с шахтерами и старателями и посмеялся над россказнями старожилов про стаи волков и эскадрильи прожорливых птиц, что водились в глубине пустыни. Он знал все о солнечной слепоте, тепловом ударе и о поломке телефона. Он был уверен, что с ним ничего подобного не случится.
   Но теперь, пройдя за двадцать один день 1800 миль, он научился уважать эту безводную громаду песка и камня площадью втрое больше Сахары. Здесь и в самом деле можно погибнуть! Но можно и разбогатеть; именно это и намеревался сделать Моррисон.
   Из приемника послышалось гудение. Повернув регулятор громкости до отказа, он едва расслышал звуки танцевальной музыки из Венусборга. Потом звуки замерли, и слышно было только гудение.
   Моррисон выключил радио и крепко вцепился в руль обеими руками. Разжал одну руку, взглянул на часы: девять пятнадцать утра. В десять тридцать он сделает остановку и вздремнет. В такую жару нужно отдыхать. Но не больше получаса. Где-то впереди ждет сокровище, и его нужно найти, прежде чем истощатся припасы.
   Там, впереди, непременно должны быть выходы драгоценной золотоносной породы! Вот уже два дня, как он напал на ее следы. А что, если он наткнется на настоящую жилу, как Кэрк в восемьдесят девятом году или Эдмондсон и Арслер в девяносто третьем? Тогда он сделает то же, что сделали, они: закажет "Особый старательский" коктейль, сколько бы с него ни. содрали.
   Пескоход катился вперед, делая неизменные тридцать миль в час, и Моррисон заставил себя внимательно вглядеться в опаленную жаром желтовато-коричневую местность. Вон тот выход песчаника точь-в-точь такого же цвета, как волосы Джейни.
   Когда он доберется до богатых залежей, то вернется на Землю; они с Джейни поженятся и купят себе ферму в океане. Хватит с него старательства. Только бы одну богатую жилу, чтобы купить кусок глубокого синего Атлантического океана. Кое-кто может считать рыбоводство скучным занятием, но его оно вполне устраивает.
   Он живо представил себе, как стада макрелей пасутся в планктонных садках, а он сам со своим верным дельфином посматривает, не сверкнет ли серебром хищная барракуда и не покажется ли из-за коралловых зарослей серо-стальная акула...
   Моррисон почувствовал, что пескоход бросило вбок. Он очнулся, судорожно сжал руль и изо всех сил вывернул его. Пока он дремал, машина съехала с рыхлого гребня дюны. Сильно накренившись, пескоход цеплялся колесами за гребень. Песок и галька летели из-под широких колес, которые с визгом и воем начали вытягивать машину вверх по откосу.
   И тут обрушился весь склон дюны.
   Моррисон повис на руле. Пескоход завалился набок и покатился вниз. Песок сыпался в рот и в глаза. Отплевываясь, Моррисон не выпускал руля из рук. Потом машина еще раз перевернулась и провалилась в пустоту.
   Несколько мгновений Моррисон висел в воздухе. Потом пескоход рухнул на дно сразу всеми колесами. Моррисон услышал треск: это лопнули обе задние шины. Он ударился головой о ветровое стекло и потерял сознание.
   Очнувшись, он прежде всего взглянул на часы. Они показывали десять тридцать пять.
   "Самое время вздремнуть,- сказал себе Моррисон.- Но, пожалуй, лучше я сначала выясню обстановку".
   Он обнаружил, что находится на дне неглубокой впадины, усыпанной острыми камешками. От удара лопнули две шины, разбилось ветровое стекло и сорвало дверцу. Снаряжение было разбросано вокруг, но как будто оставалось невредимым.
   "Могло быть и хуже",- сказал себе Моррисон.
   Он нагнулся и внимательно оглядел шины.
   "Оно и есть хуже",- добавил он.
   Обе лопнувшие шипы были так изодраны, что починить их было уже невозможно. Оставшейся резины не хватило бы и на детский воздушный шарик. Запасные колеса он использовал еще десять дней назад, пересекая Чертову Решетку. Использовал и выбросил. Двигаться дальше без шин он не мог.
   Моррисон вытащил телефон, стер пыль с черного пластмассового футляра и набрал номер гаража Эла в Престо. Через секунду засветился маленький видеоэкран. Он увидел длинное, угрюмое лицо, перепачканное маслом.
   - Гараж Эла. Эдди у аппарата.
   - Привет, Эдди. Это Том Моррисон. С месяц назад я купил у вас пескоход "Дженерал моторс". Помните?
   - Конечно, помню,- ответил Эл.- Вы тот самый парень, что поехал один по Юго-Западной тропе. Ну, как ведет себя таратайка?
   - Прекрасно. Машина что надо. Я вот по какому делу...
   - Эй,- перебил его Эдди,- что с вашим лицом? Моррисон провел по лбу рукой - она оказалась в крови.
   - Ничего особенного,- сказал он.- Я кувыркнулся с дюны, и лопнули две шины.
   Он повернул телефон, чтобы Эдди смог их разглядеть.
   - Не починить,- сказал Эдди.
   - Так я и думал. А запасные я истратил, когда ехал через Чертову Решетку. Послушайте, Эдди, вы не могли бы телепортировать мне пару шин? Сойдут даже реставрированные. А то мне без них не сдвинуться с места.
   - Конечно,- ответил Эдди,- только реставрированных у меня нет. Я телепортирую новые по пятьсот за штуку. Плюс четыреста долларов за телепортировку. Тысяча четыреста долларов, мистер Моррисон.
   - Ладно.
   - Хорошо, сэр. Если сейчас вы покажете мне наличные или чек, который отошлете вместе с распиской, я буду действовать.
   - В данный момент,- сказал Моррисон,- у меня нет ни цента.
   - А счет в банке?
   - Исчерпан дочиста.
   - Облигации? Недвижимость? Хоть что-нибудь, что можно обратить в наличные?
   - Ничего, кроме этого пескохода, который вы продали мне за восемь тысяч долларов. Когда вернусь, рассчитаюсь с вами пескоходом.
   - Если вернетесь. Мне очень жаль, мистер Моррисон, но ничего не выйдет.
   - Что вы хотите сказать? - спросил Моррисон.- Вы же знаете, что я заплачу за шины.
   - А вы знаете законы Венеры,- упрямо сказал Эдди.- Никакого кредита! Деньги на бочку!
   - Не могу же я ехать на пескоходе без шин,- сказал Моррисон.- Неужели вы меня бросите?
   - Кто это вас бросит? - возразил Эдди.- Со старателями такое случается каждый день. Вы знаете, что делать, мистер Моррисон. Позвоните в компанию "Коммунальные услуги" и объявите себя банкротом. Подпишите бумагу о передаче им остатков пескохода, снаряжения и всего, что вы нашли по дороге. Они вас выручат.
   - Я не хочу возвращаться,- ответил Моррисон.- Смотрите!
   Он поднес аппарат к самой земле.
   - Видите, Эдди? Видите эти красные и пурпурные крапинки? Где-то здесь лежит богатая руда!
   - Следы находят все старатели,- сказал Эдди.- Проклятая пустыня полна таких следов.
   - Но это богатое месторождение,- настаивал Моррисон.- Следы ведут прямо к залежам, к большой жиле. Эдди, я знаю, это очень большое одолжение, но если бы вы рискнули ради меня парой шин...
   - Не могу,- ответил Эдди.- Я же всего-навсего служащий. Я не имею права телепортировать вам никаких шин, пока вы мне не покажете деньги. Иначе меня выгонят с работы, а может быть, и посадят. Вы знаете закон.
   - Деньги на бочку,- мрачно сказал Моррисон.
   - Вот именно. Не делайте глупостей и поворачивайте обратно. Может быть, когда-нибудь попробуете еще раз.
   - Я двенадцать лет копил деньги,- ответил Моррисон.- Я не поверну назад.
   Он отключил телефон и попытался что-нибудь придумать. Кому еще здесь, на Венере, он может позвонить? Только Максу Крэндоллу, своему маклеру по драгоценным камням. Но Максу негде взять тысячу четыреста долларов - в своей тесной конторе рядом с ювелирной биржей Венусборга он еле-еле зарабатывает на то, чтобы заплатить домохозяину,- где уж тут помигать попавшим в беду старателям.
   "Не могу я просить Макса о помощи,- решил Моррисон.- По крайней мере до тех пор, пока не найду золото. Настоящее золото, а не просто его следы. Значит, остается выпутываться самому".
   Он открыл задний борт пескохода и начал разгружать его, сваливая снаряжение на песок. Придется отобрать только самое необходимое: все, что он возьмет, предстоит тащить на себе.
   Нужно взять телефон. Походный набор для анализов. Концентраты, револьвер, компас. И больше ничего, кроме воды - столько, сколько он сможет унести. Все остальное придется бросить.
   В вечеру Моррисон собрался в путь. Он с сожалением посмотрел на остающиеся двадцать баков с водой. В пустыне вода - самое драгоценное имущество, если не считать телефона. Но ничего не поделаешь. Напившись вдоволь, он взвалил на плечи тюк и направился на юго-запад, в глубь пустыни.
   Три дня он шел на юго-запад, потом, на четвертый день, повернул на юг. Признаки золота становились все отчетливее. Никогда не показывавшееся из-за облаков солнце палило сверху, и мертвенно-белое небо смыкалось над Моррисоном, как крыша из раскаленного железа. Он шел по следам золота, а по его следам шел еще кто-то.
   На шестой день он уловил какое-то движение, но это было так далеко, что он ничего не смог разглядеть. На седьмой день он увидел, кто его выслеживает.
   Волки венерианской породы - маленькие, худые, с желтой шкурой и длинными, изогнутыми, будто в усмешке, челюстями - были одной из немногих разновидностей млекопитающих, которые обитали в Скорпионовой пустыне. Моррисон вгляделся и увидел рядом с первым волком еще двух.
   Он расстегнул кобуру револьвера. Волки не пытались приблизиться. Времени у них было достаточно.
   Моррисон все шел и шел, жалея, что не захватил с собой ружье. Но это означало бы лишние восемь фунтов, а значит, на восемь фунтов меньше воды.
   Раскидывая лагерь на закате восьмого дня, он услышал какое-то потрескивание. Он резко повернулся и заметил в воздухе, футах в десяти слева от себя, на высоте чуть больше человеческого роста, маленький вихрь, похожий на водоворот. Вихрь крутился, издавая характерное потрескивание, всегда сопровождавшее телепортировку.
   "Кто бы это мог мне что-то телепортировать?" - подумал Моррисон, глядя, как вихрь медленно растет.
   Телепортировка предметов со стационарного проектора в любую заданную точку была обычным способом доставки грузов на огромные расстояния Венеры. Телепортировать можно было любой неодушевленный предмет. Одушевленные предметы телепортировать не удавалось, потому что при этом происходили некоторые незначительные, по непоправимые изменения молекулярного строения протоплазмы. Кое-кому пришлось убедиться в этом на себе, когда телепортировка только еще входила в практику.
   Моррисон ждал. Воздушный вихрь достиг трех футов в диаметре. Из него показался хромированный робот с большой сумкой.
   - А, это ты,- сказал Моррисон.
   - Да, сэр,- сказал робот, окончательно высвободившись из вихря.- Уильямс-4 с венерианской почтой к вашим услугам.
   Робот был среднего роста, с тонкими ногами и плоскими ступнями, человекоподобный и наделенный добродушным характером. Вот уже двадцать три года он представлял собой все почтовое ведомство Венеры - сортировал, хранил и доставлял письма. Он был построен основательно, и за все двадцать три года почта ни разу не задержалась.
   - Это я, мистер Моррисон,- сказал Уильямс-4.- К сожалению, в пустыню почта заглядывает только дважды в месяц, но уж зато приходит вовремя, а это самое ценное. Вот для вас. И вот. Кажется, есть еще одно. Что, пескоход сломался?
   - Ну да,- ответил Моррисон, забирая свои письма. Уильямс-4 продолжал рыться в сумке. Хотя старый робот был прекрасным почтальоном, он слыл самым большим болтуном на всех трех планетах.
   - Где-то здесь было еще одно,- сказал Уильямс-4.- Плохо, что пескоход сломался. Теперь уж пескоходы пошли не те, что во времена моей молодости. Послушайтесь доброго совета, молодой человек. Возвращайтесь назад, если у вас еще есть такая возможность.
   Моррисон покачал головой.
   - Глупо, просто глупо,- сказал старый робот.- Если б вы повидали с мое... Сколько раз мне попадались вот такие парни - лежат себе на песке в высохшем мешке из собственной кожи, а кости изгрызли песчаные волки и грязные черные коршуны. Двадцать три года я доставляю почту прекрасным молодым людям вроде вас, и каждый думает, что он необыкновенный, не такой, как другие.
   Зрительные ячейки робота затуманились воспоминаниями.
   - Но они такие же, как и все,- продолжал Уильямс-4.- Все они одинаковы, как роботы, сошедшие с конвейера, особенно после того, как с ними разделаются волки. И тогда мне приходится пересылать письма и личные вещи их возлюбленным, на Землю.
   - Знаю,- ответил Моррисон.- Но кое-кто остается в живых, верно?
   - Конечно,- согласился робот.- Я видел, как люди сколачивали себе одно, два, три состояния. А потом умирали в песках, пытаясь составить четвертое.
   - Только не я,- ответил Моррисон.- Мне хватит и одного. А потом я куплю себе подводную ферму на Земле. Робот содрогнулся.
   - Ненавижу соленую воду. Но каждому - свое. Желаю удачи, молодой человек.
   Робот внимательно оглядел Моррисона - вероятно, прикидывая, много ли при нем личных вещей,- и полез обратно в воздушный вихрь.
   Мгновение - и он исчез. Еще мгновение - исчез и вихрь.
   Моррисон сел и принялся читать письма. Первое было от маклера по драгоценным камням Макса Крэндолла. Он писал о депрессии, которая обрушилась на Венусборг, и намекал, что может оказаться банкротом, если кто-нибудь из его старателей не найдет чего-то стоящего.
   Второе письмо было уведомлением от Телефонной компании Венеры. Моррисон задолжал за двухмесячное пользование телефоном двести десять долларов и восемь центов. Если эта сумма не будет уплачена немедленно, телефон подлежит отключению.
   Последнее письмо, пришедшее с далекой Земли, было от Джейни. Оно было заполнено новостями о его двоюродных братьях, тетках и дядях. Джейни писала о фермах в Атлантическом океане, которые она присмотрела, и о чудном местечке, что она нашла в Карибском море недалеко от Мартиники. Она умоляла его бросить старательство, если оно грозит какой-нибудь опасностью; можно найти и другие способы заработать на ферму. Она посылала ему всю свою любовь и заранее поздравляла с днем .рождения.
   "День рождения? - спросил себя Моррисон.- Погодите, сегодня двадцать третье июля. Нет, двадцать четвертое. А мой день рождения первого августа. Спасибо, что вспомнила, Джейни".
   В эту ночь ему снилась Земля и голубые просторы Атлантики. Но под утро, когда жара усилилась, он обнаружил, что видит во сне многие мили золотых жил, оскаливших зубы песчаных волков и "Особый старательский".
   Моррисон продолжал идти по дну давно исчезнувшего озера, где камни сменились песком. Потом снова пошли камни, мрачные, скрученные, изогнутые на тысячу ладов. Красные, желтые, бурые цвета плыли у него перед глазами. Во всей этой пустыне не было ни одного зеленого пятнышка.
   Он вес шел в глубь пустыни, вдоль хаотических нагромождений камней, а поодаль, с обеих сторон, за ним, не приближаясь и не отставая, шли волки.
   Моррисон не обращал на них внимания. Ему доставляли достаточно забот отвесные скалы и целые поля валунов, преграждавшие путь на юг.
   На одиннадцатый день после того, как он бросил пескоход, следы золота стали настолько заметными, что породу уже можно было промывать. Волки все еще преследовали его, и вода была на исходе. Еще один дневной переход - и все будет кончено.
   Моррисон на мгновение задумался, потом распаковал телефон и набрал номер компании "Коммунальные услуги".
   На экране появилась суровая, строго одетая женщина с седеющими волосами.
   - "Коммунальные услуги",- сказала она.- Чем мы можем вам помочь?
   - Привет,- весело отозвался Моррисон.- Как погода в Венусборге?
   - Жарко,- ответила женщина.- А у вас?
   - Я даже не заметил,- улыбнулся Моррисон.- Слишком занят: пересчитываю свои богатства.
   - Вы нашли золотую жилу? - спросила женщина, и ее лицо немного смягчилось.
   - Конечно,- ответил Моррисон.- На пока никому не говорите. Я еще не оформил заявку. Мне бы наполнить их,- беззаботно улыбаясь, он показал ей свои фляги. Иногда это удавалось. Иногда, если вы вели себя достаточно уверенно, "Коммунальные услуги" давали воду, не проверяя ваш текущий счет. Это было жульничество, но ему было не до приличий.
   - Ваш счет в порядке? - спросила женщина.
   - Конечно,- ответил Моррисон, почувствовав, как улыбка застыла на его лице.- Мое имя Том Моррисон. Можете проверить...
   - О, этим занимаются другие. Держите крепче флягу. Готово!
   Крепко держа флягу обеими руками, Моррисон смотрел, как над ее горлышком тонкой хрустальной струйкой показалась вода, телепортированная за четыре тысячи миль из Венусборга. Струйка потекла во флягу с чарующим журчанием. Глядя на нее, Моррисон почувствовал, как его пересохший рот стал наполняться слюной.
   Вдруг вода перестала течь.
   - В чем дело? - спросил Моррисон.
   Экран телефона померк, потом снова засветился, Моррисон увидел перед собой худое лицо незнакомого мужчины. Мужчина сидел за большим письменным столом. Перед ним была табличка с надписью: "Милтон П. Рид, вице-президент, отдел счетов".
   - Мистер Моррисон,- сказал Рид,- ваш счет перерасходован. Вы получили воду обманным путем. Это уголовное преступление.
   - Я заплачу за воду,- сказал Моррисон.
   - Когда?
   - Как только вернусь в Венусборг.
   - Чем вы собираетесь платить?
   - Золотом,- ответил Моррисон.- Посмотрите, мистер Рид. Это вернейшие признаки. Вернее, чем были у Кэрка, когда он сделал свою заявку. Еще день - и я найду золотоносную породу...
   - Так думает каждый старатель на Венере,- сказал мистер Рид.- Всего один день отделяет каждого старателя от золотоносной породы. И все они рассчитывают получить кредит в "Коммунальных услугах".
   - Но в данном случае...
   - "Коммунальные услуги",- продолжал мистер Рид,- не благотворительная организация. Наш устав запрещает продление кредита, мистер Моррисон. Венера - еще не освоенная планета, и планета очень далекая. Любое промышленное изделие приходится ввозить сюда с Земли за немыслимую цену. У нас есть своя вода, но найти ее, очистить и потом телепортировать стоит дорого. Наша компания, как и любая другая на Венере, вынуждена удовлетвориться крайне малой прибылью, да и та неизменно вкладывается в расширение дела. Вот почему здесь не может быть кредита.
   - Я все это знаю,- сказал Моррисон,- но я же говорю вам, что мне нужен только день или два, не больше...
   - Абсолютно исключено. По правилам мы уже сейчас не имеем права выручать вас. Вы должны были объявить о своем банкротстве неделю назад, когда сломался пескоход. Ваш механик сообщил нам об этом, как требует закон. Но вы этого не сделали. Мы имеем право бросить вас. Вы понимаете?
   - Да, конечно,- устало ответил Моррисон.
   - Тем не менее компания приняла решение ради вас нарушить правила. Если вы немедленно повернете назад, мы снабдим вас водой на обратный путь.
   - Я пока не хочу возвращаться. Я почти нашел месторождение.
   - Вы должны повернуть назад! Подумайте хорошенько, Моррисон! Что было бы с нами, если бы мы позволяли каждому старателю рыскать по пустыне и снабжали его водой? Туда устремились бы десять тысяч человек, и не прошло бы и года, как мы были бы разорены. Я и так нарушаю правила. Возвращайтесь!
   - Нет,- ответил Моррисон.
   - Подумайте еще раз. Если вы сейчас не повернете назад, "Коммунальные услуги" снимают с себя всякую ответственность за снабжение вас водой.
   Моррисон кивнул. Если он пойдет дальше, то рискует умереть в пустыне. А если вернется? Он окажется в Венусборге без гроша в кармане, кругом в долгах и будет тщетно разыскивать работу в перенаселенном городе. Ему придется спать в ночлежках и кормиться бесплатной похлебкой вместе с другими старателями, которые повернули обратно. А где он достанет деньги, чтобы вернуться на Землю? Когда он снова увидит Джейни?
   - Я, пожалуй, пойду дальше,- сказал Моррисон.
   - Тогда "Коммунальные услуги" снимают с себя всякую ответственность за вас,- повторил Рид и повесил трубку.
   Моррисон уложил телефон, хлебнул глоток из своих скудных запасов воды и снова пустился в путь.
   Песчаные волки рысцой бежали с обеих сторон, постепенно приближаясь. С неба его заметил коршун с треугольными крыльями. Коршун день и ночь парил на восходящих токах воздуха, ожидая, пока волки прикончат Моррисона. Потом коршуна сменила стая маленьких летучих скорпионов. Они отогнали птицу наверх, в облачный слой. Летучие гады ждали целый день. Потом их в свою очередь прогнала стая черных коршунов.
   Теперь, на пятнадцатый день после того, как он бросил пескоход, признаки золота стали еще обильнее. В сущности, он шел по поверхности золотой жилы. Везде вокруг, по-видимому, было золото. Но самой жилы он еще не обнаружил.
   Моррисон сел и потряс свою последнюю флягу. Но не услышал плеска. Он отвинтил пробку и опрокинул флягу себе в рот. В запекшееся горло скатились две капли.
   Прошло уже четыре дня с тех пор, как он разговаривал с "Коммунальными услугами". Последнюю воду он выпил вчера. Или позавчера?
   Он снова завинтил пустую флягу и окинул взглядом выжженную жаром местность. Потом выхватил из мешка телефон и набрал номер Макса Крэндолла. На экране появилось круглое, озабоченное лицо Крэндолла.
   - Томми,- сказал он,- на кого ты похож?
   - Все в порядке,- ответил Моррисон.- Немного высох, и все. Макс, я у самой жилы.
   - Ты в этом уверен? - сказал Макс.
   - Смотри сам,- сказал Моррисон, поворачивая телефон в разные стороны.- Смотри, какие здесь формации! Видишь вон там красные и пурпурные пятна?
   - Верно, признаки золота,- неуверенно согласился Крэндолл.
   - Где-то поблизости богатая порода. Она должна быть здесь! - сказал Моррисон.- Послушай, Макс, я знаю, что у тебя туго с деньгами, но хочу попросить тебя об одолжении. Пошли мне пинту воды. Всего пинту, чтобы мне хватило на день или два. Эта пинта может нас обоих сделать богачами.
   - Не могу,- грустно ответил Крэндолл.
   - Не можешь?
   - Нет, Томми, я послал бы тебе воды, даже если бы вокруг тебя не было ничего, кроме песчаника и гранита. Неужели ты думаешь, что я дал бы тебе умереть от жажды, если бы мог что-нибудь поделать? Но я ничего не могу. Взгляни.
   Крэндолл повернул свой телефон.
   Моррисон увидел, что стулья, стол, конторка, шкаф и сейф исчезли из конторы. Остался только телефон.
   - Не знаю, почему не забрали и телефон,- сказал Крэндолл.- Я должен за него за два месяца.
   - Я тоже,- вставил Моррисон.
   - Меня ободрали как липку,- сказал Крэндолл.- Ни гроша не осталось. Пойми, за себя я не волнуюсь. Я могу питаться и бесплатной похлебкой. Но я не могу телепортировать тебе ни капли воды. Ни тебе, ни Ремстаатеру.
   - Джиму Ремстаатеру?
   - Ага. Он шел по следам золота на север, за Забытой речкой. На прошлой неделе у его пескохода сломалась ось, а поворачивать назад он не захотел. Вчера у него кончилась вода.
   - Я бы поручился за него, если бы мог,- сказал Моррисон.
   - И он поручился бы за тебя, если бы мог,- ответил Крэндолл.- Но он не может, и ты не можешь, и я не могу. Томми, у тебя осталась только одна надежда.
   - Какая?
   - Найди породу. Не просто признаки золота, а настоящее месторождение, которое стоило бы настоящих денег. Потом позвони мне. Если это будет в самом деле золотоносная порода, я приведу Уилкса из "Три-Плэнет Майнинг" и заставлю его дать нам аванс. Он, вероятно, потребует пятьдесят процентов.
   - Но это же грабеж!
   - Нет, просто цена кредита на Венере,- ответил Крэндолл.- Не беспокойся, все равно останется немало. Но сначала нужно найти породу.
   - О'кэй,- сказал Моррисон.- Она должна быть где-то здесь. Макс, какое сегодня число?
   - Тридцать первое июля. А что?
   - Просто так. Я позвоню тебе, когда что-нибудь найду.
   Повесив трубку, Моррисон присел на камень и тупо уставился в песок. Тридцать первое июля. Завтра у него день рождения. О нем будут думать родные. Тетя Бесс в Пасадене, близнецы в Лаосе, дядя Тед в Дуранго. И, конечно, Джейни, которая ждет его в Тампа.
   Моррисон понял, что, если он не найдет породу, завтрашний день рождения будет для него последним.
   Он поднялся, снова упаковал телефон рядом с пустыми флягами и направился на юг.
   Он шел не один. Птицы и звери пустыни шли за ним. Над головой без конца кружились молча черные коршуны. По сторонам, уже гораздо ближе, его сопровождали песчаные волки, высунув языки в ожидании, когда же он упадет замертво...
   - Я еще жив! - заорал на них Моррисон. Он выхватил револьвер и выстрелил в ближайшего волка. Расстояние было футов двадцать, но он промахнулся. Он встал на одно колено, взял револьвер в обе руки и выстрелил снова. Волк завизжал от боли. Стая немедленно набросилась на раненого, и коршуны устремились вниз за своей долей.
   Моррисон сунул револьвер в кобуру и побрел дальше. Он знал, что его организм сильно обезвожен. Все вокруг прыгало и плясало перед глазами, и его шаги стали неверными. Он выбросил пустые фляги, выбросил все, кроме прибора для анализов, телефона и револьвера. Или он выйдет из этой пустыни победителем, или не выйдет вообще. Признаки золота были все такими же обильными. Но он все еще не мог найти настоящую жилу.
   К вечеру он заметил неглубокую пещеру у подножия утеса. Он заполз в нее и устроил поперек входа баррикаду из камней. Потом вытащил револьвер и оперся спиной о заднюю стену. Снаружи фыркали и щелкали зубами волки. Моррисон устроился поудобнее и приготовился провести всю ночь настороже.
   Он не спал, но и не бодрствовал. Его мучили кошмары и видения. Он снова оказался на Земле, и Джейни говорила ему:
   - Это тунцы. У них что-то неладно с питанием. Они все болеют.
   - Проклятье,- отвечал Моррисон.- Стоит только приручить рыбу, как она начинает привередничать.
   - Ну что ты там философствуешь, когда твои рыбы больны?
   - Позвони ветеринару.
   - Звонила. Он у Блейков, ухаживает за молочным китом.
   - Ладно. Пойду посмотрю.
   Он надел маску и, улыбаясь, сказал:
   - Не успеешь обсохнуть, как уже приходится снова лезть в воду.
   Его лицо и грудь были влажными.
   Моррисон открыл глаза. Его лицо и грудь в самом деле были мокры от пота. Пристально посмотрев на перегороженный вход в пещеру, он насчитал два, четыре, шесть, восемь зеленых глаз. Он выстрелил в них, но они не отступили. Он выстрелил еще раз, и пуля, отлетев от стенки, осыпала его режущими осколками камня. Продолжая стрелять, он ухитрился ранить одного из волков. Стая разбежалась.
   Револьвер был пуст. Моррисон пошарил в карманах и нашел еще пять патронов. Он тщательно зарядил револьвер. Скоро, наверное, рассвет.
   Он снова увидел сон; на этот раз ему приснился "Особый старательский". Он слышал рассказы о нем во всех маленьких салунах, окаймлявших Скорпионову пустыню. Заросшие щетиной пожилые старатели рассказывали о нем сотню разных историй, а видавшие виды бармены добавляли новые подробности. В восемьдесят девятом году его заказал Кэрк - большую порцию, специально для себя. Эдмондсон и Арслер отведали его в девяносто третьем. Это было несомненно. И другие заказывали его, сидя на своих драгоценных золотых жилах". По крайней мере, так говорили.
   Но существует ли он на самом деле? Есть ли вообще такой коктейль - "Особый старательский"? Доживет ли Моррисон до того, чтобы увидеть это радужное чудо, выше колокольни, больше дома, дороже, чем сама золотоносная порода?
   Ну, конечно! Ведь он уже почти может его разглядеть...
   Моррисон заставил себя очнуться. Наступило утро. Он с трудом выбрался из пещеры навстречу дню.
   Он еле-еле полз к югу, за ним по пятам шли волки, на него ложились тени крылатых хищников. Он скреб пальцами камни и песок. Вокруг были обильные признаки золота. Верные признаки!
   Но где же в этой заброшенной пустыне золотоносная порода?
   Где? Ему было уже почти все равно. Он гнал вперед свое сожженное солнцем, высохшее тело, останавливаясь только для того, чтобы отпугнуть выстрелом подошедших слишком близко волков.
   Осталось четыре пули.
   Ему пришлось выстрелить еще раз, когда коршуны, которым надоело ждать, начали пикировать ему на голову. Удачный выстрел угодил прямо в стаю, свалив двух птиц. Волки начали грызться из-за них. Моррисон, уже ничего не видя, пополз вперед. И упал с гребня невысокого утеса.
   Падение было не опасным, но он выронил револьвер. Прежде чем он успел его найти, волки бросились на него. Только их жадность спасла Моррисона. Пока они дрались над ним, он откатился в сторону и подобрал револьвер. Два выстрела разогнали стаю. После этого у него осталась одна пуля. Придется приберечь ее для себя - он слишком устал, чтобы идти дальше.
   Он упал на колени. Признаки золота здесь были еще богаче. Они были фантастически богатыми. Где-то совсем рядом...
   - Черт возьми,- произнес Моррисон. Небольшой овраг, куда он свалился, был сплошной золотой жилой.
   Он поднял с земли камешек. Даже в необработанном виде камешек весь светился глубоким золотым блеском - внутри сверкали яркие красные и пурпурные точки.
   "Проверь,- сказал себе Моррисон.- Не надо ложных тревог. Не надо миражей и обманутых надежд. Проверь".
   Рукояткой револьвера он отколол кусочек камня. С виду это была золотоносная порода. Он достал свой набор для анализов и капнул на камень белым раствором. Раствор вспенился и зазеленел.
   - Золотоносная порода, точно! - сказал Моррисон, окидывая взглядом сверкающие склоны оврага.- Эге, да я богач!
   Он вытащил телефон и дрожащими пальцами набрал номер Крэндолла.
   - Макс! - заорал он.- Я нашел! Нашел настоящее месторождение!
   - Меня зовут не Макс,- сказал голос по телефону.
   - Что?
   - Моя фамилия Бойярд,- сказал голос. Экран засветился, и Моррисон увидел худого желтолицего человека с тонкими усиками.
   - Извините, мистер Бойярд,- сказал Моррисон,- я, наверное, не туда попал. Я звонил...
   - Это неважно, куда вы звонили,- сказал мистер Бойярд.- Я участковый контролер Телефонной компании Венеры. Вы задолжали за два месяца.
   - Теперь я могу заплатить,- ухмыляясь, заявил Моррисон.
   - Прекрасно,- ответил мистер Бойярд.- Как только вы это сделаете, ваш телефон снова будет включен. Экран начал меркнуть.
   - Подождите! - закричал Моррисон.- Я заплачу, как только доберусь до вашей конторы! Но сначала я должен один раз позвонить. Только один раз, чтобы...
   - Ни в коем случае,- решительно ответил мистер Бойярд.- После того как вы оплатите счет, ваш телефон будет немедленно включен.
   - Но у меня деньги здесь! - сказал Моррисон.- Здесь, со мной.
   Мистер Бойярд помолчал.
   - Ладно, это не полагается, но. я думаю, мы можем выслать вам специального робота-посылыюго, если вы согласны оплатить расходы.
   - Согласен!
   - Хм... Это не полагается, но я думаю... Где деньги?
   - Здесь,- ответил Моррисон.- Узнаете? Это золотоносная порода!
   - Мне уже надоели эти фокусы, которые вы, старатели, вечно пытаетесь нам устроить. Показываете горсть камешков...
   - Но это на самом деле золотоносная порода! Неужели вы не видите?
   - Я деловой человек, а не ювелир,- ответил мистер Бойярд.- Я не могу отличить золотоносной породы от золототысячника.
   Экран погас.
   Моррисон лихорадочно пытался снова дозвониться до него. Телефон молчал - не слышно было даже гудения. Он был отключен.
   Моррисон положил аппарат на землю и огляделся. Узкий овраг, куда он свалился, тянулся прямо ярдов на двадцать, потом сворачивал влево. На его крутых склонах не было видно ни одной пещеры, ни одного удобного места, где можно было бы устроить баррикаду.
   Сзади послышался какой-то шорох. Обернувшись, он увидел, что на него бросается огромный старый волк. Не раздумывая ни секунды, Моррисон выхватил револьвер и выстрелил, размозжив голову зверя.
   - Черт возьми,- сказал Моррисон,- я хотел оставить эту пулю для себя.
   Он получил отсрочку на несколько секунд и бросился вниз по оврагу в поисках выхода. Вокруг красными и пурпурными искрами сверкала золотоносная порода. А позади бежали волки.
   Моррисон остановился. Излучина оврага привела его к глухой стене.
   Он прислонился к ней спиной, держа револьвер за ствол. Волки остановились в пяти футах от него, собираясь в стаю для решительного броска. Их было десять или двенадцать, и в узком проходе они сгрудились в три ряда. Вверху кружились коршуны, ожидая своей очереди.
   В этот момент Моррисон услышал потрескивание телепортировки. Над головами волков появился воздушный вихрь, и они торопливо попятились назад.
   - Как раз вовремя,- сказал Моррисон.
   - Вовремя для чего? - спросил Уильямс-4, почтальон. Робот вылез из вихря и огляделся.
   - Ну-ну, молодой человек,- произнес Уильямс-4,- ничего себе, доигрались! Разве я вас не предостерегал? Разве не советовал вернуться? Посмотрите-ка!
   - Ты был совершенно прав,- сказал Моррисон.- Что мне прислал Макс Крэндолл?
   - Макс Крэндолл ничего не прислал, да и не мог прислать.
   - Тогда почему ты здесь?
   - Потому что сегодня ваш день рождения,- ответил Уильямс-4.- У нас на почте в таких случаях всегда бывает специальная доставка. Вот вам.
   Уильямс-4 протянул ему пачку писем - поздравления от Джейни, теток, дядей и двоюродных братьев с Земли.
   - И еще кое-что,- сказал Уильямс-4, роясь в своей сумке.- Должно быть кое-что еще. Постойте... Да, вот.
   Он протянул Моррисону маленький пакет.
   Моррисон поспешно сорвал обертку. Это был подарок от тети Мины из Нью-Джерси. Он открыл коробку. Там были соленые конфеты - прямо из Атлантик-Сити.
   - Говорят, очень вкусно,- сказал Уильямс-4, глядевший через его плечо.- Но не очень уместно в данных обстоятельствах. Ну, молодой человек, очень жаль, что вам придется умереть в день своего рождения. Самое лучшее, что я могу пожелать,- это быстрой и безболезненной кончины.
   Робот направился к вихрю,
   - Погоди! - крикнул Моррисон.- Не можешь же ты так меня бросить. Я уже много дней ничего не пил. А эти волки...
   - Понимаю,- ответил Уильямс-4.- Поверьте, это не доставляет мне никакой радости. Даже у робота есть какие-то чувства.
   - Тогда помоги мне!
   - Не могу. Правила почтового ведомства это категорически запрещают. Я помню, в девяносто седьмом меня примерно о том же просил Эбнер Лэти. Его тело потом искали три года.
   - Но у тебя есть аварийный телефон? - спросил Моррисон.
   - Есть. Но я могу им пользоваться только в том случае, если со мной произойдет авария.
   - Но ты хоть можешь отнести мое письмо? Срочное письмо?
   - Конечно, могу,- ответил робот.- Я для этого и создан. Я даже могу одолжить вам карандаш и бумагу.
   Моррисон взял карандаш и бумагу и попытался собраться с мыслями. Если он напишет срочное письмо Максу, тот получит его через несколько часов. Но сколько времени понадобится ему, чтобы сколотить немного денег и послать воду и боеприпасы? День, два? Придется что-нибудь придумать, чтобы продержаться...
   - Я полагаю, у вас есть марка? - спросил робот.
   - Нет,- ответил Моррисон.- Но я куплю ее у тебя.
   - Прекрасно,- ответил робот.- Мы только что выпустили новую серию Венусборгских треугольных. Я считаю их большим эстетическим достижением. Они стоят по три доллара штука.
   - Хорошо. Очень умеренная цена. Давай одну.
   - Остается решить еще вопрос об оплате.
   - Вот! - сказал Моррисон, протягивая роботу кусок золотоносной породы стоимостью тысяч в пять долларов. Почтальон осмотрел камень и протянул его обратно:
   - Извините, но я могу принять только наличные.
   - Но это стоит дороже, чем тысяча марок! - сказал Моррисон.- Это же золотоносная порода!
   - Очень может быть,- ответил Уильямс-4,- но я не запрограммирован на пробирный анализ. И почта Венеры основана не на системе товарного обмена. Я вынужден попросить три доллара бумажками или монетами.
   - У меня их нет.
   - Очень жаль.
   Уильямс-4 повернулся, чтобы уйти.
   - Но ты же не можешь просто уйти и бросить меня на верную смерть!
   - Не только могу, но и должен,- грустно сказал,Уильямс-4.- Я всего лишь робот, мистер Моррисон. Я был создан людьми и, естественно, наделен некоторыми из их чувств. Так и должно быть. Но есть и предел моих возможностей,- по сути дела, такой предел есть и у большинства людей на этой суровой планете. И в отличие от людей я не могу переступить свой предел.
   Робот полез в вихрь. Моррисон непонимающим взглядом смотрел на него. Он видел за ним нетерпеливую стаю волков. Он видел неяркое сверкание золотоносной породы стоимостью в несколько миллионов долларов, покрывавшей склоны оврага.
   И тут что-то в нем надломилось.
   С нечленораздельным воплем Моррисон бросился вперед и схватил робота за ноги. Уильямс-4, наполовину скрывшийся в вихре телепортировки, упирался, брыкался и почти стряхнул было Моррисона. Но тот вцепился в него, как безумный. Дюйм за дюймом он вытащил робота из вихря, швырнул на землю и придавил его своим телом.
   - Вы нарушаете работу почты,- сказал Уильямс-4.
   - Это еще не все, что я собираюсь нарушить,- прорычал Моррисон.- Смерти я не боюсь. Это была моя ставка. Но будь я проклят, если намерен умереть через пятнадцать минут после того, как разбогател!
   - У вас нет выбора.
   - Есть. Я воспользуюсь твоим аварийным телефоном.
   - Это невозможно,- ответил Уильямс-4.- Я его не дам. А сами вы до него не доберетесь без помощи механической мастерской.
   - Возможно,- ответил Моррисон.- Я хочу попробовать, Он вытащил свой разряженный револьвер.
   - Что вы хотите сделать? - спросил Уильямс-4.
   - Хочу посмотреть, не смогу ли я превратить тебя в металлолом без всякой механической мастерской. Думаю, что будет логично начать с твоих зрительных ячеек.
   - Это действительно логично,- ответил робот.- У меня, конечно, нет инстинкта самосохранения. Но позвольте заметить, что вы оставите без почтальона всю Венеру. От вашего антиобщественного поступка многие пострадают.
   - Надеюсь,- сказал Моррисон, занося револьвер над головой.
   - Кроме того,- поспешно добавил робот,- вы уничтожите казенное имущество. Это серьезное преступление.
   Моррисон засмеялся и взмахнул револьвером. Робот сделал быстрое движение головой и избежал удара. Он попробовал вывернуться, но Моррисон навалился ему на грудь всеми своими двумястами фунтами.
   - На этот раз я не промахнусь,- пообещал Моррисон, примериваясь снова.
   - Стойте! - сказал Уильямс-4.- Мой долг - охранять казенное имущество даже в том случае, когда этим имуществом оказываюсь я сам. Можете воспользоваться моим телефоном, мистер Моррисон. Имейте в виду, что это преступление карается заключением не более чем на десять и не менее чем на пять лет в исправительной колонии на Солнечных болотах.
   - Давайте телефон,- сказал Моррисон.
   Грудь робота распахнулась, и оттуда выдвинулся маленький телефон. Моррисон набрал номер Макса Крэндолла и объяснил ему положение.
   - Ясно, ясно,- сказал Крэндолл.- Ладно, попробую найти Уилкса. Но, Том, я не знаю, чего я смогу добиться. Рабочий день окончен. Все закрыто...
   - Открой! - сказал Моррисон.- Я могу все оплатить. И выручи Джима Ремстаатера.
   - Это не так просто. Ты еще не оформил права на заявку. Ты даже не доказал, что это месторождение чего-то стоит.
   - Смотри,- Моррисон повернул телефон так, чтобы Крэндоллу были видны сверкающие стены оврага.
   - Похоже на правду,- заметил Крэндолл.- Но, к сожалению, не все то золотоносная порода, что блестит.
   - Как же нам быть? - спросил Моррисон.
   - Нужно делать все по порядку. Я телепортирую к тебе Общественного Маркшейдера. Он проверит твою заявку, определит размеры месторождения и выяснит, не закреплено ли оно за кем-нибудь другим. Дай ему с собой кусок золотоносной породы. Побольше.
   - Как мне его отбить? У меня нет никаких инструментов.
   - Ты уж придумай что-нибудь. Он возьмет кусок для анализа. Если порода достаточно богата, твое дело в шляпе.
   - А если нет?
   - Может, лучше нам об этом не говорить,- сказал Крэндолл.- Я займусь делом, Томми. Желаю удачи.
   Моррисон повесил трубку, встал и помог подняться роботу.
   - За двадцать три года службы,- произнес Уильямс-4,- впервые нашелся человек, который угрожал уничтожить казенного почтового служащего. Я должен доложить об этом полицейским властям в Венусборге, мистер Моррисон. Я не могу иначе.
   - Знаю,- сказал Моррисон.- Но мне кажется, пять или даже десять лет в тюрьме - все же лучше, чем умереть.
   - Сомневаюсь. Я и туда, знаете, ношу почту. Вы сами увидите все месяцев через шесть.
   - Как? - переспросил ошеломленный Моррисон.
   - Месяцев через шесть, когда я закончу обход планеты и вернусь в Венусборг. О таком деле нужно докладывать лично. Но прежде всего нужно разнести почту.
   - Спасибо, Уильямс. Не знаю, как мне...
   - Я просто исполняю свой долг,- сказал робот, подходя к вихрю.- Если вы через шесть месяцев все еще будете на Венере, я принесу вам почту в тюрьму.
   - Меня здесь не будет,- ответил Моррисон.- Прощайте, Уильямс.
   Робот исчез в вихре. Потом исчез и вихрь. Моррисон остался один в сумерках Венеры. Он разыскал выступ золотоносной породы чуть больше человеческой головы, ударил по нему рукояткой револьвера, и в воздухе заплясали мелкие искрящиеся осколки. Спустя час на револьвере появились четыре вмятины, а на блестящей поверхности породы - лишь несколько царапин. Песчаные волки начали подкрадываться ближе. Моррисон швырнул в них несколько камней и закричал сухим, надтреснутым голосом. Волки отступили.
   Он снова вгляделся в выступ и заметил у его основания трещину не толще волоса. Он начал колотить в этом месте. Но камень не поддавался.
   Моррисон вытер пот со лба и собрался с мыслями. Клин, нужен клин...
   Он снял ремень. Приставив к трещине край стальной пряжки, он ударами револьвера вогнал ее в трещину на какую-то долю дюйма. Еще три удара - и вся пряжка скрылась в трещине, еще удар - и выступ отделился от жилы. Отломившийся кусок весил фунтов двадцать. При цене пятьдесят долларов за унцию этот обломок должен был стоить тысяч двадцать долларов, если только золото будет такое же чистое, каким оно кажется.
   Наступили темно-серые сумерки, когда появился теле-портированный сюда Общественный Маркшейдер. Это был невысокий, приземистый робот, отделанный старомодным черным лаком.
   - Добрый день, сэр,- сказал Маркшейдер.- Вы хотите сделать заявку? Обычную заявку на неограниченную добычу?
   - Да,- ответил Моррисон.
   - А где центр вашего участка?
   - Что? Центр? По-моему, я на нем стою.
   - Очень хорошо,- сказал робот.
   Вытащив стальную рулетку, он быстро отошел от Моррисона на двести ярдов и остановился. Разматывая рулетку, робот ходил, прыгал и лазил по сторонам квадрата с Моррисоном в центре. Окончив обмер, он долго стоял неподвижно.
   - Что ты делаешь? - спросил Моррисон.
   - Глубинные фотографии участка,- ответил робот.- Довольно трудное дело при таком освещении. Вы не могли бы подождать до утра?
   - Нет!
   - Ладно, придется повозиться,- сказал робот. Он переходил с места на место, останавливался, снова шел, снова останавливался. По мере того как сумерки сгущались, глубинные фотографии требовали все большей и большей экспозиции. Робот вспотел бы, если бы только был на это способен.
   - Все,- сказал он наконец.- Кончено. Вы дадите мне с собой образец?
   - Вот он,- сказал Моррисон, взвесив в руке обломок золотоносной породы и протягивая ее Маркшейдеру.- Все?
   - Абсолютно все,- ответил робот.- Если не считать, конечно, того, что вы еще не предъявили мне Поисковый акт. Моррисон растерянно заморгал.
   - Чего не предъявил?
   - Поисковый акт. Это официальный документ, свидетельствующий о том, что участок, на который вы претендуете, согласно правительственному постановлению, не содержит радиоактивных веществ в количествах, превышающих пятьдесят процентов общей массы до глубины в шестьдесят футов. Простая, но необходимая формальность.
   - Я никогда о ней не слыхал,- сказал Моррисон.
   - Ее сделали обязательным условием на прошлой неделе,-. объяснил съемщик.- У вас нет акта? Тогда, боюсь, ваша обычная неограниченная заявка недействительна.
   - Что же мне делать?
   - Вы можете вместо нее оформить специальную ограниченную заявку,- сказал робот.- Поискового акта для нее не требуется.
   - А что это значит?
   - Это значит, что через пятьсот лет все права переходят к правительству Венеры.
   - Ладно!- заорал Моррисон.- Хорошо! Прекрасно! Это все?
   - Абсолютно все,- ответил Маркшейдер.- Я захвачу этот образец с собой и отдам его на срочный анализ и оценку. По нему и по глубинным фотографиям мы сможем вычислить стоимость вашего участка.
   - Пришлите мне что-нибудь отбиваться от волков,- сказал Моррисон.- И еды. И послушайте, я хочу "Особый старательский".
   - Хорошо, сэр. Все это будет вам телепортировано, если ваша заявка окажется достаточно ценной, чтобы окупить расходы.
   Робот влез в вихрь и исчез.
   Время шло, и волки снова начали подбираться к Моррисону. Они огрызались, когда тот швырял в них камнями, но не отступали. Разинув пасти, высунув языки, они проползли оставшиеся несколько ярдов.
   Вдруг волк, ползший впереди всех, взвыл и отскочил назад. Над его головой появился сверкающий вихрь, из которого упала винтовка, ударив его по передней лапе.
   Волки пустились наутек. Из вихря упала еще одна винтовка, потом большой ящик с надписью "Гранаты. Обращаться осторожно", потом еще один ящик с надписью "Пустынный рацион К".
   Моррисон ждал, вглядываясь в сверкающее устье вихря, который пронесся по небу и остановился в четверти мили от него. Из вихря показалось большое круглое медное днище. Устье вихря стало расширяться, пропуская еще большую медную выпуклость. Днище уже стояло на песке, а выпуклость все росла. Когда наконец она показалась вся, в безбрежной пустыне возвышалась гигантская вычурная медная чаша для пунша. Вихрь поднялся и повис над ней.
   Моррисон ждал. Запекшееся горло саднило. Из вихря показалась тонкая струйка воды и полилась в чашу. Моррисон все еще не двигался.
   А потом началось. Струйка превратилась в поток, рев которого разогнал всех коршунов и волков. Целый водопад низвергался из вихря в гигантскую чашу.
   Моррисон, шатаясь, побрел к ней. "Попросить бы мне флягу",- говорил он себе, мучимый страшной жаждой, ковыляя по песку к чаше. Вот наконец перед ним стоял "Особый старательский" - выше колокольни, больше дома, наполненный водой, что была дороже самой золотоносной породы. Он повернул кран у дна чаши. Вода смочила желтый песок и ручейками побежала вниз по дюне.
   "Надо было еще заказать чашку или стакан",- подумал Моррисон, лежа на спине и ловя открытым ртом струю воды.

* * *

Запах мысли.
Пер. - Н. Лобачева.

   По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному звездному скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, не выверенные астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показания курса, он заметил, что в корабле становится невыносимо жарко.
   Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы. Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился сквозь океан статических разрядов.
   - Опять неполадки, Кливи? - спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам составляет графики и свято в них верует.
   - Да как вам сказать, - иронически ответил Кливи. - Если не считать труб, приборов и проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
   - Действительно, позор, - сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. - Представляю, каково тебе там.
   Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, стер пот, заливающий глаза, и подумал, что Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
   - Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? - Почтмейстер невесело рассмеялся. - Похоже, они считают, будто доставлять почту можно на любой корзине.
   В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка работала на полную мощность, а корабль продолжал перегреваться.
   - Не отходите от приемника, - сказал Кливи. Он направился в хвостовую часть корабля, откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а пузырящимся раскаленным добела шлаком. Четвертый на глазах претерпевал такую же метаморфозу.
   Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
   - Горючего не осталось, - сообщил он. - По-моему, произошла каталитическая реакция. Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая подвернется.
   Он схватил Аварийный Справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать по карте, на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не ведомо. Кливи надеялся выяснить это, если только корабль в ближайшее время не рассыплется.
   - Попробую З-М-22, - проревел он сквозь нарастающие разряды.
   - Хорошенько присматривай за почтой, - протяжно прокричал в ответ Почтмейстер. - Я тотчас же высылаю корабль.
   Кливи ответил, что он сделает с почтой - со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к этому времени Почтмейстер уже прекратил прием.
   Кливи удачно приземлился на З-М-22: исключительно удачно, если принять во внимание, что к раскаленным приборам невозможно было прикоснуться. Размякшие от перегрева трубы скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения. Почтолет-243 вплыл в атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы и камнем рухнул вниз.
   Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже темно-красный оттенок, когда он вывалился из запасного люка; почтовая сумка по-прежнему была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню ярдов. Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал два шага и окончательно провалился в небытие.
   Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с телом: разум был свободен.
   Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек, величиной с белку, но с темно-зеленым мехом.
   Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
   Это его не удивило - напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза и уши? Пожалуй, лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
   Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминающий крупного волка, но тоже зеленого цвета. Параллельная эволюция? Она не меняет общего положения вещей, заключил Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных клыков.
   Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и белок, пусть даже безглазых? Он заметил, что в пяти футах от волка белка замерла на месте. Волк медленно приближался. На расстоянии трех футов он, по-видимому, потерял след - вернее, запах. Он затряс головой и медленно описал возле белки круг. Потом снова двинулся по прямой, но уже в неверном направлении. Слепой охотится на слепца, подумал Кливи, и эти слова показались ему глубокой извечной истиной. На его глазах белка задрожала вдруг мелкой дрожью: волк закружился на месте, внезапно прыгнул и сожрал белку в три глотка.
   Какие у волков большие зубы, безразлично подумал Кливи. И в тот же миг безглазый волк круто повернулся в его сторону.
   Теперь он съест меня, подумал Кливи. Его забавляло, что он окажется первым человеком, съеденным на этой планете.
   Когда волк ощерился над самым его лицом, Кливи снова лишился чувств.
   Очнулся он вечером. Уже протянулись длинные тени, солнце уходило за горизонт. Кливи сел и в виде опыта осторожно согнул руки и ноги. Все было цело.
   Он привстал на одно колено, еще пошатываясь от слабости, но уже почти полностью отдавая себе отчет в том, что случилось. Он помнил катастрофу, но так, словно она происходила тысячу лет назад: корабль сгорел, он отошел поодаль и упал в обморок. Потом повстречался с волком и белкой.
   Кливи неуверенно встал и огляделся по сторонам. Должно быть, последняя часть воспоминаний ему пригрезилась. Его бы давно уже не было в живых, окажись поблизости какой-нибудь волк.
   Тут Кливи взглянул под ноги и увидел зеленый хвост белки, а чуть поодаль - ее голову.
   Он лихорадочно пытался собраться с мыслями. Значит, волк и в самом деле был, да к тому же голодный. Если Кливи хочет выжить до прихода спасателей, надо выЯСНИТЬ, что тут произошло и почему.
   У животных не было ни глаз, ни ушей. Но тогда каким образом они выслеживали друг друга? По запаху? Если так, то почему волк искал белку столь неуверенно?
   Послышалось негромкое рычание, и Кливи обернулся. Менее чем в пятидесяти футах появилось существо, похожее на пантеру - на зеленовато-коричневую пантеру без глаз и ушей.
   Проклятый зверинец, подумал Кливи и затаился в густой траве. Чужая планета не давала ему ни отдыха, ни срока. Нужно же ему время на размышление! Как устроены эти животные? Не развито ли у них вместо зрения чувство локации?
   Пантера поплелась прочь.
   У Кливи чуть отлегло от сердца. Быть может, если не попадаться ей на пути, пантера...
   Едва он дошел в своих мыслях до слова "пантера", как животное повернулось в его сторону.
   Что же я сделал? - спрашивал себя Кливи, поглубже зарываясь в траву. Она не может меня учуять, увидеть или услышать. Я только решил ей не попадаться...
   Подняв морду кверху, пантера мерным шагом затрусила к нему.
   Вот оно что! Животное, лишенное глаз и ушей, может обнаружить присутствие Кливи только одним способом.
   Способом телепатическим!
   Чтобы проверить свою теорию, Кливи мысленно произнес слово "пантера", отождествляя его с приближающимся зверем. Пантера взревела и заметно сократила разделяющее их расстояние.
   В какую-то ничтожную долю секунды Кливи постиг многое. Волк преследовал белку при помощи телепатии. Белка замерла - быть может, отключила свой крохотный мозг. Волк сбился со следа и не находил его, пока белке удавалось тормозить деятельность мозга.
   Если так, то почему волк не напал на Кливи, когда тот лежал без сознания? Быть может, Кливи перестал думать - по крайней мере перестал думать на той длине волн, какую улавливает волк? Но не исключено, что дело обстоит гораздо сложнее.
   Сейчас основная задача - это пантера.
   Зверь снова взвыл. Он находился всего лишь в тридцати футах от Кливи, и расстояние быстро уменьшалось. Главное - не думать, решил Кливи, не думать о... думать о чем-нибудь другом. Тогда, может быть, пан... ну, может быть, она потеряет след. Он принялся перебирать в уме всех девушек, которых когда-либо знал, старательно припоминая мельчайшие подробности.
   Пантера остановилась и в сомнении заскребла лапами.
   Кливи продолжал думать: о девушках, о космолетах, о планетах, и опять о девушках, и о космолетах, и обо всем, кроме пантеры.
   Пантера придвинулась еще на пять футов.
   Черт возьми, подумал он, как можно не думать о чем-то? Ты лихорадочно думаешь о камнях, скалах, людях, пейзажах и вещах, а твой ум неизменно возвращается к... но ты отмахиваешься от нее и сосредоточиваешься на своей покойной бабке (святая ЖЕНщина!), старом пьянчуге отце, синяках на правой ноге. (Сосчитай их. Восемь. Сосчитай еще раз. По-прежнему восемь.) А теперь ты поднимаешь глаза, небрежно, видя, но не призывая п... Как бы там ни было, она все же приближается.
   Пытаться о чем-то не думать - все равно что пытаться остановить лавину голыми руками. Кливи понял, что человеческий ум не так-то просто поддается бесцеремонному сознательному торможению. Для этого нужны время и практика.
   Ему осталось около пятнадцати футов на то, чтобы научиться не думать о п...
   Ну что ж, можно ведь думать о карточных играх, о вечеринках, о собаках, кошках, лошадях, овцах, волках (убирайтесь прочь!), о синяках, броненосцах, пещерах, логовах, берлогах, детенышах (берегись!), п-пане-гириках, и эмпириках, и мазуриках, и клириках, и лириках, и трагиках (примерно 8 футов), обедах, филе-миньонах, фиалках, финиках, филинах, поросятах, палках, пальто и п-п-п-п...
   Теперь пантера находилась в каких-нибудь пяти футах от него и готовилась к прыжку. Кливи был больше не в состоянии изгонять запретную мысль. Но вдруг в порыве вдохновения он подумал: "Пантера-самка!"
   Пантера, все еще напрягшаяся для прыжка, с сомнением повела мордой.
   Кливи сосредоточился на идее пантеры-самки. Он и есть пантера-самка, и чего, собственно, хочет добиться этот самец, пугая ее? Он подумал о своих (тьфу, черт, самкиных!) детенышах, о теплом логове, о прелестях охоты на белок...
   Пантера медленно подошла вплотную и потерлась о Кливи. Он с отчаянием думал о том, какая прекрасная стоит погода и какой мировой парень эта пантера - такой большой, сильный, с такими огромными зубами.
   Самец замурлыкал!
   Кливи улегся, обвил вокруг пантеры воображаемый хвост и решил, что надо поспать. Пантера стояла возле него в нерешительности. Казалось, чувствовала, что дело неладно. Потом испустила глубокий горловой рык, повернулась и ускакала прочь.
   Только что село солнце, и все вокруг залила синева. Кливи обнаружил, что его сотрясает неудержимая дрожь, и он вот-вот разразится истерическим хохотом. Задержись пантера еще на секунду...
   Он с усилием взял себя в руки. Пора серьезно поразмыслить.
   Вероятно, каждому животному свойствен характерный запах мысли. Белка испускает один запах, волк - другой, человек - третий. Весь вопрос в том, только ли тогда можно выследить Кливи, когда он думает о каком-либо животном? Или его мысли, подобно аромату, можно засечь, даже если он ни о чем особенном не думает?
   Пантера, видно, учуяла его лишь в тот миг, когда он подумал именно о ней. Однако это можно объяснять новизной, чуждый запах мыслей мог сбить пантеру с толку в тот раз.
   Что ж, подождем - увидим. Пантера, наверное, не тупица. Просто такую шутку с нею сыграли впервые.
   Всякая шутка удается... однажды.
   Кливи лег навзничь и воззрился в небо. Он слишком устал, чтобы двигаться, да и тело, покрытое кровоподтеками, ныло. Что предстоит ему ночью? Выходят ли авери на охоту? Или на ночь устанавливается некое перемирие? Ему было наплевать.
   К черту белок, волков, пантер, львов, тигров и северных оленей!
   Он уснул.
   Утром он удивился, что все еще жив. Пока все идет хорошо. В конце концов денек может выдаться не дурной. В радужном настроении Кливи направился к своему кораблю.
   От почтолета-243 осталась лишь груда искореженного металла на оплавленной почве. Кливи нашел металлический стержень, прикинул его на руке и заткнул за пояс, чуть ниже почтовой сумки. Не ахти какое оружие, но все-таки придает уверенность.
   Корабль погиб безвозвратно. Кливи стал бродить по окрестностям в поисках еды. Вокруг рос плодоносный кустарник. Кливи осторожно надкусил неведомый плод и счел, что он терпкий, но вкусный. Он до отвала наелся ягод и запил их водой из ручейка, что журчал неподалеку в ложбинке.
   Пока он не видел никаких зверей. Как знать, сейчас они, чего доброго, окружают его кольцом.
   Он постарался отвлечься от этой мысли и занялся поисками укрытия. Самое верное дело - затаиться, пока не придут спасатели. Он блуждал по отлогим холмам, тщетно пытаясь найти скалу, деревце или пещеру. Дружелюбный ландшафт мог предложить разве что кусты высотою в шесть футов.
   К середине дня он выбился из сил, пал духом и лишь тревожно всматривался в небо. Отчего нет спасателей? По его расчетам быстроходное спасательное судно должно прибыть за сутки, от силы за двое.
   Если Почтмейстер правильно указал планету.
   В небе что-то мелькнуло. Он взглянул вверх, и сердце его неистово заколотилось. Ну и картина!
   Над ним, без усилий балансируя гигантскими крыльями, медленно проплыла птица. Один раз она нырнула, словно провалилась в яму, но тут же уверенно продолжила полет.
   Птица поразительно смахивала на стервятника.
   Кливи побрел дальше. Еще через мгновение он очутился лицом к лицу с четырьмя слепыми волками.
   Теперь по крайней мере с одним вопросом покончено. Кливи можно выследить по характерному запаху его мыслей. Очевидно, звери этой планеты пришли к выводу, будто пришелец не настолько чужероден, чтобы его нельзя было съесть.
   Волки осторожно подкрадывались. Кливи испробовал прием, к которому прибег накануне. Вытащив из-за пояса металлический стержень, он принялся воображать себя волчицей, которая ищет своих волчат. Не поможет ли один из вас, джентльмены, найти их? Еще минуту назад они были тут. Один зеленый, другой пятнистый, третий...
   Быть может, эти волки не мечут пятнистых детенышей. Один из них прыгнул па Кливи. Кливи огрел его стержнем, и волк, шатаясь, отступил.
   Все четверо сомкнулись плечом к плечу и возобновили атаку.
   Кливи безнадежно попытался мыслить так, как если бы его вообще не существовало на свете. Бесполезно. Волки упорно надвигались. Кливи вспомнил о пантере. Он вообразил себя пантерой. Рослой пантерой, которая с удовольствием полакомится волком.
   Это их остановило. Волки тревожно замахали хвостами, но позиций не сдали.
   Кливи зарычал, забил лапами по земле и подался вперед. Волки попятились, но один из них проскользнул к нему в тыл. Кливи подвинулся вбок, стараясь не попадать в окружение. Похоже было, что волки не слишком-то поверили спектаклю. Быть может, Кливи бездарно изобразил пантеру. Волки больше не отступали. Кливи свирепо зарычал и замахнулся импровизированной дубинкой. Один волк стремглав пустился наутек, но тот, что прорвался в тыл, прыгнул на Кливи и сбил его с ног,
   Барахтаясь под волками, Кливи испытал новый прилив вдохновения. Он вообразил себя змеей - очень быстрой, со смертоносным жалом и ядовитыми зубами.
   Волки тотчас же отскочили. Кливи зашипел и изогнул свою бескостную шею. Волки яростно ощерились, но не выказали никакого желания наступать.
   И тут Кливи допустил ошибку. Рассудок его знал, что надо держаться стойко и проявлять побольше наглости. Однако тело поступило иначе. Помимо своей соли он повернулся и понесся прочь.
   Волки рванулись вдогонку, и, бросив взгляд кверху, Кливи увидел, что в предвкушении поживы слетаются стервятники. Он взял себя в руки и попытался снова превратиться в змею, но волки не отставали.
   Вьющиеся над головой стервятники подали Кливи идею. Космонавт, он хорошо знал, как выглядит планета сверху. Кливи решил превратиться в птичку. Он представил себе, как парит в вышине, легко балансируя среди воздушных течений, и смотрит вниз на землю, которая ковром расстилается все шире и шире.
   Волки пришли в замешательство. Они закружили на месте, стали беспомощно подпрыгивать в воздух. Кливи продолжал парить над планетой, взмывая все выше и выше, и в то же время медленно пятился назад.
   Наконец он потерял волков из виду, и наступил вечер. Кливи был измучен. Он прожил еще один день. Но, по-видимому, все гамбиты удаются лишь единожды, Что он будет делать завтра, если не придет спасательное судно?
   Когда стемнело, он долго еще не мог заснуть и все смотрел в небо. Однако там виднелись только звезды, а рядом слышалось лишь редкое рычанье волка да рев пантеры, мечтающей о завтраке.
   ...Утро наступило слишком быстро. Кливи проснулся усталый, сон не освежил его. Не вставая, Кливи ждал.
   - Где же спасатели? Времени у них было предостаточно, - решил Кливи. - Почему их еще нет? Если будут слишком долго мешкать, пантера...
   ; Не надо было так думать. В ответ справа послышался звериный рык.
   Кливи встал и отошел подальше. Уж лучше иметь дело с волками...
   Об этом тоже не стоило думать, так как теперь к реву пантеры присоединилось рычание волчьей стаи. Всех хищников Кливи увидел сразу. Справа из подлеска грациозно выступила зеленовато-желтая пантера. Слева он явственно различил силуэты нескольких волки". Какой-то миг он надеялся, что звери передерутся. Если бы волки напали на пантеру, Кливи удалось бы улизнуть...
   Однако зверей интересовал только пришелец. К чему им драться между собой, понял Кливи, когда налицо он сам, во всеуслышание транслирующий свои страхи и свою беспомощность?
   Пантера двинулась вперед. Волки оставались на почтительном расстоянии, по-видимому, намеренные удовольствоваться остатками ее трапезы. Кливи опять было попробовал взлететь по-птичьи, но пантера после минутного колебания продолжила свой путь.
   Кливи попятился к волкам, жалея, что некуда влезть. Эх, окажись тут скала или хотя бы приличное дерево...
   Но ведь рядом кусты! С изобретательностью, порожденной отчаянием, Кливи стал шестифутовым кустом. Вообще-то он понятия не имел, как мыслит куст, но старался изо всех сил.
   Теперь он цвел. А один из корней у него слегка расшатался. После недавней бури. Но все же, если учесть обстоятельства, он был отнюдь неплохим кустом.
   Краешком веток он заметил, что волки остановились. Пантера стала метаться вокруг него, пронзительно фыркнула и склонила голову набок.
   Ну право же, подумал Кливи, кому придет в голову откусить ветку куста? Ты, возможно, приняла меня за что-то другое, но на самом деле я всего-навсего куст. Не хочешь ведь набить себе рот листьями? Ты можешь сломать зуб о мои ветки. Слыханное ли дело, чтобы пантера поедала кусты? А ведь я и есть куст. Спроси у моей мамаши. Она тоже куст. Все мы кусты, исстари, с каменноугольного периода.
   Пантера явно не собиралась переходить в атаку. Однако не собиралась и удалиться. Кливи не был уверен, что долго протянет. О чем он теперь должен думать? О прелестях весны? О гнезде малиновок в своих волосах?
   На плечо к нему опустилась какая-то птичка.
   Ну ни мило ли, подумал Кливи. Она тоже думает, что я куст. Намерена свить гнездо в моих ветвях. Совершенно прелестно. Все прочие кусты лопнут от зависти. Птичка легонько клюнула Кливи в шею.
   Полегче, подумал Кливи. Не надо рубить сук, на котором сидишь...
   Птичка клюнула еще раз, примериваясь. Затем прочно стала на перепончатые лапки и принялась долбить шею Кливи со скоростью пневматического молотка.
   Проклятый дятел, подумал Кливи, стараясь не выходить из образа. Он отметил, что пантера внезапно успокоилась. Однако когда птичка долбанула его шею пятнадцатый раз, Кливи не выдержал: он сгреб птичку и швырнул ею в пантеру.
   Пантера щелкнула зубами, но опоздала. Оскорбленная птичка произвела разведочный полет вокруг головы Кливи и упорхнула к более спокойным кустам.
   Мгновенно Кливи снова превратился в куст, но игра была проиграна. Пантера замахнулась на него лапой. Он попытался бежать, споткнулся о волка и упал. Пантера зарычала над его ухом, и Кливи понял, что он уже труп.
   Пантера оробела.
   Тут Кливи превратился в труп до кончиков горячих пальцев. Он лежал мертвым много дней, много недель. Кровь его давно вытекла. Плоть протухла. К нему не притронется ни одно здравомыслящее животное, как бы голодно оно ни было.
   Казалось, пантера с ним согласна. Она попятилась. Волки испустили голодный вой, но тоже отступили.
   Кливи увеличил давность своего гниения еще на несколько дней и сосредоточился на том, как ужасно он неудобоварим, как безнадежно неаппетитен. И в глубине души - он был в этом убежден - искренне не верил, что годится кому бы то ни было на закуску. Пантера продолжала пятиться, а за нею и волки. Кливи был спасен! Если надо, он может теперь оставаться трупом до конца дней своих.
   И вдруг до него донесся подлинный запах гниющей плоти. Оглядевшись JIO сторонам, он увидел, что рядом опустилась исполинская птица!
   На Земле ее назвали бы стервятником.
   Кливи едва не расплакался. Неужто ему ничто не поможет? Стервятник подошел к нему в перевалочку. Кливи вскочил и ударил его ногой. Если ему и суждено быть съеденным, то уж, во всяком случае, не стервятником.
   Пантера с быстротой молнии явилась вновь, и на ее глупой пушистой морде, казалось, были написаны ярость и смятение.
   Кливи замахнулся металлическим стержнем, жалея, что нет поблизости дерева - забраться, пистолета - выстрелить или хоть факела - отпугнуть...
   Факел! Кливи тотчас же понял, что выход найден. Он полыхнул пантере огнем в морду, и та отползла с жалобным визгом. Кливи поспешно стал распространяться во все стороны, охватывая пламенем кусты, пожирая всухую траву.
   Пантера стрелой умчалась прочь вместе с волками.
   -Пришел его черед! Как он мог забыть, что всем животным присущ глубокий инстинктивный страх перед огнем! Право же, Кливи будет самым огромным пожаром, какой когда-либо бушевал в этих местах. Поднялся легкий ветерок и разнес его огонь по холмистой земле. Из-за кустов выскочили белки и дружно понеслись прочь. В воздух взмыли стаи птиц, а пантеры, волки и прочие хищники бежали бок о бок, забыв и помышлять о добыче, стремясь лишь уберечься от пожара - от него, Кливи!
   Кливи смутно сознавал, что отныне стал настоящим телепатом. С закрытыми глазами он видел все, что происходит вокруг, и все ощущал почти физически. Он наступал гудящим пламенем, сметая все на своем пути. И чувствовал страх тех, кто поспешно спасался бегством.
   Так и должно быть. Разве благодаря сообразительности и умению приспособиться человек не был всегда и везде царем природы? То же самое и здесь. Кливи торжествующе перепрыгнул через узенький ручеек в трех милях от старта, воспламенил группу кустов, запылал, выбросил струю пламени...
   Тут он почувствовал первую каплю воды. Он все горел, но одна капля превратилась в пять, потом в пятнадцать, потом в пятьсот. Он был прибит водой, а его пища - трава и кусты - вскоре промокли насквозь.
   Он начинал угасать.
   Это просто нечестно, подумал Кливи. По всем правилам он должен был выиграть. Он дал планете бой на ее условиях и вышел победителем... лишь для того, чтобы слепая стихия все погубила.
   Животные осторожно возвращались.
   Дождь хлынул как из ведра. У Кливи погас последний язычок пламени. Бедняга вздохнул и лишился чувств...
   - ...Чертовски удачная работа. Ты берег почту до последнего, а это признак хорошего почтальона. Может, удастся выхлопотать тебе медаль.
   Кливи открыл глаза. Над ним, сияя горделивой улыбкой, стоял Почтмейстер. Кливи лежал на койке и видел над собой вогнутые металлические стены звездолета.
   Он находился на спасательном судне.
   - Что случилось? - прохрипел он.
   - Мы подоспели как раз вовремя, - ответил Почтмейстер. - Тебе пока лучше не двигаться. Еще немного - и было бы поздно.
   Кливи почувствовал, как корабль отрывается от земли, и понял, что покидает планету З-М-22. Шатаясь, он подошел к смотровому окну и стал вглядываться в проплывающую внизу зеленую поверхность.
   - Ты был на волосок от гибели, - сказал Почтмейстер, становясь рядом с Кливи и глядя вниз. - Нам удалось включить увлажняющую систему как раз вовремя. Ты стоял в центре самого свирепого степного пожара из всех, что мне приходилось видеть.
   Глядя вниз на безупречный зеленый ковер, Почтмейстер, видно, усомнился. Он посмотрел еще раз в окно, в выражение его лица напомнило Кливи обманутую пантеру.
   -- Постой... А как получилось, что на тебе нет ожогов?

* * *