Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Интерпретация проективных тестов

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 985 RSS
←   Апрель 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 25-03-2006
Адрес автора: psychology.rorschach-owner@subscribe.ru

Автор
Ольга Бермант-Полякова

Статистика

985 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Интерпретация проективных тестов


Rorschach & Psychoanalytic Diagnostics
Психодинамическая интерпретация в примерах

Добрый день, уважаемые читатели!
Темой марта месяца в нашей рассылке была «Психодинамическая интерпретация». К сожалению, статус «Бронзовой» не позволял прикреплять к выпускам дополнительные файлы, и мы ограничились перечислением, не углубляясь в подробности. Восполняем этот досадный пробел.
Ближайшие выпуски посвящены примерам психодинамической интерпретации любви и зависимой личности, взятым из классических текстов. В приложении к сегодняшнему выпуску мы цитируем И. Ялома.
Важно понимать, что динамическая модель функционирования психики – это общая концепция, которая может быть наполнена различным содержанием.
Согласно фрейдистской психодинамике, людьми управляют врождённые инстинкты, агрессивные и сексуальные. Они проявляют себя как потребности. Не все потребности человеком осознаются. По Фрейду, человек в процессе развития научается достигать компромисса между требующими немедленного удовлетворения потребностями и реальностью социального взаимодействия.
Неофрейдистская, или межличностная, психодинамика Гарри Салливана, Карен Хорни и Эрика Фромма считает движущими силами психики потребность в безопасности, то есть в принятии и одобрении со стороны других людей. Желания ребёнка не всегда согласуются с требованиями находящихся рядом значимых взрослых, поэтому ребёнок в процессе развития научается соотносить свои желания с желаниями других людей.
Экзистенциальная динамика, в отличие от психоаналитической, не порождается развитием и событиями прошлого. Согласно экзистенциалистам, движущими силами психики является столкновение человека с данностями бытия: смертью, свободой, изоляцией и бессмысленностью существования.
Психодинамика гештальта, которую разрабатывал Фриц Перлз, утверждает, что человек неотделим от ситуации взаимодействия с окружающей средой. Суть динамики в стремлении гештальта к завершению. После того, как гештальт завершён, потребность отступает на задний план, освобождая передний для вновь появившейся необходимости – избавиться от излишков или восполнить дефицит.
Продолжение темы «Психодинамическая интерпретация в примерах» на этой неделе.
С уважением, Dr Olga
www.rorschach.ru
Rorschach & Psychoanalytic Diagnostics
Синдромальный диагноз: экзистенциальная изоляция
Цитируем по книге: Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. – М.: Класс, 2004. – 576 с.
Если нам не удалось развить внутреннюю силу, чувство личной ценности и твёрдую идентичность, позволяющие встретить экзистенциальную изоляцию, сказать «так тому и быть» и принять в себя тревогу, то мы будем пытаться обходными путями найти безопасность. В этом разделе я исследую пути поиска безопасности и их клинические проявления. По большей части они связаны с отношениями – то есть включают в себя межличностные отношения, но, как мы увидим, в каждом случае индивид не близок с другим (то есть не «заботится») о нём, а использует другого функционально. Испытываемый ужас, прямое осознание экзистенциальной изоляции и тщательно выстраиваемая нами для смягчения тревоги защитная структура психики – всё это не осознаётся. Мы знаем только, что не можем быть одни, отчаянно хотим от других то, что получить от них невозможно, и, как ни стараемся, в наших отношениях всегда что-то не так.
Существует другое решение, лежащее в направлении жертвования своей самостью – поиск избавления от тревоги изоляции через погружение в какого-то другого индивида, дело или занятие. В результате индивид, как говорил Кьеркегор, оказывается вдвойне в отчаянии: исходно в глубоком экзистенциальном отчаянии, а затем ещё дальше в отчаянии, поскольку, пожертвовав самоосознанием, он даже не знает, что он в отчаянии.
Существование в восприятии других.
«Когда я один, самое худшее заключается в том, что в этот момент никто в мире не думает обо мне и эта мысль доканывает меня», - заявил на сеансе групповой терапии один пациент, госпитализированный из-за панических атак, испытываемых им в одиночестве.
... Ещё одна пациентка, которая несколько раз наносила себе увечья, заявила, что делает это, приходя в отчаяние от весьма неудовлетворяющих отношений с мужчиной. Однако она не могла оставить его из-за страха быть одной. На мой вопрос, что пугает её в одиночестве, она ответила совершенным прямым психотическим инсайтом: «Я не существую, когда я одна».
Та же динамика лежит в основе беспрестанных просьб ребёнка: «Смотри!», «Смотри на меня!» - присутствие другого требуется, чтобы сделать реальность реальной. (Здесь, как и везде, я ссылаюсь на переживание ребёнка как на предварительную манифестацию, а не на причину основополагающего конфликта).
...Поиск любви невротическим индивидом – это его бегство от смутно признаваемого чувства изоляции и пустоты в центре бытия. Выбранный и ценимый, человек чувствует себя утвреждённым в своём бытии. Чистое ощущение бытия, «Я есть», чувство собственного бытия как истока вещей слишком пугает, погружая в изоляцию, поэтому человек отрицает самотворение и предпочитает верить, что существует, пока является объектом сознания другого. Это решение обречено на провал по нескольким параметрам. Отношения обычно рушатся потому, что другой через какое-то время устаёт подтверждать существование индивида. Кроме того, другой чувствует, что он – не тот, кого любят, а тот, в ком нуждаются. Другой никогда не ощущает, что его целиком знают и целиком принимают, потому что он включён в отношения лишь частично – постольку, поскольку служит функции подтверждения существования партёра. Это решение проваливается потому, что оно является только суррогатом: если индивид не может подтвердить себя, он постоянно нуждается в подтверждении другим. Он постоянно уходит в сторону от признания своей фундаментальной изоляции. Это решение проваливается ещё и потому, что связано с неверной идентификацией проблемы: индивид полагает, что его не любят, тогда как в действительности проблема заключается в том, что он неспособен любить. Как мы видели, любить труднее, чем быть любимым, и это требует большего осознания и принятия своей экзистенциальной ситуации.
Индивид, которому нужно подтверждение других, чтобы чувствовать себя живым, должен избегать пребывания в одиночестве. Подлинное уединение слишком близко подводит к тревоге экзистенциальной изоляции, и невротический индивид избегает его любой ценой: пространство изоляции заполняется другими людьми, время изоляции уничтожается («убивается») занятостью. (Одиночное заключение всегда было особенно жестоким наказанием.) Другие сражаются с изоляцией, убегая из настоящего, из уединённого момента: они утешают себя блаженными воспоминаниями о прошлом (хотя в то время их переживания были далеко не блаженными) или проецируют себя в будущее, наслаждаясь воображаемой добычей от ещё не реализованных планов.
Недавний всплеск интереса к медитации отчасти обусловлен её новизной и ощущением контроля. Для индивида в западном мире редкость просто быть с самим собой и переживать время, а не убивать его. Нас научили делать несколько вещей одновременно – курить, жевать, слушать, вести машину, смотреть телевизор, читать. Мы ценим машины, экономящие время, и прилагаем эти ценностные критерии для машин к себе. Но что мы можем сделать со временем, кроме как найти другие способы убить его?
Когда главным мотивом вовлечения в отношения с другими является защита от одиночества, другие играют роль средства. Нередко два индивида выполняют первичные функции друг для друга и замечательно совмещаются, примерно как штепсель и розетка. Такие отношения могут быть настолько взаимно функциональными, что это обеспечивает их стабильность, однако подобное устройство отношений не может дать ничего, кроме задержки роста, так как оба партнёра знают друг друга лишь частично. Такие отношения напоминают карточный домик, где составляющие стены поддерживают друг друга: уберите одного партнёра (или укрепите его психотерапией) – и второй падает.
Однако обычно такого взаимного удовлетворения потребностей не бывает. На каком-то уровне человек понимает, что его скорее используют, чем находятся в отношениях с ним, и ищет удовлетворяющего партнёра где-нибудь ещё.
Слияние.
Наш «универсальный конфликт» связан с тем, что мы стремимся быть индивидуальностью, но индивидуальное существование требует от нас признания пугающей изоляции. Самый обычный способ совладания с этим конфликтом – через отрицание: мы детально разрабатываем иллюзию слияния и в результате провозглашаем: «Я не один, я часть других». Так мы размываем границы своего Эго и становимся частью другого индивида или группы, которая является чем-то большим, чем мы.
Индивидов, ориентированных на слияние, обычно принято называть «зависимыми». Они живут, по формулировке Ариети, ради «доминантного другого» (и обычно чрезвычайно страдают в случае сепарации от доминантного другого). Они хоронят собственные потребности, пытаются узнать желания других и сделать эти желания своими собственными. Превыше всего они стремятся ничего не нарушить. Индивидуации они предпочитают безопасность и слитность. Кайзер даёт особенно ясное описание таких индивидов:
«Их поведение словно сообщает: не принимайте меня всерьёз. ...Есть также готовность говорить о собственных недостатках со склонностью к преувеличению. Достижения и успехи выставляются в смешном свете ли за рассказом о них следует компенсаторное перечисление неудач. Речь этих людей часто может выглядеть рубленой из-за быстрого перескакивания с одной темы на другую. Позволяя себе необычную свободу выпаливать наивные вопросы или прибегать к детской манере говорить, они показывают, что хотят быть отнесёнными к категории «не-взрослых», и их не следует числить среди взрослых людей».
... Несомненно, концепция ухода от экзистенциальной изоляции через слияние и концепция избегания страха смерти через веру и растворение в конечном спасителе имеют много общего... Их отличают друг от друга исходный стимул (тревога изоляции или тревога смерти) и конечная цель (стремление к размыванию границы Эго и достижению слитности или поиск сильного заступника). Различие, конечно, академическое: обычно мотивации и защитные стратегии сосуществуют в одном и том же индивидууме.
Слияние устраняет изоляцию радикальным образом – устраняя самоосознание. Блаженные моменты слияния нерефлективны: ощущение Я теряется. Индивид не может даже сказать: «Я потерял своё ощущение «я», потому что в слиянии нет сепаратного Я, которое могло бы это сказать. В романтической любви прекрасно то, что одинокое «я», о котором идёт речь, растворяется в «мы».
... Освободиться от сопряжённого с переживанием изоляции ощущения собственного Я можно также через слияние не с другим индивидом, а с «вещью» - группой, делом, страной, проектом. В слиянии с большой группой есть что-то очень притягательное. ...Кайзер так размышлял о радости размывания границ Эго:
«Единообразие движения и синхронизация движения, если они доведены почти до совершенства, привлекают, волнуют и зачаровывают зрителей...»
Быть подобным любому другому – не отличаться в одежде, речи, обычаях, не иметь иных мыслей или чувств, чем у остальных, - это состояние спасает человека от изоляции, которую влечёт самость. Конечно, Я утрачено, но утрачен и страх одиночества. Враги конформности – разумеется, свобода и самоосознание. Решение проблемы изоляции путём конформизма-слияния подрывается вопросами: чего Я хочу? Что Я чувствую? Какова МОЯ цель в жизни? Что ВО МНЕ нужно выразить и осуществить?
... Мистицизм, включающий в себя возвышенные, чудесные моменты единения со вселенной, также служит примером утраты Эго. Слияние с другим индивидом, с группой или делом, с природой или со вселенной, всегда включает в себя потерю Я: это договор с дьяволом, выливающийся в экзистенциальную вину – те самые вину и горе, которые оплакивают непрожитую жизнь в каждом из нас.
Садизм.
Индивид, ищущий слияния, зависимый, подобострастный, приносящий себя в жертву, готовый терпеть боль, более того, получающий удовольствие от боли, потому что она разрушает уединение, ... имеет любопытного двойника. Человек, стремящийся доминировать над другим, унижать другого, причинять боль, делать себя абсолютным хозяином другого – это как будто бы совсем другое существо, чем зависимый искатель слияния. Однако, как отмечает Фромм, «обе тенденции – результат одной базовой потребности, возникающей из неспособности выносить изоляцию и слабость собственного Я... Садистическая личность нуждается в своём объекте точно так же, как мазохистическая нуждается в своём». ...Один ищет безопасности в поглощении другим, другой – поглощая кого-то. В обоих случаях экзистенциальная изоляция смягчается – либо через утрату отъединённости и лишение изоляции, либо через расширение себя путём включения других. Вот почему мазохизм и садизм внутри индивида часто чередуются – они являются разными решениями одной и той же проблемы.
Rorschach & Psychoanalytic Diagnostics

Наверх
В избранное