*
Война, суды, казни, угнетение рабочих, проституция и многое другое – все это
необходимое, неизбежное последствие и условие
того языческого строя жизни, в котором мы живем, и изменить что-либо одно или
многое из этого невозможно. Что же делать?
Изменять самый строй этой жизни, то, на чем он стоит. Чем? Тем, чтобы во-первых,
не участвовать в этом строе, в том, что
поддерживает его: в военщине, в судах, в податях, ложном учении и т.п. И во-вторых,
делать то, в чем одном человек
совершенно свободен: в душе своей заменить себялюбие и все, что вытекает из него
– злобу, корысть, насилие и пр., - любовью
и всем тем, что вытекает из нее: разумностью, смирением, милосердием и т.д.
Как колеса машины нельзя повернуть силой, ибо они все связаны с шестернями и
другими колесами, а пустить и не пустить пар,
который задвигает их легко, так точно страшно трудно изменить самые внешние условия
жизни, но быть добрым или злым легко. А
это: быть добрым или злым – изменяет все внешние условия жизни.
*
Совершенно ясно, что выгоднее все делать сообща, но рассуждения для этого недостаточно,
иначе так давно бы уже было.
Надобно еще, чтобы сердце было готово так жить, а этого нет и не будет, пока
не переменятся желания сердца, то есть
мировоззрение людей.
*
Главная недодуманность, ошибка теории Маркса в предположении, что капиталы перейдут
из рук частных лиц в руки
правительства, а от правительства, представляющего народ, в руки рабочих. Правительство
не представляет народ, а есть те же
частные люди, имеющие власть, несколько различные от капиталистов, отчасти совпадающие
с ними. И потому правительство
никогда не передаст капитала рабочим. Что правительство представляет народ, это
фикция, обман. Если бы было такое
устройство, при котором правительство действительно выражало бы волю народа,
то в таком правительстве не нужно бы было
насилия, не нужно бы было правительства в смысле власти.
*
Мы очень привыкли к рассуждениям о том, как надо устроить жизнь других людей
– людей вообще. И нам такие рассуждения не
кажутся странными. А между тем такие рассуждения не могли бы никогда возникнуть
между религиозными и потому свободными
людьми: такие рассуждения суть последствия деспотизма: управления одним человеком
или людьми другими. Так рассуждают и сами
деспоты, и люди, развращенные ими; говорят, если бы я имел власть, я бы сделал
с другими то-то и то-то. Это заблуждение
вредно не только потому, что оно мучает, уродует людей, подвергающихся насилию
деспотов, но и ослабляет во всех людях
сознание необходимости исправлять себя, тогда как это одно единственно действительное
средство воздействия на других людей.
*
Вся забота правителей состоит не в том, как они говорят, чтобы утвердить религию
в народе, а, напротив, в том, чтобы
выхолостить народ от религии. И в России они почти достигли этого.
*
Я сорвал цветок и бросил. Их так много, что не жалко. Мы не ценим этой неподражаемой
красоты живых существ и губим их, не
жалея – не только растения, но и животных, людей. Их так много. Культура – цивилизация
есть не что иное, как загубление
этих красот и заменение их. Чем же? Трактиром, театром...
*
Дороже всего на свете добрые отношения между людьми, а устанавливаются эти отношения
не вследствие разговоров – напротив,
от разговоров они портятся. Говорить как можно меньше, и в особенности с теми
людьми, с которыми хочешь быть в хороших
отношениях.
*
Братство естественно, свойственно людям. Не братство – разделение – старательно
в них воспитывают.
*
Пожалуй, что важнее знать то, о чем не надо думать, чем знать то, о чем надо
думать.
*
Нам кажется, что настоящая работа – это работа над чем-нибудь внешним – производить,
собирать что-нибудь: имущество, дом,
скот, плоды; а работать над своей душой – это так, фантазия. А между тем всякая
другая, кроме как работа над своей душой,
усвоение привычек добра, всякая другая работа – пустяки.
Из дневников Льва Толстого (1895-1905)