“его друг мычал в трубку, изображая атмосферу села или колхоза”.
ОООЗ (ответственное ограниченное общество, закрытого типа, типа “Зайчик”) имело во владениях сорок соток необработанных земель и надворные постройки, типа сараюхи-развалюхи. В том числе: Перекосившееся от бремени прожитых лет строение (когда-то обозначавшее людское жилище) с дырявой крышей, через которую просвечивались в ночное время звёзды. По пять штук в каждую дырку. Амбар, наполовину вросший в землю и используемый последние десятилетия как курятник. Типа сарай с примыкающим к нему свинарником типа коровника и баня. По черному. Яблоневый сад и другие фруктовые деревья были в возрасте. Большом возрасте. И лишь только по этой причине оставались бесплодными. До поры до времени, пока не спилили.
Неповторимая русская природа российской деревни гостеприимно распахнула свои объятия перед пионерами освоения целинных земель, въехавших на запущенной “Ниве” (после двухлетнего застоя и сезонного обслуживания майор её с первого раза запустил, мастерство не пропьёшь). Их было семеро. Семеро смелых. Семь первопроходцев шагнувших за городскую черту в хаос необжитой глубинки. Схема была классическая, веками отработанная. Один к одному. К одному рабочему - один руководитель, что предвещало успех начатому делу (Дарья в городе осталась, для мониторинга и т.п., и др., и т.д.). Начали с обустройства. Красавицу Наоми обустроили в баньке. По чёрному. Лолиту - в курятнике-амбаре, Вику разместили в казарме типа караван-сарай, а бригадир Филипп устроился в пятизвёздочном центральном строении, типа жилище.
Дирекция приступила к созидательному труду. Коммерческий - косил. Генеральный - носил, а исполнительный мастеровой майор приступил к планировке местности под спроектированный кибернетиком крольчатник. Работалось легко и споро. “Людям, как я заметил, нравятся такие мысли, которые не заставляют думать”, - сказал польский мыслитель Станислав Ежи ЛЕЦ, а поскольку дирекция - тоже люди, то в директорские мозги, продуваемые вольным ветром, приходили вольные и фривольные мысли. Первым их озвучил майор: “Ёшь твоя нора. Жатва страну кормит. И урожай. Комар его бодай. Надо пахать. Пахота ломит. Должно быть сладок испечённый каравай”. Кибернетик подхватил, мгновенно перелистав заложенную программу, и выхватил: “Не разводи усок на чужой кусок!”. Препод, ничуть не затрудняясь, завершил лёгкой заумностью собственного экспромта: “Чужие - в Африке чужой чужие. В России - как свои чужие все. Свои в России жили, не тужили. Во ржи, пшенице, клевере, овсе…”.
Освободившиеся от заготовки кормов и душевного порыва, навеянного созидательным трудом, директора приступили к разборке накопленной десятилетиями груды строительно-бытового мусора, расположившейся на задворках усадьбы. И чего там только не было. И этого не было, и того не было, но заготовки для изготовления конструкций будущей кроликофирмы были. А рабочие ели. Ели…, ели… и надо сказать не еле-еле.
“Если некто, кем Вы беспредельно восхищаетесь и кого уважаете, погружен в особо глубокие раздумья, наиболее вероятно, что это раздумья об обеде”, - подумал кибернетик, искоса поглядывая на препода, который в свою очередь поминутно косил взглядом в сторону жующего пролетариата. “Что-то с прибытием молодого пополнения, старики косить начали”, - подумал майор. “Кто не работает, тот ест?” - спросил сам у себя препод. И сам себе не ответил, а присоединился к кибернетику и майору, которые приступили к отрывке котлована под фундамент возводимого объекта. И не то чтобы котлован, но пару ямок под столбики отрыть необходимо, хоть на штык лопаты. Отрыли, забили, вкопали…. “Заменим мечи на орала!”. Не знаю, кто это кричала, но если б она не орала, судьба б нас такая не ждала” - подбадривая себя, препод из последних сил воздерживался….
Терпя - в люди выходят.... “Мсье! Же не ма паж си жюр! Есть-то когда будем?!” - воздержавшись, не выдержал препод. Остальные директора, воткнув штыки в землю: “Есть, так есть, нет, так нет”, - одобрительно отвлеклись на обеденный перерыв…. “В Росси обед - это не еда, а время дня”, - заторопил не успевших добротно переварить проглоченное трудолюбивый майор. “Рабочий день делится на “до обеда” и “перед уходом”, - отреагировал начитанный препод, присоединяясь к кибернетику, который заспешил в сторону строящегося объекта. “Сто в обед - один ответ!” - с намёком пробубнил кибернетик. “У солдата одна мысль!” - ускорил шаг майор. “Как одна? А закусить?” - забеспокоился препод. “Будет вам и белка, будет и свисток. Не торопитесь. Шире шаг”, - успокоил майор, и они продолжили созидательную деятельность. К вечеру каркас был готов. Можно подумать и о себе.
Под прикрытием плотной дымовой завесы дирекция кроликофирмы, напоив скотину, разбила палаточный городок под сенью яблоневого сада. Городок не разбился, поздно уже, но одну палатку поставили, типа солдатской. Ужинали молча. Майор принёс из припаркованной у сарая “Нивы” трёхлитровый пузырёк Дарьяловки. “Дарья передала. На неделю сказала. По пол-литра в день и один выходной. Сто грамм, конечно, могут быть лишними, но они никогда не помешают”. Разлили по 150. А больше и не хотелось. Устали. Надвигающаяся ночь развешивала звёзды на оголённые столбы электропередачи. Проводов не было. И света не было. Сняли провода. И деревню сняли. Энергосети. С учёта сняли. В целях экономии энергии. Пора ложиться спать….