4. Отрывки из книги писателя Владимира Шигина <<Опустевший причал>>, посвященной АПЛ <<Курск>>. ЧАСТЬ 2

Тайна девятого отсека. Отчего погибли подводники, находившиеся в 9-м
отсеке АПЛ <<Курск>>? Что происходило в девятом отсеке АПЛ <<Курск>> после
того, как на лодке прогремели взрывы? Отчего погибли находившиеся там
подводники? Ответ на этот вопрос пытается найти капитан 1 ранга,
сотрудник журнала <<Морской сборник>> Владимир Шигин. Наверное, никогда
еще в истории нашего флота внимание всей страны не было так долго
приковано к одному из отсеков подводной лодки. С ним, с этим отсеком,
связывали все мы свои надежды во время спасательной операции в августе
2000 года. И именно девятому отсеку было суждено вписать последнюю и
самую страшную страницу в трагедию <<Курска>>. Из всех отсеков АПЛ
девятый -- самый маленький по размеру. В техническом описании он так и
зовется: кормовой отсек-убежище.

К 13 часам 12 августа в девятом отсеке собралось двадцать три
человека. Это были все, кто к этому времени оставался в живых. Общее
командование взял на себя, вероятнее всего, капитан-лейтенант Дмитрий
Колесников. Почему вероятнее всего? Потому, что ни в одной из двух
найденных записок об этом не сказано однозначно, однако бумаги,
найденные в кармане Дмитрия Колесникова, позволяют предположить, что
командовал именно он. Помимо записки, в его кармане оказался список
всех двадцати трех остававшихся на тот момент в живых подводников.
Возле каждой из фамилий стояли галочки. Скорее всего, Колесников время
от времени проводил перекличку личного состава. По крайней мере он это
проделал дважды -- в 13 и 15 часов. Каково было моральное состояние
оказавшихся в девятом отсеке? Будучи профессионалами, все прекрасно
понимали трагичность ситуации. Однако паники не было. Сейчас об этом
можно говорить уже с полной уверенностью. Исчерпывающий ответ на этот
вопрос дали врачи, производившие обследование поднятых на поверхность
тел. Как известно, в человеческом организме имеются определенные
запасы гликогена (сахара и глюкозы). Наибольшее количество сахара и
глюкозы находится в печени и в мышцах. Меньше -- в крови. Гликоген --
это мощное энергетическое средство, своеобразный стратегический запас
человека на случай стрессов. Так вот, обследование тел поднятых из
девятого отсека подводников показало, что в их печени и мышцах ни
глюкозы, ни сахара не было. Это означает лишь одно: все пережили
сильнейший стресс. Да другого и быть не могло: что еще должен
чувствовать человек, когда лодку сотрясают один за другим два взрыва,
после чего тухнет даже аварийное освещение, лодка бьется о дно, а
через носовые переборки хлещет вода? Кто бы мог воспринять это с
ледяным спокойствием? Да никто! Ясно, что все оставшиеся в живых
пережили сильнейшее нервное потрясение. Но врачи обнаружили и иное. В
крови поднятых подводников гликоген присутствовал, причем его
содержание было даже выше нормы! Это означает, что запасы его не были
израсходованы до конца, то есть стресс был, но он был кратковременным,
а затем люди успокоились. Если бы оставшиеся в живых пребывали в
состоянии паники, их организмы <<поглотили>> бы и последние резервные
запасы гликогена, но этого не произошло. Итак, наличие спокойной и
деловой обстановки в девятом отсеке можно считать доказанным. Чем
занимались подводники? Прежде всего они <<поддули>> отсек, то есть
создали в нем повышенное давление, чтобы избежать поступления воды. Во
второй записке, найденной немного позднее первой, говорится, что
давление в отсеке было повышено до 0,6 килограмма на квадратный
сантиметр. Этот же показатель видели и водолазы на манометре девятого
отсека. Вода в отсеке была, но ее уровень не превышал 15 -- 20
сантиметров. Аварийное освещение не работало. Аккумуляторные батареи
на <<Курске>> размещались в трюме первого отсека, и поэтому после взрыва
ни о какой электроэнергии не могло быть и речи. Однако в отсеке
имелось штатное количество аварийных фонарей, которыми подводники и
пользовались. Вскоре стало холодно, и всем пришлось надеть утеплители
-- костюмы, проложенные прошитым поролоном. Размотанный шланг ВПЛ
красноречиво говорит о готовности к борьбе с пожаром, а подключенная к
сети трубка аварийного межотсечного телефона -- о попытке прозвонить
все отсеки и попытаться определить оставшихся там в живых. Вполне
возможно, что именно так была сразу же после взрыва установлена связь
с личным составом шестого, седьмого и восьмого отсеков. Судя по всему,
подводники готовились покинуть отсек свободным всплытием. Для этого
были проведены все необходимые мероприятия, приготовлены дыхательные
аппараты. По мнению врачей-физиологов ВМФ, при всплытии со стометровой
глубины сто процентов выходящих наверх получают декомпрессионную
болезнь, а многие и сильную баротравму легких. Но при столь
экстремальной ситуации вопрос стоит крайне жестко: жив или мертв, а
потому к подобным сопутствующим неприятностям относятся как к
неизбежности. Но для того чтобы всплыть, подводникам надо вначале еще
суметь покинуть подводную лодку. Этого находившиеся в девятом отсеке
сделать не смогли. Все их многочисленные попытки открыть
аварийно-спасательный люк (АСЛ) успехом не увенчались. Подводники
столкнулись с той же проблемой, что и пилоты спасательных подводных
снарядов, пытавшиеся присосаться к зеркалу АСЛ. Что-то произошло с
аварийно-спасательным люком, но что? Оговорюсь сразу. До настоящего
момента точная причина несрабатывания АСЛ так и не выяснена до конца.
Существует мнение, что присосаться спасательным снарядам было
невозможно из-за треснувшего зеркала. Однако многие специалисты в это
не верят. Треснутое зеркало могло помешать присосаться подводному
снаряду, но оно ни в коей мере не могло служить помехой для выхода
людей из подводной лодки. <<Сталь, из которой изготовлено зеркало, --
говорят они, -- просто не могла треснуть, а потому, скорее всего,
стакан АСЛ, который жестко соединяет легкий и прочный корпуса лодки,
просто <<повело>> (перекосило) в результате взрыва. Именно поэтому
снаряды не могли присосаться, а люди выбраться. Невозможность
самостоятельного выхода на поверхность, конечно же, осложнила и без
того достаточно тяжелое положение двадцати трех человек, находящихся в
девятом отсеке. Но потеряно было далеко не все! Скорее всего, именно к
этому времени относятся написанные Дмитрием Колесниковым слова: <<...
Не надо отчаиваться!>> В этих трех словах командир дивизиона живучести
выразил свое собственное состояние: да, выйти из лодки нам не удалось,
однако остается надежда на то, что нас найдут и спасут, а потому не
надо отчаиваться, надо бороться за жизнь, надо выиграть время! То же
самое он, по-видимому, говорил и собравшимся в отсеке товарищам. И
капитан-лейтенант Колесников, и остальные подводники прекрасно
понимали, что после того, как лодка не вышла на связь, по флоту уже
объявлена тревога, и их ищут. А потому теперь надо было всеми силами
бороться за живучесть отсека, за сохранение собственной жизни и ждать,
ждать, ждать. То, что после 15 часов Дмитрий Колесников пишет уже в
темноте, тоже говорит в пользу этой версии. Сколько времени придется
находиться в отсеке, не мог сказать никто, а потому надо было
экономить батареи аварийных фонарей. Вспомните теперь многочисленные
заявления руководителей флота о расчетном времени, которое могли
находиться в девятом отсеке подводники. Чаще всего фигурировал срок в
десять суток. Сегодняшний анализ ситуации в девятом отсеке говорит то
же самое: они могли и готовы были продержаться эти самые десять суток.
Однако этого не произошло. Почему? Потому что случилось нечто
страшное, то, что разом перечеркнуло все помыслы и надежды миллионов и
миллионов людей. Теперь мы вплотную подошли к тайне девятого отсека.
Когда врачи приступили к обследованию извлеченных водолазами тел, им
сразу же бросилось в глаза, что подводников можно сразу же по внешнему
виду разделить на две категории. В первую категорию вошли те, чьи тела
были совершенно не повреждены. Все они были абсолютно узнаваемы. Лица
и руки имели при этом характерный красноватый оттенок, что бывает
обычно при отравлении угарным газом. При нажатии на грудь слышалось
характерное похрустывание. Это было так называемое явление крепитации.
Присутствовали и подкожные эмфиземы -- явные признаки того, что человек
жил и погиб в атмосфере с повышенным давлением, и его организм успел
насытиться азотом. Из носа выделялась пенообразная жидкость, что тоже
говорило о длительном нахождении под повышенным давлением. Таких тел
было подавляющее большинство. По мнению врачей, смерть подводников
могла наступить в районе девятнадцати -- двадцати часов двенадцатого
августа. Вторую категорию составляли тела, подвергшиеся термическим и
химическим ожогам. Таких тел было по меньшей мере три. У одного из
подводников было буквально стесано все лицо. На костях черепа остались
только остатки мышц. У другого полностью отсутствовала брюшная стенка,
внутренние органы, однако, были целы. От пожара так сгореть люди не
могли. Налицо было явное сожжение щелочью, причем воздействие было
очень интенсивным и кратковременным. Так что же все-таки случилось в
районе девятнадцати часов вечера 12 августа в девятом отсеке? А
произошло следующее. К вечеру в отсеке стало ощущаться кислородное
голодание, и было решено зарядить РДУ свежими пластинами регенерации.
Эту операцию поручено было выполнить троим подводникам. Они подошли к
РДУ, имея при себе банку с В-64, и начали его перезаряжать. В этот-то
момент и произошло непоправимое. Кто-то из троих уронил пластины
регенерации, а возможно, и всю банку в воду, перемешанную с маслом.
Почему так случилось, можно только предполагать. Скоре всего,
сказались усталость предыдущих часов, теснота и недостаток освещения.
Раздался взрыв... По характеру ожога возможно предположить, что в
последний момент один из подводников пытался накрыть собой упавшую
банку с регенерацией и принять всю силу взрыва на себя. Вне всяких
сомнений, он совершил подвиг, который до сих пор, увы, так и остался
неоцененным. Однако даже этот отчаянный смертельный бросок ничего уже
не мог изменить... Находившиеся рядом с РДУ люди погибли почти
мгновенно в результате взрыва. Остальные жили немногим дольше. Взрыв
сразу же выжег весь кислород в отсеке, выделив огромное количество
угарного газа. Никто не ожидал взрыва, а потому все подводники
находились без дыхательных аппаратов, которые вполне обоснованно
берегли на случай выхода из подводной лодки. А потому всем им было
достаточно одного-двух вдохов угарного газа, чтобы потерять сознание.
Это был конец. Люди попадали в воду, чтобы уже никогда из нее не
подняться. Все произошло так стремительно, что вряд ли кто-то из
находившихся в девятом отсеке подводников смог до конца осознать, что
же произошло. Большого пожара, однако, не последовало. Взрыв выжег
весь кислород, и гореть больше было просто нечему. Понемногу в отсек
продолжала фильтроваться вода, и к моменту открытия АСЛ норвежцами он
был уже полностью затоплен, исключая лишь небольшую воздушную подушку
у подволока с содержанием кислорода в семь процентов. Люди, как
известно, могут дышать лишь воздухом, содержащим не менее двенадцати
процентов кислорода, после чего теряют сознание. Семь процентов -- это
результат интенсивного горения или взрыва. Люди до столь низкой
концентрации кислорода никогда <<выдышать>> воздух не могут... Не знаю,
как другие, но я, узнав о тайне девятого отсека, несколько дней не мог
прийти в себя. Было до безумия обидно, что нелепая случайность в одно
мгновение унесла двадцать три молодые жизни, что спасательная
операция, имевшая все шансы на несомненный успех, завершилась ничем.
Если бы можно было хотя бы немного повернуть вспять время и хоть
что-то изменить в прошлом! Увы, ничего подобного нам не дано. Время
безжалостно и монотонно идет вперед, а прошлое не признает
сослагательного наклонения. И все же склоним еще раз головы перед
подвигом узников девятого отсека, тех, кто до последнего дыхания стоял
на своих боевых постах и принял смерть тогда, когда спасение,
казалось, было уже совсем близко...