У реки Маиси в Бра­зи­лии живет необык­но­вен­ное племя ин­дей­цев Пираха. С непо­вто­ри­мым бытом и своей верой. Пи­са­тель и бывший мис­си­о­нер Дэниэл Эверет прожил среди пираха 30 лет!

Они не умеют счи­тать — даже до одного. Они живут здесь и сейчас и не строят планов на бу­ду­щее. Про­шлое для них не имеет ни­ка­ко­го зна­че­ния. Они не знают ни часов, ни дней, ни утра, ни ночи, и уж тем более, рас­по­ряд­ка дня. Они едят, когда про­го­ло­да­ют­ся, а спят лишь урыв­ка­ми по пол­ча­са, считая, что дли­тель­ный сон от­ни­ма­ет силы. 

Им неиз­вест­на част­ная соб­ствен­ность и глу­бо­ко на­пле­вать на всё то, что пред­став­ля­ет цен­ность для со­вре­мен­но­го ци­ви­ли­зо­ван­но­го че­ло­ве­ка. Им неве­до­мы тре­во­ги, страхи и пред­рас­суд­ки, ко­то­рые одо­ле­ва­ют 99 про­цен­тов на­се­ле­ния зем­но­го шара.

Люди, ко­то­рые не спят.

Что го­во­рят друг другу люди, от­прав­ля­ясь спать? В разных куль­ту­рах по­же­ла­ния звучат, ко­неч­но, по-раз­но­му, но везде они вы­ска­зы­ва­ют на­деж­ду го­во­ря­ще­го на то, что его оп­по­нент будет спать сладко, видеть во сне ро­зо­вых ба­бо­чек и проснет­ся утром свежим и полным сил. По-пи­рах­ски же «Спо­кой­ной ночи» звучит как «Только не взду­май дрых­нуть! Тут всюду змеи!»

Пираха счи­та­ют, что спать вредно. Во-первых, сон делает тебя слабым. Во-вторых, во сне ты как бы уми­ра­ешь и про­сы­па­ешь­ся немнож­ко другим че­ло­ве­ком. И про­бле­ма не в том, что этот новый че­ло­век тебе не по­нра­вит­ся — ты просто пе­ре­ста­нешь быть собой, если ста­нешь спать слиш­ком долго и часто. Ну и, в-тре­тьих, змей тут и правда на­ва­лом. Так что пираха не спят по ночам. Дрем­лют урыв­ка­ми, по 20-30 минут, при­сло­ня­ясь к стене паль­мо­вой хижины или при­кор­нув под де­ре­вом. А осталь­ное время бол­та­ют, сме­ют­ся, ма­сте­рят что-нибудь, тан­цу­ют у ко­ст­ров и играют с детьми и со­ба­ка­ми. Тем не менее сон по­ти­хонь­ку ви­до­из­ме­ня­ет пираха — любой из них помнит, что раньше вместо него были какие-то другие люди.

«Те были го­раз­до меньше, не умели за­ни­мать­ся сексом и даже пи­та­лись мо­ло­ком из грудей. А потом те люди все куда-то делись, и теперь вместо них — я. И если я не буду по­дол­гу спать, то, воз­мож­но, и не ис­чез­ну. Об­на­ру­жив же, что фокус не по­лу­чил­ся и я опять по­ме­нял­ся, я беру себе другое имя…» В сред­нем пираха меняют имя раз в 6-7 лет, причем для каж­до­го воз­рас­та у них есть свои под­хо­дя­щие имена, так что по имени всегда можно ска­зать, идет речь о ре­бен­ке, под­рост­ке, юноше, муж­чине или ста­ри­ке.

Люди без завтра и вчера.

Воз­мож­но, именно такое устрой­ство жизни, при ко­то­ром ночной сон не раз­де­ля­ет дни с неиз­беж­но­стью мет­ро­но­ма, поз­во­ли­ло пираха уста­но­вить очень стран­ные от­но­ше­ния с ка­те­го­ри­ей вре­ме­ни. Они не знаю что такое «завтра» и что такое «се­год­ня», и также плохо ори­ен­ти­ру­ют по­ня­тия «про­шлое» и «бу­ду­щее». Так что ни­ка­ких ка­лен­да­рей, счета вре­ме­ни и прочих услов­но­стей пираха не знают. А потому они ни­ко­гда не за­ду­мы­ва­ют­ся о бу­ду­щем, так как просто не умеют этого делать.

Эверет впер­вые по­се­тил пираха в 1976 году, когда про пираха ничего не было из­вест­но. И линг­вист-мис­си­о­нер-эт­но­граф ис­пы­тал первое по­тря­се­ние, когда увидел, что пираха не делают за­па­сов еды. Вообще. Чтобы племя, ве­ду­щее фак­ти­че­ски пер­во­быт­ный образ жизни, не за­бо­ти­лось о дне гря­ду­щем — такое по всем ка­но­нам невоз­мож­но. Но факт оста­ет­ся фактом: пираха не за­па­са­ют пищу, они просто ловят ее и едят (или не ловят и не едят, если охот­ни­чье-ры­бац­кое сча­стье им из­ме­ня­ет).

Когда у пираха нет еды они от­но­сят­ся к этому флег­ма­тич­но. Ему вообще непо­нят­но, зачем есть каждый день, да еще и по несколь­ку раз. Едят они не чаще двух раз в день и неред­ко устра­и­ва­ют себе раз­гру­зоч­ные дни, даже тогда, когда пищи в де­ревне много. 

Люди без цифр.

Долгое время мис­си­о­нер­ские ор­га­ни­за­ции тер­пе­ли фиаско, пы­та­ясь вра­зу­мить сердца пираха и на­пра­вить их к Гос­по­ду. Нет, пираха при­вет­ли­во встре­ча­ли пред­ста­ви­те­лей ка­то­ли­че­ских и про­те­стант­ских мис­си­о­нер­ских ор­га­ни­за­ций, с удо­воль­стви­ем при­кры­ва­ли свою наготу кра­си­вы­ми по­да­рен­ны­ми шор­та­ми и с ин­те­ре­сом ели кон­сер­ви­ро­ван­ный компот из банок. Но на этом об­ще­ние фак­ти­че­ски за­кан­чи­ва­лось.

Никто так и не смог понять язык пираха. По­это­му Еван­ге­ли­че­ская цер­ковь США сде­ла­ла умную вещь: туда по­сла­ли мо­ло­до­го, но та­лан­ти­во­го линг­ви­ста. Эве­ретт был готов к тому что язык ока­жет­ся труд­ным, но он оши­бал­ся: «Этот язык не был сложен, он был уни­ка­лен. Ничего по­хо­же­го на Земле больше не встре­ча­ет­ся»

В нем всего семь со­глас­ных и три глас­ных. Еще больше про­блем со сло­вар­ным за­па­сом. Ме­сто­име­ний пираха не знают и если им нужно по­ка­зать в речи раз­ни­цу между «я», «ты» и «они» пираха неуме­ло поль­зу­ют­ся ме­сто­име­ни­я­ми, ко­то­рые упо­треб­ля­ют их соседи ин­дей­цы-тупи (един­ствен­ный народ с ко­то­рым пираха кое-как кон­так­ти­ро­ва­ли)

Гла­го­лы и су­ще­стви­тель­ные у них особо не раз­де­ля­ют­ся, и вообще при­выч­ные нам язы­ко­вые нормы тут, похоже, утоп­ле­ны за нена­доб­но­стью. На­при­мер, пираха не по­ни­ма­ют смысла по­ня­тия «один». Вот бар­су­ки, вороны, собаки по­ни­ма­ют, а пираха — нет. Для них это на­столь­ко слож­ная фи­ло­соф­ская ка­те­го­рия, что любой, кто по­пы­та­ет­ся по­ве­дать пираха, что это такое, заодно может пе­ре­ска­зать теорию от­но­си­тель­но­сти.

Цифр и счета они не знают, об­хо­дясь всего двумя по­ня­ти­я­ми: «несколь­ко» и «много» . Две, три и четыре пи­ра­ньи — это несколь­ко, а вот шесть — уже явно много. А что такое одна пи­ра­нья? Это просто пи­ра­нья. Проще рус­ско­му объ­яс­нить зачем нужны ар­ти­ку­лы перед сло­ва­ми, чем объ­яс­нить пираха зачем счи­тать пи­ра­нью, если это пи­ра­нья, ко­то­рую не нужно счи­тать. По­это­му пираха ни­ко­гда не по­ве­рят, что они — ма­лень­кий народ. Их 300 че­ло­век, а это, без­услов­но, много. Про 7 мил­ли­ар­дов с ними го­во­рить бес­по­лез­но: 7 мил­ли­ар­дов — это тоже много. Вас много, и нас мно­го­го, это просто за­ме­ча­тель­но.

Люди без веж­ли­во­сти.

«Здрав­ствуй­те», «как дела?», «спа­си­бо», «до сви­да­ния», «из­ви­ни­те», «по­жа­луй­ста» — массу слов люди боль­шо­го мира ис­поль­зу­ют, чтобы по­ка­зать, как хорошо они друг к другу от­но­сят­ся. Ничего из вы­ше­пе­ре­чис­лен­но­го пираха не ис­поль­зу­ют. Они и без этого всего друг друга любят и не со­мне­ва­ют­ся, что и все окру­жа­ю­щие апри­о­ри рады их видеть. Веж­ли­вость — это по­боч­ное дитя вза­им­но­го недо­ве­рия — чув­ства, ко­то­ро­го пираха, по утвер­жде­нию Эве­рет­та, лишены пол­но­стью.

Люди без стыда.

Пираха не по­ни­ма­ют, что такое стыд, вина или обида. Если Ха­а­ио­хааа уронил рыбу в воду это плохо. Рыбы нет, обеда нет. Но причем тут Ха­а­ио­хааа? Он ведь просто уронил рыбу в воду. Если ма­лень­кий Ки­и­хиоа толк­нул Оки­ох­киаа, то это плохо, потому что Оки­ох­киаа сломал ногу и ее нужно лечить. Но это слу­чи­лось потому что это слу­чи­лось, вот и все.

Даже ма­леьн­ких детей тут не ругают и не стыдят. Им могут со­об­щить что хва­тать угли из костра глупо, иг­ра­ю­ще­го на берегу ре­бен­ка при­дер­жат, чтобы тот не упал в реку, но бра­нить пираха не умеют.

Если груд­ной мла­де­нец не берет ма­те­рин­скую грудь — значит никто не будет кор­мить его на­силь­но: ему виднее, почему он не ест. Если жен­щи­на, ушед­шая к реке рожать, не может раз­ро­дит­ся и третьи сутки огла­ша­ет воп­ля­ми лес — значит, она не хочет рожать на самом деле, а хочет уме­реть. Неза­чем идти туда и от­го­ва­ри­вать ее делать это. Ну, муж еще может пойти туда — вдруг у него най­дут­ся веские ар­гу­мен­ты. Но зачем туда пы­та­ет­ся бежать белый че­ло­век со стран­ны­ми же­лез­ны­ми шту­ка­ми в ко­роб­ке?

Люди, ко­то­рые видят другое.

У пираха уди­ви­тель­но мало ри­ту­а­лов и ре­ли­ги­оз­ных пред­став­ле­ний. Пираха знают, что они как и все живое — дети леса. Лес полон тайн… даже нет, лес — это все­лен­ная, ли­шен­ная за­ко­нов, логики и упо­ря­до­чен­но­сти. В лесу оби­та­ет мно­же­ство духов. Туда уходят все мерт­вые. По­это­му лес — это страш­но.

Но страх пираха — это не страх ев­ро­пей­ца. Когда мы боимся, нам плохо. Пираха же счи­та­ют страх просто очень силь­ным чув­ством, не ли­шен­ным опре­де­лен­но­го оча­ро­ва­ния. Можно ска­зать, что они любят боятся.

Од­на­ж­ды Эве­ретт проснув­шись утром увидел, что вся де­рев­ня стол­пи­лась на берегу. Ока­за­лось, что туда пришел дух, же­лав­ший о чем-то пре­ду­пре­дить пираха. Выйдя на пляж, Эве­ретт об­на­ру­жил, что толпа стояла вокруг пу­сто­го места и ис­пу­ган­но, но ожив­лен­но с этим пустым местом бе­се­до­ва­ла. На слова: «Там же никого нет! Я ничего не вижу» — Эве­рет­ту от­ве­ти­ли, что ему и не по­ло­же­но видеть, так как дух пришел именно к пираха. А если ему нужен будет Эверет, вот тогда ему будет при­слан пер­со­наль­ный дух. 

Люди без бога.

Все вы­ше­пе­ре­чис­лен­ное делало пираха невоз­мож­ным объ­ек­том для мис­си­о­нер­ской работы. Идея еди­но­го бога, на­при­мер, бук­со­ва­ла среди них по той при­чине, что с по­ня­ти­ем «один» пираха, как уже го­во­ри­лось, не дружат. Со­об­ще­ния о том, что их кто-то создал, тоже вос­при­ни­ма­лись пираха недо­умен­но. Надо же, такой боль­шой и неглу­пый вроде муж­чи­на, а не знает, как де­ла­ют­ся люди.

Ис­то­рия Иисуса Христа в пе­ре­во­де на пи­рах­ский тоже вы­гля­де­ла не слиш­ком убе­ди­тель­но . По­ня­тие «век» «время» и «ис­то­рия» для пираха пустой звук. Слушая про очень доб­ро­го че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го злые люди при­би­ли к дереву гвоз­дя­ми, пираха спра­ши­ва­ли Эфе­рет­та, видел ли он это сам. Нет? Видел ли Эфе­ретт че­ло­ве­ка, ко­то­рый видел этого Христа? Тоже нет? Тогда как он может знать, что там было?

Живя среди этих ма­лень­ких, по­лу­го­лод­ных, ни­ко­гда не спящих, никуда не спе­ша­щих, по­сто­ян­но сме­ю­щих­ся он пришел к выводу, что че­ло­век куда более слож­ное су­ще­ство, чем рас­ска­зы­ва­ет Библия, а ре­ли­гия не делает нас ни лучше, ни счаст­ли­вее. Лишь спустя годы он понял, что ему нужно учить­ся у пираха, а не на­об­рот.

У белых людей есть уди­ви­тель­ный «талант» — нагло втор­гать­ся на якобы неосво­ен­ные тер­ри­то­рии и на­саж­дать свои пра­ви­ла, обычаи и ре­ли­гию. Все­мир­ная ис­то­рия ко­ло­ни­за­ции — яркое тому под­твер­жде­ние. Но всё-таки од­на­ж­ды, где-то на краю земли, об­на­ру­жи­лось племя, люди ко­то­ро­го так и не под­да­лись мис­си­о­нер­ско - про­све­ти­тель­ской де­я­тель­но­сти, ибо эта де­я­тель­ность по­ка­за­лась им ник­чём­ной и крайне неубе­ди­тель­ной.

Аме­ри­кан­ский про­по­вед­ник, а по сов­ме­сти­тель­ству эт­но­граф и линг­вист Дэниел Эве­ретт в 1977 году прибыл в джунгли Ама­зон­ки, чтобы нести слово божье. Его целью было рас­ска­зать о Библии тем, кто ничего о ней не знал — на­ста­вить на путь ис­тин­ный ди­ка­рей и без­бож­ни­ков. Но вместо этого мис­си­о­нер встре­тил людей, жи­ву­щих в таком со­гла­сии с окру­жа­ю­щим миром, что те сами об­ра­ти­ли его в свою веру, а не на­о­бо­рот.

Впер­вые об­на­ру­жен­ное пор­ту­галь­ски­ми зо­ло­то­ис­ка­те­ля­ми 300 лет назад, племя Пираха живёт в че­ты­рёх де­рев­нях в районе реки Маиси, при­то­ка Ама­зон­ки. И именно бла­го­да­ря аме­ри­кан­цу, ко­то­рый по­свя­тил годы жизни изу­че­нию их быта и языка, оно при­об­ре­ло все­мир­ную из­вест­ность.

Ис­то­рия Иисуса Христа не про­из­ве­ла ни­ка­ко­го впе­чат­ле­ния на ин­дей­цев Пираха. Мысль о том, что мис­си­о­нер все­рьёз верит рас­ска­зам про че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го сам ни­ко­гда не видел, по­ка­за­лась им верхом аб­сур­да.

Дэн Эве­ретт: «Мне было всего 25. Тогда я был горячо ве­ру­ю­щим че­ло­ве­ком. Готов был уме­реть за веру. Готов был сде­лать всё, чего она по­тре­бу­ет. Тогда я не по­ни­мал, что на­вя­зы­ва­ние другим людям своих убеж­де­ний — это та же ко­ло­ни­за­ция, только ко­ло­ни­за­ция на уровне ве­ро­ва­ний и идей. Я пришёл, чтобы рас­ска­зать им о Боге и о спа­се­нии, чтобы эти люди смогли по­пасть в рай, а не в ад. Но я встре­тил там осо­бен­ных людей, для ко­то­рых боль­шин­ство вещей, ко­то­рые были важ­ны­ми для меня, не имели зна­че­ния. Они не могли понять, с чего я решил, что имею право объ­яс­нять им, как жить».

«Ка­че­ство их жизни было во многих от­но­ше­ни­ях лучше, чем у боль­шин­ства ре­ли­ги­оз­ных людей, ко­то­рых я знал. Я нашёл ми­ро­воз­зре­ние этих ин­дей­цев очень вдох­нов­ля­ю­щим и пра­виль­ным», — вспо­ми­на­ет Эве­ретт.

Но не только жиз­нен­ная фи­ло­со­фия Пираха по­шат­ну­ла си­сте­му цен­но­стей мо­ло­до­го учё­но­го. Язык або­ри­ге­нов ока­зал­ся на­столь­ко непо­хо­жим на все осталь­ные из­вест­ные язы­ко­вые группы, что бук­валь­но пе­ре­вер­нул тра­ди­ци­он­ное пред­став­ле­ние о фун­да­мен­таль­ных ос­но­вах линг­ви­сти­ки. «Их язык не столь сложен, сколь уни­ка­лен. Ничего по­хо­же­го на Земле больше не встре­ча­ет­ся». По срав­не­нию с осталь­ны­ми, язык этих людей ка­жет­ся «более чем стран­ным» — в нём всего семь со­глас­ных и три глас­ных. Зато на Пираха можно го­во­рить, на­пе­вать, сви­стеть и даже об­щать­ся с пти­ца­ми. 

Одна их книг, ко­то­рую Эве­ретт на­пи­сал под впе­чат­ле­ни­ем от «неве­ро­ят­ных и совсем других ин­дей­цев», на­зы­ва­ет­ся: «Don’t sleep there are snakes!», что до­слов­но пе­ре­во­дит­ся: «Не спи, по­всю­ду змеи!» И дей­стви­тель­но, среди Пираха не при­ня­то спать по­дол­гу — лишь по 20-30 минут и только по мере необ­хо­ди­мо­сти. Они убеж­де­ны, что дли­тель­ный сон может менять че­ло­ве­ка, и, если много спать, есть риск по­те­рять себя, став совсем другим. Режим дня у них от­сут­ству­ет как факт, а ре­гу­ляр­ный вось­ми­ча­со­вой сон им просто не нужен. По этой при­чине они не спят по ночам, а лишь дрем­лют по чуть-чуть там, где их на­стиг­нет уста­лость. Чтобы не спать, они на­ти­ра­ют свои веки соком одного из тро­пи­че­ских рас­те­ний.

На­блю­дая из­ме­не­ния своего тела, свя­зан­ные с эта­па­ми взрос­ле­ния и ста­ре­ния, Пираха верят, что всему виной сон. По­сте­пен­но ме­ня­ясь, каждый индеец берёт себе новое имя — это про­ис­хо­дит в сред­нем раз в шесть-восемь лет. Для каж­до­го воз­рас­та у них есть свои имена, так что, зная имя, всегда можно ска­зать, о ком идёт речь — о ре­бён­ке, под­рост­ке, взрос­лом или ста­ри­ке.

25 лет мис­си­о­нер­ства Эве­рет­та никоим об­ра­зом не по­вли­я­ли на убеж­де­ния Пираха. Зато учёный, в свою оче­редь, раз и на­все­гда за­вя­зал с ре­ли­ги­ей и ещё силь­нее по­гру­зил­ся в на­уч­ную де­я­тель­ность, став про­фес­со­ром язы­ко­зна­ния. По­сти­гая миры або­ри­ге­нов, Дэниел то и дело стал­ки­вал­ся с вещами, ко­то­рые с трудом укла­ды­ва­лись в его голове. Одно из таких яв­ле­ний — аб­со­лют­ное от­сут­ствие счёта и чис­ли­тель­ных. Ин­дей­цы этого пле­ме­ни ис­поль­зу­ют только два со­от­вет­ству­ю­щих слова: «несколь­ко» и «много».

«Пираха не ис­поль­зу­ют чи́сла, потому, что не нуж­да­ют­ся в них — они пре­крас­но об­хо­дят­ся без этого. Од­на­ж­ды меня спро­си­ли: «Вы­хо­дит, матери Пираха не знают, сколь­ко у них детей?» Я  от­ве­тил: «Они не знают точ­но­го числа своих детей, но знают их по именам и по лицам. Им не нужно знать число детей, чтобы узна­вать их и любить».

Ещё более сверхъ­есте­ствен­ным ка­жет­ся от­сут­ствие от­дель­ных слов для обо­зна­че­ния цветов. В это сложно по­ве­рить, но у або­ри­ге­нов, жи­ву­щих по­сре­ди на­пол­нен­ных яркими крас­ка­ми тро­пи­че­ских джун­глей, есть только два слова, обо­зна­ча­ю­щих цвета этого мира — «свет­лый» и «тёмный». При этом, все Pirahã успеш­но про­хо­дят тест на цве­то­де­ле­ние, раз­ли­чая си­лу­эты птиц и жи­вот­ных в сме­ше­нии раз­но­цвет­ных мазков.

В от­ли­чие от со­се­дей из других племён, этот на­ро­дец не со­зда­ёт де­ко­ра­тив­ных узоров на своих телах, что сви­де­тель­ству­ет о полном от­сут­ствии ис­кус­ства. У Пираха нет форм про­шед­ше­го и бу­ду­ще­го вре­ме­ни. Мифов и легенд здесь также не су­ще­ству­ет — кол­лек­тив­ная память вы­стра­и­ва­ет­ся лишь на личном опыте самого ста­ро­го из ныне жи­ву­щих членов пле­ме­ни. При этом, каждый из них об­ла­да­ет по­и­стине эн­цик­ло­пе­ди­че­ски­ми зна­ни­я­ми о ты­ся­чах рас­те­ний, на­се­ко­мых и жи­вот­ных — помня все на­зва­ния, свой­ства и осо­бен­но­сти. 

Оче­ред­ной фе­но­мен этих экс­тра­ор­ди­нар­ных жи­те­лей глухой бра­зиль­ской сельвы — полное от­сут­ствие идеи на­коп­ле­ния пищи. Всё, что до­бы­ва­ет­ся на охоте или ры­бал­ке, немед­лен­но съе­да­ет­ся. А за новой пор­ци­ей они от­прав­ля­ют­ся только будучи сильно го­лод­ны­ми. Если же вы­лаз­ка за про­ви­ан­том не при­но­сит ре­зуль­та­тов, они от­но­сят­ся к этому фи­ло­соф­ски — мол, часто есть также вредно, как и много спать. Мысль о за­го­тов­ках еды впрок им ка­жет­ся такой же неле­пой, как рос­сказ­ни бе­ло­ко­жих людей о едином боге.

Пираха едят не более двух раз в день, а порой, и того реже. На­блю­дая за тем, как Эве­ретт с се­мей­ством упле­та­ли свой оче­ред­ной ланч, обед или ужин, Пираха ис­кренне недо­уме­ва­ли «Разве можно столь­ко есть? Вы же так умрёте!»

С част­ной соб­ствен­но­стью — тоже всё не как у людей. Бо́льшая часть вещей — общая. Разве что неза­мыс­ло­ва­тая одежда и личное оружие у каж­до­го свои. Впро­чем, если че­ло­век не поль­зу­ет­ся тем или иным пред­ме­том, значит, он ему не нужен. А, сле­до­ва­тель­но такую вещь с лёг­ко­стью можно по­за­им­ство­вать. Если же сей факт рас­стро­ит преж­не­го хо­зя­и­на, то ему её вернут. Сле­ду­ет также от­ме­тить, что дети Пирахa не имеют иг­ру­шек, что однако, ничуть не мешает им играть друг с другом, рас­те­ни­я­ми, со­ба­ка­ми и лес­ны­ми духами.

Если за­дать­ся целью отыс­кать на нашей Пла­не­те людей, сво­бод­ных от каких-либо пред­рас­суд­ков, то и здесь Пираха на первом месте. Ни­ка­кой вы­му­чен­ной ра­до­сти, ни­ка­кой фаль­ши­вой веж­ли­во­сти, ни­ка­ких «спа­си­бо», «из­ви­ни­те» и «по­жа­луй­ста». Зачем всё это нужно, когда Пираха и так друг друга любят без всяких глупых фор­маль­но­стей. Более того, они ни на се­кун­ду не со­мне­ва­ют­ся, что не только со­пле­мен­ни­ки, но и осталь­ные люди всегда рады их видеть. Чув­ства стыда, обиды, вины или со­жа­ле­ния им также чужды. Каждый вправе делать то, что хочет. Никто никого не вос­пи­ты­ва­ет и не по­уча­ет. Невоз­мож­но пред­ста­вить, чтобы кто-то из них украл или убил.

«Вы не встре­ти­те у Пираха син­дром хро­ни­че­ской уста­ло­сти. Вы не столк­нё­тесь здесь с са­мо­убий­ством. Сама идея са­мо­убий­ства про­ти­во­ре­чит их при­ро­де. Я ни­ко­гда не видел у них ничего, хотя бы от­да­лён­но на­по­ми­на­ю­ще­го пси­хи­че­ские рас­строй­ства, ко­то­рые мы свя­зы­ва­ем с де­прес­си­ей или ме­лан­хо­ли­ей. Они просто живут се­го­дняш­ним днём, и они счаст­ли­вы. Они поют по ночам. Это просто фе­но­ме­наль­ная сте­пень удо­вле­тво­рён­но­сти — без пси­хо­троп­ных пре­па­ра­тов и ан­ти­де­прес­сан­тов» — де­лит­ся впе­чат­ле­ни­я­ми Эве­ретт, по­свя­тив­ший Pirahã более 30 лет своей жизни.

Вза­и­мо­от­но­ше­ния детей джун­глей с миром сно­ви­де­ний также вы­хо­дят за при­выч­ные для нас рамки. «У них совсем иная кон­цеп­ция объ­ек­тив­но­го и субъ­ек­тив­но­го. Даже когда они видят сны, они не от­де­ля­ют их от ре­аль­ной жизни. Опыт, пе­ре­жи­тый во сне, счи­та­ет­ся таким же важным, как опыт, по­лу­чен­ный во время бодр­ство­ва­ния. Таким об­ра­зом, если мне сни­лось, будто я гулял по Луне, то с их точки зрения, я дей­стви­тель­но со­вер­шил такую про­гул­ку», — по­яс­ня­ет Дэн.

Пираха видят себя неотъ­ем­ле­мой частью при­ро­ды — детьми леса. Для них лес — это слож­ный живой ор­га­низм, по от­но­ше­нию к ко­то­ро­му они ис­пы­ты­ва­ют непод­дель­ный трепет, а иногда даже страх. Лес на­пол­нен необъ­яс­ни­мы­ми и стран­ны­ми вещами, ко­то­рые они и не пы­та­ют­ся раз­га­дать. А ещё там оби­та­ет целое мно­же­ство та­ин­ствен­ных духов. Пираха верят, что после смерти непре­мен­но по­пол­нят их ряды — тогда-то они и по­лу­чат ответы на все во­про­сы. А пока нет ни­ка­ко­го смысла за­би­вать себе голову всякой ерун­дой.

Эве­ретт неод­но­крат­но на­блю­дал за тем, как его друзья-ин­дей­цы крайне ожив­лён­но, во весь голос об­ща­ют­ся с неви­ди­мы­ми духами — так, будто это обыч­ные люди. На вопрос, почему же учёный ничего по­доб­но­го не видит, он всякий раз по­лу­чал без­апел­ля­ци­он­ный ответ — мол, что тут непо­нят­но­го — духи пришли не к нему, а к Пираха. 

Во­пре­ки опа­се­ни­ям Дэни­е­ла, свя­зан­ным с воз­мож­ным ис­чез­но­ве­ни­ем пле­ме­ни в силу столк­но­ве­ния с Боль­шим Миром, чис­лен­ность Пираха в наши дни воз­рос­ла с 300 до 700 че­ло­век. На­хо­дясь в че­ты­рёх днях пути по реке, племя и се­год­ня живёт до­воль­но обособ­лен­но. Здесь по-преж­не­му почти не строят домов и не об­ра­ба­ты­ва­ют почву для обес­пе­че­ния своих нужд, пол­но­стью по­ла­га­ясь на при­ро­ду. Одежда — един­ствен­ная уступ­ка Пираха со­вре­мен­ной жизни. Они крайне неохот­но вос­при­ни­ма­ют блага ци­ви­ли­за­ции. «Они со­гла­ша­ют­ся при­нять только опре­де­лён­ные по­дар­ки. Им нужна ткань, ин­стру­мен­ты, мачете, алю­ми­ни­е­вая посуда, нитки, спички, иногда — фо­на­ри­ки и ба­та­рей­ки, крючки и леска. Они ни­ко­гда не просят ничего круп­но­го — только мелочи», — ком­мен­ти­ру­ет Дэн, дос­ко­наль­но изу­чив­ший нравы и пред­по­чте­ния своих необыч­ных друзей.

«Я считаю, что они счаст­ли­вы, потому что не бес­по­ко­ят­ся о про­шлом и бу­ду­щем. Они чув­ству­ют, что в со­сто­я­нии за­бо­тить­ся о своих по­треб­но­стях се­год­ня. Они не стре­мят­ся по­лу­чить вещи, ко­то­ры­ми не об­ла­да­ют. Если я что-то даю им — хорошо. Если нет — тоже хорошо. В от­ли­чие от нас они не ма­те­ри­а­ли­сты. Они ценят воз­мож­ность пу­те­ше­ство­вать быстро и легко. Я ни­ко­гда и нигде (даже среди других ин­дей­цев Ама­зо­нии) не встре­чал столь спо­кой­но­го от­но­ше­ния к ма­те­ри­аль­ным объ­ек­там». 

Как из­вест­но, ничто так не меняет со­зна­ние и внут­рен­ний мир, как пу­те­ше­ствия. И чем дальше от дома уда­ёт­ся за­брать­ся, тем стре­ми­тель­нее и мощнее этот эффект. Выход за рамки зна­ко­мо­го и при­выч­но­го мира может стать самым силь­ным, ярким и неза­бы­ва­е­мым пе­ре­жи­ва­ни­ем в жизни. Сто́ит по­ки­нуть зону ком­фор­та, чтобы уви­деть то, что не видел раньше, и узнать о том, о чём прежде не имел ни­ка­ко­го по­ня­тия.

«Я часто про­во­дил па­рал­ле­ли между ми­ро­воз­зре­ни­ем Pirahã и дзен-буд­диз­мом», — про­дол­жа­ет Эве­ретт. «Что же ка­са­ет­ся Библии, то я понял, что в те­че­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни был ли­це­ме­ром, потому что сам до конца не  верил в то, что го­во­рил. Че­ло­век — куда более слож­ное су­ще­ство, чем рас­ска­зы­ва­ет Свя­щен­ное Пи­са­ние, а ре­ли­гия не делает нас ни лучше, ни счаст­ли­вее. В на­сто­я­щее время я ра­бо­таю над книгой под на­зва­ни­ем «Муд­рость Пу­те­ше­ствен­ни­ков» — о  том, на­сколь­ко важные и по­лез­ные уроки мы можем по­лу­чить от людей, ко­то­рые сильно от­ли­ча­ют­ся от нас самих. И чем больше эти от­ли­чия, тем боль­ше­му мы можем на­учить­ся. Ни в одной биб­лио­те­ке вы не по­лу­чи­те столь цен­но­го опыта».

Вряд ли у кого-то на этой Пла­не­те най­дёт­ся точное опре­де­ле­ние того, что такое сча­стье. Воз­мож­но, сча­стье — это жизнь без со­жа­ле­ний и страха перед бу­ду­щим. Людям ме­га­по­ли­сов сложно понять, как вообще такое воз­мож­но. Зато, ту­зем­цы из пле­ме­ни Пираха, жи­ву­щие «здесь и сейчас», по-дру­го­му просто не умеют. То, чего они не видят сами, для них не су­ще­ству­ет. Такие люди не нуж­да­ют­ся в Боге. «Нам не нужны небеса, нам нужно то, что на земле», — го­во­рят самые счаст­ли­вые люди на свете — люди, с лиц ко­то­рых ни­ко­гда не сходит улыбка — ин­дей­цы Пираха.

Се­год­ня в Боль­шом Мире только три че­ло­ве­ка го­во­рят на языке Pirahã — Эве­ретт, его бывшая жена, и мис­си­о­нер, ко­то­рый был пред­ше­ствен­ни­ком Дэни­е­ла в за­те­рян­ных джун­глях Ама­зон­ки.

Каков же язык и куль­ту­ра пирахa?

Вот их ос­нов­ные при­зна­ки (а глав­ный при­знак — чрез­вы­чай­ная бед­ность аб­стракт­но­го мыш­ле­ния):

1). Самый бедный в мире набор фонем. Всего три глас­ных (a, i, o) и восемь со­глас­ных(p, t, k, ‘, b, g, s, h). Правда, почти каждой из со­глас­ных фонем со­от­вет­ству­ют два ал­ло­фо­на. К тому же язык имеет и «сви­стя­щую» версию, упо­треб­ля­е­мую для пе­ре­да­чи сиг­на­лов на охоте.

2). Аб­со­лют­ное от­сут­ствие счета. Все осталь­ные народы мира, сколь при­ми­тив­ны­ми бы они ни были, умеют счи­тать хотя бы до двух, т.е., раз­ли­ча­ют «один», «два» и более двух. Пирахa же не умеют счи­тать даже… до одного. Они не раз­ли­ча­ют един­ствен­но­сти и мно­же­ствен­но­сти. По­ка­жи­те им один палец и два пальца — и они не увидят раз­ни­цы. У них име­ют­ся только два со­от­вет­ству­ю­щих слова: 1) «ма­лень­кий / один или немно­го» и 2) «боль­шой / много». Тут сле­ду­ет за­ме­тить, что в языке пирахa нет слова «палец» (есть только «рука»), и они ни­ко­гда ни на что не по­ка­зы­ва­ют паль­цем — только всей кистью руки.

3). От­сут­ствие вос­при­я­тия це­лост­но­сти и част­но­сти. В языке пирахa нет слов «весь», «все», «всё», «часть», «неко­то­рые». Если все члены пле­ме­ни по­бе­жа­ли на речку ку­пать­ся, то рас­сказ пирахa будет зву­чать так: «А. пошел ку­пать­ся, Б. пошел, В. пошел, боль­шой/много пирахa пошел/пошли». Также у пирахa нет чув­ства про­пор­ции. Белые тор­гов­цы уже с конца 18 века ведут с ними ме­но­вую тор­гов­лю и всё ди­вят­ся: пирахa может при­не­сти пару перьев по­пу­гая и по­тре­бо­вать взамен всю кладь па­ро­хо­да, а может при­та­щить что-то огром­ное и до­ро­гое и по­тре­бо­вать за это глоток водки.

4). От­сут­ствие под­чи­нен­но­сти в син­так­си­се. Так, фраза «он мне сказал, каким путем он пойдет» на пирахa до­слов­но не пе­ре­во­дит­ся.

5). Чрез­вы­чай­ная бед­ность ме­сто­име­ний. До недав­не­го вре­ме­ни у пирахa скорее всего вообще не было личных ме­сто­име­ний («я», «ты», «он», «она»); те, ко­то­рые они упо­треб­ля­ют се­год­ня, со­вер­шен­но явно за­им­ство­ва­ны у со­се­дей-тупи.

6). От­сут­ствие от­дель­ных слов для обо­зна­че­ния цветов, и, сле­до­ва­тель­но, слабое их вос­при­я­тие. Строго говоря, есть только два слова: «свет­лый» и «темный».

7). Чрез­вы­чай­ная бед­ность по­ня­тий род­ства. Та­ко­вых всего три: «ро­ди­тель», «ре­бе­нок» и «брат/сестра» (без какого-либо раз­ли­чия пола). К тому же «ро­ди­тель» озна­ча­ет и деда, бабку и т.д.; «ре­бе­нок» — внука, и т.д. Слов «дядя», «дво­ю­род­ный брат» и т.п. нет. А так как нет слов, нет и по­ня­тий. На­при­мер, по­ло­вая связь тетки с пле­мян­ни­ком не счи­та­ет­ся ин­це­стом, т.к. нет по­ня­тий «тетка» и «пле­мян­ник».

8). От­сут­ствие какой-либо кол­лек­тив­ной памяти, более давней, чем личный опыт самого ста­ро­го из ныне жи­ву­щих членов пле­ме­ни. На­при­мер, со­вре­мен­ные пирахa не осо­зна­ют, что было когда-то время, когда белых людей в округе вообще не было, что они когда-то пришли.

9). Почти полное от­сут­ствие каких-либо мифов или ре­ли­ги­оз­ных ве­ро­ва­ний. Вся их ме­та­фи­зи­ка ос­но­вы­ва­ет­ся ис­клю­чи­тель­но на снах; правда, даже и тут они не имеют ясного пред­став­ле­ния о том, что это за мир. Тут надо за­ме­тить, что в языке пирахa нет от­дель­ных слов «мысль» и «сно­ви­де­ние». «Я сказал», «я по­ду­мал» и «я увидел во сне» звучат оди­на­ко­во, и лишь кон­текст поз­во­ля­ет уга­дать, что име­ет­ся в виду. Ни­ка­ко­го намека на миф тво­ре­ния нет. Пирахa живут в на­сто­я­щем вре­ме­ни и се­го­дняш­ним днем.

10). Прак­ти­че­ски полное от­сут­ствие ис­кус­ства (узоров нет, тела не рас­кра­ши­ва­ют, ни­ка­ких серег или колец в носу не носят). Сле­ду­ет за­ме­тить, что дети пирахa не имеют иг­ру­шек.

11). От­сут­ствие по­сле­до­ва­тель­но­го су­точ­но­го ритма жизни. Все осталь­ные люди днем бодр­ству­ют, а ночью спят. У пирахa же такого нет: они спят в разное время и по­не­мно­гу. За­хо­те­лось по­спать — лег, поспал 15 минут или часок, встал, пошел на охоту, потом снова немно­го поспал. По­это­му фраза «по­се­лок по­гру­зил­ся в мирный сон» к пирахa непри­ме­ни­ма.

12). От­сут­ствие на­коп­ле­ния пищи. Ни­ка­ких ла­ба­зов и хра­ни­лищ нет. Все при­не­сен­ное с охоты мясо немед­лен­но съе­да­ет­ся, а если сле­ду­ю­щая охота неудач­на — ходят го­лод­ны­ми до тех пор, пока снова не по­ве­зет.

При всем при этом пирахa своей жизнью очень до­воль­ны. Они счи­та­ют себя самыми оба­я­тель­ны­ми и при­вле­ка­тель­ны­ми, а осталь­ных — какими-то стран­ны­ми недо­че­ло­ве­ка­ми. Себя они на­зы­ва­ют словом, бук­валь­но пе­ре­во­ди­мым как «нор­маль­ные люди», а всех не-пирахa (и белых, и других ин­дей­цев) — «мозги на­бе­к­рень».

Ин­те­рес­но, что самые близ­кие (в ге­не­ти­че­ском от­но­ше­нии) к ним ин­дей­цы мура когда-то, оче­вид­но, были такими же, как и они, но затем ас­си­ми­ли­ро­ва­лись с со­сед­ни­ми пле­ме­на­ми, утра­ти­ли свой язык — и свою при­ми­тив­ность — и стали «ци­ви­ли­зо­ван­ны­ми».

Пирахa же оста­ют­ся такими же, как были.

Преды­ду­щая статья по теме:

Се­вер­ный Ча­со­вой или раз­но­цвет­ные пласт­мас­со­вые ведраhttps://​aftershock.​news/?​q=node/​652882