| Андрей Болотов

Глав­ный пе­ди­атр России Алек­сандр Ба­ра­нов — о важ­ней­ших про­бле­мах под­рас­та­ю­ще­го по­ко­ле­ния. Бе­се­до­ва­ла Елена Куд­ряв­це­ва

Ака­де­мик Алек­сандр Ба­ра­нов, глав­ный вне­штат­ный пе­ди­атр Мин­здра­ва России, на­уч­ный ру­ко­во­ди­тель На­ци­о­наль­но­го ме­ди­цин­ско­го ис­сле­до­ва­тель­ско­го Центра здо­ро­вья детей. Пре­зи­дент Меж­ду­на­род­но­го фонда охраны здо­ро­вья матери и ре­бен­ка. Пред­се­да­тель Союза пе­ди­ат­ров России.

— Алек­сандр Алек­сан­дро­вич, как вы в целом оце­ни­ва­е­те здо­ро­вье ны­неш­не­го по­ко­ле­ния детей? От­ли­ча­ет­ся ли оно в лучшую сто­ро­ну от по­ко­ле­ния 90-х, чье дет­ство при­ш­лось на время де­фи­ци­та и со­ци­аль­ных по­тря­се­ний?

— Нужно иметь ввиду, что именно «дети 90-х» сейчас ста­но­вят­ся ро­ди­те­ля­ми, так что ждать какого-то по­вы­ше­ния ка­че­ства здо­ро­вья не стоит. Недав­но мы за­кон­чи­ли боль­шое ис­сле­до­ва­ние со­сто­я­ния здо­ро­вья детей в России по всем фе­де­раль­ным окру­гам. Вы­яс­ни­лось, что до 30 про­цен­тов детей имеют из­бы­точ­ную массу тела, при том что в начале 90-х годов 20 про­цен­тов детей были с де­фи­ци­том массы тела. Се­год­ня про­бле­ма ожи­ре­ния — одна из глав­ных у пе­ди­ат­ров, потому что она свя­за­на с дру­ги­ми гроз­ны­ми бо­лез­ня­ми, прежде всего с диа­бе­том и сер­деч­но-со­су­ди­сты­ми за­бо­ле­ва­ни­я­ми. А мы видим, что се­год­ня ин­фаркт мио­кар­да и ин­суль­ты мо­ло­де­ют, и это как раз свя­за­но с рас­про­стра­не­ни­ем ожи­ре­ния. По­это­му нам нужна очень се­рьез­ная про­грам­ма, свя­зан­ная прежде всего с оздо­ров­ле­ни­ем школь­но­го пи­та­ния. Необ­хо­ди­мо в обя­за­тель­ном по­ряд­ке ис­клю­чить из него вы­со­ко­энер­ге­ти­че­ские на­пит­ки и тому по­доб­ные про­дук­ты. В Гер­ма­нии недав­но про­ве­ли экс­пе­ри­мент: убрали из школь­ных бу­фе­тов все на­пит­ки, со­дер­жа­щие сахар, и взамен по­ста­ви­ли фон­тан­чи­ки с чистой пи­тье­вой водой. В итоге всего за год число детей с по­вы­шен­ной массой тела в этих школах сни­зи­лось на 10 про­цен­тов.

— Что еще вы узнали, изучая здо­ро­вье детей в ре­ги­о­нах? Можно ли ска­зать, где у нас больше всего про­блем?

— Си­ту­а­ция очень раз­но­род­ная. На­при­мер, в кав­каз­ских ре­ги­о­нах у детей за­фик­си­ро­ва­но больше всего на­ру­ше­ний со сто­ро­ны нерв­ной си­сте­мы. Там до сих пор много на­след­ствен­ных па­то­ло­гий из-за род­ствен­ных браков. В Крыму, как ни стран­но, ока­за­лось очень много детей с по­вы­шен­ной массой тела. В Цен­траль­ном ре­ги­оне и По­вол­жье другая про­бле­ма: то­таль­ный де­фи­цит йода. Мы до сих пор не про­во­дим йо­ди­ро­ва­ние соли, ко­то­рое было на­ла­же­но в Со­вет­ском Союзе. По­это­му здесь у 70 про­цен­тов (!) детей была впер­вые вы­яв­ле­на па­то­ло­гия щи­то­вид­ной железы.

А что такое де­фи­цит йода? Если он раз­ви­ва­ет­ся у бе­ре­мен­ной жен­щи­ны, то дети рож­да­ют­ся за­ве­до­мо боль­ные. Он вы­зы­ва­ет ослаб­ле­ние ре­про­дук­тив­ной и, как ни стран­но, ко­гни­тив­ной функ­ции. В про­блем­ных рай­о­нах именно ум­ствен­ные спо­соб­но­сти — память, вни­ма­ние, спо­соб­ность к вза­и­мо­дей­ствию — у детей сни­же­на на 40 про­цен­тов. Не слу­чай­но сейчас много го­во­рят о том, что дети стали хуже учить­ся, что они не спо­соб­ны осва­и­вать учеб­ную про­грам­му. Я считаю, что это прямое след­ствие того, что го­су­дар­ство не от­ре­а­ги­ро­ва­ло на эту си­ту­а­цию. Хотя мы неод­но­крат­но писали об­ра­ще­ния, в том числе в Го­су­дар­ствен­ную думу, о том, что нам нужен закон о йо­ди­ро­ва­нии соли. Это стоит ко­пей­ки! Но су­ще­ству­ет лобби, пред­ста­ви­те­ли ко­то­ро­го убеж­де­ны, что лучше за­ку­пать йо­до­со­дер­жа­щие пре­па­ра­ты из-за рубежа. Сейчас вроде бы есть ре­ше­ние, что со­от­вет­ству­ю­щий закон должен быть принят в 2019 году. Но почему в 2019-м, а не сейчас, непо­нят­но. Кстати, именно из-за этого у нас такое огром­ное ко­ли­че­ство бес­плод­ных браков.

— Но это не только наша про­бле­ма, но и ми­ро­вая.

— Но у нас, я думаю, она более вы­ра­же­на. Потому что свя­за­на не только с про­бле­мой йо­ди­ро­ва­ния, но и с про­бле­мой абор­тов. Но это от­дель­ный боль­шой раз­го­вор.

— Если все же го­во­рить о ди­а­гно­зах, чем, помимо ожи­ре­ния, чаще болеют рос­сий­ские дети?

— Се­год­ня на первое место вы­хо­дят за­бо­ле­ва­ния опорно-дви­га­тель­но­го ап­па­ра­та. Это про­ис­хо­дит в боль­шей сте­пе­ни из-за того, что дети эле­мен­тар­но не дви­га­ют­ся, боль­шую часть вре­ме­ни про­во­дят в школе и дома за ком­пью­те­ром. В итоге у нас 40 про­цен­тов под­рост­ков усту­па­ют в фи­зи­че­ском раз­ви­тии своим сверст­ни­кам 60-х годов, а при­мер­но 30 про­цен­тов юношей не могут слу­жить в армии по со­сто­я­нию здо­ро­вья. При этом около 40 про­цен­тов мо­ло­дых людей у нас имеют за­бо­ле­ва­ния, ко­то­рые от­ри­ца­тель­но ска­зы­ва­ют­ся на ре­про­дук­тив­ной си­сте­ме.

Второе место за­ни­ма­ют за­бо­ле­ва­ния же­лу­доч­но-ки­шеч­но­го тракта. Они свя­за­ны с на­ру­ше­ни­ем пи­та­ния, осо­бен­но недо­ста­точ­ным по­треб­ле­ни­ем мо­лоч­ных про­дук­тов, овощей и фрук­тов. Третье место в «рей­тин­ге» — бо­лез­ни ор­га­нов ды­ха­ния: острые ре­спи­ра­тор­ные за­бо­ле­ва­ния, брон­хи­аль­ная астма, брон­хи­ты.

Родить на пя­тер­ку

— Сейчас, говоря о здра­во­охра­не­нии, при­ня­то оце­ни­вать эф­фек­тив­ность работы того или иного на­прав­ле­ния. Как вы оце­ни­ва­е­те со­сто­я­ние пе­ди­ат­ри­че­ской службы в России? В чем ее силь­ные и слабые сто­ро­ны?

— Когда го­во­рят об эф­фек­тив­но­сти пе­ди­ат­рии, то во всем мире смот­рят на такой важный кри­те­рий, как мла­ден­че­ская смерт­ность. Это не только чисто ме­ди­цин­ский, но и по­ли­ти­че­ский, и со­ци­аль­ный по­ка­за­тель. Мы можем кон­ста­ти­ро­вать, что в России эта про­бле­ма прак­ти­че­ски решена. Се­год­ня уро­вень мла­ден­че­ской смерт­но­сти у нас около пяти слу­ча­ев на тысячу ро­див­ших­ся. То есть мы вплот­ную при­бли­зи­лись к по­ка­за­те­лям ев­ро­пей­ских стран.

— А там сколь­ко?

— А там четыре. Но, по­ни­ма­е­те, очень сложно срав­ни­вать, пред­по­ло­жим, Гол­лан­дию и Россию с ее огром­ной тер­ри­то­ри­ей. Нас кор­рект­нее срав­ни­вать с аме­ри­кан­ца­ми: так вот, у нас сейчас уро­вень мла­ден­че­ской смерт­но­сти даже ниже, чем в Штатах.

— За счет чего уда­лось до­бить­ся таких ре­зуль­та­тов?

— Работа велась давно. Она была начата в конце 80-х годов, когда ми­ни­стром здра­во­охра­не­ния стал Ев­ге­ний Ива­но­вич Чазов. Тогда По­лит­бю­ро по­ста­ви­ло перед вра­ча­ми кон­крет­ную задачу по сни­же­нию мла­ден­че­ской смерт­но­сти в крат­чай­шие сроки. Именно для ре­ше­ния этой задачи меня тоже при­гла­си­ли ра­бо­тать в Ми­ни­стер­ство здра­во­охра­не­ния. Нами была раз­ра­бо­та­на ре­ги­о­наль­ная про­грам­ма, ко­то­рая в итоге дала такой ре­зуль­тат.

— Пра­виль­но ли я по­ни­маю, что одним из важных пунк­тов той про­грам­мы стало от­кры­тие ро­диль­ных от­де­ле­ний в сель­ской мест­но­сти, ко­то­рые сейчас, кстати, ак­тив­но за­кры­ва­ют?

— Не только. В Со­вет­ском Союзе уро­вень мла­ден­че­ской смерт­но­сти прежде всего опре­де­лял­ся со­сто­я­ни­ем ме­ди­ци­ны в Сред­ней Азии. Там боль­шое ко­ли­че­ство детей по­ги­ба­ло летом во время мас­со­вых вспы­шек ин­фек­ци­он­ных за­бо­ле­ва­ний. Туда мы на­пра­ви­ли де­сан­ты врачей с Укра­и­ны, из Бе­ло­рус­сии и Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции, ко­то­рые бо­ро­лись с про­бле­мой на местах. Но помимо этого в СССР было много рай­о­нов со сред­ним уров­нем смерт­но­сти. Там мы делали акцент на ге­не­ти­ку, на ис­сле­до­ва­ния внут­ри­утроб­но­го раз­ви­тия плода. За счет этого смерт­ность стала сни­жать­ся.

Но еще в 1988 году у нас воз­ник­ла идея про­ве­сти так на­зы­ва­е­мую пе­ри­на­таль­ную ре­во­лю­цию, ко­то­рая на Западе к тому вре­ме­ни уже со­сто­я­лась лет 15–20 назад. Ее суть со­сто­я­ла в со­зда­нии сети пе­ри­на­таль­ных цен­тров. Такие учре­жде­ния на­стро­е­ны прежде всего на ро­до­раз­ре­ше­ние слож­ных слу­ча­ев, ко­то­рые и дают больше всего смер­тель­ных ис­хо­дов. Там хорошо раз­ви­та ре­ани­ма­ция но­во­рож­ден­ных, вы­ха­жи­ва­ние детей с низкой массой тела и так далее. Но, к со­жа­ле­нию, развал Со­вет­ско­го Союза не поз­во­лил ре­а­ли­зо­вать эту про­грам­му. Так что свое раз­ви­тие она по­лу­чи­ла всего пять-шесть лет назад, когда пе­ри­на­таль­ные центры начали стро­ить­ся у нас в стране в мас­со­вом по­ряд­ке. Сейчас их уже около 100. Это была чрез­вы­чай­но важная про­грам­ма пра­ви­тель­ства и Мин­здра­ва России.

— Стро­и­тель­ству вы­со­ко­тех­но­ло­гич­ных цен­тров со­пут­ство­вал и об­рат­ный про­цесс: за­кры­тие ро­диль­ных от­де­ле­ний в сель­ской мест­но­сти. «Огонек» писал о ка­та­стро­фи­че­ском по­ло­же­нии дел в Яро­слав­ской об­ла­сти, где ро­же­ни­цы вы­нуж­де­ны до­би­рать­ся до род­до­мов за де­сят­ки ки­ло­мет­ров.

— Это было непра­виль­ное ре­ше­ние и врачам это было оче­вид­но с самого начала. Вот смот­ри­те: у нас есть 100 пе­ри­на­таль­ных цен­тров. В сред­нем в каждом таком учре­жде­нии рожает 3,5 тысячи ро­же­ниц. То есть за год — 350 тысяч женщин. А всего в России в год рожает 1,8 млн женщин. Спра­ши­ва­ет­ся, где рожают пол­то­ра мил­ли­о­на? В ро­диль­ных домах. И, ко­неч­но, такое рвение оп­ти­ми­зи­ро­вать сеть ро­до­вспо­мо­га­тель­ных учре­жде­ний — это ошибка. В итоге у нас дей­стви­тель­но по­яви­лись ре­ги­о­ны, где на роды надо ехать за 50–60 ки­ло­мет­ров и далее. Я знаю о по­ло­же­нии дел в Яро­слав­ской об­ла­сти, но не менее слож­ная си­ту­а­ция в Ни­же­го­род­ской об­ла­сти, где в двух рай­о­нах вообще за­кры­ли ро­диль­ные дома. Но при все этом, по­вто­рюсь, с точки зрения пе­ди­ат­ров про­бле­ма мла­ден­че­ской смерт­но­сти пе­ре­ста­ла быть при­о­ри­тет­ной.

— Что теперь в сфере осо­бо­го вни­ма­ния?

— При­о­ри­те­том на бли­жай­шее бу­ду­щее должна стать борьба с ин­ва­лид­но­стью. А здесь у нас, к со­жа­ле­нию, успе­хов пока очень мало. Се­год­ня в стране 650 тысяч детей-ин­ва­ли­дов.

И как ни при­скорб­но, почти у по­ло­ви­ны истоки ин­ва­лид­но­сти лежат как раз в пе­ри­на­таль­ном пе­ри­о­де. На­при­мер, слу­ча­ев дет­ско­го це­ре­браль­но­го па­ра­ли­ча в целом по России в 2 раза больше, чем в за­пад­ных стра­нах, а в неко­то­рых ре­ги­о­нах — в 6. Почему, спра­ши­ва­ет­ся?

— Из-за прак­ти­ки ро­до­вспо­мо­же­ния?

— Со­вер­шен­но верно. Здесь у нас про­блем очень много. Прежде всего нам нужно обу­чать кадры, со­вер­шен­ство­вать сам про­цесс ро­до­раз­ре­ше­ния, на­ла­дить ди­а­гно­сти­ку внут­ри­утроб­ных за­бо­ле­ва­ний плода, более ак­тив­но за­ни­мать­ся ранней ре­а­би­ли­та­ци­ей но­во­рож­ден­ных после ослож­не­ний и так далее. Нужно, ко­неч­но, раз­ви­вать ге­не­ти­че­скую службу, потому что боль­шая часть причин ин­ва­лид­но­сти свя­за­на с ге­не­ти­кой. Се­год­ня груз на­след­ствен­но­сти в нашей по­пу­ля­ции уже достиг 5 про­цен­тов.

— А в других по­пу­ля­ци­ях? В за­пад­но­ев­ро­пей­ской, пред­по­ло­жим?

— При­мер­но то же самое. Но тут нужно по­ни­мать, что в России мы про­во­дим скри­нинг (набор тестов.— «О») но­во­рож­ден­ных на пять ге­не­ти­че­ских бо­лез­ней. Во многих же стра­нах про­во­дят скри­нинг на 20 за­бо­ле­ва­ний, а в США — уже на 40. Иначе говоря, бо­лез­ни вы­яв­ля­ют­ся за­ра­нее и с ними на­чи­на­ют бо­роть­ся мак­си­маль­но рано.

— А какие за­бо­ле­ва­ния нам необ­хо­ди­мо вы­яв­лять с по­мо­щью скри­нин­га в первую оче­редь? Может быть, ро­ди­те­лям стоит самим за­нять­ся ре­ше­ни­ем этой про­бле­мы?

— Се­год­ня есть при­мер­но 20 бо­лез­ней, ко­то­рые могут быть вы­яв­ле­ны при скри­нин­ге но­во­рож­ден­ных и для ле­че­ния ко­то­рых есть эф­фек­тив­ные ле­кар­ства. Но в России это невоз­мож­но: нужно за­ку­пать со­от­вет­ству­ю­щие ре­ак­ти­вы. Так что пока об этом го­во­рить рано.

— Скри­нинг — лишь одна из про­блем, свя­зан­ная с ин­ва­лид­но­стью. Не менее остро стоит вопрос с ре­а­би­ли­та­ци­ей.

— Вопрос об этом мы ставим очень давно. В со­вет­ское время у нас су­ще­ство­ва­ла си­сте­ма «по­ли­кли­ни­ка — ста­ци­о­нар — са­на­то­рий». Но в по­след­ние годы са­на­тор­ная служба у нас прак­ти­че­ски рух­ну­ла. Са­на­то­рии либо при­ва­ти­зи­ро­ва­ли, либо за­кры­ли. Восемь лет назад мы по­стро­и­ли у себя ре­а­би­ли­та­ци­он­ный центр (при На­ци­о­наль­ном ме­ди­цин­ском ис­сле­до­ва­тель­ском Центре здо­ро­вья детей.— «О»). Он вос­тре­бо­ван на 200 про­цен­тов, ра­бо­та­ет семь дней в неделю, в две смены. Правда, к со­жа­ле­нию, тарифы по ре­а­би­ли­та­ции, за­ло­жен­ные в си­сте­ме ОМС, столь низкие, что при­хо­дит­ся про­во­дить ре­а­би­ли­та­цию на плат­ной основе.

В целом сдви­нуть этот вопрос с мерт­вой точки чрез­вы­чай­но сложно. Даже на уровне до­ку­мен­тов во­про­сам ин­ва­лид­но­сти уде­ля­ет­ся чрез­вы­чай­но мало вни­ма­ния. Это ка­са­ет­ся и недав­но при­ня­той про­грам­мы «Де­ся­ти­ле­тие дет­ства» на период с 2018 по 2027 год.

— Как вы от­но­си­тесь к тому, что у нас го­су­дар­ство начало фи­нан­си­ро­вать про­грам­мы ЭКО? Можно ли таким об­ра­зом решить де­мо­гра­фи­че­скую про­бле­му?

— В целом от­ри­ца­тель­но. Когда аку­ше­ры го­во­рят, что мы так можем по­вы­сить рож­да­е­мость в стране,— это глу­по­сти! Нет ни одной страны в мире, кроме Из­ра­и­ля, где ЭКО под­дер­жи­ва­лось бы го­су­дар­ством на уровне про­грамм. Дело в том, что эти тех­но­ло­гии бурно лоб­би­ру­ют­ся аку­ше­ра­ми. И  к со­жа­ле­нию, се­год­ня рож­де­ние с по­мо­щью ре­про­дук­тив­ных тех­но­ло­гий уже пре­вра­ти­лось в бизнес.

У нас в стране на 2018 год за­пла­ни­ро­ва­но 60 тысяч циклов для ЭКО. Но при этом мы фак­ти­че­ски ничего не знаем о здо­ро­вье экош­ных детей. Таких ис­сле­до­ва­ний очень мало. Бук­валь­но месяц назад мы по­лу­чи­ли данные о том, что Ев­ро­пей­ская ко­мис­сия вы­де­ли­ла спе­ци­аль­ный грант на изу­че­ние здо­ро­вья детей, рож­ден­ных в Европе с по­мо­щью ре­про­дук­тив­ных тех­но­ло­гий.

— Но какие-то данные уже на­вер­ня­ка есть?

— Мы мно­го­крат­но пы­та­лись по­лу­чить базу данных этих детей в России, чтобы эле­мен­тар­но оце­нить со­сто­я­ние их здо­ро­вья. Но эта ин­фор­ма­ция за­кры­та. Так что при­хо­дит­ся смот­реть на соб­ствен­ный опыт: у нас есть от­де­ле­ние па­то­ло­гии но­во­рож­ден­ных и оно чуть ли не на­по­ло­ви­ну за­пол­не­но экош­ны­ми детьми с су­ще­ствен­ны­ми па­то­ло­ги­я­ми. Это врож­ден­ные пороки раз­ви­тия, на­ру­ше­ния им­му­ни­те­та и так далее. Но аку­ше­ры, про­па­ган­ди­ру­ю­щие ЭКО, об этих про­бле­мах не го­во­рят. В итоге ро­ди­те­ли пре­бы­ва­ют в неве­де­нии и потом при­хо­дят к нам с тре­бо­ва­ни­ем сде­лать хоть что-нибудь, чтобы дети были здо­ро­вы.

Про­бле­ма су­ще­ству­ет, но на уровне го­су­дар­ства о ней не го­во­рят. Сейчас у нас дей­стви­тель­но на­прав­ле­ны до­пол­ни­тель­ные деньги на го­су­дар­ствен­ное фи­нан­си­ро­ва­ние ре­про­дук­тив­ных тех­но­ло­гий. Я был на слу­ша­ни­ях в Думе, где при­ни­мал­ся со­от­вет­ству­ю­щий за­ко­но­про­ект, и сразу сказал: если вы вы­де­ля­е­те деньги на эту про­грам­му, то сразу вы­де­ляй­те и на про­грам­му ре­а­би­ли­та­ции детей-ин­ва­ли­дов.

Учат в школе

— Недав­но глав­ный дет­ский пси­хи­атр де­пар­та­мен­та здра­во­охра­не­ния Москвы Анна Порт­но­ва озву­чи­ла дра­ма­ти­че­ские цифры: пси­хи­че­ские рас­строй­ства ди­а­гно­сти­ру­ют­ся у 20–25 про­цен­тов со­вре­мен­ных детей. Причем пик при­хо­дит­ся на воз­раст 6–7 лет, когда дети при­хо­дят в школу, и на под­рост­ко­вый период. Как вы можете это про­ком­мен­ти­ро­вать?

— Вообще, к со­жа­ле­нию, се­год­ня школа — это фактор, раз­ру­ша­ю­щий здо­ро­вье детей. И те про­грам­мы, ко­то­рые се­год­ня при­ня­ты в школах, в бук­валь­ном смысле ка­ле­чат ре­бен­ка. Они пе­ре­гру­жа­ют детей и не дают воз­мож­но­сти нор­маль­но от­дох­нуть, вос­ста­но­вить ор­га­низм. Помимо школы со­вре­мен­ные дети про­во­дят у ком­пью­те­ра и в га­д­же­тах по 6–8 часов. В итоге у 70 про­цен­тов вы­пуск­ни­ков на­ру­ше­но зрение. Между тем есть про­стое пра­ви­ло: чтобы вос­ста­но­вить работу зри­тель­но­го органа и в целом нор­ма­ли­зо­вать работу ор­га­низ­ма, ре­бен­ку необ­хо­ди­мо гулять 2 часа в день.

— Да неко­гда гулять! Нужно делать уроки, ходить на кружки, за­ни­мать­ся с ре­пе­ти­то­ра­ми. Чтобы помочь ре­бен­ку успеш­но учить­ся, многие ро­ди­те­ли дают детям самые разные пре­па­ра­ты для улуч­ше­ния работы мозга.

— Этого нельзя делать ни в коем случае. Для того чтобы снять у ре­бен­ка стресс, ему нужно обес­пе­чить нор­маль­ный режим жизни: сон, про­гул­ка, пол­но­цен­ное пи­та­ние. И все.

— Как се­год­ня в прин­ци­пе на­ла­же­но вза­и­мо­дей­ствие ме­ди­ков и школы? На­при­мер, во многих мос­ков­ских школах обыч­ные доски за­ме­ни­ли элек­трон­ны­ми и теперь помимо га­д­же­тов и ком­пью­те­ра дома дети еще полдня смот­рят в экран в школе. Такие вещи со­гла­со­вы­ва­ют­ся с вра­ча­ми?

— Нет. Хотя у нас и есть Ин­сти­тут ги­ги­е­ны детей и под­рост­ков, ко­то­рый за­ни­ма­ет­ся охра­ной здо­ро­вья школь­ни­ков, но его ре­ко­мен­да­ции оста­ют­ся на бумаге.

— Но ведь раньше Мин­здрав ра­бо­тал в одной связке со школой?

— В со­вет­ское время тоже были по­сто­ян­ные про­ти­во­ре­чия между здра­во­охра­не­ни­ем и про­све­ще­ни­ем: то одни, то другие пе­ре­тя­ги­ва­ли одеяло на свою сто­ро­ну. Но се­год­ня вза­и­мо­дей­ствия в прин­ци­пе нет. В ре­ги­о­нах все ре­ше­ния, как в об­ла­сти про­све­ще­ния, так и в об­ла­сти здра­во­охра­не­ния, отданы на откуп мест­ным вла­стям. Мин­здрав только раз­ра­ба­ты­ва­ет ре­ко­мен­да­ции и по­ло­же­ния, но вер­ти­каль власти в этом смысле у нас в стране пол­но­стью от­сут­ству­ет. Ни­ка­ких пол­но­мо­чий у Мин­здра­ва в этом от­но­ше­нии нет.

— А школь­ная ме­ди­ци­на?

— За по­след­ние годы ее окон­ча­тель­но раз­ру­ши­ли, се­год­ня в школах фак­ти­че­ски лик­ви­ди­ро­ва­ны ме­ди­цин­ские ка­би­не­ты. Сейчас ста­вит­ся вопрос о том, чтобы эту си­сте­му со­зда­вать вновь, в част­но­сти будут го­то­вить мед­се­стер с высшим об­ра­зо­ва­ни­ем спе­ци­аль­но для работы в школе. Но, как го­во­рит­ся, раз­ру­шить легко, а вос­со­зда­вать теперь при­дет­ся де­ся­ти­ле­ти­я­ми.

Уко­лол­ся и пошел

— Одни из самых зло­бо­днев­ных во­про­сов ро­ди­те­лей всегда свя­за­ны с при­вив­ка­ми. На­сколь­ко со­вер­ше­нен, на ваш взгляд, рос­сий­ский ка­лен­дарь при­ви­вок?

— Ка­лен­дарь нужно в сроч­ном по­ряд­ке рас­ши­рять. Без этого невоз­мож­но до­стичь по­став­лен­ной пре­зи­ден­том задачи — уве­ли­че­ния сред­ней про­дол­жи­тель­но­сти жизни в РФ к 2020 году до 75 лет. При­вив­ки — это самый эф­фек­тив­ный метод борьбы с ин­фек­ци­я­ми. В мире не было при­ду­ма­но ничего эф­фек­тив­нее. По­счи­та­но, что в ХХ веке сред­няя про­дол­жи­тель­ность жизни на Земле уве­ли­чи­лась на 28 про­цен­тов, из них на 25 лет бла­го­да­ря вак­ци­на­ции и только на 3 года — бла­го­да­ря другим мерам.

Се­год­ня в мире за­ре­ги­стри­ро­ва­но 28 вакцин для пре­ду­пре­жде­ния ин­фек­ци­он­ных за­бо­ле­ва­ний, в Европе при­ме­ня­ет­ся 16 вакцин, а у нас всего 10. Ряд вакцин уста­рел, им уже ис­пол­ни­лось 40 лет. Стоит се­рьез­ная задача по со­зда­нию про­из­вод­ства новых вакцин, в первую оче­редь ком­би­ни­ро­ван­ных.

— Можно ска­зать, какой про­цент детей в России охва­чен при­вив­ка­ми? Есть ли такая ста­ти­сти­ка?

— Этот вопрос в целом непо­ня­тен. В России су­ще­ству­ет до­воль­но ак­тив­ное ан­ти­вак­ци­наль­ное лобби, и я до­пус­каю, что во многих ре­ги­о­нах мы имеем дело с при­пис­ка­ми в сфере вак­ци­на­ции на разных уров­нях. Это чрез­вы­чай­но опасно, потому что се­год­ня «про­сы­па­ют­ся» многие за­бы­тые ин­фек­ции. В Европе по­лы­ха­ет корь, там уже умерло 35 детей. На Укра­ине за первый квар­тал за­фик­си­ро­ва­но около 14 тысяч новых слу­ча­ев кори. У нас корь тоже по­яви­лась, причем за­ча­стую мы ее ди­а­гно­сти­ру­ем у взрос­лых.

— Значит, вак­ци­на не дает по­жиз­нен­но­го им­му­ни­те­та?

— Нет такого еди­но­го по­ня­тия «им­му­ни­тет», у всех людей ор­га­низ­мы разные. Я, на­при­мер, спе­ци­аль­но делал анализ и узнал, что у меня им­му­ни­тет от кори со­хра­нил­ся, видно, хорошо пе­ре­бо­лел в дет­стве, но у многих его нет. Точно так же может ослаб­нуть им­му­ни­тет к другим ин­фек­ци­ям. По­это­му сейчас мы ак­тив­но про­во­дим ис­сле­до­ва­ния в этом на­прав­ле­нии. В част­но­сти, мы уже вы­яс­ни­ли, что через несколь­ко лет после вак­ци­на­ции им­му­ни­тет от диф­те­рии оста­ет­ся только у 40 про­цен­тов детей.

— Какие вак­ци­ны нужно вво­дить в ка­лен­дарь в первую оче­редь?

— У нас в стране от­де­ле­ния ин­фек­ци­он­ных боль­ниц просто пе­ре­пол­не­ны детьми до двух лет с ди­а­гно­зом ро­та­ви­рус. Это тя­же­лая ин­фек­ция, ко­то­рую может предот­вра­тить вак­ци­на­ция. У нас обе­ща­ют вклю­чить ее в ка­лен­дарь уже лет шесть, хотя во всем мире, не только в Европе, но и в Сред­ней Азии, она давно ра­бо­та­ет.

Точно так же об­сто­ят дела с вак­ци­ной от ге­мо­филь­ной ин­фек­ции, ко­то­рая вы­зы­ва­ет ме­нин­ги­ты, пнев­мо­нию и гной­ные отиты. Здесь пока при­ви­ва­ем только группу риска — при­мер­но 150 тысяч че­ло­век. Но это бес­по­лез­но, потому что кол­лек­тив­ный им­му­ни­тет должен на­сту­пить тогда, когда при­ви­то 95 про­цен­тов.

— Так почему же эти при­вив­ки не в ка­лен­да­ре? Дорого?

— Дорого, хотя до­ка­зан­ный эффект, без­услов­но, есть: не так давно мы до­би­лись при­ме­не­ния при­вив­ки против пнев­мо­кок­ко­вой ин­фек­ции для детей и за год смерт­ность от пнев­мо­нии сни­зи­лась на 20–30 про­цен­тов. Но сейчас от нее уми­ра­ет очень много взрос­лых, по­это­му нам надо при­ви­вать всех лиц старше 60–65 лет.

Также нам нужно вклю­чать в на­ци­о­наль­ный ка­лен­дарь дей­ству­ю­щую во всех ци­ви­ли­зо­ван­ных стра­нах при­вив­ку от рака шейки матки — фак­ти­че­ски это вторая по рас­про­стра­нен­но­сти после рака груд­ной железы он­ко­ло­ги­че­ская бо­лезнь у женщин. Список можно про­дол­жать долго.

— От­дель­ный вопрос о ка­че­стве рос­сий­ских вакцин. Недав­но глава про­филь­но­го де­пар­та­мен­та Мин­здра­ва Елена Мак­сим­ки­на объ­яви­ла, что оно, ка­че­ство, за по­след­нее время сильно упало. И хуже всего си­ту­а­ция с вак­ци­ной от ко­клю­ша, диф­те­рии и столб­ня­ка (АКДС).

— Что тут можно ска­зать… На базе нашего учре­жде­ния су­ще­ству­ет центр вак­ци­но­про­фи­лак­ти­ки, где при­ви­ва­ют­ся прежде всего дети с на­ру­ше­ни­я­ми здо­ро­вья. Здесь мы пред­по­чи­та­ем ис­поль­зо­вать им­порт­ные вак­ци­ны. Потому что оте­че­ствен­ные пре­па­ра­ты ста­ра­ют­ся по­ско­рее за­пу­стить в про­да­жу, по­это­му за­ча­стую они, видимо, не про­хо­дят до­ста­точ­ных ис­пы­та­ний.

— Но ино­стран­ные вак­ци­ны теперь бывают в де­фи­ци­те. На­при­мер, не так давно воз­ник­ла нехват­ка инак­ти­ви­ро­ван­ной вак­ци­ны от по­лио­ми­е­ли­та. Многие ро­ди­те­ли не ре­ша­лись за­ме­нить ее на «живую» рос­сий­скую.

— Си­ту­а­цию с де­фи­ци­том этой вак­ци­ны мы про­гно­зи­ро­ва­ли еще два года назад. Она воз­ник­ла в мире из-за из­ме­не­ния ка­лен­да­рей при­ви­вок во многих стра­нах. Мы писали об этом в Мин­здрав с прось­бой сде­лать заказ, но нас про­игно­ри­ро­ва­ли.

— Что делать ро­ди­те­лям в такой си­ту­а­ции? Надо ли в этом случае при­ви­вать­ся живой вак­ци­ной пер­вич­но?

— Уж лучше при­вить­ся живой, чем по­лу­чить по­лио­ми­е­лит. Хотя вак­ци­но­ас­со­ци­и­ро­ван­ный по­лио­ми­е­лит тоже бывает…

Ле­че­ние до по­след­не­го

— Алек­сандр Алек­сан­дро­вич, об­ща­ясь с ро­ди­те­ля­ми, жи­ву­щи­ми за ру­бе­жом, видишь разный подход к ле­че­нию детей. У нас при незна­чи­тель­ной про­сту­де врачи выдают со­лид­ный список пре­па­ра­тов, вклю­ча­ю­щий им­му­но­сти­му­ля­то­ры и ан­ти­био­ти­ки. На Западе при тех же симп­то­мах врач огра­ни­чи­ва­ет­ся ре­ко­мен­да­ци­ей пить по­боль­ше воды. Какой подход вам ка­жет­ся более адек­ват­ным?

— Про­бле­ма за­ле­чи­ва­ния детей у нас дей­стви­тель­но су­ще­ству­ет. Мы про­во­дим в ре­ги­о­нах аудит по ка­че­ству ле­че­ния и видим ис­то­рии бо­лез­ни, где на­хо­дим до 20–30 на­зна­че­ний од­но­вре­мен­но. Также можно кон­ста­ти­ро­вать, что у 75 про­цен­тов детей на­блю­да­ет­ся, на­при­мер, нера­ци­о­наль­ное ис­поль­зо­ва­ние ан­ти­био­ти­ков. Пе­ди­атр на­зна­ча­ет их «на всякий случай». А ведь если у ре­бен­ка ви­рус­ное за­бо­ле­ва­ние, то такой пре­па­рат про­ти­во­по­ка­зан. Чтобы от­ли­чить бак­те­ри­аль­ную ин­фек­цию от ви­рус­ной, нужен эле­мен­тар­ный анализ на иден­ти­фи­ка­цию вос­па­ле­ния. Но сде­лать его могут только в по­ли­кли­ни­ке.

— А он входит в су­ще­ству­ю­щие се­год­ня стан­дар­ты ле­че­ния? Что-то ни одному из моих троих детей такого не на­зна­ча­ли.

— Это от­дель­ный вопрос. Но в целом я хочу ска­зать, что врач в до­маш­них усло­ви­ях решить эту про­бле­му не может. По­это­му нам нужно мак­си­маль­но со­кра­тить хож­де­ние врачей по домам — это со­вер­шен­но нера­ци­о­наль­но. Ни в одной стране мира ква­ли­фи­ци­ро­ван­ные спе­ци­а­ли­сты не тратят столь­ко вре­ме­ни на разъ­ез­ды по домам.

— Да, как раз за эту по­зи­цию вас ак­тив­но кри­ти­ку­ют.

— Со­вер­шен­но верно, но я про­дол­жаю утвер­ждать, что за­ча­стую это со­вер­шен­но бес­по­лез­ные по­се­ще­ния, ко­то­рые по­рож­да­ют оши­боч­ные на­зна­че­ния.

— А каково ваше от­но­ше­ние к ан­ти­ви­рус­ным пре­па­ра­там? На Западе их фак­ти­че­ски не на­зна­ча­ют в прин­ци­пе, а у нас всякий раз.

— В до­ка­за­тель­ной ме­ди­цине нет данных об эф­фек­тив­но­сти про­ти­во­ви­рус­ных пре­па­ра­тов. Это боль­шое за­блуж­де­ние. При тем­пе­ра­ту­ре выше 38 гра­ду­сов вирус, как пра­ви­ло, по­ги­ба­ет сам, и лучше дать ор­га­низ­му ре­бен­ка шанс самому по­бе­дить ин­фек­цию, а не пич­кать его оче­ред­ной химией. Так что в целом по­доб­ные на­зна­че­ния — из­держ­ки об­ра­зо­ва­ния наших врачей и из­держ­ки ор­га­ни­за­ции ме­ди­цин­ской помощи детям.

— Пе­ди­ат­ров не хва­та­ет: по оценке Мин­здра­ва нам нужно при­мер­но 10 тысяч спе­ци­а­ли­стов. Как вы от­но­си­тесь к тому, что вместо них в пер­вич­ном звене будут ра­бо­тать врачи общей прак­ти­ки?

— То, что сейчас Москва пы­та­ет­ся везде от­кры­вать офисы врача общей прак­ти­ки,— это непра­виль­но. В Ве­ли­ко­бри­та­нии, на­при­мер, про­ве­ли боль­шое ис­сле­до­ва­ние и вы­яс­ни­ли, что врач общей прак­ти­ки при ле­че­нии ре­бен­ка делает ошибок в 2 раза больше, чем пе­ди­атр.

— Как же можно ис­пра­вить си­ту­а­цию?

— Вы знаете, си­ту­а­ция с нехват­кой пе­ди­ат­ров в нашей стране воз­ни­ка­ет не в первый раз. Точно так же остро этот вопрос стоял в быт­ность ми­ни­стром здра­во­охра­не­ния Ми­ха­и­ла Зу­ра­бо­ва. Тогда он ор­га­ни­зо­вал встре­чу несколь­ких ака­де­ми­ков-пе­ди­ат­ров с Вла­ди­ми­ром Пу­ти­ным. Пре­зи­дент спро­сил, что нужно сде­лать. И мы от­ве­ти­ли: до­бавь­те пе­ди­атрам 10 тысяч к зар­пла­те. До­ба­ви­ли — и в про­фес­сию пошел поток. Сейчас 10 тысяч погоды не сде­ла­ют, но в целом вопрос ин­те­ре­са к спе­ци­аль­но­сти на­пря­мую связан с фи­нан­си­ро­ва­ни­ем.