НЕКУДА

Ты безумна, Изора, безумна и зла,

Ты кому подарила свой перстень с отравой?

И за дверью трактирной тихонько ждала:

Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой…

В 1969 году советский зритель увидел фильм Аиды Манасаровой «Главный свидетель» по рассказам Чехова «Бабы», «В Москве на Трубной площади», «Сирена», «В суде». Роль подлеца Матвея Новожилова блестяще исполнил Александр Белявский, его текст – в традициях русской литературы, образ - подобие Иудушки Головлева.

Вместе с рассказом «Бабы» Чехов пишет повесть «Мужики» о тяжелой крестьянской жизни. Чехов не завершил ее, хотя она была издана в Париже.

«Кто держит кабак и спаивает народ? – спрашивает Чехов в повести. - Мужик. Кто растрачивает и пропивает мирские, школьные, церковные деньги? Мужик. Кто украл у соседа, поджег, ложно показал на суде за бутылку водки? Кто в земских и других собраниях первый ратует против мужиков? Мужик. Да, жить с ними было страшно…»

«В первой половине апрельской книжки „Русской мысли“ в цензурном отношении особенного внимания заслуживает статья А. П. Чехова „Мужики“. В ней слишком мрачными красками описывается положение крестьян, проживающих в деревнях. В течение лета они, не зная отдыха, работают с утра до поздней ночи с своими семьями, а между тем хлеба не заготовляют для своих семей и на половину года. Питаясь, поэтому, впроголодь, они тем не менее почти все поголовно пьянствуют. На пьянство они не жалеют ничего, даже одежды своей. Пьяные, они зверски обращаются с своими женами и, уродуя их всячески, всегда считают себя безнаказанными. И без того беспомощных, их особенно тяготят подати, которые всею тяжестью ложатся на семейства крестьян. В чем же кроются причины такого печального положения крестьян, или вернее, их семейств? В невежестве. В бога большая часть мужиков, будто, не верит и к религии относится слепо. Крестьяне жаждут света и знания, но не могут сами по себе найти его, потому что грамоте из них редкие обучены. Большинство же будто и понятия о ней не имеют» (Из доклада цензора С.И.Соколова, 1897 год).

Если убрать слово «будто», то перед глазами предстанет реальная картина. Всё, о чем упоминает Чехов, описывают и Некрасов, и Тургенев, и Радищев, и Короленко, и Горький, и Фонвизин, и Салтыков-Щедрин.

Деревенским бабам жаль мужиков, но воля дороже. Чем будут жить? Побираться.

Повесть заканчивается освобождением героинь Ольги и Саши – от мужиков: «Жуково осталось далеко позади. Идти было в охотку, Ольга и Саша скоро забыли и про деревню, и про Марью, им было весело, и все развлекало их».

Чехов – реалист, он не может не подчеркивать угнетенное положение женщины в русской деревне. Однако и рассказ «Бабы», положенный в основу фильма, и, тем более, сам фильм – явно неоднозначны.

Поэтому прежде чем обсуждать фильм, хочу кое-что рассказать.

Живут на свете два друга. Оба закончили университет, один пошел по производственной линии, другой стал профессором. Ходят вместе в туристические походы, оба пишут стихи. Начитаны, хорошо знают русскую поэзию – но стихи пишут отвратительно. Один из них еще и поет под гитару гнусавым голосом, слушателей наизнанку выворачивает, но он этого не замечает, не понимает. Как оба не могут сравнить то, что пишут, с тем, что читали у великих поэтов? Загадка.

Как можно узнать душу человека? Узнать, чем славен, посмотреть в глаза, послушать голос, почитать, что пишет. Стихи – отражение души. Можно не уметь писать стихи, но нельзя не понимать различие того, что пишешь, с поэзией.

Оказывается, два этих вполне приличных человека – не были узнаны, оказывается, внешняя интеллигентная оболочка так не соответствует содержанию.

Это безлично, не трогает за душу. А если это твоя жизнь? «Жил-был дурак, он молился всерьез, впрочем, как вы и я, тряпкам, костям и пучку волос – всё это дурною бабой звалось, но дурак называл ее королевой роз – впрочем, как вы и я…» - пишет Редьярд Киплинг.

Танец – тоже отражение души. Пригласите девушку на танец, и танец вам расскажет про нее то, что вам и в голову не могло прийти.

Бывают такое девушки, что в танце будто приклеиваются к вам, вы всё их тело ощущаете. Не подумайте дурного – это манера танца. Аргентинские девушки танцуют так, будто совершают у всех на глазах соитие с вами. Иногда стоит положить руку на талию, чтобы почувствовать движение крутых бедер и понять: еще несколько секунд – и вы в ее власти.

Жила-была девушка, студентка, такая, что только глянуть – неотвратимо бросает в краску. И все это видят, и так стыдно, и поделать ничего с собой не можете. Да она еще играет на виолончели, да она еще и отличница! Вы уговариваетесь с мамой, мама разрешает отпраздновать день рожденья в кругу друзей – в вашей квартире, торжество - ради нее одной. В танце - вдруг ощущаете ее прямую твердую спину, слушаете ее предупреждение не сближаться, потом ее рассказы про любимых кошечек… И наваждение рассеивается как дым, больше вы не покраснеете. Вы, верно, вспомнили рассказ Жоржи Амаду о невесте пуританского воспитания, которая в первую брачную ночь яростно боролась с мужем, не желая отдаться. Увы, всё еще хуже, жизнь вносит коррективы. Некий деревенский обрубок нахрапом влез к ней в постель, и эта дура решила, что ей ничего не остается, как выйти за него замуж.

Человек – животное общественное, он не может без людей.  В юности окружающее представляются удивительными вселенными, интереснейшими существами, умнее тебя, выше, лучше, богаче духовно. Человек даже не подозревает, насколько широко вокруг него разлита зоология, вместо души – заскорузлая накипь, которая стремится наляпать, прилепиться, откусить от тебя.

Если бы сущность и явление совпадали, говорил Маркс, науке нечего было бы делать. Если бы существовал научный метод определения души – человечество бы вымерло.

И если душе негде приткнуться, выбирает она не Леля, она по закону подлости выбирает Мизгиря. И понимает, что это за зверь, а деваться-то некуда! И когда все противоположности мира свиваются в одно-единственное противоречие, когда все кривые и плоскости, все поверхности, всё пространство сворачиваются в одну воронку, в точку, в один узел…

… Умер он через несколько дней.

В хладном августе реют стрекозы

там, где в пух превратился кипрей.

И на них она смотрит сквозь слезы…

Значит, нет ничего. И смотреть

нет на звезды горячего смысла.

Хорошо бы и ей умереть.

Только сны и абстрактные числа…

Тогда мысль о смерти не пугает, смерть предстает как избавление. Тогда идешь к верному товарищу и просишь у него крысиный яд…

Рассказ «Бабы» был запрещён для изучения в школах и народных читальнях. Дмитрий Аверкиев, член учёного комитета Министерства народного просвещения, вынес следующий вердикт: «Нравственные его основы шатки…» Еще бы: Чехов от души припечатал православие.

В фильме деревенская девушка Маша и деревенский парень Вася решили пожениться – как все женятся, по обычаю. У них рождается сын, все счастливы, но Васю забирают в армию. Сосед Матвей помогает одинокой солдатке по хозяйству, соблазняет ее, постепенно они сближаются, наконец, начинают жить, как муж и жена. Неожиданно возвращается Василий. Оказывается, он так любит Машу, что всё ей прощает, прощает и Матвею. Но вдруг выясняется, что Маша страстно любит Матвея, жить без него не может, Василий ей противен. Но Матвей отталкивает ее, тыча, что в церкви венчана.

И Василий не может без Маши. Жалеет она его? Ничуть, ей на него наплевать.

«Человек от битья умней бывает» («В Москве на Трубной площади).

Разумеется, Манасарова осуждает Василия, который однажды бьет Машу и хлещет ее розгами. И напрасно: какое это облегчение, какое великое удовлетворение!

Разумеется, и Чехов, и Манасарова осуждают Матвея. Но он как чертик, который лишь подталкивает, как малый параметр, который исчезает в конце расчета. Дело идет только между двумя: Машей и Василием.

Василий говорит, что лучше ему умереть. В фильме подразумевается, что он сам отравился мышьяком.

Подозрение падает на Машу, Матвей лжесвидетельствует против нее, Машу отправляют в острог, по дороге ее сваливает горячка, и она погибает.

По сюжету рассказа «Бабы» Василий умирает предположительно от холеры, по селу идут слухи, будто он умер не своей смертью, что Маша его «извела». Труп Василия вырыли, вскрыли и нашли у него в желудке мышьяк.

Без сомнения, есть намек на Катюшу Маслову, героиню романа «Воскресенье» Толстого - присутствует тема дикого судопроизводства в российской империи, когда отсутствие вещественных доказательств ничего не значит, а вместо чувства долга – чревоугодие: «Все мы сейчас желаем кушать, потому что утомились…» («Сирена»). Невиновного крестьянина Николая Харламова приговаривают по обвинению в убийстве своей жены, причем сам прокурор рассказывает председателю суда, что следствие велось неряшливо («В суде»).

Дама свела в могилу двух мужей, чтобы завладеть их состоянием (Дафна дю Морье, «Моя кузина Рейчел»). Жизнь Масако Катори – хуже каторги, сын презирает мать, муж пьяница, после того, как он избивает ее, женщина организует его убийство (Кирино Нацуо. «Аут»). Здесь присутствует мотив, российский же суд не интересует факт, что не выявлены мотивы Маши, причины, зачем ей понадобилось убивать мужа.

Традиции империи были продолжены в 1936-1938 годах: высокопоставленным государственным чиновникам или высшим военачальникам, Бухарину, Тухачевскому и пр., не было никакого резона становиться ничтожными немецкими шпионами.

Например, в монографии криминалиста-антрополога XIX века Прасковьи Тарновской описана история тамбовской крестьянки Маши Гром. «19-летняя девушка смогла выдержать в браке всего год. Она настолько «тяготилась мужниными ласками», что скоро стала добавлять в еду мужу мышьяк. Получила 12 лет каторги, хотя виновной себя не признала. Отравила своего мужа и 19-летняя крестьянка Саша Степанова, которую выдали замуж против воли. 38-летняя крестьянка размозжила камнем голову спящему мужу - за постоянные побои и издевательства».

В Европе – вода Тофана, неаполитанская вода, в России – каменюга, никакой поэзии. Маркиза де Бренвилье, Элизабет Веттлауфер, Матильда д’Эсте… Тамбовская крестьянка Аграфена Кармилина задушила мужа Евсея, т.к. он постоянно ее избивал.

Группа женщин, проживавших в венгерской деревне Надьрев, с 1914 по 1929 год отравили почти всё мужское население деревни. Отравительницы подсыпа́ли в еду яд на основе алкалоидов красавки с добавлением мышьяка. Травили своих родителей, любовников, мужей, сыновей – с целью добраться до наследства.

Здесь тоже отчетливо прослеживается мотив.

Был обратный случай: 35-летняя Анна Васильева, женщина-маньяк, отравила своего мужа, но доказать это не удалось. Получила всего 4 года каторги за попытку отравить мужа соседки.

В одной из баллад девица варит отраву и поит ею молодца допьяна, а потом смеется над умирающим: «Ах, ты спишь, моя надежа, или так лежишь?»

Разумеется, в фильме присутствует тема домостроя, забитости русской бабы, тема церковного ига. Но.

Как можно узнать душу человека? Да ведь как только Матвей начинает говорить богомольные слова, наизнанку выворачивает. Но Маша не слышит! Она прозревает только тогда, когда Матвей обвиняет ее в отравлении мужа.

Почему не слышит? Потому что ей родственны эти слова. Потому что  сама такова. И погибает заслуженно.

Душа ее – заскорузлая накипь. Воскресенья – не будет.

Лев Толстой включил рассказ «Бабы» в свой личный список лучших чеховских рассказов.

***

Преподаватель научного атеизма делился с нами, студентами, жизненным опытом: «Смотрит юноша на девушку – бог мой, какие глаза! Женится – прозревает: «А уши, уши-то какие…»»

Чацкий понял, кто такая Софья, увидев, кого она полюбила. Молчалина. И наваждение развеялось, как дым. Больше с окружающей зоологией и говорить не о чем. «Карету мне, карету!» Только вот уехать некуда. Некуда.

Борис Ихлов, 12.6.2022