Нанаец Василий Карпович Дынгай - всё в нём привлекало и как бы говорило людям:

«Я дитя природы, простое, открытое, всем, чем владею, готов поделиться с вами, чтобы и вам, и мне было хорошо... Смотрите, как прекрасен мир вокруг; смотрите, в каком чудесном лесу, омытом свежей росой, мы живём; какое беспредельное светлое небо над нами, какие чистые, звенящие на перекатах реки несут наши быстрые, как птицы, лодочки-оморочки!.. Чего вам ещё не хватает? Жемчуга? Давайте отправимся вверх по Гаилу, и, если посчастливится, я выловлю со дна нашей родной реки крупную, с воробьиное яичко, жемчужину, точно такую, какую я два года назад привез в Хабаровск и подарил моей любимой учительнице Марии Петровне...»

Ах, какая это была жемчужина!

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/f1BEFIFmQuY

* * *

Когда Василий Карпович каким-то чудом заметил большую яйцевидную ракушку, то для верности отбросил драгу, нырнул с лодки в светлую воду Гаила и одним сильным рывком выдернул жемчужину из крепкого песчаного дна. Он тут же почувствовал, что ракушка живая, что в руке у него она смыкает свои упругие створки. Он залез в лодку и дольше обычного разглядывал эту удивительно крупную ракушку. Много было возрастных колец на наружной стороне ее светло-коричневых створок. На дне лодки лежало около сотни других ракушек, меньших размеров, которые он собирался, когда вернется на берег, бросить в котел с кипящей водой, чтобы они легко раскрылись.

Эту же перловицу ему почему-то захотелось открыть сразу, живую, но мускулы, замыкавшие створки, были настолько упруги, что Дынгай, как ни старался, не мог просунуть между створками острие охотничьего ножа. Изрядно повозившись с ней, он бросил перловицу на дно лодки вместе с остальными и стал собираться на берег. Солнце уже заметно сместилось к западному горизонту, небо немного потемнело и, отразившись в реке, погасило и её. Дынгай взял весло и погнал лодку к узкому распадку, который сбегал прямо к воде чистой золотистой косичкой. Долго не раздумывая, он развел костер, повесил над ним на перекладине небольшой котел, который всегда возил с собою, а когда вода в котле закипела, бросил туда с десяток ракушек, в том числе и ту, яйцевидную, которая особенно привлекла его внимание.

Вскоре Василий Карпович достал её оттуда, дал ей немного остынуть на траве и легко раскрыл её ножиком. Даже перламутр на внутренней стороне обеих створок удивил Дынгая своими блестящими радужными переливами. А когда он извлек из мантии моллюска огромную жемчужину ярчайшей белизны и изумительного блеска, то на минуту закрыл глаза - так заиграло в ней вечернее солнце.

Василий Карпович сразу оценил все качества этой счастливой жемчужины и, чтобы она получше затвердела, решил, как это еще делал его дед, Яков Дынгай, немного заморить ее во рту, хотя и без того жемчужина была хорошо созревшей и достаточно твердой. Он положил ее за правую щеку и так сидел у костра почти час. Он замаривал жемчужину и думал, как с ней поступить. Её, конечно, можно было кому-нибудь продать за хорошую цену, но Дынгай совершенно не нуждался в деньгах. Прошлой зимой он сдал одной пушнины на шестьсот рублей да надрал коры бархатного дерева больше полу-тонны - тоже немалую сумму ему ещё причиталось получить...

И тут Василий Дынгай вспомнил свою учительницу Марию Петровну, у которой побывал недавно в гостях, когда ездил в Хабаровск проведать сестру Оксанку, студентку Пединститута. Он привез Марии Петровне пару чудесных рогов, сброшенных весной на Алге старым изюбрем. Рога были редкостные, с семью ростинями на каждом стволе. Если бы напасть на след такого изюбря в июне, в пору пантовки, когда рога только начинают расти, густо наливаясь кровью, ох и дорогие были бы панты!

...Вот уже скоро пять лет, как Мария Петровна покинула нанайское стойбище на Гаиле, где три зимы учительствовала в начальной школе. Дынгай пришел к ней учиться взрослым парнем. Он был уже известным охотником-пантоваром и отличным ныряльщиком за даурской жемчужницей. Дынгаю очень хотелось выучиться писать и читать. Оксанка, младше его на семь лет, ходила в пятый класс, а взрослый Василий, кормилец семьи, едва-едва по складам мог прочесть заголовки в газетах. Мария Петровна понимала, что посадить взрослого Василия за одну парту с мальчишками нехорошо, - будут над ним смеяться. И она решила учить его по вечерам у себя дома.

За первую зиму Василий выучился читать и писать и кое-что стал понимать по арифметике.

Через два года Василию открылись книги, и границы мира так широко раздвинулись, что он по-настоящему оценил великое благо, которым осчастливила его Мария Петровна, невысокая худенькая девушка, с такими голубыми глазами, что Дынгай сравнивал их с горными озёрами.

За три зимы, что девушка учила Дынгая, он прошёл программу четырех классов. Ему даже казалось, что он перегонял Оксанку, и часто подтрунивал над сестрой: мол, она медленно «ползёт», ровно жемчужница по песку, хотя Оксанка ничуть не ползла, а училась на пятерки...

И вот теперь, когда Василию Карповичу выпало счастье найти дорогую жемчужину, он твердо про себя решил, что никому не продаст её, а отвезет жемчужину в Хабаровск и подарит своей учительнице...

Так думал Дынгай и даже не заметил, как длинная тень от серебристого тополя переместилась вслед за уходящим солнцем, а когда заметил это, вспомнил, что уже долго держит жемчужину во рту. Он вынул её, взял из сумки кусок бинта, окунул его в блестящую струю родника, завернул жемчужину в марлю и спрятал на груди, под рубахой, чтобы, как говорил дед Яков, жемчужина получила ещё большую твердость...

...В конце июля окончился отстрел пантовых изюбрей. Дынгай сдал в Заготконтору дорогие панты и отправился в город.

На пароходе «Шторм» он встретил знакомых нанайцев, сходил с ними в буфет. Стоя у прилавка, распили несколько бутылок плодоягодного вина и закусили жестким печеньем. Дынгай спрашивал у нанайцев о делах на охоте и на рыбалке, а те в свою очередь интересовались, долго ли нынче приходилось гнаться за пантовым изюбрем и сколько выдано охотникам билетов на отстрел рогачей.

Заговорили и о ловле перламутровой ракушки, и Дынгай пожаловался, что вот уже второй год как совсем мало стали её принимать, - видимо, пуговичные фабрики перешли на пластмассу, и очень пожалел, если это именно так. А ракушки стало очень много, все отмели на берегах проточных рек испещрены бесчисленными дорожками - следами передвижения моллюсков из мелких на более глубокие места.

- Тбилиси, конечно, далеко от нашего Гаила, а вот почему Биробиджан давно не берет перламутра? - с сожалением произнес Василий Карпович. - Можно по Тунгуске доставлять ракушки на лодках до Николаевки, а там до Биробиджана совсем рукой подать. А прежде, бывало, и в Тбилиси много ракушек отправляли. Кто тут виноват, однако, не знаю...

- Верно, Василий Карпович! - согласились знакомые нанайцы; они тоже не понимали, почему плохо используются большие запасы некогда знаменитой на весь край даурской жемчужницы.

Дынгай достал из кармана узелок, развязал его, и на ладони у него засверкала чудесная жемчужина.

Все, кто были поблизости, подошли полюбоваться. Какой-то хитроватый мужичок пытался даже купить жемчужину, но Дынгай решительно заявил, что она не продаётся. Он, правда, не рассказал, кому везёт эту драгоценную вещицу, а когда его спросили, зачем он едет в город, ответил:

- Сестричку Оксанку решил проведать, давно писем от неё не было!

Всю дорогу на пароходе только и говорили о жемчужине, которую Дынгай вез с собой, и ему пришлось рассказать любопытным девушкам, как он её добыл.

- Когда мы ехали на Дальний Восток, то знали, конечно, что в крае есть и золото, и платина, и женьшень, он ведь дороже золота, а вот что в ваших реках есть жемчуг, я, честное слово, только сегодня узнала и своими глазами увидела, - сказала девушка.

Кто-то посоветовал Василию Карповичу - кажется, тот самый старичок, что пытался купить жемчужину, - непременно зайти в Ювелирторг, узнать ей цену. Но Дынгай остался совершенно равнодушным к этому совету. Лишь после того, как нанайцы сказали, что, пожалуй, интересно узнать стоимость такой жемчужины, Василий Карпович решил, что по пути, пожалуй, зайдет и узнает...

Худенький старичок, перекидывая из одного уголка рта в другой докуренную папироску, долго вертел в руках жемчужину, разглядывал её в лупу, клал на крохотные весы, почти час колдовал над ней, потом сбросил с морщинистого лба на переносицу свои очки и уставился на Дынгая, словно не веря, что эта драгоценная вещь - собственность нанайца.

- Сколько? - спросил Дынгай, которому надоело ждать, и, как всегда, глаза его блеснули веселой улыбкой.

- Нет у нас указания принимать! - сказал ювелир. - Уже давненько не спускают нам никакой инструкции на приемку жемчуга.

- Это почему же не спускают? - удивился Дынгай с почти детской наивностью. Он, как известно, смотрел на мир гораздо проще, чем это было принято, и поэтому порою казался другим, более искушенным людям, слишком наивным.

- Очень просто: давно уже принято считать, что у нас нет никакого жемчужного промысла, - ответил старичок, которому не очень-то хотелось пускаться в дискуссию с Дынгаем на эту тему, да ещё теперь, когда два покупателя примеряли наручные часы «Победа».

Однако Дынгай проявил настойчивость:

- Ну всё-таки скажите, сколько она стоит?

- Думаю, что много стоит, - бросил из-за прилавка старик. - А лучше всего вовсе не продавать её.

- Это хорошо, что много стоит, - очень довольный произнес Дынгай и весёлый выбежал из магазина.

Такая жемчужина будет достойным подарком Марии Петровне.

Дынгай застал у Марии Петровны всех её бывших учеников, в том числе и свою Оксанку. Мария Петровна усадила Василия за стол, напоила чаем с пирожными и долго расспрашивала его о делах на Гаиле.

А потом Дынгай достал узелок и развязал его. Все ахнули от удивления.

- Это вам, дорогая Мария Петровна, - сказал он. - Такой жемчужины ни у кого нет. Раз в сто лет, наверно, такая попадётся.

Мария Петровна пробовала отказаться от такого дорогого подарка, но девушки закричали, чтобы она не обижала своих учеников.

- Вы, Мария Петровна, первая открыли нам путь к свету, к знаниям, - сказала Оксанка и, посмотрев на брата, добавила: - Пусть этот подарок будет не только от Васи, а от всех нас.

- Конечно, - подхватила Катя Бельды, - в память о нашем Гаиле.

Тогда растроганная Мария Петровна шутливо заявила:

- Теперь я буду как царица Клеопатра! - И рассказала легенду о царице Клеопатре, обладательнице самой крупной и дорогой жемчужины в мире, и о том, как царица в присутствии знатных гостей бросила жемчужину в бокал с уксусом, а когда жемчужина растворилась, выпила этот уксус.

- Однако, очень глупая эта ваша царица! - воскликнула Оксанка.

А Дынгай сказал:

- Я эту жемчужину долго замаривал, она и в уксусе не растворится, вот какая она крепкая! - И добавил: - Наша бабушка нам другую легенду рассказывала, помнишь, Оксанка? Она рассказывала нам, что жемчужина - это капля росы, которая упала в раскрытые створки ракушки. В какую погоду капля упадет, такой цвет будет у жемчужины. Если в ясную, когда небо чистое, безоблачное и ярко светит солнце, то и жемчужина будет светлая, чистая, с голубым или розовым блеском.

- Я думаю, что капля росы, из которой выросла эта жемчужина, упала в очень ясную погоду! - серьезно сказала Мария Петровна, посмотрев в глаза Дынгаю.

И все с ней согласились...

...Все это мне рассказал Василий Карпович, когда мы встретились с ним в Ключевой и ночевали вместе в домике лесничего.

* * *

В старое время сюда, на студёный Гаил, приходили на жемчужный промысел ловцы из северных районов Маньчжурии. Почти теми же путями, какими шли на поиски женьшеня, они пробирались на тихие протоки в дремучей тайге, вдали от человеческого жилья.

Когда в речках, впадающих в Сунгари, истощились запасы жемчугоносной ракушки, её добычу ограничили специальным законом. Искать жемчуг в этом районе получили право исключительно дворцовые артели, состоявшие из солдат и офицеров придворных войск. Правила добычи жемчуга составлялись самим маньчжурским императором и были очень суровы.

Все, не имевшие никакого отношения к военным артелям, вытеснялись из района Сунгари, и сотни искуснейших ловцов жемчуга покидали Маньчжурию и уходили на русскую сторону, особенно на Гаил, богатый знаменитой даурской жемчужницей.

Нынче на Гаиле ныряют только из озорства или для верности, когда ловец хочет добыть именно ту ракушку, какую он себе приметил.

Так, например, поступил Василий Карпович, приметив большую яйцевидную перловицу, в которой потом оказалась чудесная, с воробьиное яичко, жемчужина.

Промышляли когда-то жемчуг и на Амуре.

Там ежегодно добывали от 1500 до 2000 жемчужин разной величины. Нередко попадались крупные экземпляры розового и дымчатого жемчуга. А в заливе Петра Великого, около Владивостока, ныряльщики вылавливали немалое количество так называемой «кубышки», или «мокры». Принято было считать, что такая «кубышка» хранит белую, реже - светло-коричневую жемчужину.

Жемчугоносной считается и другая морская раковина - мидия, которая, правда, редко приносила жемчуг, зато уж если приносила, то высокого качества - дымчатый, с перламутровой игрой...

В старых книгах можно прочесть, что ловцы в своё время добывали в наших дальневосточных реках более пяти тысяч разных жемчужин за сезон. Однако крупных попадалось всего двадцать - двадцать пять, средних - около ста, а остальные жемчужины были мелкие, их продавали на вес.

На один китайский лан приходилось до сорока мелких крупинок, и стоил лан такого жемчуга всего десять рублей серебром.

Зато жемчужины крупные и средние ценились очень высоко.

За одну жемчужину средней величины - полсантиметра в поперечнике - платили от тридцати до пятидесяти рублей серебром, за крупную жемчужину - от ста до трехсот рублей. Иногда попадались и такие перлы, которые стоили больше тысячи рублей серебром.

Василий Карпович рассказывал, что дед его Яков Дынгай знал одного ловца, по имени Чжу, который добыл на Гаиле жемчужину с голубиное яичко, и была она такой изумительной красоты, что Чжу побоялся нести ее в город Муданьцзянь, где скупали жемчуг, опасаясь, что его непременно обманет какой-нибудь ловкий скупщик.

Такая редкая жемчужина могла возбудить страсти и у бродяг в ночлежке, и у дворцовых чиновников, которым тайные агенты доносили о каждой мало-мальски хорошей жемчужине, появившейся в городе. И, чего доброго, вместо богатой выручки можно легко стать жертвой плохого человека.

Тогда Чжу решил зарыть жемчужину в тайге, на берегу Кривой протоки под высоким песчаным яром, на котором, как добрая примета, росла высокая черная береза. Он зарыл жемчужину и отправился в город, чтобы разузнать цену такой редкой вещи и присмотреться к какому-нибудь честному скупщику, который не захочет его обмануть.

Но когда через год вернулся на Гаил и отправился к песчаному яру, он не нашел жемчужины.

Весной стояла большая вода, и подмытый яр так сильно осыпался, что даже чёрная береза, росшая на его вершине, уже склонилась над пропастью с обнаженными корнями.

Чжу понял, что жемчужина пропала, что она засыпана целой горой зыбучего песка. Подавленный горем, потеряв все надежды, трое суток просидел Чжу на берегу Кривой протоки, не принимая пищи, не выпив глотка воды, хотя река была в трёх шагах от него. Он решил умереть.

Но тут случился Яков Дынгай, который возвращался с пантовки.

Он подобрал ловца, привез его в свою юрту, накормил, напоил крепким чаем с лимонником. Когда Чжу пришел в себя, то рассказал нанайцу свою печальную историю. Он рассказал, что нашел в Муданьцзяне доброго человека, который согласился дать за жемчужину хорошую цену. На вырученные деньги Чжу собирался арендовать участок земли, купить мула и зажить к старости в своей собственной фанзе.

Тогда Яков Дынгай сказал:

- Я вижу, что и твой «добрый» скупщик тоже порядочный негодяй, если обещал за твою жемчужину такую малую сумму. Для того чтобы арендовать участок земли и купить мула, достаточно продать две средних жемчужины по установленной цене. И ради этого ты, Чжу, решил умереть? Ай, как нехорошо, Чжу! Если тебе ничего больше не нужно в жизни - только участок земли и мула, то я помогу тебе... - И с этими словами Дынгай достал из берестяного кондюго, спрятанного на полочке, две жемчужины и протянул их ловцу. - Возьми их, добрый человек, мне они не нужны. Всё, что нам нужно для жизни, дает нам наша тайга...

Чжу взял эти две жемчужины и от всего сердца поблагодарил нанайца.

А когда сел в лодку и поплыл по новому руслу Кривой протоки, образовавшемуся после того, как осыпался яр, он издали увидел, как рухнула с обрыва чёрная береза. Чжу от страха закрыл глаза, - ведь это дерево оказалось для него таким несчастливым.

А потом, придя в себя, подумал, что вместе с упавшей чёрной березой кончатся все его несчастья, что отныне его жизнь, как эта протока, пойдет по новому руслу, потому что дружба между людьми дороже любого богатства...

* * *

В древние времена существовал и в России жемчужный промысел.

В реках нашего ближнего Севера в изобилии водились жемчугоносные моллюски, в мантиях которых нередко таились изумительные по красоте жемчужины.

Петр Первый даже издал специальный указ: приглашать на работу сведущих в жемчужном деле «охотников», а ежели они откажутся идти на казенный промысел, то брать их в кабалу.

«Охотников», идущих добровольно, награждать из казны тремя рублями в месяц. Чтобы избежать опустошения жемчужных рек, Петр написал специальную инструкцию: не вылавливать молодь не созревших перловиц, а о случаях нахождения оcобо красивых и крупных перлов немедленно заявлять и сдавать в казну за отдельное вознаграждение.

За несоблюдение инструкции налагался штраф и виновники подвергались наказанию.

Ещё большее внимание жемчужному промыслу в России уделяла императрица Елизавета. Добыча жемчуга производилась за казённый счёт.

Частным лицам промышлять строго запрещалось.

За каждый лот (три золотника) жемчуга первого сорта выдавалось из казны шестьдесят рублей, за лот второго сорта - тридцать рублей. Реки, где ловили жемчужниц, строго охранялись.

Однако такая монополия на жемчуг приносила казне большие убытки, грозила даже разорить казну и вскоре была отменена. Начался лов жемчуга частными лицами. Специальные надсмотрщики мало понимали в таком тонком деле, и предприимчивые ловцы и скупщики жемчужин обводили их вокруг пальца: скупали старый, с годами потускневший жемчуг, чистили его и выдавали за новый.

Со временем жемчужный промысел в России пришел в полный упадок, а потом его и вовсе забыли.

А в наши дни ни на Севере, ни на Дальнем Востоке он уже не существует, хотя там имеются десятки рек, богатых жемчугоносной ракушкой.

1976

Советская проза

Это отрывки из второй повести - Даурская жемчужница, из сборника коротких повестей одного автора - Лебеди летят над тайгой.

Автор Семён Бытовой

ИСТОЧНИК

* * *

Видео с рассказом из первой повести этого сборника Семёна Бытового:

Таков священный закон тайги:

Ссылка на видео: https://youtu.be/rtDDMKoyANg

* * *

Плейлист Таёжные рассказы - 147 видео озвученные мной.

На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.