Открою вам «тайну Полишинеля»: когда, в глубокой древности, устанавливались монархии – никто не хотел их установления. Они вырастали из жизни, никем не любимые. И потом, до самого заката монархического легитимизма, монархию никто не любил. Кроме, может быть, самих монархов, да и тех не всегда (вспомним, как убегали от престола Александр и Константин, спихнув его на третьего по счёту брата Николая). Никто и никогда не любил монархию, потому что все всегда видели её безобразные отрицательные стороны.

И деспотизм, и произвол, и уродство того факта, что жизнь одного человека, как куклы, в полностью руках другого человека. Никто не любил монархию, а она тысячелетиями держалась. Почему? Хотя её никто в душе не жаловал, и про себя считал обидной, то жизнь востребовала на тот период именно такую форму правления.

Смысл монархии был в персонофикации приказов. Система синхронизировалась под общее, условленное знание: кому именно подчиняться. Это было противно, но необходимо. И Гоббс объяснил, почему: иначе неизбежна bellum omnium contra omnes. Война всех против всех.

Поскольку древний человек не мог избежать произвола, вытекающего из террора, шантажа, насилия сильных мира сего, он пошёл путём подчинения единому центру силы, с целью удаления всех остальных очагов потенциального насилия.

Монархия – это «общественный договор» о том, что на данной территории будет только один насильник. А так их был «мильон», и кто во что горазд. Их всех сокращают, одного оставляют. В надежде что он, оберегая свою монополию на террор – будет, хотя бы из шкурных интересов, подавлять все прочие очаги террора. «А мы ему все в этом поможем».

+++

Как мы уже припомнили – монархию не любил никто, включая даже некоторых монархов. Им по-человечески не нравилась полнота произвола даже в собственных руках. Они как бы и самим себе не доверяли. «Вдруг мне какая вожжа под хвост попадёт, и я…».

А потому один из них, немолодой, да ранний, Хаммурапи положил первый камень в фундамент СОЦИАЛИЗМА, открыт стройку этого общества, когда высек законы на камне. При этом «крепкий старик, отец мировой демократии» заявил, что эти законы ему дали боги, и даже он сам не считает себя вправе их нарушать. Запретить ему никто не может, но сам себя он обещает сдерживать. Потому и на камне высекали законы: чтобы труднее было их перечеркнуть.

Так начались тысячелетия борьбы законности, правосознания с произволом, самодурством. Человеку в этой борьбе очень трудно занять какую-то сторону. Обычно только религиозные фанатики способны встать на сторону, и не перебегать. А любой другой человек отзывчив к двум очевиднейшим фактам:

Законность для тебя хороша – когда ограничивает чужой произвол по отношению к тебе.

-Она для тебя плоха – когда ограничивает твою собственную «свободу».

Беда в том, что «вмешайтесь, вмешайтесь» и «не вмешивайтесь» орёт один и тот же человек. Когда его бьют – он жаждет посреднического вмешательства. Когда он бьёт – то рычит, чтобы третьи лица не лезли.

Эти вопросы политэкономии настолько просты, что их упорное непонимание связано только с отчаянным нежеланием их понимать!

Есть права. И есть свобода.

Права – фиксация. Свобода – отсутствие фиксации.

У них фундаментальный конфликт.

Есть законность. Есть собственность.

Законность – подчинение. Собственность – власть, владение.

У них фундаментальный конфликт.

Это понятно и первоклашке – если он непредвзято смотрит на жизнь.

Но образованные великовозрастные детины до седин и после упорно не желают этого понимать. Им вынь да подай и права, и свободы, и законность и частную собственность!

-Но это же требование горячего льда…

-А вот исхитрись и подай нам горячий лёд!

Суть позиции прохиндеев сводится к практическому различению: права – они мои, для меня. А свобода – она по отношению к другим, не ко мне. Я по отношению к другим хочу свободы. А вот они пусть в отношении меня соблюдают мои права.

Опять же, законности прохиндей требует, когда покушаются на его личный произвол. А свободы (гражданской и всяческой) – когда ему нужно откинуть что-то, лично ему неприятное. Свой гражданский долг, например. Если другой человек не выполнит гражданский долг – это будет названо «беззаконием». «Он обязан был меня защитить – и подло отказался это делать!»

А если я дезертировал, тунеядствую, развращаю – то это проявление моей личной свободы, я, мать вашу, свободный человек!

+++

Понятно, что с таким прохиндейским подходом (его научное имя – либерализм) никакой каши не сваришь. С таким подходом можно только опрокинуть котелок, в котором пытаются кашу сварить. Что и происходит с удручающим однообразием там, где либералы торжествуют, устраивая свои «перестройки» и майданы.

Потому что вся их позиция: «мне всё можно, без чужого согласия, в отношении меня ничего нельзя без моего согласия». Когда таких набирается много, они, как пауки в банке, выжирают друг друга.

Пока не останется один, самый сильный паук – который восстанавливает монархию (иногда инкогнито, в виде диктатуры).

Долго и мучительно обдумывая причины воцарения такого монстра, как Ельцин, я пришёл к неутешительному выводу: его успех в его жестокости и беспринципности, лживости и цинизме, которыми он превзошёл всех возможных конкурентов. Многие могли начать расстреливать толпы народа – но только один Ельцин посмел это сделать. И вышло: из десятка претендентов девять уклонились от массовых расстрелов, и ушли в небытие, один на них согласился – и предопределил всю грядущую историю.

Народ (если речь идёт о растленном, содомизированном народе) отдаёт власть над собой тому, кто согласен его убивать, не раздумывая. Остальные в роли правителей Содому не нужны.

+++

Понимая, как формируется монархия в банке с пауками, нам интересно другое: как формируется правосознание в тени монархии, как оно там вызревает, на что опирается?

История знает не только динамику нарастающего террора, но и обратную: когда в силу ряда обстоятельств террор власти снижается до минимальных значений. Почему и как?

Смысл социализма, суть социалистического уклада определил уже Хаммурапи: столб с каменными законами стал неодушевлённым, но реальным соправителем живого царя. Если предположить, что в благоприятных условиях правосознание развивается много поколений подряд, люди привыкают подчинятся писаной норме поведения, превращают это как бы в условный рефлекс, то это ослабляет произвол. Если теоретически продлить эту динамику, то, условно, на графике, можно прийи в ту точку, когда закон управляет почти всем (социализм) и вообще всем (коммунизм).

Но вот вопрос: что в таком случае выйдет с частной собственностью? Вы уже поняли: никакого произвола – значит, никакого владения, везде закон – значит, везде только подчинение. Фигура «Хозяина» испаряется, даже если формально сохранить за ним имя «Хозяин». Но оно, скорее всего, не сохранится, потому что ничего не будет обозначать.

С чего начинается собственность? Я Хозяин – я могу всё. Потом начинается законничество: ты не можешь вот этого, общество запрещает, не можешь того, общество запрещает… Так постепенно Хозяин лишается всех возможностей произвола. У него на каждый случай – инструкция извне, как он обязан поступить.

Но если у частного собственника нет пространства для произвола – то он никакой уже не частный собственник. Любой же понимает: мало находится в доме, чтобы быть собственником дома! В доме могут жить и арендаторы, и гости, и временные постояльцы, и кто угодно. Чтобы считаться собственником дома – нужно иметь право сжечь этот дом. Если тебя лишили права поджигать дом – то ты уже не Хозяин, а лицо, подчинённое чужим правилам.

Теоретически я могу объявить себя собственником астероида между Марсом и Юпитером, и даже оформить бумаги. И никто не будет против, потому что никто не будет мне завидовать. А никто не будет мне завидовать, потому что я ничего сделать с астероидом не могу: руки коротки. Если я, или мои наследники, когда-нибудь смогут добраться до этого астероида, то спящее право собственности оживёт. Но пока я ничего не могу сделать со своей собственностью – я фактически не собственник, даже если бы формально им значился.

Если у беглого помещика имеются бумаги на отобранное революцией поместье – это не делает его собственником. Собственником его делала возможность произвола в поместье. Исчез произвол – прощай и собственность.

+++

Поскольку человек не готов расстаться с частной собственностью – постольку он не готов к верховенству закона. У нас не любят говорить, что собственность рождает беззаконие – но, извините, это вытекает из формальной логики. Или ты подчиняешься (закону) – и тогда ты не хозяин. Или ты хозяин – но тогда сам решаешь, что делать, ничьего разрешения со стороны не дожидаясь.

Но как же быть? Ведь беззаконие приводит ко всеобщему хаосу, ко всеобщей резне! И вот тут на помощь приходит монархия (включая такой её специфический вид, как масонерия, «групповое самодержавие» ложи). Единый центр власти своей волей пресекает резню между собственниками, каждому даёт команду «фу!» и «цыц!». Драчуны расходятся, и далее уже ведут тяжбу перед престолом, пытаясь уговорить монарха встать на их сторону, и отдать им побольше.

+++

Человеку, сколько-нибудь знакомому с логикой, понятно, что преодолеть стадию монархии (и правящей масонерии) без преодоления института частной собственности невозможно. Если нет вертикально интегрированной власти, то собственники обречены кусать друг друга, как это делали князьки в феодальной раздробленности (по той же самой причине – некому было крикнуть «Roma locuta, causa finita»[1]).

Отсюда видна вся деструктивность теорий либеральной, буржуазной демократии, которая хочет частную собственность оставить, а монархию ликвидировать (а существование правящих масонерий отрицает).

Давайте смоделируем, что случится, если эту теорию буквально воплотить в жизнь…

+++

Некий единый Госплан может нарезать площадь на квадраты, и запретить переходить их грани. Но если совместить принцип личной свободы и принцип неограниченного обогащения, безразмерности возможной (потенциальной) частной собственности, то получится характерная для смутных времён ситуация:

1) Всё твоё.

2) Всё у тебя отобрано.

Частная собственность включает в себя одновременно два равноправных сценария: и тот, в котором ты владеешь всей площадью, а не каким-то одним её квадратом. И тот, в котором ты не владеешь ни одним квадратом площади, потому что тебя вышибли за грань поля.

Мы уже писали, что капитализм не называет себя капитализмом, капитализм сам себя называет «естественным строем», и вполне оправданно. Естество капитализма в том, что его никто не создавал по чертежам и макетам, никто не придумывал в кабинетах, он сложился сам собой, а изучать его начали только после того, как он сложился. И это – важное преимущество естественного строя над искусственными конструктами, которые, прежде чем возникли в жизни – были выдуманы каким-то идеологом из головы.

Но отсюда неопровержимо вытекает страшное заключение:

-Естественный строй несовместим с мирным сосуществованием.

Всё – потенциально твоё. Сколько у тебя смогут, или не смогут отобрать – зависит только от тебя. От твоей хватки, бойцовских качеств, силы, решительности, настойчивости, воли к победе.

На максимуме перечисленного – получаешь всё. На минимуме – лишаешься даже самого скромного. Разбитого противника не оставляют, чтобы он мог оправиться, его гонят до обрыва и туда сталкивают. И вопрос тут не только в жадности – забрать всё его имущество себе, но и в безопасности: не ты его, так он тебя.

+++

Это относится и к теории «демократических выборов» на «альтернативной основе». Такая теория примитивно опрокидывает экономическую грызню конкурентов рынка в сферу политики, как простую кальку. После того, как делец стал политиком – политик тоже превращается в дельца. Он боится банкротства, идёт к победе, и тут – «все средства хороши».

Монархия, при всём её уродстве, примитивной схеме – хороша была тем, что персонофицировала источник приказов. Монарх находился над людьми, его неравенство, превосходство сакрализировала церковь. «Для того, чтобы мы все оставались людьми, нам нужен один сверхчеловек».

Но в условиях навязываемой либералами демократической конкуренции мафиозных кланов и группировок источник выполняемых человеком приказов обезличен и анонимен. Законопослушный гражданин оказывается в ситуации, когда он выполняет приказы никого и одновременно с тем любого.

У проигравшего выборы всегда есть возможность объявить выборы нечестными, следовательно – он, проигравший, настоящая законная власть, а формальный победитель не только не власть, но и уголовный преступник, узурпатор власти.

Итог такого подвешенного положения вещей оказывается для народа куда хуже монархии (при всех издержках и слабостях монархии). Перманентная борьба кланов и группировок за власть приводит к разрухе, как материальной, так и духовной. А если, выбираясь из «войны всех против всех» заменить демократию масонерией – то получится та же монархия, только безликая и тайная, владеющая всем, но ни за что ответственности не несущая. Впрочем, даже и это лучше, чем прямое и буквальное следование нормам демократии – потому что ничего страшнее разгулявшихся толп не бывает в истории.

+++

Люди, которые хотят избавиться от монархии, должны понимать, что и формально-логически, и в житейском здравом смысле это неотделимо от удаления частной собственности, как таковой. Монархия является элементом частной собственности, самой крупной частной собственностью в стране – на собственно страну. Экспроприация собственности у одного собственника при сохранении других – мягко говоря, странно, и несправедливо.

Монархия, как самая крупная частная собственность – стабилизирует всю пирамиду частной собственности, и при её исчезновении начнутся (и всегда в истории бывали) хаос и бойня.

Частный собственник, видя, что цикнуть некому - хочет себе добавочных долей, а самое главное – защищается от того, кто решил его самого обобрать. Он сочетает агрессию, азарт стяжательства и страх, инстинкт самосохранения. «Если буду хорошо драться, то получу больше, чем имею; а буду драться плохо – потеряю и то, что имею».

Там, где власть гуляет по рукам – там и собственность гуляет по рукам.

Там, где врут, что власть гуляет по рукам законно – там и про собственность врут, что она перераспределяется законно.

Кошка сожрала мышь, и требует от других мышей признать это «законным». Тем куда деваться? Да, говорят, матушка, законно, на всё твоя воля…

+++

Своим выбором, своим социально-экономическим укладом США и Запад в целом обрекли себя на перманентную агрессию и бесконечные войны. В их выборе задача преуспеть и навредить другим людям стали синонимами. Если соседа не погубил – то и сам успешным считаться не можешь.

В своей погоне за успехом (личным успехом объединённых воровским замыслом проходимцев) Запад последовательно демонтирует правосознание, культуру, цивилизацию, образование, социальные программы и т.п. И даже не потому, что он этого хочет, а просто при избранных им ставках в игре (ставках на подонков, криминал и психопатов) – у него просто нет другого выбора.

Мы уже много лет назад предрекали, что невозможно быть разнузданным преступником за границей – и законопослушным дома. То, что США делали и делают для циничного разграбления других народов, неизбежно бумерангом возвращается и к ним ВОВНУТРЬ.

Мы допускаем, что сперва их вожаки и вправду не понимали, что для поощрения частной собственности придётся всё больше и больше подавлять законность, и это подавление правосознания сложилось просто по итогам гангстерской практики. А может быть, так и было задумано с самого начала, уже не суть.

Но сама стратегия очевидна: обрушить каменный столб, некогда воздвигнутый на заре цивилизации мудрым Хаммурапи, и двигаться к перманентно расширяющемуся произволу перманентно сжимающегося круга крупнейших частных собственников.

Древневосточным царям, вроде Ротшильдов и Барухов не нужны каменные столпы с «напоминалками» о праве и бесправии. Они хотят вернуть древневосточный абсолютизм своему царству.

Это не было фатальным: мы знаем, что в определённое время у Запада был шанс пойти иным путём, путём «конвергенции», к миру нормальных человеческих отношений, немыслимых без своего экономического базиса: нормирования. Однако силы, «топившие» за «конвергенцию» потерпели сокрушительное поражение от бесноватых.

А бесноватые толкают мир к зоологическому состоянию, в котором нет ни закона, ни разума – одно только бесконечное насилие и вседозволенность крупных хищников.

И мы вынуждены признать, что такое вырождение социума, пробивающего дно за дном – единственная альтернатива ресоветизации общественных отношений.

Ал. Берберов, обозреватель ЭиМ

----------------------------

[1] Важнейший принцип правосознания, согласно которой в системе права обязательно должна быть последняя инстанция, чьи решения никто уже не может и не смеет обжаловать. Если такой инстанции нет, то процесс обжалований и тяжб станет бесконечным, не говоря уж о том, что кровавым. Должен быть центр решений, с мнением которого никто не смеет не соглашаться, иначе никто ни с кем никогда не согласится.