ЛИБЕРАЛЫ ОБ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Борис Ихлов

В нулевые в рядах либеральных идеологов появился экстрасенс. Причем он может проникать в мозг не только окружающих, но даже тех, кто уже покинул этот мир. Причем не в последние дни, а в дни юности покойных. Красочно описывает он свое проникновение: «… в мозгу молодого Ленина зарницей сверкнула мысль: идея строительства социализма силой власти в экономически еще не созревшей до социализма стране».

Это цитата из написанного московским экономистом Гавриилом Поповым в журнале «Наука и жизнь, №5, 2009    под названием «Ошибка в проекте. Ленинский тупик». По замыслу Попова Ленин никак не хотел после победы буржуазной революции оставаться на положении оппозиционера, а хотел возглавить будущее правительство. Потому и стремился обосновать попытку перескочить через капиталистическую стадию развития.

Любопытно, что в этой фразе Попова отсутствует привычные для скороспелой либеральной пропаганды клише «утопия» или «тоталитаризм». В этой фразе социализм предстает как определенно светлое будущее, но недостижимое для отсталой экономически России. Больше того: Попов совершенно точно формулирует неподъемный для идеологов КПСС вопрос: как социалистическая революция оказалась возможной в отсталой стране, когда капитализм еще только-только начал в ней развиваться.

На самом деле ни Ленин, ни другие большевики не были сумасшедшими и понимали, что капитализм, как утверждал Маркс, только тогда сменится социализмом, когда до конца разовьются все силы, которым капитализм дает простор, пока капиталистические отношения не станут для них тормозом. Только для троцкистов, сталинистов и анархистов социалистическую революцию можно проводить на каком угодно уровне развития производительных сил, хоть в каменном веке. Было бы «настоящее», революционное партийное руководство и должная пропаганда в массах. Анархистам же и руководство не требуется.

Преобразование «сверху» Ленин полагал не основным, хотя и важным моментом. «Все мы знаем, - отвечает он в письме Суханову, - что базис определяет надстройку. Но в каком учебнике сказано, что нельзя сделать наоборот?» То есть, чтобы революционно преобразованная надстройка проросла в базис?

По мысли Троцкого буржуазная революция была способна перерасти в социалистическую (идея перманентной революции». По мысли Ленина буржуазная революция в России должна была подтолкнуть революции в развитых странах. А дальше победивший пролетариат развитых стран должен был прийти на помощь отсталому российскому пролетариату. Мировая революция для Леина была подспорьем.  Сталина – наоборот, он пишет, что революция в России – подспорье для мировой революции.

Даже «ренегат» Каутский писал, что революция в Германии «… должна… создать для восточноевропейского пролетариата возможность сократить сроки своего развития… Общество в целом не может перескочить через какой-то этап в своем развитии, но его составные части могут ускорить свое замедленное развитие, используя пример более развитых стран…»

Действительно, первоначально анализ Ленина подтвердился. По воспоминаниям современников «… революция вышла на улицы Вены и Будапешта… От Шельдта до Волги Советы рабочих и солдатских депутатов были подлинными хозяевами положения. Законным правительством Германии был Совет Народных Комиссаров, состоявший из шести социалистов. … Газеты этих лет ошеломляют… восстание в Париже, восстание в Лионе, революция в Бельгии, революция в Константинополе, победа Советов в Болгарии, беспорядки в Копенгагене. По существу вся Европа пришла в движение, даже в союзных армиях возникают подпольные или легальные Советы…» (Victor Serge, “Year of the Russian Revolution”, London, 1972, pp. 314-315, 325). В марте 1919 г. власть в Венгрии перешла к Советам. В Италии рабочие были близки к победе, возникли Советы,  дело решила контрреволюция фашистов во главе с Муссолини. В 1919 г. массовые волнения охватили Англию. Перед Октябрем волнения охватили Азию, произошло восстание в Ирландии.

Вопрос, почему революция не победила во всем мире выходит за рамки статьи. Сравните лишь постановку вопроса большевиками и развернувшиеся события с тем, как пишет об этом Гавриил Попов, пожелавший выставить Ленина каким-то карьеристом. Будто Ленин в Шушенском пошел однажды в лес на охоту, сел на пенек и стал подумывать, как бы ему стать правителем России. Попов судит о Ленине в силу своей собственной убогой натуры.

На самом деле Ленин прекрасно понимал, что в силу отсталости России экономика не созрела для социализма. Он писал, что у большевиков не может быть никакой особой социалистической программы в экономике. Задача – перетащить и развитых капиталистических стран в Россию всё передовое.  В. проект первой конституции 1917 года Ленин вписал исключительно прогрессивные буржуазные требования, ничего социалистического там в помине не было.

1. Ошибка Ленина? Суть аграрного вопроса

Попов обвиняет Ленина в ошибочном взгляде на крестьянство и, соответственно, в том, что в аграрную программу большевиков затесалась стратегическая, главная ошибка. На эту мысль натолкнул Попова его преподаватель Е. Г. Василевский.

Читаем: «И нам, студентам, Василевский показал, что ошибки в аграрной программе у Ленина не случайны, они логично вытекают из других его ошибок – из работы «Развитие капитализма в России». … В чем же суть этих ошибок Ленина?... Ленин на базе статистических отчетов… доказывал, что крестьянства как целого уже нет (помните проценты: 20, 50, 30?). На этом выводе и строилась его аграрная программа. А между тем материалы русской земской статистики не давали повода для таких ленинских обобщений. Ленин сам принял за основу деление крестьян на богатых, бедных и середняков, а затем стал подправлять под эту схему данные статистики. … Ленин приписал русской деревне то, что… отвечало его жажде превратить крестьянскую революцию в трамплин к взятию им, Лениным, власти.» Таково мнение Попова.

Затем Попов утверждает, что Ленин умел «выявлять» свои ошибки, но: «… попытался не только оправдать свою ошибку, но и загладить ее. Он сразу берет «быка за рога»: «Было бы нелепо ставить эту ошибку в вину составителям программ (то есть, ему лично. Прим. Г. П.). Почему? Да потому, что «вопрос о том, насколько разложилось наше крестьянство, слишком трудно или невозможно было бы решить на основании одних теоретических соображений» и «надо было учесть опыт крестьянского движения». Вот те на! Зачем тогда надо было писать книгу в несколько сотен страниц, если вопрос «невозможно было решить»? … А каков стиль! Вместо «я» - «составители программ».»

Здесь у Попова не просто искажение смысла путем вырывания цитаты из текста, но прямая и многократная подтасовка.

Во-первых, набросок аграрной программы РСДРП появился в одном из первых номеров «Искры» в апреле 1901 г. и широко обсуждался. «… вся наша редакционная коллегия (т.е. и группа «Освобождение труда» в т.ч.), - пишет Ленин, - была занята выработкой коллективного редакционного проекта программы нашей партии. … Покуда пункт насчет возвращения отрезков (отобранных у крестьян, Б. И.) оставался моим личным мнением, я не спешил защищать его… важнее была общая постановка вопроса…» («Аграрная программа русской социал-демократии», ПСС, 5-е изд., т. 6 с. 307).

Видим: Попов лжет, утверждая, что Ленин писал программу в одиночку. На 1-м Минском съезде в 1898 г. Ленин вообще не присутствовал (по причине ссылки), а  «Манифест РСДРП» писал «легальный марксист» Петр Струве (по предложению которого, кстати, в период интервенции генерал Юденич занял пост главнокомандующего в Северо-Западной области).

Больше того. В принятой в 1906 г. на IV Стокгольмском съезде аграрной программе социал-демократов было записано прямо противоположное тому, что предлагал Ленин, т.е. отсутствовал пункт о национализации всей земли. Читаем работу Ленина «Аграрная программа социал-демократии  в первой русской революции»: «Если бы революция, - говорил он (тов. Джон, Б. И.) привела к попытке национализировать крестьянские надельные земли или национализировать конфискованные помещичьи земли, как предлагает тов. Ленин, то такая мера привела бы к контрреволюционному  движению не только на окраинах, но и в центре. Мы имели бы не одну Вандею, а всеобщее восстание крестьянства…» … Как не встать тогда на точку зрения другого видного меньшевика Кострова, восклицавшего в Стокгольме: «Идти к крестьянам с нею (национализацией) значит оттолкнуть их от себя… мы очутимся за бортом революции. Национализация обессиливает социал-демократию…» Невозможно отказать этой аргументации в убедительности. В крестьянской аграрной революции пытаться национализировать против воли крестьянства собственные его земли! Неудивительно, что Стокгольмский съезд отверг эту идею, раз он поверил Джону и Кострову. Но не напрасно ли поверил он им?» (ПСС, т. 16, с.236-237).

А фраза Ленина «было бы нелепо ставить эту ошибку в вину» относится к другой программе, тоже, кстати, написанной не Лениным, а группой «Освобождение труда» в 1885 году. «Ошибка этой программы, - утверждает Ленин, - состоит не в том, чтобы в ней были ошибочные принципы или ошибочные частные требования. … единственное частное требование… право отказа от надела (т.е. выплата за барщину не деньгами, а землей, которую еще надо возделать, Б. И.) … настолько бесспорно, что оно оказалось в настоящее время выполнено своеобразным столыпинским законодательством. … Ошибочность этой программы – ее абстрактность, отсутствие всякого конкретного взгляда на предмет. Это… не программа, а самое общее марксистское заявление. … нелепо ставить в вину составителям… Напротив, надо особенно подчеркнуть, что в этой программе за двадцать лет до русской революции признана неизбежность «радикального пересмотра» дела крестьянской реформы.» (там же, с.232).

Что же читаем у Попова? «… Ленина не устраивает в ней главное: перспектива социал-демократов (и его лично)…» Попов переносит вопрос о разногласиях большевиков и меньшевиков о взятии власти к их действиям в 1-ю русскую аграрную революцию, когда ни те, ни другие о взятии власти и не помышляли!

Точно так же к программе группы «Освобождение труда» относятся и слова Ленина «развитие программы должно было учесть опыт крестьянского движения». А его слова «вопрос о том, насколько разложилось уже капиталистически наше крестьянство… на основании одних теоретических соображений» относятся к программе РСДРП, принятой II съездом в 1903 г.

Правда, звучат они совсем не так, как у Попова: «… отсутствие открытого массового движения не позволяло тогда решить вопроса на основании точных данных, а не на основе фраз или невинных пожеланий, как решали его эсеры. Никто не мог с уверенностью сказать наперед, насколько расслоилось крестьянство под влиянием частичного перехода помещиков от отработков к наемному труду. Никто не мог учесть, как велик слой сельскохозяйственных рабочих, создавшийся после реформы 1981 года, насколько обособились его интересы от интересов разоренной крестьянской массы. Основной ошибкой аграрной программы 1903 года было… отсутствие точного представления о том, из-за чего может и должна развернуться аграрная борьба в процессе… революции…» (там же, с. 234).

Причем этот вопрос и не ставился в книге «Развитие капитализма в России», написанной в 1896-1899 гг. Это Гавриил Попов выдумал. И не научился вовсе Ленин на «своей» ошибке, он и в 1908 г. в работе «Аграрный вопрос в России к концу XIX в.» упорно утверждает то же самое.

Ленин экстрасенсом не был, но появление в будущем таких безнадежных двоечников,  как Ефим Василевский и Гавриил Попов, исключить, конечно, не мог. Ленин показывает бывшему члену КПСС Попову, чем отличается ученый-обществовед от писателя-фантаста или сумасшедшего, пытающегося запрограммировать ход общественного развития. И совсем не в плане принятия в программе оценки расслоения крестьянства.

«… признание того, - отмечает Ленин в 1908 году, - что наша буржуазная революция в области земельных отношений должна быть рассматриваема как «крестьянская аграрная революция», казалось бы, должно положить конец крупнейшим разногласиям среди с.-д. … разногласия всплыли по вопросу о том, должны ли с.-д. поддерживать раздел помещичьих земель в собственность крестьян, муниципализацию ли помещичьих земель или национализацию всех земель.» А дальше Ленин поясняет: «… эти вопросы могут быть правильно решены исключительно с т. зрения крестьянской аграрной революции… Не в том дело… чтобы с.-д. отказались от самостоятельного определения интересов пролетариата… в этой крестьянской революции… Дело в том, чтобы отчетливо представить себе характер и значение именно крестьянской аграрной революции, как одного из видов буржуазной революции вообще. Мы не можем «выдумать» какой-нибудь особый «проект» реформы…» («Аграрная программа социал-демократов в 1-й русской революции 1905 – 1907 гг.», ПСС, т. 16, с. 235).

«Ленин, - утверждает Попов, - начинает корректировать традиционно-марксистскую схему буржуазно-демократической революции.» Беда в том, что такой схемы не существует и не может существовать в принципе – разве за исключением срежиссированной «оранжевой» революции на Украине.

Как вообще мог подумать Попов, что человек, заявлявший, что даже сто Марксов в правительстве не смогут управлять экономикой, вдруг затеет написать какой-то безошибочный «проект»? Что марксист Ленин, помнящий высказывание Маркса, что «каждый практический шаг дороже дюжины программ», уподобится современным российским политтехнологам, которые строгают программы и белым, и зеленым, и фиолетовым (московский социолог Миша Малютин всем этим занят одновременно). Современность жестоко смеется над «программистами» поповыми: в России ни один рядовой гражданин не читал ни единой программы, в каждой из них обещано счастье народу при условии голосования народа за такую-то партию.

В чем суть работы Ленина «Развитие капитализма в России»? Совсем не в том, как представляет это Гавриил Попов. Ленин в этой работе воевал с народниками, которые утверждали, что капитализм в России затормозил развитие. Их аргументация проста: расслоение крестьянства под натиском капитала привело к обнищанию широких слоев крестьянства. Вследствие этого потребительский рынок сужен, реализовать прибыль полностью невозможно, поэтому последует бегство капитала, буржуа будут вкладывать деньги в развитие экономики за рубежом, но не в России. И вообще капитализм не типичен для России, чужероден ей, привнесен извне происками Запада.

Это абсолютно бесспорный аргумент (за исключением «чужеродности») – но для той системы, которая, как говорил Гегель, не в состоянии удержать в единстве противоборствующие стороны (напр., государство не в состоянии выполнить одну из своих функций, отмеченных Энгельсом – удержать противоборствующие классы от взаимного пожирания) и потому распадается, вместо ее преобразования в новом качестве. Это бесспорный агрумент - хотя и частный - для современной России. В современной России слой предпринимателей создал для себя внеконкурентные условия. Конкуренция происходит лишь в форме рейдерства.

Как известно, если у фирмы норма прибыли ниже средней, то на следующем шаге расширенного воспроизводства при прочих сохраняющихся условиях норма прибыли этой фирмы будет еще более низкой. Таким образом, закон стоимости выталкивает фирмы, не озабоченные снижением издержек производства, созданием новых рабочих мест и пр. с круга, такая фирма должна разориться.

Однако российскому предпринимателю не нужно следить за нормой прибыли. Среднего ее значения он достигает путем замораживания или невыплаты зарплаты. Столкнувшись с низким уровнем потребления, он переправляет свои капиталы в американские банки или в оффшорные зоны. Это постоянный регресс, распад системы. Вымирание населения.

В России перед 1-й русской революцией ситуация была обратной. Ленин показывает на основании статистических данных, что народники ошибаются, капитал развивается именно внутри России.

«Во главе производств по обработке шерсти стоит суконное, дающее в 1890 г. свыше 35 млн. руб. суммы производства и 45 тыс. рабочих. Историко-статистические данные об этом производстве показывают зна­чительное уменьшение числа рабочих, именно с 72 638 в 1866 г. до 46740 в 1890 г. Для оценки этого явле­ния надо принять во внимание, что до 1860-х годов включительно суконное производство имело особую, оригинальную организацию: оно было сосредоточено в сравнительно крупных заведениях, которые однако отнюдь не относились к капиталистической фабричной индустрии, а были основаны на труде крепостных или временнообязанных крестьян. В обзорах "фабрично-заводской" промышленности 60-х годов вы встретите поэтому разделение суконных фабрик на 1) помещичьи или дворянские и 2) купеческие. Первые производили преимущественно армейское сукно, причем казенные подряды распределялись поровну между фабриками по числу аппаратов. Обязательный труд обусловливал отсталость техники подобных заведений и употребление ими несравненно большего числа рабочих по сравнению с купеческими фабриками, основанными на вольно­наемном труде. Главное уменьшение числа рабочих в суконном производстве приходится именно на поме­щичьи губернии; так, в 13 помещичьих губерниях (на­званных в "Обзоре мануф. пром.") число рабочих с 32 921 уменьшилось до 14 539 (1866 и 1890 гг.), а в 5 купеческих губерниях (Московская, Гродненская, Лифляндская, Черниговская и С.-Петербургская) с 31 291 до 28 257. Ясно отсюда, что мы имеем здесь дело с двумя противоположными течениями, которые однако оба выражают развитие капитализма, именно: с одной стороны, упадок помещичьих заведений вотчинно-посессионного характера, с другой стороны, разви­тие чисто капиталистических фабрик из купеческих заведений. Значительное число рабочих в суконном производстве 60-х годов вовсе не были фабричными рабочими в точном значении этого термина; это были зависимые крестьяне, работавшие на помещиков. … Вот данные о том, какие различные заведения попадали в разное время в число бумаго­ткацких "фабрик":

Таким образом, показываемое "статистикой" умень­шение числа "фабрик" означает, на самом деле, вытес­нение контор и светелок фабрикою. Иллюстрируем это на примере двух фабрик:

Следовательно, для суждения о развитии крупной машинной индустрии в данной отрасли всего удобнее взять данные о числе механических ткацких станков. В 1860-х годах их было около 11 тыс., в 1890 — около 87 тыс. Крупная машинная индустрия развилась, следовательно, с громадной быстротой.»

Вот какие данные «подправлял» Ленин, а вовсе не данные о численности крестьянских слоев. И правильно делал, уж если любимая Поповым земская статистика царской России не дотягивала до должного уровня того времени.

В земледелии, доказывает Ленин статистическими данными, происходит значительная концентрация производства. Далее в главе «Образование внутреннего рынка» Ленин показывает рост железнодорожных и речных грузоперевозок, (увеличение «торгового судоходства»), наконец, развитие касс, вообще рост банковского обращения внутри России. В целом «происходит громадный рост товарного обращения и накопления капитала».  В книге показано, как торговый капитал превращается в промышленный – внутри России.

Затруднение сбыта «сверхстоимости», «сужение рынка», объясняет Ленин – это естественное, в условиях развития разрешаемое возникновением нового качества противоречие системы. Развитие вообще и развитие капитализма в частности носит противоречивый характер. Разрешается это противоречие ежечасно, путем превращения рабочей силы обнищавших вследствие натиска капитала крестьян в товар. Препятствует этому разрешению помещичья собственность на землю, она предельно сужает рынок.

Что касается расслоения крестьянства, Ленин ничего не «подправлял», он лишь упростил деление, представив из 5-6 групп крестьян, данных статистикой, всего три, да-да, 20, 50, 30, о которых пишет Попов. Однако, в отличие от Попова, он не собирался ничего выдумывать. Он использовал уже имеющиеся данные о серьезном разложении внутри крестьянства. Ленин показывает значительное количество хозяйств, использующих наемный труд по данным трех уездов Таврической губернии:

То есть, больше половины площадей засевалось руками батраков.

В данных земской статистики, которую нахваливает Попов, есть и деление на три группы, статистика без Ленина представляла крестьянство не как единое целое. Напр., по Днепровскому уезду бедная группа домохозяев – 39,9 % дворов, душ обоего пола 32,6; средняя – 41,7, 42,2, зажиточная – 18,4, 25,2 соответственно.

Земская статистика просто назло Попову разделяет крестьянство; по трем уездам Таврической губернии малоземельные крестьяне (сеющие до 5 дес.) всего-навсего 83 дворами арендуют у казны лишь 511 десятин, а зажиточные (сеющие свыше 25-50 дес. и свыше 50 дес.) 1877 дворами арендуют 33 658 десятин. Расслоение крестьянства очевидно и без вычислений, проделанных Лениным. По Самарской губернии в руках 24,7% дворов высшей группы – 82,9 всех усовершенствованных орудий, у 37,1% бедноты – 0,1%. Более 9/10 всей купчей земли – в руках 1,8% дворов наиболее крупных богачей, 69,7% всей арендованной земли – в руках крестьян-капиталистов, 86,6% - в руках высшей группы крестьянства. Факты показывают, пишет Ленин, «именно развитие капиталистического земледелия среди «общинников»…»

Увидим, что к началу революции больше половины дворов имели по 8 десятин на двор, что явно недостаточно для пропитания семьи, а средние и зажиточные числом 2,2 млн дворов из 12,3 млн владели 63,9 млн дес. из 136,9 млн дес. Или: у десяти миллионов крестьянских дворов – 73 млн десятин. У 28 тыс. «благородных и чумазых лендлордов – 62 млн десятин. Таков основной фон того поля, на котором развертывается крестьянская борьба за землю» (ПСС, т. 16, с. 201).

Наконец, не только Ленин, но и другие экономисты считали, что крестьянство – отнюдь не единое общинное целое. Так, экономист-статистик В. Е. Постников собрал массу земско-статистических данных, сумев при этом, как он сам пишет, отрешиться от «стремления рассматривать крестьянский мир как нечто целое и однородное, каким он и до сих пор еще представляется нашей городской интеллигенции» («Южно-русское крестьянское хозяйство», М., 1891, с.351). Ленин многократно ссылается на данные Постникова и анализирует их.

Причем Ленин вовсе не «подтасовывает», не «делит», он, наоборот, укрупняет группы крестьянства. Что означает ленинское приближение «20, 50, 30»? Что в будущих революционных событиях, т.е. в ходе экспроприации земель, предполагается такая динамика, что небольшая (более богатая) часть середняков будет поддерживать помещиков и богатых крестьян; вместе они составят группу в 20%. А значительно большая часть середняков примкнет к беднейшим слоям крестьянства и вместе составит группу в 50%. Что и подтвердилось в гражданской войне.

С одной стороны, нужно «рассортировать» крестьян по множеству параметров: по количеству лошадей на двор, по наличию скота вообще, по наличию инвентаря, по площадям надельной, купчей, арендованной, сданной в аренду земли, по площади, посева, числу батраков, числу торгово-промышленных заведений, количеству улучшенных земледельческих орудий, всего 13 параметров. Хороша функция с 13-ю переменными? Нарисуйте! Не можете? Тогда смотрите диаграмму в работе Ленина. (У Ильича вообще склонность к математическому корпению, так, при оценке бастовавших в годы революции он использует величину роста роста, т.е. 2-й производной; думаю, он и не знал этого термина из элементарного мат. анализа.)

Итак, человек три года ссылки старался, напрягался, чтобы из безысходно муторной прорвы статистических данных представить читателю что-то определенное, ясное. Даже Юрий Лужков в своей книге «Развитие капитализма в России» разглядел главное в работе Ленина: в ее строках читается «холодный вердикт» о неизбежности крестьянской революции. Именно наличие в руках помещиков огромных латифундий с низкой производительностью труда в условиях обезземеливания крестьян являлось тормозом для развития капитализма.

Верность этого «прогноза» Попов не будет отрицать? Но подтвердилось всё, включая прогноз Ленина о возможной негативной роли Сталина.

Революции в развитых странах не произошло. И уже в 1918 году Ленин отказывает рабочим в праве на собственность заводов, громит Рабочую оппозицию, а в 1919 году на съезде земледельческих коммун разъясняет, что «едва ли внуки увидят социализм».

Сталин же в 1936 году, заявляя об окончательной победе социализма, врал не только свое стране, но и всему миру.

Пройдут два десятилетия с момента написания опуса «Ленинский тупик», и либералу Попову будет вторить президент России. Сначала он признает геббельсовскую фальшивку о расстреле польских офицеров сотрудниками НКВД в Катынском лесу и даже упадет перед поляками на колени. Затем он брякнет, что Ленин якобы заложил бомбу под СССР, а большевики якобы отняли у России победу в 1-й мировой. Так Путин продолжил линию либералов.