Как больные дизайнеры провели «культурную революцию» в одежде и от чего российские подростки прячутся в оверсайз

•  Владислав Мальцев

Депутат городской думы Тарусы от ЛДПР (и не просто депутат – а председатель комиссии по жилищно-коммунальному хозяйству, объектам жизнеобеспечения, безопасности, благоустройству города) Андрей Руденко написал 16 марта на своей странице в «ВКонтакте»: «Депутаты Тарусы просят тарусянок чаще одевать мини-юбки в солнечные дни. Для повышения демографии России».

По заявлению депутата не прошелся уже разве что ленивый, напомнив ему в том числе, что одежду на себя «надевают», а «одевают» других. Поскольку волна горячих обсуждений уже схлынула, можно разобраться в ситуации на холодную голову. Тем более, какая-то логика в словах Руденко есть, пусть и не очень умно изложенная.

Вы давно обращали внимание, как выглядят российские девочки-подростки? Вместо джинсов и топика, как двадцать лет назад – скрывающие все тело бесформенные худи и штаны, чаще всего чёрные. Вместо туфелек – кроссовки на толстой подошве или тяжелые ботинки, опять-таки чаще всего чёрные. Часто это дополняется кислотно-ядовитым цветом волос (синие, зелёные, иногда всех цветов радуги разом). «Вишенкой» к этому идет обиженное на весь мир лицо и что-нибудь жутко депрессивное из наушников.

Какой сексуальный или вообще какой-то интерес это может пробудить у сверстников?

Кто-то возразит, мол, это ж подростки, их возрасту всегда было свойственно такое. Но инфантилизация молодого поколения в России идёт настолько мощными темпами, что примерно так сплошь и рядом уже выглядят и 20-летние. С той лишь разницей, что по паспорту они уже «взрослые» и могут «искать себя» без всяких ограничений. Рекомендую посмотреть популярные паблики в «ВКонтакте» вроде «покажи нам кусочек свой жизни» (198 тыс подписчиков), там чего только не найдешь. Например, одна славянская девица Александра в 19 лет «ищет себя», надев хиджаб и так «полгода проходила покрытая», а уже в 20 лет – покрасив волосы в красный цвет и вставив два пирсинг-кольца в губы.

Анализ причин такого поведения подростков будет в конце статьи, а для начала надо разобраться в том, что, собственно, они носят – прежде всего одежду стиля оверсайз (oversize, по-английски «завышенного размера») и истоки его появления.

Что показывают спущенные штаны

Оверсайз появился не вчера. Исследователи моды относят его первое проявление к 1990-м годам, когда исполнители негритянского хип-хопа в США популяризировали сэггинг (sagging), то есть ношение на публике приспущенных штанов (saggy pants), обнажающих трусы. Как уличное явление в негритянских кварталах это явление вошло в моду ещё раньше, так, 11 мая 1988 года газета «Лос-Анджелес таймс» уже отмечала его распространенность: «Макгилл и Винсон, двое молодых сотрудников правоохранительных органов Лос-Анджелеса, убеждены, что меньше молодых людей погибали бы из-за модных тенденций, если бы родители осознавали, что их сыновья либо являются членами банд, либо пытаются выглядеть как они ради статуса… Карл Макгилл и Виктор Винсон предупреждают современных родителей о смертельных последствиях приспущенных брюк, одежды с инициалами и странных жестов руками». А к середине 90-х сэггинг стал настолько распространенным, что братья Уайнсы (сами чернокожие) сочли нужным отдельно высмеять его в своем ставшим позже культовым фильме «Не грози Южному централу, попивая сок у себя в квартале» (1996 год), где камера последовательно показывает на тусовке в негритянском квартале парней всё с более приспущенными штанами, вплоть до полностью упавших на землю.

Непосредственно отследить истоки этой уличной моды нельзя (да и как), но принято считать, что появлением сэггинг обязан тюремному прошлому многих молодых чернокожих. В тюрьмах США у заключенных отбирали ремни, чтобы они не повесились сами или не попытались повесить других заключенных, а выдаваемая форменная одежда чаще всего была велика. Так что приспущенные штаны на воле – значит, член банды, а это в негритянских кварталах считалось престижным среди молодежи.

Есть и ещё один интересный момент, связанный с намеками на детали тюремного быта, которые братья Уайнсы тоже обыграли в своем фильме, где отсидевший преступник Зубочистка проговаривается, что «сажайте меня в тюрьму, моей заднице не привыкать», поясняя, что «хорошее очко в тюрьме на вес золота». Бывший в 1995 – 1998 годах судьей 36-го округа штата Мичиган Грег Матисрассказывал 7 мая 2007 года в негритянском журнале «Джет»: «Те, кто спускал штаны ниже всех и показывал свой зад немного более обнаженным, это было приглашение. (Молодёжь) не знает об этом аспекте. Я всегда поддразниваю их и говорю, что им лучше быть осторожнее, потому что какой-нибудь человек, который провел в тюрьме 30 лет, вернувшись домой, не видит никакой разницы, может подумать, что это открытое приглашение». Матис, кстати, знал, что говорил, потому что в 1977-м в возрасте 17 лет сел в тюрьму за скрытое ношение оружия. А в расизме его, чернокожего и руководителя предвыборной компании Джесси Джексона в 1988 году, крайне сложно обвинить.

Несмотря на всё это, мода на сэггинг оказалась настолько заразной, что просуществовала более 20 лет пока, пока с конца 2000-х годов в разных городах США не начали назначать запреты ношения спущенных штанов в публичных местах, за нарушение которых грозил штраф или даже небольшой тюремный срок. О нежелательности подобного поведения информировали и размещаемые билборды и указатели – от городков в глубинке до Нью-Йорка. В итоге к середине 2010-х сэггинг удалось искоренить, хотя в 2020-м на волне протестов Black Lives Matter запреты начали отменять, называя несправедливыми гонениями на чернокожих. А в 2021 году его и вовсе попыталась воскресить как модную тенденцию компания «Баленсиага», о которой следующая глава.

Задача – сделать уродство модным

Необязательно было даже следить за модой, чтобы заметить, как во второй половине 2010-х внезапно законодателем в этой сфере стал бренд «Баленсиага», о котором раньше особо никто и не слышал. Нет, формально-то бренду уже столетие, но, будучи созданным в 1919-м в Испании, в 1968-м модный дом был закрыт его создателем Кристобалем Баленсиагой и только в 1986-м уже после его смерти был куплен и возрождён французами. Однако примерно до середины 2010-х бренд был известен ограниченно и тяготел скорее к нише «тяжёлого люкса» – например, в 1960-е годы «Баленсиага» одевала Жаклин Кеннеди, американских миллионерш и бельгийскую королеву, а в 1992-м – сборную Франции на летних Олимпийских играх в Барселоне.

Воцарившиеся уже в 2016 – 2017 годах повсюду одежда в стиле оверсайз и кроссовки на чудовищно толстой подошве – это тренды, заданные «Баленсиагой». Чтобы не быть голословным, вот цитата из большой статьи о бренде в журнале «ДТФ»/DTF Magazine за 2018 год: «Balenciaga запустил тренд на «уродливые» кроссовки… А благодаря мемам на оверсайз-одежду о бренде знают даже не интересующиеся модой люди».

Всё благодаря занявшему в 2015-м пост креативного директора бренда Демне Гвасалия. Человеку, мягко говоря, с сильными психическими отклонениями. Свою любовь с детства к одежде оверсайз он объяснял журналистам так: «Я носил одежду не своего размера потому, что стеснялся своего тела. Таким образом я пытался его спрятать». Во всей «красе» это показано в большой статье, опубликованной 16 октября 2022 года в журнале «Грейтс»/The Greats (издаваемом газетой «Нью-Йорк таймс»): «В 2021 году Демна посетил Met Gala с Кардашьян, оба в одинаковых черных тканевых масках для лица… «У меня всегда были проблемы с собой в зеркале», – говорит Демна…. С тех пор он предпочитает надевать ее всякий раз, когда ему нужно сфотографироваться». На опубликованных в статье фотографиях из парижской квартиры Гвасалия – некто в мешковатых джинсах, черной оверсайз-кофте, закрывающей всё лицо чёрной маске и закрывающих целиком руки чёрных вязаных перчатках.

Как следствие из болезненного отношения к собственной внешности, – гомосексуальность Гвасалия (открыто заявленная в 2013 году, но проявившаяся, по его словам, ещё в детстве, одновременно с любовью к одежде размером больше), из-за чего даже родственники считают его «позором семьи». Снова из статьи в «Грейтс»: «Первый мужчина, в которого он влюбился, который познакомил его с секс-клубами и местами для тусовок, "научил меня любить его", – говорит он, – "но, к сожалению, не научил любить себя". Однако самое тяжелое унижение – то, которое не произошло: "Я не могу вернуться в Грузию, потому что люди угрожают убить меня, если я вернусь… Мой собственный дядя – один из них"». Несложно понять, что, как и многие представители секс-меньшинств, перед нами психически больной и неустойчивый человек, ненавидящий сам себя. Зато среди таких же он оказался в родственной среде и, как отмечает журналист «Грейтс», даже презентовал там созданный им самостоятельно бренд одежды Vetements: «Со своим братом Гурамом… он организовал шоу в подвале гей-клуба, в котором, по словам одного критика, пахло как в туалете (осень 2015 г.)».

Отсюда и постоянная ставка на уродливые вещи. Например, про упомянутый выше свой бренд Гвасалия откровенно говорил: «В Vetements это обычно «Боже, какое уродство, как мне нравится!» Но «Баленсиага» – это про красоту». Впрочем, и про красоту в других интервью он начинал смещать понятия, например, в интервью 20 декабря 2017 года Модный бизнес/Business of Fashion: «Несколько лет назад мне говорили: «Это уродливо, вот почему нам это нравится», и с тех пор люди думают, что мне нравится уродство. Но это заблуждение; я никогда не собирался возводить уродство на пьедестал. Но опять же, может быть мне понравится что-то, что является старым, грязным и имеет пятна на спине, а другие люди найдут это безобразным. Для меня это больше связано с поиском чего-то прекрасного в том, что другие люди отбрасывают как уродливое. В любом случае, кто может решить, что уродливо и что красиво?»

«Культурная революция» в одежде

Конечно, неверно было бы считать, что виновником всей моды на уродство был один Гвасалия. Нет, она насаждалась и до него, и более именитыми дизайнерами. Например, это креативный директор и владелица модного дома Prada Миучча Прада, которую журналисты называют «самой влиятельной женщиной в индустрии моды». Процитирую ее интервью 27 мая 2013 года журналу «T» (издавался газетой «Нью-Йорк таймс»), где на вопрос журналиста «В чем сила уродства?» она отвечает: «Это вопрос, близкий по смыслу к моей работе. Уродство привлекает внимание и захватывает… Внимание к уродству, как по мне, более содержательно, чем буржуазные идеи о стремлении к красоте. Почему? Потому что уродство человечно. Оно затрагивает плохую и темную сторону нашей натуры... Меня очень сильно критиковали за элементы уродства и трэша в моем творчестве».

То есть, задача сделать уродств модным это «смысл работы» таких законодателей моды. Насаждение дурновкусия. Ещё из того же интервью Прады о том, с чем она борется: «Хороший вкус – это ужасный вкус. У меня есть здоровое неуважение к таким понятиям... В моей жизни нет места такому понятию как "хороший вкус"».

Судя по словам Прады, как модный дизайнер она занимается революцией, как и в 1960-е годы, когда она состояла в Коммунистической партии Италии: «Когда я начинала, модная индустрия была самым худшим местом для левой феминистки. Это было неприятно. У меня было предубеждение, я это признаю, всегда для меня существовала такая проблема. Наверное, я испытываю чувство вины, что не занята чем-то более важным, какой-нибудь политической деятельностью. Поэтому я стараюсь использовать свою компанию для продвижения и других видов деятельности». В другом интервью она прямо заявила, что «мода – это политика», и она привносит свои идеи в моду.

Разница, пожалуй, в том, что Прада – ясно мыслящая «культурная революционерка» из богатой семьи, а Гвасалия – психически больной человек, выросший в бедной семье грузинских беженцев из Абхазии, а затем в Париже влившийся в тусовку маргиналов. Как отмечалось в статье «Грейтс», «Демна известен своей преданностью своему племени, творческой банде — и неформальной фокус-группе — единомышленников-нонконформистов, которые ходят на его показы, снимаются в его лукбуках и подбадривают его». Живя на роскошной вилле, не стать законодателем уличной моды.

В итоге, как констатировали летом 2017-го журналисты «Газеты.Ru»: «В моду вошли безвкусные вещи, которые скрывают достоинства… То, что раньше казалось уродливым, теперь нормально. Уродливая мода – это тренд. Модные фрики – новые нормальные».

Реакция отторжения на сексуальный контекст

Тут хочется сбавить градус напряжённости. Не стоит думать, что каждый одетый в чёрный балахон подросток показывает этим членство в «секте уродов» имени Гвасалия и по накатанной дорожке идёт в ряды представителей запрещённых в России движений.

Одежду оверсайз или уродливые кроссовки носят, во-первых, потому что такая мода. Не будем забывать, что мода циклична, она идёт волнами, каждая из которых построена на отторжении предыдущих модных тенденций, которые со временем людям «приелись». Вспомним, например, музыкальную сцену. В 1980-е годы на Западе царствовали глэм-металл и «новая волна», а в 1991-м огромную популярность неожиданно получает гранж (альтернативный рок) из Сиэтла («Нирвана»), а в 1994-м и панк-рок из Калифорнии («Оффспринг»). На смену поющим о романтике манерным исполнителям в манишках и с причудливо уложенными прическами пришли немытые рокеры, орущие что-то невнятно-депрессивное под гитару. В чем-то схожая история имела место и в середине 2010-х.

Стоит напомнить, что в нулевые годы музыкальная сцена слишком уж напирала на раздетые женские телеса на экране, вилянием которых буквально тыкали в лицо зрителю. Шедшие в «жёсткой ротации» по разным телеканалам клипы Бенни Бенасси «Satisfaction» (2003 год) или Эрика Придза «Call on Me» (2004 год), думаю, у многих до сих пор в памяти. А им подражали уже отечественные продюсеры, превратившие клипы ВИА «ГРА» и «отпочковавшейся» затем от группы Анны Седоковой, Жанны Фриске, Бьянки, Анны Плетнёвой (группа «Винтаж»), «Серебро» в бесконечное дефиле нижнего белья.

Как раз этим объясняла в 2016-м свой уход Елена Темникова: «На «Евровидении» заняли третье место с песней Song #1 (в 2007 году. – Прим. ред.)… пели в школьных платьях с белыми воротничками. Прошло не так много времени, и продюсерский центр стал корректировать наш образ и потихоньку «раздевать». Помню, в клипе «Сладко» (в 2009 году. – Прим. ред.) снимались чуть ли не в белье: в малюсеньком топе и короткой юбке. Я ужасно себя чувствовала, с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Была домашней закомплексованной девочкой – совсем не про секс. А Фадеев начал лепить из нас каких-то сексуальных «террористок», потому что лучше всего продаются эротика и скандалы. Я жаловалась: это не мое, мне стыдно. Он не слушал, говорил, что лучше знает… Однажды на концерте подошла Полина Гагарина. Мы познакомились на «Фабрике звезд» и дружим до сих пор. SEREBRO выступало в очень откровенных купальниках и вело себя, мягко говоря, вульгарно…» Судя по всему, в последнем случае речь про концерт «Новая волна» в Юрмале в июле 2013-го (где одна из солисток Ольга Серябкинапозировала перед журналистами в прозрачном купальнике, а другие целовались друг с другом), хотя в купальниках «Серебро» выступали не только там.

Добавим к этому, что на идею «Секс продаёт» в нулевые чересчур налегали и в обычной рекламе, потому что каждый провинциальный горе-продюсер убеждал заказчика, что нет ничего лучше для продвижения магазина сантехники или автомойки, чем «раздетая баба на плакате». Так что отторжение от подобного контента было очень мощным.

Хотя, образы той же популярной в 2017-м Темниковой это хоть и свободная, но не совсем уж бесформенная и не тёмная одежда, да и для моды всё это уже несколько затянулось. К тому уже точно ситуацию нулевых современные школьники вообще не помнят.

Во-вторых, есть обозначившийся параллельно тренд (его отмечали в середине 2010-х и в США), что люди стали относиться к одежде «проще», предпочитая красоте удобство. Свободные хлопчатобумажные штаны и мягкие кроссовки удобнее брюк и туфель. Однако, тренд на удобство не означает ношения бесформенных чёрных балахонов, да и удобство при ходьбе кроссовок на толстой подошве крайне сомнительно.

Фобии подростков

Благодаря собранным в предыдущих главах фактам и тенденция можно дать ответ и на вопрос, почему же российские подростки сейчас так любят чёрные балахоны и уродливые кроссовки. В двух словах – они прячутся в них. Почему и от чего?

Хотя нарочито сексуальный контент сейчас уже менее заметен на музыкальной эстраде (хотя для исполнительниц с Украины вроде Ани Лорак он никуда не исчез), он очень силен в социальных сетях, где сидят подростки. Фитнес-блогерши, пресловутые «фитоняшки», имеют сотни тысяч и миллионы подписчиков. Да и без таковых все девочки отлично знают, что лучший способ собрать побольше лайков – максимально «голое» фото. «Голые фотосессии» (во вполне пристойном стиле «мягкого ню») в соцсетях – довольно распространенный жанр, в нём работают многие фотографы.

Можно задаться вопросом – почему так? Тут работает какой-то механизм компенсации, желания раз за разом получать для себя доказательства свой привлекательности. И тут уж все способы хороши, даже у взрослых дам, и вполне культурных. Если дама полная, но у нее пышный бюст – будьте уверены, она будет регулярно «как бы невзначай» раз за разом «вываливать» его в кадр. Если у неё размер груди «единичка», но большая от природы или накачанная в зале «пятая точка» – она будет выпячивать её на фотографиях.

При этом благодаря социальным сетям возникает и постоянное сравнение себя с окружающими, которое далеко не всегда в твою пользу. В целом у современных девушек в голове возникает странный коктейль из завышенного самомнения (потому что в соцсетях можно собрать аудиторию лояльных подписчиков, пишущих только комплименты в комментариях) пополам с заниженной самооценкой (потому что у другой девушки в соцсетях лучше это, у другой – то, у третьей ещё что-нибудь).

А если вообще всё плохо, фигура пока не сформировалась или девочка злоупотребляет дешёвым фастфудом, тем более, теперь оттуда есть и доставка на дом? Психологически проще спрятаться от этого в чёрный балахон и как бы «выйти из конкуренции».

Наконец, есть и ещё один немаловажный момент. Родители (сам слышал от них такое) стараются одевать девочек как можно более «закрыто» и «бесформенно», потому что на улице масса сексуально озабоченных приезжих из кишлаков. На это, кстати, указали в комментариях к посту тарусского депутата: «Надевать мини-юбки, чтобы мигранты-узбеки насиловали наших девчонок ещё больше. Лучше последите, что творят мигранты, а потом выкладывайте такие посты. Сейчас 2025 год, а не 70-80-е».

Так что, если чиновники хотят более сексуально одетых девушек, надо бы наконец навести порядок с миграцией. Потому что пока что косвенно мы переживаем уже «мягкую шариатизацию» женской одежды – так как нападениямигрантов на «непристойно одетых» девушек в спортивных шортах у всех на слуху.