ЧИЧЕРИНА "СПЕЛАСЬ" С АКУНИНЫМ

      "Азазель" грозится стать мыльной рок-оперой?

      Юлия Чичерина все глубже продвигается в мир кинематографа. Еще совсем недавно девушка сыграла одну из главных ролей в картине "Гладиатрикс", а уже на днях она со своими музыкантами закрылась в студии, где пишет песню к фильму "Азазель". Режиссер нашумевшего проекта Александр Адабашьян заказал Юле, как сейчас модно говорить, саундтрек для своего сериала по произведению Бориса Акунина, съемки которого, кстати, уже находятся в завершающей стадии.

      Свой первый саундтрек девушка написала тогда же, к "Гладиатриксу". Композиция называлась "Дорога" и повествовала о всех невзгодах жизни на хайвэе. Песня оказалась довольно удачной, заняв первые места во всевозможных чартах. Словом, Юля решила снова рискнуть. В минувший понедельник г-жа Чичерина и К│ приступили к записи песни "Динь-динь-динь", слова и музыку к которой написал некто г-н Юрьев.

      - Нам дали несколько романсов XIX века, мы выбирали-выбирали и пришли к выводу, что всякие "динь-дини" больше всего нам подходят. Было еще несколько композиций, но эта нам показалась особенной. А потом, нам всегда хотелось спеть что-нибудь народное.

      А поскольку "Азазель" шестисерийный, и песен в нем должно быть много. Точный список исполнителей пока держится в секрете, однако нам стало известно, что в проекте примут участие Борис Гребенщиков, Александр Ф. Скляр, группа "Танцы Минус", группа "Ночные Снайперы" и даже Витас. А некоторые даже уже успели записать по песне. Юрий Шевчук проникновенно исполнил "Гори, гори, моя звезда!", группа "Ногу свело!" - "На заре ты ее не буди", Витас - "Отцвели хризантемы в саду". Труднее всего пришлось группе "ЧайФ", которая все никак не могла определиться, что за романс им петь - "Мы странно встретились" или "Вы мной играете". И, знаете, так еще и не выбрала.

Константин Николаев 

"МК", №194 за 3 сентября 2001 г.

НОВИНКА

И как один умрем...

      Геннадий Костырченко. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. - М.: Международные отношения, 2001, 784 с.

      Книга доктора исторических наук Геннадия Костырченко, увидевшая свет только что, стала первым исследованием на эту тему, основывающимся не на слухах и догадках, а на ранее не публиковавшихся архивных документах. Автору удалось обнаружить документальные свидетельства антисемитского крена советской внутренней политики 1940-1950-х годов, и речь не идет только о гонениях на различные еврейские организации, борьбе с "безродными космополитами" или "деле врачей" (подобные факты приводили и многие предыдущие поверхностные исследователи). Геннадий Костырченко приводит множество документов тех лет, в которых говорится о непропорционально высоком проценте евреев в том или ином органе власти или учебном заведении: документы направлены явно не против какой-либо политической группы, а именно против конкретной национальности.

      Первый подобный документ советской национальной политики, имеющий антиеврейскую направленность, датирован 1939 годом. До этого такие документы появлялись только в национальных республиках в рамках политики "коренизации" (повышения доли титульной национальности в органах управления и учебных заведениях), но они были в той же мере антиеврейские, как и антирусские (в обмен на повышение доли титульной национальности опускали долю русских и евреев). До 1923 года такие документы вовсе отсутствовали, национальная политика в области кадров в 1917-1923 годах была пущена на самотек. Хотя не надо быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, что этот "самотек" пошел на пользу евреям - тому было несколько причин, и Костырченко их, к сожалению, не рассматривает, но мы попытаемся это сделать за него в конце рецензии.

      Особенный интерес представляет объективно проанализированная автором борьба между "евсекциями" и сионистами в 1918-1920 годах: иногда можно встретить утверждения, что борьба коммунистов с сионистами и с преподаванием иврита и основ иудаизма в те годы - это уже первые зачатки антисемитизма, но из книги Костырченко явственно следует, что на самом деле это была внутриеврейская борьба, в которой одна еврейская группировка использовала свою близость к власти для борьбы с другой (подобно тому, как в 2000-2001 г.г. в РФ сторонники Берл Лазара использовали свою близость к власти для борьбы со сторонниками Адольфа Шаевича). Евреи-коммунисты боролись с ивритом, но зато массовое распространение получило обучение и издание газет на идиш и т. д.

      Несмотря на то что книга Костырченко издана при финансовой поддержке Российского еврейского конгресса и часть ее тиража (800 экземпляров из 3000) сразу выкуплена Фондом Сороса для бесплатного распространения в областных и районных библиотеках РФ, автор старается в большей степени угодить исторической истине, чем своим спонсорам. В заключительной главе его книги рассматриваются исторические мифы о сталинском антисемитизме, самый главный из которых - миф о готовившемся выселении евреев в Сибирь. Автор приводит множество фактов и аргументов в пользу того, что никакого выселения не готовилось, и нам остается добавить к ним и один свой аргумент: за весь послевоенный период не выселен ни один народ, то есть такая практика к 1953 году ушла в прошлое.

      Единственный недостаток книги - слабый анализ событий периода Гражданской войны. При прочтении первых глав книги создается впечатление, что автор хочет поставить под сомнение всеобщий антисемитизм белых так же, как и абсолютное юдофильство красных. Хотя автор задался целью анализировать события более позднего периода, тем не менее представляется невозможным рассматривать всплеск общественного антисемитизма в 20-е годы и государственного в 40-е в отрыве от всплеска еврейской пассионарности на рубеже 20-х годов и "абсолютного" юдофильства большевистского руководства первых лет советской власти.

      В книге приводятся интересные данные из еврейских источников: с осени 1917 года по апрель 1921-го (у автора менее четкая формулировка: "за годы Гражданской войны") было 1236 еврейских погромов. Относительно количества их жертв Костырченко утверждает, что "точных подсчетов не велось", и приводит цифры из БСЭ: "в годы Первой мировой и Гражданской войн 150-200 тыс. евреев были убиты или ранены в результате погромов и боевых действий". В то же время тот же еврейский источник, который приводит цифру в 1236 погромов, дает и соответствующую им цифру - 31071 убитых во время погромов евреев: армия Петлюры совершила 493 погрома, в которых было 16706 убитых; маргинальные крестьянские армии-банды - 359 погромов с 8086 убитыми; армия Деникина - 213 погромов с 5235 убитыми; Красная Армия - 106 погромов с 725 убитыми; польская армия - 32 погрома с 134 убитыми; остальные - 33 погрома с 185 убитыми. 17% погромов совершено белыми и 8,5% - красными, но Костырченко не указывает, что в результате погромов белые убили 17% евреев, а красные - лишь 2%. То есть белых погромов было не только вдвое больше, но они были еще и вчетверо кровавее (красные погромы в отличие от белых всегда быстро пресекались командованием).

      Для выяснения уровня распространения антисемитизма у белых нужно обращаться не к фактам осуждения погромов Деникиным, а к настроениям белогвардейской массы. Многие знают, что песню царской армии, начинающуюся со слов "смело мы в бой пойдем за Русь святую и как один умрем за дорогую" красноармейцы переделали, но почти никто сейчас не знает, что рядовые белогвардейцы переделали эту песню еще более специфически: "Смело мы в бой пойдем за Русь святую и всех жидов побьем, сволочь такую". Этот факт дает возможность понять, чего реально стоили все антипогромные заявления Деникина (кстати, Александр Дубровин тоже осуждал погромы, считая, что от них страдает еврейская беднота, в то время как главный враг черносотенцев - еврейские банкиры).

      Автор приводит множество цифр, свидетельствующих о высокой доле евреев в различных советских управленческих органах, особенно в 20-е годы, не ставя цели найти этому объяснение. Как нам представляется, тут может быть как минимум три причины: 1) по переписи 1897 года говорящие на еврейском языке составляли 4,0% жителей Российской империи и 14,8% горожан, партийные же активисты тогда были почти исключительно горожанами; 2) недоступность для евреев постов в госуправлении при царе сделали их привлекательными для них при большевиках; 3) большая часть русской интеллигенции и вообще элиты симпатизировала белым и антисемитам и поэтому неохотно шла на работу в советские органы власти, уступая дорогу туда евреям. Антисемитам и белым симпатизировали не только те русские интеллигенты, которые не хотели идти на службу к красным, но и даже часть тех, кто был вынужден согласиться на такую службу: генерал Брусилов в своих мемуарах резко критически отзывается о Ленине и пересказывает анекдот, появившийся сразу после смерти Владимира Ильича: "комсомолец агитирует бабушку: "Ленин умер, а идеи его живы...". А бабушка отвечает: "Вот то-то, милок, и худо, что Ленин умер, а иудеи-то его остались живы". Знаменитый Михаил Булгаков явно симпатизировал белогвардейцам ("Белая гвардия", "Бег") и тайно - антисемитам (идеологом травли профессора Преображенского в "Собачьем сердце" выступает не кто-нибудь, а еврей Швондер).

Михаил Тульский

"НГ - Книжное обозрение", №32 за 30 августа 2001 г.