(это продолжение публикации монографии, изданной в 1910 году, начало смотрите в архиве этой рассылки)
На тайных совещаниях членов высшего японского правительства, происходивших 21-го, 22-го и 23-го января 1904 года, решено было начать военные действия, без объявления войны, внезапным нападением на порт-артурскую эскадру и на отдельные ее суда.
Для сохранения этого решения в тайне прервано было всякое сообщение с Токио и Сеула с внешним миром: телеграф перестал действовать, корреспонденция, адресованная нашим дипломатическим представителям в Корее и Японии, перехватывались японцами, а 23 января ими же был захвачен в море и пароход нашего Добровольного флота «Екатеринославль».
На следующий день, 24-го, в Японии была объявлена мобилизация, а 25-го, рано утром, эскадра адм. Того (6 броненосцев, 14 крейсеров и 26 миноносцев) вышла из Сасебо в море.
- «Куда мы идем никому неизвестно, - записал в своем дневнике знакомый уже нам командир «Акацуки», Нирутаки. – Сигналов еще не было, и все следуют за флагманским кораблем. Но, судя по курсу, мы идем к Порт-Артуру. Ход держим самый малый. Погода холодная, море сердитое… В Сасебо я слышал, что мы не будем объявлять войны, так как это совершенно непонятный, глупый европейский обычай… Я заранее радуюсь смерти каждого русского, так как ненавижу эту нацию, она одна мешает величию
Японии…
Одновременно с эскадрой адм. Того двинулась в Чемульпо и эскадра адм. Уриу (6 крейсеров т 8 миноносцев), конвоируя транспорты с войсками 1-1 армии (Куроки).
26-го января в 18-ти милях от Порт-Артура эскадра адм. Того встретила английский пароход, вышедший из Артура в 5 часов вечера того же дня и увозивший оттуда японцев, спешно ликвидировавших свои дела и распродавший за бесценок свои товары и имущество. По признанию сопровождавшего их японского консула, опубликованному потом в газетах, на этом же самом пароходе выехал их Порт-Артура и японский шпион, штаб-офицер, переодетый пароходным слугой. Он перешел на борт флагманского корабля «Миказа» и сделал
адмиралу Того подробный доклад обо всем, что видел в Порт-Артуре, - о расположении русской эскадры, о состоянии ее боевой готовности и о мерах ее сохранения. На представленном им адмиралу плане порт-артурского рейда было точно указано, где какое русское судно стояло. С этого плана быстро были приготовлены копии и затем на флагманский корабль были созваны командиры всех судов минной флотилии.
- Господа, - сказал им Того, - вы должны сегодня же вечером или сейчас же после полуночи напасть на русскую эскадру в Порт-Артуре и Дальнем. Говорят, враг не подготовлен встретить наше нападение, так как ждет объявления войны с нашей стороны. Но я советую не доверять этому вполне…
И дав ряд указаний, как обеспечить успех этой атаки, Того закончил свою речь словами: «Нападение должно быть произведено во всяком случае. И помните: на войне выигрывает тот, кто смело атакует».
Наша Порт-Артурская эскадра стояла в это время на внешнем рейде, выстроенная в три линии: северную (считая с запада к востоку) составляли: «Петропавловск», «Полтава» и «Севастополь», среднюю – «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» и «Цесаревич», и южную – «Ангара», «Диана», «Паллада», «Баян» и «Аскольд». Севернее эскадры, отдельно, под берегом, стояли «Новик»,
«Боярин» и «Гиляк».
Эскадра выведена была из внутреннего рейда на внешний еще 18-го января – «дабы быть в готовности к незамедлительному исполнению всякого поручения». Для охраны ее ежедневно назначались: два крейсера – на дежурство под парами, два корабля – для освещения рейда прожекторами и распознавания подходящих судов, два миноносца – для крейсерства в море на 20 миль от эскадры и одна канонерская лодка – для крейсерства на 10 миль. Согласно инструкции, объявленной по эскадре 19-го
января, ежедневно вечером прекращалось сообщение судов с берегом, корабли приготовлялись по сигналу к отражению минной атаки, а по спуску флага вся судовая артиллерия, кроме башенной, заряжалась, и прислуга одного борта оставалась на всю ночь при орудиях. НЕ было лишь заграждающего бона, спуска на ночь предохранительных от мин сетей, да штанговые огни оставались на ночь открытыми во избежание столкновений в темноте с двигающими по рейду частными судами. Однако именно это то все и делало нашу эскадру уязвимой
и отчетливо видимой для противника целью.
Начальник эскадры вице адмирал Старк ясно это сознавал и, считая ее при таких условиях недостаточно обеспеченной, 26-го января подал Наместнику рапорт, в котором просил указаний по охране эскадры на ночь и о разрешении посылать для наблюдения за японскими судами к островам Клиффорд и Шангунг по два быстроходных крейсера.
Не желая ослаблять эскадру высылкой судов для дальнего крейсерства, адмирал Алексеев в тот же день (26-го января) положил на этот рапорт резолюцию: - «Пока высылать по одному крейсеру, начав с 28-го января». Другие же мероприятия по охране эскадры, он поручил выработать особому совещанию под председательством самого адмирала Старка. Не теряя времени, последний собрал это совещание в тот же вечер, 26-го января, на своем флагманском корабле «Петропавловск». Оно началось в 8½ часов
вечера и окончилось в 11. Теперь для нас безразлично, какие именно меры были проектированы на этом совещании для охраны эскадры (журнал этого совещания погиб вместе с «Петропавловском», на котором хранился). Все было теперь уже поздно – и в этой запоздалой поспешности была злая насмешка рока.
Покидая после совещания «Петропавловск», начальник морского штаба Наместника, контр-адмирал Витгефт уверенно сказал провожавшим его лицам: - «А все-таки войны не будет!» - но он не успел еще доехать на своем катере до берега, как за его спиною, на только что покинутом им, спокойном рейде, раздался гром минных взрывов и грохот орудий.
Война уже началась.
Для атаки нашей эскадры японская минная флотилия была разделена на два отряда: 10 миноносцев были направлены к мысу Ляотешань для атаки правого фланга нашей эскадры и 8 – к Талиенвану, для атаки левого фланга.
- Ночь была темная, но ясная, прекрасная ночь для атаки, - пишет в своем дневнике Нирутаки. – Ярко светил огонь маяка. Весь город горел огнями, а светящиеся точки указывали местоположение эскадры. Японские суда шли без огней и только на судне начальника флотилии, при самом подходе к рейду, были зажжены на всякий случай огни – красный и белый, известный нам сигнал русский судов, желающий зайти в Артур, - признается Нирутаки.
Все увеличивая ход, бесшумно и незримо неслись японские миноносцы на нашу эскадру…
>skj 35 минут 12 часа ночи, когда командир «Ретвизана» капитан первого ранга Щенснович проснулся в своей каюте от сильного потрясения всего корабля. Электрическое освещение погасло и не действовало. На верху били тревогу – «отражение минной атаки», и по первым же звукам этого сигнала открыт был огонь с броненосца. Хотя в момент нападения на корабле не спало всего лишь около 100 человек, но все – офицеры и матросы, моментально оказались на своих местах. Щенснович выскочил наверх
и получил доклад вахтенного начальника, что корабль попала мина, приказал разводить пары и подвести под пробоину парус, а освещение перевести на котловые данамомашины. Так как кораль сильно кренило, то были затоплены для выпрямления его правые патронные погреба, а когда машины были готовы, «Ретвизан» снялся с якоря и пошел в гавань. Но нос его все еще опускался в воду и, не дойдя до гавани, броненосец приткнулся к берегу в проходе и долго стоял здесь, отражая своим огнем попытки японцев загородить
проход брандерами.
На «Цесаревиче» вахтенный офицер заметил подходящие японские миноносцы раньше, чем они успели выпустить мину, и дал сигнал к отражению минной атаки. Огонь был тотчас же открыт и поднял на корабле всех на ноги… Японские миноносцы не шли, а летели, и были уже так близко – в интервале между «Цесаревичем» и «Аскольдом», что командир первого судна капитан первого ранга Григорович приказал стрелять по ним из пулеметов. Но японский миноносец все-таки дошел до цели и выпустил
мину. От взрыва ее на корабле погасло электричество и судно, содрогнувшись, повалилось на правый борт, а затем стало крениться на левый. Но ожесточенная стрельба не умолкала с броненосца, а во всех котлах его разводились пары. Пока это делалось, «Цесаревич» был атакован вторично. Мины прошли на этот раз под кормой. Через 40 минут после взрыва машина была готова, и броненосец, имея крен 17 градусов, управляясь одними машинами, так как руль не действовал, и рулевое отделение было залито водой, пошел
в гавань и здесь, в узком проходе, занятом «Ретвизаном», проскакивая мимо его, «рискнул» сильно в сторону и также приткнулся к отмели, на которой и пробыл до двух часов следующего дня. По дороге броненосец был атакован в третий раз, но отбил атаку огнем.
Кроме «Ретвизана» и «Цесаревича» была атакована и «Паллада», и также потерпела аварию.
Остальные суда поддержали огнем атакованные корабли, а крейсер «Новик», по сигналу адмирала Старка, бросился было даже в погоню за японскими миноносцами, уходившими с рейда после атаки, но не догнал их. Молчали только береговые батареи крепости, не имевшие никакой административной связи с флотом. Здесь полагали, что на рейде происходит ночной маневр эскадры. Только через полтора часа после начала минной атаки с Золотой горы был подан крепости сигнал тревоги, войскам гарнизона приказано было немедленно
занять места по диспозиции, сухопутному фронту крепости начать вооружаться, а батареям береговой обороны быть в полной готовности к бою.
В результате этой атаки у нас были выведены из строя два броненосца и один крейсер, убито два нижних чина, ранено 8 и утонуло 5. Японцы потеряли не менее двух миноносцев.
Если эта катастрофа не приняла больших размеров для нас, то это надо объяснить только бдительностью вахты на судах и расторопностью офицеров и матросов.
- Надо отдать справедливость, - замечает в своем дневнике Нирутаки, атаковаший со своим «Акацуки» Палладу», - если бы они (русские) и не были бы начеку, то не растерялись и с быстротой молнии заняли свои посты. В одну минуту пушки были заряжены и прожекторы поставлены.
Около 11 часов утра 27-го января японский флот снова появился перед крепостью и открыл по ней огонь. Ему отвечали наши батареи вместе с эскадрой, которая будучи теперь ослабленной на три боевые единицы, не решилась принять бой в открытом море. Этот артиллерийский поединок продолжался около часа. Выяснив результат атаки своих миноносцев, и выведя у нас из строя еще один броненосец «Полтава» и два крейсера «Аскольд» и «Новик», Того отошел. Мы потеряли в этот день на эскадре
5 офицеров убитыми, 14 нижних чинов, а раненными – 69 человек. В гарнизоне убитыми нижних чинов 1 человек и раненными – 6 человек.
продолжение следует
Этот текст опубликован по правилам правописания столетней давности и содержит неверные, с точки зрения современного языка, обороты. К тому же, следует учитывать и то, что сто лет назад автор этой монографии был русским подданным и, естественно, весьма однобоко трактовал события только российской стороны.
