Таджикистан: Пограничник застрелил своего ровесника из-за магнитофона
2010-08-31 09:42 ИА Фергана.Ру

Военная прокуратура Согдийского гарнизона возбудила уголовное дело по статье 104, часть 2 , «г», «е» Уголовного Кодекса Республики Таджикистан (убийство с особой жестокостью) в отношении солдата срочной службы воинской части 2199 Главного Управления пограничных войск Комитета национальной безопасности республики, дислоцированного на территории село Сурх Исфаринского района, 20-летнего Комрона Исматова. Он обвиняется в убийстве 20-летнего гражданина, уроженца джамоата (сельской управы) Чоркух Исфаринского района Согдийской области Таджикистана Мухаммаднуриддина Хасанзода.

Об этом в понедельник журналистам сообщил помощник Военного прокурора Согдийского гарнизона Хусрав Насриддинов. По его словам, инцидент произошел утром 14 августа 2010 года на территории абрикосовых садов бригады №8 Джамоата Чоркух Исфаринского района, вблизи пограничной заставы «Сурх» воинской части 2199, где военнослужащий Комрон Исматов нес службу.

- Между Комроном и Мухаммаднуриддином возник бытовой конфликт, - говорит Хусрав Насриддинов.- Предметом ссора между военнослужащим и местным гражданином, по предварительным данным следствия, скорее всего, послужил, магнитофон. - И получилось так, что Комрон Исматов открыл огонь из РПК (ручной пулемет Калашникова) в сторону Мухаммаднуриддина Хасанзода. Три пули попали в область грудной клетки Мухаммаднуриддина. В результате полученных огнестрельных ранений он скончался на месте происшествия.

В настоящее время в отношении Комрона Исматова Военной прокуратурой Согдийского гарнизона принята мера пресечения в виде ареста. Следствие по данному делу продолжается. Хусрав Насриддинов воздержался от более подробной информации, ссылаясь на интересы следствия.

Комрон Исматов – уроженец Кулябского района Хатлонской области Таджикистана. Он был призван на военную службу в ноябре 2008 года. До завершения срока службы ему оставалось немногим более двух месяцев.

В том случае, если вина Комрона Исматова будет доказана, военнослужащему грозит тюремное заключение сроком от 15 лет до пожизненного лишения свободы.

По мнению адвоката Татьяны Хатюхиной следствие будет уточнять: был ли пограничник Комрон Исматов психически здоров.

Популярная американо-испанская рок-группа «Brazzaville» совершает турне по странам Центральной Азии
2010-08-31 10:07 ИА Фергана.Ру

Сегодня, 31 августа, популярная американо-испанская рок-группа «Brazzaville» начинает свое турне по Казахстану. Концерты пройдут в рамках Центральноазиатского турне, во время которого музыканты посетят три страны региона – Туркменистан, Казахстан и Узбекистан, а также Азербайджан и Армению.

Пожалуй, самая популярная группа, работающая в стиле романтического рока, уже успела отыграть в Туркменистане и Азербайджане. На очереди – Казахстан, Узбекистан и Армения. В Ташкент команда намеревается прибыть 5 сентября, чтобы донести до местной аудитории всё богатство смеси альтернативного рока с бразильской босса-новой.

Баннер-афиша с официального веб-сайта группы

Дэвид Браун, основатель группы, поделился с корреспондентом «Ферганы.Ру» впечатлениями о своем туркменском турне, а также о том, что привело его в регион.

- Не поверите, но идея турне по Центральной Азии зародилась благодаря девушке из Ташкента, которую зовут Камола. Все началось с ее электронного письма, в котором она интересовалась, намереваемся ли мы когда-нибудь приехать в Ташкент. Я ответил ей, что мы были бы очень рады этому. Ее искреннее усердие привело к тому, что тур обрел реальные черты и нашел спонсоров для своего осуществления.

Раньше мы уже выступали в Алматы и Баку. Но в этот раз это что-то более серьезное. Я ей очень благодарен Камоле, и по приезду в Узбекистан намерен подарить ей самые красивые цветы Ташкента.

Концерты в Туркменистане оставили у Дэвида самые что ни на есть положительные переживания:

- Мне очень понравились туркменские слушатели, которые благодарили нас за приезд. После большого концерта в Ашхабаде к нам подошла одна женщина и призналась, что с советских времен мы стали первой зарубежной группой (кроме джаз-бэндов и танцевальных групп), давшей концерты в их стране.

В Туркменистане мы отыграли в центре для глухих и слепых. Это было настолько неописуемо, что я смело могу назвать это событие одним из главных моментов всего тура. Мне понравилось гостеприимство туркменского народа, и я буду очень рад еще раз навестить эту прекрасную страну.

«Фергана.Ру» готовит интервью с популярными музыкантами, которое представит вниманию наших читателей в ближайшие дни.

Таджикистан: Многие кафе и рестораны закрылись на целый месяц
2010-08-31 10:11 ИА Фергана.Ру

В Таджикистане все чаще раздаются призывы закрыть учреждения общественного питания на период священного для мусульман месяца поста Рамазан, сообщает корреспондент «Фергана.Ру». По данным таджикской службы Би-Би-Си, группа верующих и богословов из Куляба, что на юге Таджикистана, выразили негодование в связи с тем, что большая часть пунктов общественного питания все еще функционируют. По мнению верующих, столовые и кафе, чайханы и рестораны и необходимо срочно закрыт, ведь каждому правоверному в Рамазан предписано воздерживаться от приема пищи от восхода до заката солнца.

Домулло Холмурод, один из влиятельных богословов города Куляба, заявил, что деятельность ресторанов и столовых в период Рамазана - это неуважение по отношению к верующим. «Те, кто создает условия для того, чтобы другие во время Рамазана принимали пищу, не может называться мусульманином», - добавил домулло Холмурод.

Это при том, что многие учреждения общественного питания в городе Кулябе все же закрылись: самостоятельно приняли решение о временной приостановке своей деятельности. К примеру, столовая «Ходжиён», расположенная в центре города, с начала священного месяца Рамазан закрыла свои двери для посетителей и отправила своих сотрудников в отпуска. Но вот Азам Шарипов, владелец столовой на рынке «Саховат», считает не обязательным закрывать свой бизнес в месяц Рамазан. «В город приезжает множество людей с округи и других регионов. Если мы все закроемся, кто же будет их обслуживать?» - задается он вопросом.

Между тем, эксперты «Ферганы.Ру» считают, что южный регион Таджикистана, особенно Кулябская группа районов, ранее не считался местом, где влияние ислама на повседневную жизнь людей так велико. В качестве аргумента они приводят такой довод: в годы гражданской войны 1992-1997 годов жители Кулябской области Таджикистана были оплотом Народного фронта, воевавшего с Объединенной таджикской оппозицией, которую иногда еще называли и «исламской оппозицией».

Массовое закрытие ресторанов, кафе и столовых в месяц Рамазан отмечается и в столице республики – Душанбе. С начала августа многие пункты общественного питания здесь или закрыты, или же работают только вечером. Правда, это явление не сильно коснулось центра города. Как отметил Азиз Намозов, главный бухгалтер известной чайханы «Рохат» расположенной в центре Душанбе, они не могут закрыться полностью, потому как существует спрос. «Мы расположены в самом центре города, и сюда покушать приходят много иностранцев. Чтобы не тревожить чувства верующих, мы отгородили помещения, в которых посетители могут выпить спиртное. А в остальном мы работаем в прежнем режиме», - рассказал Намозов.

Владельцы ресторана «Бохтариён» считают, что работать в это время года не рентабельно – клиентов мало, соответственно, это в убыток. Но все же большая часть владельцев ресторанов и кафе считает иначе. «Я сам соблюдаю пост, многие мои сотрудники также держат рузу, поэтому приняли решение коллективно уйти в отпуск. И самим легче будет держать пост, и нормы ислама соблюдем», - признается один из владельцев кафе на окраине города.

На севере Таджикистана, в большинстве районов Согдийской области, рестораны и кафе работают в прежнем режиме, хотя владельцы и жалуются на сокращение количества посетителей. Побывав недавно в Худжанде, автор этих строк наблюдал как в шашлычных, расположенных вдоль дорог, люди в светлое время суток на улице спокойно ели свои порции обжаренного на костре мяса.

Встретить такое в месяц Рамазан в Душанбе уже сложно. Даже русскоязычное население то ли из-за уважения к чувствам верующих, или же просто дабы не быть осмеянным, старается на людях не принимать пищу. Недавно был свидетелем случая, когда девушка- таджичка с хот-догом в руках стала предметом упреков и смеха уличной шпаны, да и не только их. Взрослые также неодобрительно покачивали головой.

А недавно, еще до Рамазана, ко мне приехал знакомый из Европы. Как-то вечером мы прогуливались по центру города, и ему захотелось выпить пива. И каково было мое удивление, что мы прошлись по пяти-шести магазинам, и нигде не было спиртных напитков. На мой вопрос, а что разве продавать спиртное уже запрещено, продавцы качали головой и отвечали, что «нет, никто не запрещал, просто мы сами не продаем, так как считаем, что это противоречит нормам ислама»

В своей праздничной речи президент Кыргызстана Роза Отунбаева осудила национализм
2010-08-31 11:04 ИА Фергана.Ру

31 августа Республика Кыргызстан празднует День независимости. 19 лет назад, в 1991 году, эта страна, как и все бывшие союзные республики, провозгласила суверенитет.

Торжества в честь годовщины независимости начались на главной площади Бишкека Ала-Тоо. Глава государства Роза Отунбаева возложила венок к обелиску погибших во время апрельских событий, после чего открыла памятную доску с именами павших. Именно из-за череды трагических событий, унесших жизни многих людей, праздник независимости в Кыргызстане проходит достаточно скромно.

В своей праздничной речи, произнесенной в центре Бишкека, Роза Отунбаева коснулась почти всех самых актуальных для страны вопросов. Текст ее выступления на праздновании Дня независимости страны приводится полностью по тексту, разосланному ее пресс-службой.

Уважаемые соотечественники!

Уважаемые гости!

Прежде всего, позвольте от всей души поздравить вас всех с 19-летием Днем Независимости нашей страны и пожелать всему народу Кыргызстана мира, дружбы и единства!..

Мы встречаем нынешний радостный для всех нас День Независимости в сложный, переломный момент нашей истории. Мы живем в судьбоносное время для нашей страны. Нынешний День Независимости совпал со Священным месяцем Рамазана. Я всем мусульманам страны от души желаю благополучного завершения мусульманского поста. Мусульманский пост, как известно, соблюдается во имя очищения души. Пусть наши люди станут еще крепче духом, великодушнее и терпимыми!

Сейчас, во время возложения цветов на обелиск наших сыновей, которые оказались жертвами апрельских событий, я почувствовала их неизбывную духовную мощь, берущую начало со времен наших великих предков. Человек, как известно, не рождается героем, но в нем еще при рождении заложены те качества, которые при определенных условиях могут раскрыться и выявить его истинную сущность. Вот и наши 86 смелых, отважных джигитов, памяти которых сейчас поклоняемся мы все здесь, не боясь смертельной пули, во имя свободы и независимости нашего народа, на деле исполнили заветы тех наших великих предков. И точно также, как и наши великие предки, сражавшиеся во имя независимости своего народа испокон веков, пали смертью храбрых…

Поклоняясь памяти погибших наших сыновей, мы берем на себя огромные, ответственные обязательства, - мы должны свято беречь нашу государственность и независимость. Ибо, дух погибших наших сыновей постоянно будет призывать нас к таким высоким идеалам!..

Уважаемые соотечественники!

Во время своего последнего посещения нашего мемориального кладбища «Ата-Бейит», я невольно подумала о том, что неслучайно ли то, что рядом с нашим великим земляком Чингизом Айтматовым были похоронены лучшие сыновья кыргызского народа, которые оказались жертвами политических репрессий 30-х годов прошлого века и жертвы апрельских событий 2010-года? Нет, это вовсе не случайность. Ибо, и те, и другие наши лучшие сыновья боролись против тоталитарного режима и за светлое будущее, за свободу своего народа. Меня одолевали тяжелые раздумья о том, почему трагические события прошлого века вновь стали возможными и повторились?

Мы живем в XXI веке, но, несмотря на то, что ныне настали иные времена и условия, те же трагические события повторились в другой форме. Мы могли ранее утверждать, что тоталитаризм это – факт из прошлого. Нет, оказывается, тоталитаризм имел такие крепкие корни, что наглядно проявилось и в недавних апрельских событиях.

Уважаемые соотечественники!

Я глубоко верю в то, что нынешний 2010-год в истории кыргызского народа останется, как время великих, необратимых перемен. Я осмеливаюсь так говорить потому, что наша государственность и независимость в этом году выдержали судьбоносное Историческое испытание. Попытки расчленить нашу государственность, и поставить под вопрос нашу независимость неоднократно совершались и изнутри, и извне, но мы с честью выстояли, несмотря на тяжелейшие испытания в истории кыргызской государственности. К великому сожалению, во время Ошских трагических событий погибли сотни наших граждан. Я бы посоветовала отдельным людям остерегаться дать межнациональную окраску этим событиям. Ибо, у тех людей, которые встали на преступный путь, нет национальности! От их преступных замыслов пострадал, прежде всего, простой народ. В настоящее время наши правоохранительные органы усиленно работают над тем, чтобы преступники получили заслуженное наказание. Но я глубоко верю и в то, что есть высший Человеческий Суд, что время и Всевышний рано или поздно дадут свою полную оценку их преступным действиям. Но мы знаем из истории, что преступлениям против человечества никогда не будет прощения.

На тех местах, которые пострадали от недавних трагических событий, мы должны выработать комплексные мероприятия для преодоления последствий трагедии. Тут мы не должны ограничиваться только установлением виновных лиц и восстановлением разрушенных домов и предприятий. Думается, важнее всего определить истинные причины возникновения конфликта, всесторонне изучить и проанализировать все предпосылки этих кровавых событий, дабы раз и навсегда исключить повторения подобного события.

Восстановление пострадавших районов – одна из важнейших задач на нынешнем этапе. Я со всей ответственностью заявляю, что высшее руководство нашей страны не оставит свой народ в беде один на один.

Я лично, как Президент страны, возьму под свой особый контроль проблемы тех семей, которые в результате недавних событий остались без крыши над головой. Самое главное, в эти трудные времена хочу призвать наш народ проявить терпимость и сохранить мир и согласие. Только терпимость, мир и согласие, и умение прощать друг друга могут помочь нашему народу пережить эти тяжелые испытания.

Надо, справедливости ради, отметить, что, несмотря на попытки отдельных деструктивных сил, пытавшихся расколоть наше общество и засеять идеи сепаратизма среди народа, 24-июня наш народ высказался о своей однозначной и решительной поддержке конституционных реформ. Народ проголосовал за Независимый Кыргызстан, за идеалы свободы! Народ проголосовал за Свободный и Новый Кыргызстан!

Уважаемые соотечественники!

Если кто-то спросит у меня сейчас о том, что в настоящее время является главным богатством Кыргызстана, то я ни на миг не колеблясь, ответила бы, что наше главное богатство на данном этапе – это наш народ, а также мир и согласие. Как подтвердили последние события, мы сможем беречь и умножить наши достижения только путем сохранения устойчивого мира и согласия. Мир и согласие сейчас являются главным гарантом нашей государственности. Испокон веков кыргызские мудрецы говорили: «Быть националистом – это уже преступление, а пытаться разделить нацию на две части, - тысячекратно тяжкое преступление».

Тут уместно процитировать крылатые строки нашего знаменитого поэта Эсенгула Ибраева:

«Сеять раздор, делить свой народ,

Преступно тысячекратно.

Вникни в суть этих слов,

Мой кыргызский народ.

Я беру свои истоки от тебя,

Я беру свою жизненную мощь от тебя,

И в тебе продолжится мой род.

Ты моя единая нация, -

Мой кыргызский народ!»

Мы должны свято беречь единство и целостность кыргызской государственности, с тем, чтобы в будущем превратить нашу страну в мощную, процветающую страну. Это наша святая обязанность перед будущими поколениями.

Кыргызстан унитарное, интернациональное и полиэтничное государство. Основу идеи нашего интернационального единства составляют бережное отношение и сохранение культуры и языка, традиций каждого народа. Наше интернациональное единство основано на равном и взаимоуважительном отношении народов друг к другу. И это независимо от их национальной принадлежности и от различий в вероисповедании. Ибо, Кыргызское государство должно быть признано перед мировым сообществом, как государство, ставящее превыше всего права человека, что и закреплено в нашей Конституции. В то же время, каждый гражданин Кыргызского государства должен уважительно относиться к государственным нормам и принципам своей страны, и соблюдать их неукоснительно. Только так мы сможем укрепить основные принципы нашей государственности.

Кыргызский народ издревле высоко ценил мир и согласие среди народа. А народная мудрость гласит: «Ынтымак бар жерде ырыс бар», то есть, «Там, где существует мир и согласие, будет достаток и процветание».

Я считаю, что эти лучшие качества являются одним из определяющих менталитет нашего народа!

Уважаемые соотечественники!

Перед нами стоят грандиозные, ответственные задачи. Только вчера я приняла участие в открытии первого гидроагрегата Камбаратинской ГЭС-2. отрадно, что, несмотря на тяжелое социально-экономическое положение в нашей стране, мы полны решимости продвигаться вперед. Как один из наглядных примеров этого я хочу назвать открытие первого гидроагрегата Камбаратинской ГЭС-2.

В ближайшее время в нашей стране состоится большое политическое событие. Это – выборы депутатов в Жогорку Кенеш. В этой политической кампании, определяющей будущее Кыргызстана, изъявили желание участвовать десятки политических партий. Перед этими историческими выборами я хотела бы призвать все политические партии и их сторонников, а также избирателей остерегаться того, чтобы оказаться во власти своих политических амбиций. Все партии должны конкурировать представлением своих конкретных платформ, и только на основе сильной программы они должны завоевать голоса избирателей.

Политические партии, одержавшие победу на выборах, должны сформировать наш парламент. Выборы парламента, который будет сформирован политическими партиями, - это выбор будущего. Мы впервые в своей истории решились и поставили перед собой цель создать Парламентскую Республику во имя дальнейшего процветания своего народа. Парламентская Республика, - это не эфемерное политическое понятие, это - новый политический взгляд, новая политическая культура, новый этап в развитии демократии и в управлении государством.

Откровенно говоря, и наша Государственность, и наш Народ сейчас должны выдержать эпохальное испытание. Я верю в духовную мощь и политическую волю своего народа. Верю в победу народа! И нет для меня, как Президенту, выше цели, чем беречь единство Кыргызской государственности, мир и согласие!..

Уважаемые соотечественники!

Еще раз сердечно поздравляю вас всех с Днем Независимости и всем Кыргызстанцам желаю здоровья, достатка, мира и согласия! Пусть этот Священный месяц Рамазан принесет в нашу страну добро, пробуждая самые лучшие человеческие качества!

Пусть будет ясным и мирным небо нашего Кыргызстана!

Узбекистан: В Ташкенте прошел фестиваль видеоарта «Шорохи Культурного Арьергарда»
2010-08-31 13:39 Павел Кравец

Кадры из фильмов представлены организаторами фестиваля

29 августа в одном из ташкентских бомбоубежищ состоялся очередной по-настоящему «андеграундный» (в буквальном смысле «подземный») 19-й фестиваль «VideoART.uz» под названием «Шорохи Культурного Арьергарда».

В условиях, когда большая часть проявлений «андеграундной» культуры в Узбекистане находится под негласным запретом, еще год назад будущее фестиваля виделось его создателям и участникам весьма туманным, поскольку Музей Кино, где на протяжении ряда лет регулярно проводилось это мероприятие, был закрыт Советом Обществ дружбы в сентябре 2009 года.

Фестиваль тогда вынужденно ушел в «подполье», и никто из видеоартистов особо не надеялся на его жизнеспособность. После закрытия Музея Кино прошел почти год, и за это время бессменному организатору фестиваля «VideoART.uz» Олегу Карпову все же удалось провести два минифестиваля, а следом за ними и нынешний – 19-й по счету фестиваль, который по времени проведения весьма символично совпал с 19-й годовщиной Независимости Узбекистана.

Кадр из фильма Андрея Кудряшова «Кушанское радио»

На фестивале было показано тринадцать фильмов: «Кушанское радио» и «Плеск» Андрея Кудряшова, «Я хочу жить…» Умиды Ахмедовой, «Тоска» и «Сиреневый этюд для поцелуя с оркестром» Александры Батиной, «Жизнь и смерть Улугбека» Никиты Макаренко и Аскара Урманова, «Вторжение» Аскара Урманова, «Андерсен» Сида Янышева, «Эуежжаю…» Никиты Макаренко, Максима Соболевского и Рано Хушваковой, «Ласковый голос» Елены Бондарь и Олега Карпова, «Сублимация» Руслана Куртвелиева, «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн» Алексея Улько и «Мазар» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова.

Кадр из фильма Алексея Улько «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн»

По словам Карпова, главным «фестивалеобразующим фильмом», стала работа самаркандского лингвиста и культуролога Алексея Улько «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн», сформулировавшего концепцию нынешнего форума видеоартистов: «Можно представить себе нас, как арьергард отступающей – пока еще достаточно организованными порядками – европейской цивилизации перед массой, которая пока не спешит с натиском, но в натиске будет неумолима. Как армия Манштейна, отводящая свои войска из Северного Кавказа через ростовское горлышко. В этой схеме среднеазиатской цивилизации уготована еще более грустная роль – послужить короткое время буфером между уходящей назад и теснимой со всех сторон Европой, и медленно, но беспощадно набирающей ход Азией – как, впрочем, это было уже не раз. Для Средней Азии сценарий эвакуации из Дюнкерка, боюсь, не предусмотрен. Она так и останется хемингуэевским стариком, сидящем на мосту через Эбро».

Кадр из фильма Никиты Макаренко и Аскара Урманова «Жизнь и смерть Улугбека»

- Так получилось, что главная тема самого длинного фильма фестиваля, «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн», а именно, фрагментарность и эклектичность среднеазиатской цивилизации в эпоху стремительных перемен, отразилась в тематике фильмов всего фестиваля, который – и это символично – прошел в бомбоубежище гламурного здания, - говорит Алексей Улько. - Здесь мы увидели очередные как бы беззаботные капустники ташкентской группы «Тупратиконс» сотоварищи, за которыми просвечивает то растерянность, то разочарованность; красивые, но почему-то тревожные медитации Андрея Кудряшова на среднеазиатскую природу и историю в их различных проявлениях. Фильмы Александры Батиной, объединенные понятием тоски – внешней и внутренней. Работа Сида Янышева с датскими королевскими гвардейцами и предельно русскими по тональности вопросами о причине своей опустошенности. Сюрреалистическая, яркая свалка Елены Бондарь и минорный, но совсем не тяжелый фильм о паркентском кладбище Умиды Ахмедовой и Олега Карпова.

Они все по-разному свидетельствуют об озабоченности авторов происходящим в Средней Азии культурно-цивилизационным переходом и тем самым резонируют с моим, если можно так выразиться, «эпическим» фильмом, который состоит из ряда фрагментов, снятых в течение последних лет в разных частях региона. Здесь серьезные беседы интеллектуалов переплетаются с психоделической тоской американца по своей девушке, которая в свою очередь переходит в страшный рассказ о варварском сносе Памятника Свободы в Самарканде; базары чередуются со зваными обедами, звучит эхо различных явных и подспудных конфликтов, происходящих в регионе; кто-то страдает, кто-то вдумчиво веселится. Мне хотелось по-своему выразить то ощущение многозначности, порой очень глубокой, а порой доходящей до абсурда, которое вызывает в настоящее время жизнь в этом регионе. Боюсь, что в скором будущем ситуация может сильно измениться – но при всей серьезности происходящего, к нему следует относиться с изрядной долей самоиронии, важно не быть слишком серьезным.

- Почему «семь взглядов»?

- Семь – священное число, символизирующее, помимо всего прочего, некую полноту, цикл: семь цветов спектра, но и семь дней в неделе, стало быть – дневник. Священный город на семи холмах; в гербе Самарканда имеется семиконечная звезда; семь нот в октаве – поднятая вверх рука Улана Джапарова в начале фильма как символ авторитаризма и такой же жест статуи Свободы в конце – это нота «до», и так далее, а вообще семь – просто удобное для восприятия число!

Кадр из фильма Умиды Ахмедовой и Олега Карпова «Мазар»

- Обычно, художники стараются связывать себя с идеей авангарда, что немного поднадоело за последние сто лет, - говорит Олег Карпов. – А вот «культурным арьергардом», прикрывающим уход европейской культуры из азиатского пространства пока себя никто не называл. По-моему, это очень точное, емкое определение, и к «культурному арьергарду» можно отнести многих представителей узбекской культуры. Например, среди писателей, литераторов, это Рифат Гумеров, среди художников – Вячеслав Ахунов, и перечислять можно многих. И этот культурный пласт имеет множество слоев, существующих порой независимо друг от друга, но под неким единым началом, вычленяющим представителей «арьергарда» из «культуры», основанной на новейшей государственной идеологии.

На вопрос, почему фестивальная программа завершилась показом их совместного с Умидой Ахмедовой фильма «Мазар» («Кладбище») из серии «Узбекчилик» («Узбекскость»), Олег Карпов ответил, что после фильма Алексея это символичное завершение: все заканчивается на кладбище, и «арьергард» рано или поздно должен «сойти» как явление исчезающее, поскольку временно прикрывает собой отступление.

- И здесь, отчасти, можно проследить некую параллель с сегодняшним состоянием общественного сознания,- говорит Карпов, - когда вырубаются деревья и опустошаемые пространства становятся похожими на кладбища, а «лесорубы» обречены подобно Эрисихтону, срубившему дуб в саду Деметры.

- Каковы на ваш взгляд перспективы фестиваля?

- После закрытия Музея Кино в прошлом году мы в ноябре проводили в некоторой растерянности почти полуподпольный 17-й фестиваль. В мае этого года удалось снова собрать и показать новые фильмы, что придало нам энтузиазма. Сейчас, я думаю, мы преодолели свою нижнюю точку. Появляются новые участники, показывающие свои работы в рамках существующих течений узбекского видеоарта, уже есть адекватная площадка. Например, в прошлый раз место проведения не совсем соответствовало стилю фестиваля, были какие-то случайные люди, а здесь все как зашли, никто практически до конца фестиваля не вышел, что, на самом деле, редкость. Несмотря на мрачноватость подвала, двойные бронированные двери как на подводной лодке, новое место всем понравилось, и, надеюсь, что здесь фестиваль обретет свою постоянную площадку.

Беседовал Павел Кравец

Плакат фестиваля

Узбекистан: В Ташкенте сносят старое здание женской исправительной колонии
2010-08-31 15:51 Фергана.Ру

Фото © «Фергана.Ру»

В Ташкенте уходит в прошлое достопримечательный объект, не обозначенный ни в одном туристическом путеводителе или справочнике, и тем не менее хорошо известный жителям столицы. Это женская исправительная колония КИН-7, расположенная возле Рисового базара. На территории в форме треугольника, образованного двумя расходящимися автодорогами, за бетонными стенами с пущенной поверху «колючкой» это учреждение, единственное во всем Узбекистане, просуществовало более полувека – с 1958 года.

В 2009 году в связи с очередным громким юбилеем Ташкента женскую колонию было решено вывести из города в Зангиатинский район Ташкентской области и объединить с действующей там колонией-поселением. Формальной причиной указывалась необходимость расширения дороги, связывающей центр города с массивом Куйлюк и проходящей прямо под стенами исправительного учреждения. Заключенных и персонал перевели, однако дорогу расширить к юбилею так и не успели, поэтому отложили это дело до следующего, 2010 года.

Снос крепких корпусов колонии начался весной текущего года. Десятки рабочих, снабженных тяжелой техникой, ломали и крушили дореволюционные здания из добротного «николаевского» кирпича. Дело в том, что КИН-7 была создана на месте бывшего военного городка, построенного еще в XIX веке, во времена Российской империи, и многие из этих зданий простояли до наших дней. «До революции здесь находились казармы или конюшни 5-го Оренбургского казачьего полка», - поясняет историк и краевед Борис Голендер, уточняя, что теоретически рядом с ними могла располагаться и небольшая армейская часовня.

Сегодня от строений царского времени уже почти ничего не осталось. За бетонным забором простирается широкий пустырь, целиком загроможденный обломками, среди которых торчат отдельные уцелевшие деревья. Сохранилось лишь несколько старых одноэтажных зданий, в частности то, в котором располагались бухгалтерия и матчасть колонии. Остальные разобраны на прочный дореволюционный кирпич. Дорогу, ради которой всё это будто бы затевалось, пока так и не расширили.

Забор колонии. Вид снаружи

Необходимо заметить, что в 1958 году, когда женская колония только создавалась, это все еще была далекая городская окраина. Через несколько десятилетий Ташкент разросся, и пенитенциарное учреждение оказалось в десяти минутах езды от центра столицы. Рядом повырастали девятиэтажки, откуда территория колонии была видна как на ладони, а через дорогу разместилось Главное управление исполнения наказаний (ГУИН). В начале 2000-х автодорогу между ГУИНом и колонией нередко перекрывали, устраивая акции протеста, женщины в хиджабах - родственницы осужденных по религиозным статьям. В последние годы этого уже не происходило: стали сильно бояться властей.

В 2002 году Российский правозащитный центр «Мемориал» описывал нравы и порядки в единственной женской колонии Узбекистана следующим образом (выдержки):

«Колония рассчитана на 1500 заключенных. В мае 2001 года в ней содержалось свыше 1700 человек, а ко времени проведения амнистии в августе 2001 года - более 2000. Среди заключенных были иностранцы (граждане России, Афганистана, Туркменистана и Таджикистана). Внутренняя охрана состоит из женщин (на лагерном сленге – «дубачек»).

Заключенные размещаются в неотапливаемых жилых бараках по 140-150 человек в каждом. «Жители» каждого барака организованы в отряд, делящийся на три рабочие бригады. Заключенные спят на двух-трехярусных кроватях. В случае, когда не хватает спальных мест, между верхними ярусами кроватей устанавливаются щиты, на которые кладут «лишних». Более удобное нижнее место на койке можно было купить, дав взятку «бригадиру». «Бригадир - тоже женщина-арестантка. Если ей от каждой «дачки» (посылки) дадите 10 пачек сигарет, немного сладостей и другие вещи, то один-два месяца можете занимать место на нижней полке. Без платы бригадиры ни на что не обращают внимания - хоть у вас больные ноги, радикулит или остеохондроз. Есть некоторые женщины с высоким давлением, которые не могут смотреть вниз. Но это их (бригадиров) не интересует», - цитирует «Мемориал» слова одной из бывших заключенных.

«Как ни странно везде было чисто. За чистотою наблюдали сами заключенные. Если не будет чистоты, не убрана постель или белье не чистое, могли посадить в ШИЗО (штрафной изолятор – прим. ред.). В то же время для стирки не было условий. Раз в три месяца на человека давали полкуска мыла. В основном мыло, шампуни, стиральный порошок получали с воли от родственников. Дезодоранты и косметические принадлежности из передач забирали. На всех этого, понятно, не хватало, поэтому многим заключенным мыться было нечем».

Колония во время сноса строений. Фото сделано весной 2010 года

Внутренний распорядок соблюдался строго. «Подъем в 5.50. В туалете сразу собиралась большая толпа. Многие не успевали умыться. Затем зарядка и завтрак. С 8 до 9 - политинформация. Узнавали из узбекских газет о разных преступлениях и о мировых новостях. В 9.00 проходили проверку (группами) по 5 женщин, называли имя, фамилию, срок заключения, статью. Точно такая проверка проходила в 16.00 по возвращении с производства. После внутренней проверки - работа в двух сменах».

Заключенные шили спецодежду, одежду для малолетних осужденных, солдат, матрацы. Некоторые женщины выполняли строительные работы, другие голыми руками чистили перец (за 100 кг начисляли по 600 сумов). За работу начислялась зарплата, часть которой присваивалась администрацией. «Я работала в детском саду, где содержатся дети заключенных-женщин. Там зарабатывала 7000 сумов. Когда вышла на свободу, подписала ведомости, что получила 21000, но реально мне дали 12000».

Несмотря на «столичное» местонахождение колонии, заключенные голодали. В рационе питания почти полностью отсутствовали белки и жиры. «Кормили три раза в день. На завтрак давали по две столовые ложки разваренного риса или перловки без масла и соли и по полстакана чая. На обед – «овощной суп», который на самом деле был простой водой. Кому попадало хоть несколько макарон - считался счастливчиком. О мясе мы не могли даже мечтать. На второе - опять две ложки вареного риса или какой-нибудь каши. На ужин, как и на завтрак, давали по две ложки каши, иногда по паре картофелин размером с куриное яйцо. Или одну свеклу, сваренную в обыкновенной воде без жира и масла, делили на шестерых. На пятерых давали одну буханку черного хлеба. Многие женщины пили «чифирь», он вызывал ощущение сытости».

Колония во время сноса строений. Фото сделано весной 2010 года

Недостаток продуктов женщины пополняли на существующем в зоне «черном рынке». Основной валютой здесь являлись дешевые сигареты без фильтра Karvon местного производства. По словам интервьюированных, одна банка мясных консервов стоила двенадцать пачек сигарет, одна «пайка» хлеба - четыре-пять сигарет, четыре сырых картофелины или три луковицы - одну пачку сигарет. Работники столовой продавали плов в пустых «баклажках» из-под маргарина Rama. Порция стоила 1,5 пачки сигарет. У них же можно было купить и диетическую пищу.

Другим источником пополнения рациона являлись продуктовые посылки («дачки») с воли. Заключенным, приговоренным к общему режиму содержания, разрешалось получать одну посылку весом до 10 килограмм раз в три месяца, а на строгом режиме - раз в четыре месяца. При этом существовали ограничения на вес отдельных категорий содержимого передач. В частности нельзя было передавать более одного килограмма табака, одного килограмма мыла, трех килограммов продуктов питания. «Дачки» приходилось выкупать у охраны за 10-12 пачек сигарет.

Вокруг женщин, систематически получавших «дачки», формировалось постоянное окружение из 4-5 заключенных («семейка»). Члены «семеек» вели совместное хозяйство (насколько это возможно в условиях заключения) и старались помогать друг другу в лагерной жизни. Часть женщин не имела семей на воле или же мужья отказывались от своих жен, попавших в заключение. Другие женщины, наоборот, сохраняли настолько тесные связи с волей, что получали оттуда героин и продавали его внутри зоны. Доза героина (0,005 г) менялась на 10 пачек сигарет или на одну золотую зубную коронку.

«Если говорить о медицинском обслуживании, то, к примеру, высокая температура не считалась заслуживающей внимания, высокое давление - тоже. По мнению начальства, больная женщина - это та, которой осталось жить не более двух месяцев», - рассказывает одна из бывших узниц.

«Из лекарств при любых заболеваниях давали только аспирин… Главврач санчасти постоянно, когда мы ходили в столовую, ругала всех нецензурными словами. Если подарить ей баночку кофе или плиточный шоколад, то она выписывала справку о том, что заключенная больна. Таким путем можно было на короткий срок освободиться от работы. Помню, в 4-ом отряде женщина по имени Умида была больна циррозом печени. Пока она не упала, ей ни какую помощь не оказывали. Упала - положили в санчасть, где она вскоре умерла. Когда в «зону» приезжала какая-нибудь комиссия, прокуроры или журналисты с телевидения, то сразу же появлялись белые простыни, полотенца и т.п.».

Распространенными болезнями (хотя в меньшей степени, чем в других «зонах») являлись сифилис и чесотка. Из больных был сформирован отдельный 9-ый отряд. Однако больные не были изолированы от остальных заключенных и общались с ними, например, в общей столовой. Нередко больные мыли в столовой посуду других заключенных. Больные СПИДом содержались в отдельном бараке, выход из которого был запрещен. Другие заключенные также не имели права посещать его.

В жилую часть колонии мужчины не допускались. В рабочей части колонии постоянно находились шесть-семь мужчин-пожарных, следящих за соблюдением правил безопасности. За одну-две пачки сигарет они покупали женщин. Другие женщины за четыре сигареты стирали им одежду.

Строения на территории колонии уже почти снесены. Фото сделано в августе 2010 года

В 2002 году возникла практика использования заключенных для сексуального обслуживания криминальных авторитетов и сотрудников районных отделов милиции за пределами колонии. Формальная причина вывоза женщин за пределы «зоны» - «проведение профилактических бесед». Многие женщины охотно соглашались на это, поскольку перед поездкой их кормили, мыли и неплохо одевали, а за пределами колонии для них начиналась более привлекательная жизнь. Имеются сообщения, что среди женщин, желающих заняться проституцией на подобных условиях, даже происходили серьезные драки за право поехать «в этот раз».

По оценкам на 2001 год число женщин, непосредственно осужденных по религиозным и политическим мотивам, не превышало 20. Верующие пытались и в неволе сохранить свои принципы, например, несмотря на запрет носили закрывающие волосы платки, шили и носили надеваемые под платье женские штаны (традиционная для Узбекистана одежда, которая в колонии рассматривалась как альтернатива ношению современного платья).

Заключенные, осужденные за уголовные преступления, в большинстве своем избегали «религиозных». Против исламистов велась «сильная агитация» со стороны администрации, за контакты с ними «можно было заработать ШИЗО или отметку о нарушении режима в личном деле». Одна из бывших заключенных говорит, что когда видела женщин в платке, то старалась их обойти, чтобы избежать общения. Бывшая заключенная Наталья Романова вспоминает, что над «религиозными» сотрудники администрации «издевались, как хотели». Широко применялась практика фальсификации дел за мелкие или мнимые нарушения, наказываемые помещением в ШИЗО. «Их всеми силами старались оставить в заключении, подбрасывали деньги, шприцы и спирт, затем оформляли нарушения режима».

Офицеры постоянно издевались над осужденными, за нарушения режима помещали в ШИЗО. Обычно наказаниям подвергались участницы драк, возникавших, как правило, в результате самодеятельного расследования случаев воровства. Иногда женщины резали друг другу лицо крышками от консервных банок. Все участницы таких потасовок помещались на 3-7 дней в ШИЗО, где кормили один раз в день, лишались очередной передачи и «зарабатывали» отметку о нарушении в личном деле.

В среде заключенных были активны информаторы администрации колонии, которые сообщали о наличии запрещенных предметов - денег, наркотиков, ножниц, утюгов, которые среди прочего использовались для жарки пирожков, и т.п. В большинстве случаев администрация их изымала, но в некоторых (например, когда заключенная бесплатно обслуживала «дубачек») - закрывала на это глаза».

А это воспоминания о колонии сидевшей в ней несколькими годами позже маргиланской правозащитницы Мутабар Таджибаевой, обвиненной в нарушении 18 (!!!) статей уголовного кодекса РУз и приговоренной к восьмилетнему заключению. В неволе она пробыла два года и восемь месяцев, из них почти два года в КИН-7, пока под давлением США и Евросоюза не была освобождена:

«В женской колонии я провела двадцать три месяца, то есть с 7 июля 2006 года по 2 июня 2008 года, – рассказывает М.Таджибаева. - Тогда в ней содержались приблизительно 1200-1400 женщин. Из них более 10 процентов были осуждены по религиозным мотивам, 30-40 процентов за торговлю наркотиками, 25-30 процентов за экономические преступления, остальные за кражу, убийство, грабёж.

В колонии было десять отрядов. В 1-м, 4-м и 8-м отрядах содержались женщины, совершившие преступления повторно, особо опасные рецидивистки. В каждом отряде было от 150 до 200-230 женщин. За порядок и чистоту в бригадах каждая бригада несла коллективную ответственность. И если одна из узниц совершала нарушение, то коллективному наказанию тоже подвергался весь отряд. Такие способы в большинстве случаях использовались против женщин, осужденных по религиозным мотивам.

Говорят, что женская колония была построена еще до октябрьской революции и в то время являлась армейским гарнизоном, но многие высказывали и другие предположения. Когда я сидела, сохранились лишь некоторые части этих старых построек. Это библиотека, здания 2-го, а также 1-6, 4-8, 5-10 отрядов, клуб, поликлиника, баня, столовая, здания психического и венерологического отделений, корпуса, выделенные для стирки и мытья.

Здание, отведенное под баню, тоже было старым и не имело соответствующих условий. Отряды ходили мыться по очереди, например в понедельник и в пятницу - женщины, проходящие лечение в медсанчасти и отделениях психологии и венерологии, инвалиды, беременные и пожилые заключенные, а также более ста узниц 4-го отряда. Остальные – в другие дни. В воскресенье проводился санитарный день, баня не работала.

Для посещения бани отводилось время после утренней проверки - с 10 до 12.30, и после второй проверки - с 17 до 19.30, за эти пять часов все женщины из соответствующих отрядов должны были успеть искупаться. Горячая вода подавалась только в отведенное время, затем ее подача прекращалась, и не успевшие помыться должны были делать это холодной водой. В 18.30 начинался ужин, и из-за этого многие женщины должны были делать выбор: либо купаться в бане и остаться без ужина, либо пропустить баню и идти на ужин, а затем целую неделю дожидаться повторной возможности вымыться.

В банной комнате было всего четыре крана для воды, причем один из них не работал. Водой из оставшихся трёх кранов за отведенные пять часов должны были успеть помыться 200-300 узниц. Однако иногда перед входом в баню 5-6 женщин из числа блатных быстро распределяли между собой эти три крана и громко заявляли об этом, после них другие 5-6 их подружек заявляли о своём праве на эти краны. Они мылись, сидя прямо у занятых ими кранов, и если другие заключенные подходили к кранам за водой, то они отгоняли их и устраивали скандалы. Бывало и так, что в борьбе за воду женщины били друг друга тазом или кружкой по голове и наносили телесные повреждения.

При посещении бани и купании больше всех достается новеньким. Из-за того, что баня довольно маленькая, а женщин очень много и порой некуда поставить тазы, вспыхивают скандалы и новые осужденные узницы и те, кого почти никто не посещает, становились в таких случаях объектами избиений и оскорблений. Такие случаи являются обыденными в женской колонии. На самом деле и этих блатных женщин тоже никто не навещает, и они живут за счет других узниц.

Особенно сильно в бане было распространено воровство нижнего белья или свитеров, переданных женщинам родными, такое происходило почти каждый раз, и на поиски воровок привлекалось большое количество женщин. Укравшая эти вещи, естественно, не может спокойно носить их, боится попасться. Единственное что она может, это попросить тех, кто занимается торговлей, продать украденное, пусть даже за небольшую сумму. Поэтому обокраденные, находясь в бане, тут же предупреждают торговок о краже и о приметах своих вещей. Получив для продажи украденную вещь, торговка, недолго думая, возвращает «товар» хозяйке.

Самым ходовым товаром в колонии являются сигареты, каждая из которых имеет свое особое название и цену. Например, самая дорогая сигарета - Pine, ее называют «евро», сигареты Pall Mall носят название «доллар», а сигареты Karvon - «узбекский сум». Пачку Pall Mall-а можно обменять на 16 штук Pine и 2 пачки сигарет Karvon. За 10 штук Pine можно получить 12 штук Pall Mall-а и пачку сигарет Karvon. Исходя из ситуации, можно купить 4-5 кусков хлеба. Цены на другие вещи определяются таким же способом. Роль денег также выполняют мыло, зубные пасты, насвай и так далее. 50-60 процентов узниц тяжело переносят установленный в колонии жесткий режим, абсолютно не учитывающий хрупкость женщин, и из-за недоедания и невозможности употреблять то, что требует организм, предаются употреблению насвая, а 60-70 процентов курят сигареты.

Когда я прибыла в колонию, то заметила, что отварное мясо, вареные яйца, маргарин, сливочное масло и также сахар, которые должны были выдаваться осужденным, через отдельных зэчек выставлялись на торг в 200-250 граммовых пластмассовых ёмкостях под присмотром руководства колонии. Эти продукты питания изымались из столовой и перепродавались, а полученная прибыль делилась между работницами столовой и администрацией колонии. Из-за того, что поступающие в колонию продукты не доходили до осужденных, оставшуюся пищу невозможно было есть. Но в связи с тем, что 30-40 процентов узниц никто не навещал, а те, у кого были близкие, приезжали, согласно порядку, всего раз в два месяца и привозили передачу весом лишь в 8 килограммов, из которой продукты составляли только 6 килограммов, то приходилось питаться этой казенной едой. По этой причине в колонии повально были распространены желудочно-кишечные болезни.

Во время утренней проверки заключенных заставляют петь государственный гимн Узбекистана. Пока один отряд поёт первые две строки гимна, узницы другого отряда на руках уносят в медсанчасть упавших без сознания от недоедания. Такие случаи повторялись почти через день. Женщин, осуждённых по религиозным и политическим мотивам, заставляли петь гимн, построив в первом ряду, а иногда в середине колонии. Иногда остальным доставалось из-за осуждённых «религиозниц», то есть, когда те отказывались петь гимн, надзиратели, не сумевшие заставить их сделать это, наказывали весь отряд, заставляя его пройти вокруг колонии пять или шесть раз, непрерывно исполняя гимн.

Совместное проживание узниц одной «семьей» особенно было распространено, когда колонией заведовали русские начальницы. Совместную жизнь в отдельных камерах обычно вели осужденные за тяжкие преступления или женщины, осужденные на очень длительные сроки. И самое главное, именно эти женщины следили за порядком в колонии. Иногда такие пары селили в одну камеру с осужденными за религиозные убеждения, иногда им выделяли одну шконку (тюремную койку). «Влюблённые» пары, находясь в полуголом состоянии перед глазами верующих узниц, а иногда и перед всей колонией, придавались любовным утехам. Иногда женщины, осужденные за религиозные убеждения, пытались призвать такие пары к приличию, это становилось причиной грандиозного скандала с применением силы. Пары нападали на такую узницу, и подвергали её избиению. Но самое жесткое наказание следовало потом, надзиратели, наблюдавшие за всем этим действом, обвиняли узницу в призывах к религиозному экстремизму и заключали в штрафной изолятор.

Во время правления Светланы Сбродовой, начальницы колонии, женщина из одного отряда свободно могла сходить к своей «возлюбленной» из другого отряда и провести с ней бурную ночь. Нередко подобные страстные встречи являлись причиной ночных беспокойств и между узницами возникали скандалы. В большинстве случаев, эти женщины, имевшие любовниц в разных отрядах, являлись доносчицами руководства ГУИН (Главное управление исполнения наказаний), прокуратуры, и поэтому узницы их называли «козами». В 2006 году, после снятия Сбродовой с должности, в колонии началась борьба против таких любовных пар. Узница, посетившая другой отряд в неположенное время, попадала в штрафной изолятор. Однако в это же самое время между начальницей отряда и одной из заключенных вспыхнула такая сильная любовь, что даже руководство колонии не смогло воспрепятствовать этому. Надо сказать, что колония полнится такого рода историями о любви между надзирательницами и узницами. Бывало и так, что если у одной из влюблённой пары заканчивался срок пребывания в колонии, то вместе с ее возлюбленной они специально устраивали скандалы и нарушения, чтобы таким способом продлить ей срок и вновь оказаться вместе.

В промзоне колонии работают женщины, совершившие экономические и политические преступления. Выход каждой «политической» на работу жестко контролируется ГУИНом. Политзаключенные отправляются работать, даже если они сильно больны и находятся в тяжелом состоянии. В промзоне в основном шили спецодежду для учреждений исполнения наказаний и армии, подушки, матрацы, одежду для участников разных олимпиад и универсиад. Для подготовки необходимых вещей на конкурс «Баркамол авлод учун» (этот конкурс проходит под патронажем старшей дочери президента страны) узницам приходилось работать по 24 часа в сутки. Но даже в этом случае им не выдавалось дополнительное питание или хотя бы кипяченая вода. Осужденным женщинам, работающим в промзоне в две или три смены, в месяц платили от 100 до 600-700 сум. Я сама на свою зарплату за шесть месяцев купила один батончик «Сникерса»...

Территория колонии была очень широкой, и в свободное время узницы встречались друг с другом, беседовали, делились новостями. А жители девятиэтажных домов возле колонии в новогоднюю ночь устраивали салюты, чем дарили нам огромную радость, и кричали «Мы с вами, мы вас любим, с Новым годом!», а в день объявления амнистии, некоторые из жителей этих домов выходили на балконы и громко скандировали: «Свободу, свободу!». В эти моменты женщины обнимали друг друга и заливались слезами…».

Сейчас в окрестностях колонии воцарилась непривычная тишина: марширующие зэчки уже не поют гимн Узбекистана. Скоро последние остатки КИН-7 исчезнут навсегда, как будто ее здесь никогда и не было. В действительности исчезают лишь здания, насквозь пропитанные эмоциями воинственных казачьих частей, обитателей армейского гарнизона и десятков тысяч заключенных женщин, само же учреждение просто переехало за город: порядки в нем совершенно те же, и в будущем, вероятно, нечто подобное напишут и о нем.

Омар Шарифов