Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Русская Еврейская община в Нью Йорке


Информационный Канал Subscribe.Ru

Не нажимайте Reply (Ответить) для этого сообщения!
Ваши вопрсы и коментарии направляйте пожалуйста по адресу kehilasmy@yahoo.com

Рав Ицхак Зильбер

МАТОТ

Начинается глава с заповеди об обетах и клятвах:

“Если человек даст обет Г-споду или поклянется положить зарок на душу свою, пусть не нарушит свое слово: все, что вышло из уст его, должен он исполнить” (30:3).

“Даст обет Г-споду или поклянется” — какая разница между этими действиями? Вроде бы это одно и то же. Но обет и клятва — понятия разные.

Нидрей-исур — обеты, о которых идет речь в этой главе, — подразумевают исключительно запреты. Человек объявляет какие-то вещи запретными для себя на определенный срок (скажем, яблоки или — еще лучше — сигареты; это значит, что он целый месяц, к примеру, не будет есть яблоки или курить). Эти вещи запрещены ему, как запрещено то, что предназначено в жертву.

Клятва же касается действий, которые человек обязуется совершить или не совершать, или каких-то утверждений, причем и обязательство, и утверждение он подкрепляет словом “клянусь”, упоминанием Имени Б-га или и тем, и другим.

Как видите, обет и клятва — разные обязательства, и берет их человек на себя разными словами. Кроме того, говоря языком Талмуда, объектом обета является предмет, а клятвы — человек. Понять это непросто, но для нас важно, что ответственность при этом человек несет разную.

“Пусть не нарушит свое слово: все, что вышло из уст его, должен он исполнить”. Это дело вроде бы понятное: давши слово, как известно, — держись...

Но вот в Мидраш раба (Бемидбар раба, 22) мы читаем предупреждение: “[Всевышний говорит:] 'Не думайте, что вам позволено клясться Именем Моим, даже говоря истину. Только обладая следующими качествами...'“ И мидраш цитирует стих из главы “Экев” книги “Дварим” (10:20): “Г-спода, Б-га твоего, бойся, Ему служи, и к Нему прилепись, и Его Именем клянись”.

Мидраш понимает эти слова так: если ты боишься Б-га и служишь Ему, то есть если твое основное занятие — делать добрые дела и изучать Тору, если к Нему ты льнешь — стараешься себя и своих детей окружать верующими людьми, знающими и исполняющими заветы Торы, — только тогда ты можешь клясться, утверждая истину. Мидраш прямо говорит: “Имеют право клясться только такие люди, как праотец Авраhам, Йосеф и Иов, о которых точно известно, что они Б-гобоязненны” — ибо об их духовных качествах свидетельствует Тора.

Авраhаму сам Всевышний сказал на горе Мориа: “...Боишься ты Б-га и не пожалел своего единственного сына ради Меня” (Брешит, 22:12).

Йосеф говорит братьям: “...Б-га я боюсь!” (Брешит, 42:18).

О Иове сказано: “Был человек в земле Уц, Иов — имя его, и был человек тот непорочен, справедлив и Б-гобоязнен и удалялся от зла” (Иов, 1:1).

Не так уж много людей могут быть приравнены к праотцу нашему Авраhаму, или к праведному Йосефу, или к Иову. Значит, нам, людям обыкновенным, злоупотреблять клятвенными уверениями не следует.

Во времена царя Яная, в эпоху Второго Храма, евреи населяли множество городов в районе hар hа-мелех — Царской горы. И все эти города были разрушены за грех клятвы, данной без необходимости. Встретились, скажем, два человека, и один говорит другому: “Хорошо бы нам повидаться, провести вместе праздничный день!” А второй в ответ: “В ближайший Песах, клянусь, буду у тебя. Посидим, поговорим...” Эти люди твердо держали слово, и тем не менее были наказаны.

Как обстоит дело, если еврей поклялся нарушить закон Торы, ясно в ней высказанный? Например, Именем Всевышнего поклялся работать в субботу, или есть трефное, или не надевать тфилин? Это напрасная клятва. Почему?

Среди законов о клятвах и обетах есть такое положение. Если человек принес две клятвы, противоречащие одна другой, то вторая недействительна и он не обязан ее выполнять. А ведь весь еврейский народ поклялся у горы Синай выполнить все, что велит Всевышний. Ее никто не может отменить. Клятву эту евреи дали за себя и за будущие поколения (см. Дварим, 29:9-14). Значит, клятва нарушить закон Торы напрасна, и человек будет наказан за то, что дал ее. Слова “поклянется положить зарок на душу свою” подразумевают право человека запретить себе что-либо дозволенное, но не разрешить запрещенное.

Невыполнение такого зарока ничего не добавляет к греху напрасной клятвы и не убавляет от него, потому что он ни к чему не обязывает. А вот нарушая законы Торы, волю Б-га, человек становится клятвопреступником. Если же он при этом дал клятву о таком нарушении, он грешит вдвойне.

Ни за один грех не взыскивает Б-г так сурово, как за ложную клятву. За все другие грехи Он взыскивает с виновника, с неправедных членов его семьи и с грешников всего мира, а за ложную клятву — с провинившегося, с его семьи и со всего мира, в том числе и с праведников.

Честный человек избегает обетов и тем более клятв. Он старается делать добро, не принимая это на себя в качестве обета (потому-то и принято добавлять к такому обещанию слова бли недер — “без обета”). А если уж вы пообещали сделать что-то хорошее — такое обещание равносильно обету, и его надо исполнить как можно скорее.

Я заметил, что стоит взять на себя обет, как возникают непредвиденные препятствия к его выполнению. В течение долгого времени я и мои друзья (мы жили тогда в Ташкенте) подавали документы на выезд и не получали разрешения. Двое из нас взяли на себя обет: если разрешение будет получено — поехать молиться к святым местам. Именно эти двое получили почти одновременно разрешение на выезд и... инфаркт. Дополнительные разъезды стали теперь опасны для их жизни. Поэтому был созван суд в составе трех человек, который снял с них обет. Сейчас оба живут в Израиле.

Не давши слова — крепись... давши слово — держись

Предоставлено: рав Ицхак Зильбер © http://toldot.ru/ Toldos Yeshurun.org

Мой папа

из книги Рава Ицхака Зильбера
Чтобы ты остался евреем
http://www.toldosyeshurun.org/rus_b_main.php

Сегодня, 26 тамуза, Ёрзайт (Годовщина смерти) моего папы, благословенна его память.

Я не знаю другого отца, которому сын был бы столь обязан знаниями, как я – моему отцу, благословенна его память. Это отец учил меня «алеф-бейт» (еврейскому алфавиту), дал мне знание Танаха (Пятикнижия, Пророков, Писаний), учил со мной «Шулхан арух» (свод еврейских законов), Мишну, Гемару (составные части Талмуда).

Как отцу это удалось – ума не приложу, но я ни одного часа не учился в школе. При советских порядках и законе об обязательном начальном образовании – это просто чудо. Чтобы я мог общаться на равных с ребятами, отец какое-то время нанимал для меня частных учителей, которые немного занимались со мной по школьной программе математикой, физикой и русским языком. В основном и этими предметами он занимался со мной сам (как и когда отец приобрел эти знания, мне неизвестно, но такое и не спрашивают о талмид-хахаме – человеке, умеющем учиться; он сделал это ради меня, только бы не отдавать меня в школу).

Отец всегда брал меня с собой в синагогу. В шесть лет я уже знал назубок все молитвы и молился наизусть. Однажды – мне было лет восемь – мы с отцом сидели в сторонке и слушали, как шохет (резник, который режет скот для общины; он должен хорошо знать законы шхиты – правильного убоя скота и вообще быть человеком праведным и сведущим в Торе) разбирал мишнает с группой евреев (там было человек тридцать). Отец тихо сказал мне: «Хочу, чтобы ты знал: здесь он объясняет неправильно». Я удивился: почему же отец не поправляет шохета?

Занятия закончились, мужчины прочли вечернюю молитву и разошлись. Шохет подошел к отцу, поговорил с ним, и отец, как бы между прочим, заметил: «Знаете, в мишнает есть одно место, которое не все правильно понимают» – и объяснил. «Ой, – говорит тот, – а ведь и я объяснил неверно. Надо завтра повторить все заново и исправить ошибку». Тут я понял, почему отец сперва промолчал. Он не хотел при всех ставить резника в неловкое положение. Этот случай был для меня хорошим уроком.

Вначале отец скрывал, что он раввин, но вскоре в синагоге кто-то узнал его и закричал: «Ребе, что же вы стоите у двери?»

Отец хотел, чтобы его раввинская служба была бесплатной, а зарабатывать решил торговлей. Для этого все свои деньги он отдал нескольким деловым людям, чтобы они пустили их в оборот. Когда их общее дело уже начало давать прибыль, отец вдруг узнал, что его компаньоны торговали в субботу. Он отказался взять «деньги от шабата» – и пришлось ему принять пост официального раввина. Помню, дома хранилась его печать с надписью «Казанский губернский раввин».

С утра до ночи отец занимался делами общины: с двенадцати до двух ежедневно наблюдал за шхитой на общей городской бойне, потом учил людей в синагоге, в синагоге и дома принимал посетителей и решал возникающие у них вопросы и проблемы... Когда в 1926 году советская власть ликвидировала все, связанное с еврейской религиозной жизнью, и синагоги закрыли, деятельность отца стала неофициальной, тайной.

Отец был очень мягкий и даже застенчивый человек. Он говорил: «Если кому-то что-то нужно, пусть приходит ко мне и я ему помогу».

Предоставлено: рав Ицхак Зильбер © http://toldot.ru/ Toldos Yeshurun.org

Рав Зильбер. Улучшение. Молитва у Котеля.
14 July 2004

Начиная с воскресенья, 10 июля, семья и врачи замечают ощутимые улучшения в состоянии Рава, несмотря на плохие прогнозы врачей.

Единственное объяснение этому, как считает семья - молитвы и принятое на себя многими людьми дополнительное изучение Торы.

Семья Рава просит всех продолжать молиться и укрепить изучение Торы, принять на себя не сердиться и увеличить мир между людьми, чтобы в заслугу этого были приняты наши молитвы.

На 14 июля, 10 часов вечера по израильскому времени, назначенна общественна молитва у Котеля - Западной Стены за полное выздоровление рава Ицхака Зильбера.


Посетите нашу страницу http://www.kehilasmy.org
Visit our page http://www.kehilasmy.org

Buy books with 10% off from Artscroll and Artscroll will donate us 5% of your purchase:
Visit ArtScroll.com


http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru
Адрес подписки
Отписаться

В избранное