Уважаемые читатели! Представляем новый сборник А. Белякова "Блуждающие в темноте".
Каждый рассказ этого сборника - это откровения автора, размышления его о жизни, о своем месте в этом мере и месте человечества в галактическом обществе.
Открывает сборник рассказ "Блуждающие в темноте" - удивительная, трогательная история о человеческих взаимоотношениях. О несбывшихся мечтах, о любви пожилого человека к молодой девушке и о поисках своего пути в этом мире.
Обращает на себя внимание и рассказ "Возвращение к книгам" - фантастическое произведение в стиле Рэя Брэдбэри, о бездуховном обществе будущего, в котором есть множество соблазнов и развлечений. Но любовь к чтению - это первая ступень к духовному самосовершенствованию людей, которую им помогают пройти два некогда известных, но со временем забытых, писателя.
А "Грустная песня осени" - пронзительный рассказ о муках творчества молодого писателя и поэта, о его сомнениях и переживаниях, о несовершенстве этого мира и невозможности изменения сознания людей с помощью литературы.
Обращает на себя внимание рассказ "Разведчик" - история о невозможности личного счастья отдельно от благополучия и счастья общества.
Полный юмора фантастический рассказ "Пища для инопланетян" (о своеобразном контакте с инопланетянами).
А вот в рассказе "Загадка планеты Марс-13" рассказывается о роли случая, который играет в судьбе человека. В мире будущего опоздание на работу грозит немедленным увольнением и лишением всех благ цивилизации. И есть только один путь вернуть все это - вступить в "Космический легион".
"Благородный рыцарь и его летописец" - это фантазия на тему рыцарства. Некоторые рыцари, одерживая победы над пищей, заставляют своих летописцев сочинять истории о несуществующих подвигах на полях сражений. Мы надеемся, что каждый из вас найдет в этом сборнике свой рассказ.

 

Ознакомиться с этой и другими книгами А. Белякова можно на сайте http://www.newbooks.ru

Интернет-издательство "NewBooks" БЕСПЛАТНЫЕ электронные книги

 

Выпуск 13 Марина Рукавицына ТОЧКА СИЛЫ продолжение

Оля поморщилась, решив, что ни за что не позволит себя мазать этой зеленкой. В дверь постучали. Бабушка оглянулась, все ли прибрано, и крикнула: "Входи, Никифор!".
Никифор оказался крепким мужичком лет пятидесяти.

- Здасьте, - кивнул в сторону девушки.

- Знакомься, внучка моя, Ольгой звать.

- Вот оно как! - сказал значительно, но непонятно было, обрадовался или огорчился, - значит, не останемся без заступницы.

- Ты за чаем - вон твой пакет. Или еще чего хотел?

- Как в воду глядишь, Аннушка, истинно, - покосился в сторону внучки. - Девку нашу спортили.

- Кто? Знаешь?

- Да шут его знает. Поди, из ближников кто. Сваха у нас недобрая, глаз у ней цепкий. Зыркает, Галя затяжелеть и не может, уж все сроки вышли. Вчерась вся бледная сделалась, затряслась. Слезьми воет.

- Иди, мы следом будем.

Мужик, пятясь и шепча "уж мы-то в долгу никогда не оставались, отблагодарим", вышел. Бабушка, улыбаясь, следила за ним в окошко.

- Пожалуйста, плюнул и перекрестился. А ведь за помощью приходил. Человеческая глупость дает представление о бесконечности. Значит, боятся, - добавила она не то грустно, не то удовлетворенно. - Ну, что, Оленька, пойдем сглаз снимать?

- Конечно, - ей хотелось сказать и больше, да только она не решилась - а ну как бабка передумает, и дома оставит?

Анна Тимофеевна дала внучке тряпичный кулечек.

- Из кадушки в сарае набери ведро воды. Растворишь там это, потом меня у калитки жди. Все украшения с себя поснимай, чтоб металла на тебе не было. Про взвар не забудь - накрой и студиться поставь.

- Может, юбку надеть?

- Это как раз неважно, - сказала отчужденно и ушла к себе в комнату.

Оля кинулась в сарай, набрала воды. Из бочки пахло липовыми цветами. У калитки она стояла довольно долго, пока, наконец, из дома не вышла бабушка. На согнутой руке она несла небольшое лукошко, в котором лежали какие-то тряпки. Ведро она предоставила нести своей помощнице, которая приноровилась к незнакомой работе, только расплескав треть на сандалии.

Деревня была совсем не такой, как представлялось раньше любительнице вечеринок. В джинсах здесь никто не ходил. Детишки-ползунки играли прямо на улице в условиях полной антисанитарии. Коров нигде видно не было, а вот козы свободно бродили, залезали в запущенные палисадники. Девушка подпрыгнула, когда услышала бебекание над сомой головой. Черная коза устроилась прямо на развилке какого-то дерева и обрывала вертлявыми губами мелкие листочки. Дома были ужасны. Некоторые совершенно покосившиеся, с оторванными ставнями. Оля с удовольствием отметила, что бабушка живет в самом чистеньком и ухоженном домике, который на фоне всей деревни выглядел почти как с рекламного буклета.

В своем дворе Никифор держал за ошейник скалящуюся лайку. По двору носились ошалевшие куры. Хозяин махнул рукой, чтобы гости заходили сами. "Девка" ждала Анну Тимофеевну в передней темной комнате. Она сидела в центре на табурете и клацала от волнения зубами.

- Здравствуй, Галя. Не бойся, больно я тебе не сделаю, - сказала уверенно бабушка и положила руку девушке на голову.

Та, выкатив по-лошадиному глаза, замерла. Даже дышать перестала.

- Да не бойся же, - повторила почти устало. - Оля, ставь ведро. Нужно свет включить и сказать Никифору, чтобы все ставни закрыл. Пусть к нам никого не пускает. Галя, встань и разденься. Волосы распусти.

В комнате, освещенной лампочкой на перекрученном шнуре, она начала ходить вокруг девки. Галя жалась и прикрывала ладошками срамные места. Бабушка приговаривала: "Старость и боль, тоска и кручина, худая дума, чужой навет, скверные мысли огнем сожгу, дымом выпущу. На воду, на лес, на буйный ветер". Срезала ножиком у больной концы волос, подержала на открытой ладони. Потом тихонько подула. Волосы вспыхнули и быстро прогорели.

Оля смотрела во все глаза, затаив дыхание. Ей хотелось броситься бабке в ноги, просить, чтоб оставила при себе, научила. Сдерживая слезы, которые вот-вот должны были брызнуть от переполнявшего душу восторга, она закрыла глаза и ясно почувствовала, как воздух вокруг уплотняется, наливаясь энергией.

Анна Тимофеевна, монотонно напевая без слов, размешивала пальцами в принесенной воде легкий пепел.

-Ну-ка, Оля, давай, включайся, - и достала из лукошка тряпку. Окунула в ведро, и, обильно заливая пол водой, начала мыть тень, которую отбрасывала на пол девушка. Вода просачивалась в подпол через широкие щели.

Оля с удовольствием включилась, но сразу поняла, что тряпку держать не умеет: та скаталась в комок, и пальцы саданули о занозистый пол. Прикусила язык, чтобы не зашипеть, и более осторожно, копируя бабку, принялась тереть тень, стараясь не думать, что колдунья заметила ее оплошность.

"Вода, сглаз забери, земле верни. Вода, сглаз забери, земле верни", - она стала повторять вслед за бабкой. Постепенно мысли ее словно удалились куда-то, и получилось сосредоточиться на самом процессе. Было здорово бормотать с бабушкой в унисон, ощущая окутывающую энергию. Женщины разогнули спины, только когда выплескали из ведра всю воду. Бабушка, широко, разведя руки, несколько раз глубоко вздохнула.

- Никифор, раскрывай окна! - громко крикнула она, - да прикройся ты. Все, можно уже, - сказала девке, которая, словно окоченев, стояла в одной позе.

- Аннушка, как же это? Все, здорова будет?

- Здорова. Затяжелеет, никуда не денется. Ничего к ней больше не пристанет. Деньги свои убери. Не чужие люди все же, соседи. Позову днями твоего сына - забор мне поправит. Тряпки, когда высохнут, сожгите. Оля, в ведро лукошко положи, пустым не носи.

По дороге домой внучка молчала, переживая то, что увидела накануне. Да, в городе такого не встретишь. Ощущение причастности к тайне заставляло сердце прыгать. Бабушка протянула ей руку, и Оля сначала не поняла, зачем, а потом вложила свою. Пораненные пальцы сначала разболелись, потом отпустило. Анна Тимофеевна выбросила на дорогу занозы.

- Знала я, что отец тебя забалует, но чтоб настолько… Ну, ничего, ты девчонка хорошая. Может, и получится… - на ходу обняла за шею, поцеловала.

Настроение сначала упало, а постом стало спокойно - раз уж бабка так говорит, значит, что-то такое увидела…

Вернувшись домой, женщины принялись распаковывать микроволновку, и Оля продемонстрировала возможности техники, распарив в ней остатки пирога с линем. "Ядрена BOSH", - с уважением пробурчала женщина. Впрочем, ей эта духовка явно понадобилась не для готовки.

Обнимая ладонями кружки с горячим чаем, они сидели на кухне. Когда очередной посетитель постучал в окошко, обе недовольно цыкнули: отдохнуть не дадут. Бормоча извинения, в сени влез огромный рыжий детина. Чтобы пройти в дверь, ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое.

- Выручай, Анна Тимфеевна, ничего не пожалею, - с порога начал он, но, увидев чужого человека, заметно стушевался.

- Здравствуй, во-первых. Это моя внучка, при ней можешь рассказывать, - бабушка с видимым сожалением отставила кружку.

- И вы здоровы будьте… - мужчина замялся. - Дело-то такое… личное.

- Сказывай, говорят тебе, пока слушаю.

- Уйдет ведь жена, не вытерпит, - все же решившись, детина заговорил с видимым усилием. - Вся сила как в песок утекла. Почему - не знаю. Раньше хоть заборы подпирай, а сейчас просто лежит пластом, ничего его вздыбливает. Марья уж смеяться начала. Пока одна, а там, гляди, вся деревня узнает, - и изобразил на лице неподдельное страдание. Круглые щеки от смущения стали пунцовыми.

Оля отвернулась к мойке, улыбнулась, но молодожена было действительно жалко. Вот ведь какая неприятность с человеком!

Здоровяк сунул руку за пазуху, быстро обернулся на девчонку - не смотрит ли, и вытащил на свет божий стопочку денег, завернутых в относительно свежую тряпочку. Бабушка, дернув ноздрями, едва заметно скривилась. Даже в нескольких шагах Оля почувствовала, что мужик при каждом движении распространяет вокруг запах застарелого пота.

- Ну-ка, организуй гостю чай, - сказала местная знахарка, и, уже обращаясь к гостю, -нельзя же так перетруждаться. Все здоровье на перинах растратишь. Видела я молодуху твою - баба ненасытная, сразу видно. А теперь слушай: в лес пойдешь, Месту поклонишься.

Парень при этих словах в лице переменился: "Один"?

- Один. Как в лес зайдешь, говори так, чтобы все кругом слышало: "К бараньим яйцам иду". Постарайся в это время представить себе озеро в форме восьмерки… - женщина выпрямилась на стуле, полуприкрыла глаза, - слабина мужицкая бабьим духом лечится. Пройдешь, поплутаешь, а как к озеру выйдешь, бабу увидишь крупну, в теле, с козьей бородой. Начнет она тя манежить, к себе манить, а ты стой да ладонью прикрывайся. Вкруг девок несметно построится, да ты на них глаз не поднимай. Услада скоро серчать начнет, глазьми взыркивать, да ты все не открывайся. Будет она тя уговаривать, чтоб показал, что принес - бессильну висюльку, махалку али крепок свирестень. Ты от ней запирайся, да морду пожалостливей сделай. Так и скажи, мол, была удаль молодецкая, да вся вышла. Тут уж она безобразить начнет, кричать, что виляешь, да ты подожди немного. Скоро почуешь, как вся сила к тебе вернулась. Уж она тогда к тебе ластиться начнет, телесами спелыми трясти. Да ты не теряйся, хватай ее за бороду, да и спроси, что за баба такая - с мужицкой бородой.

Уж тут Услада завоет, слезьми изойдет. Бог тебя упаси ее пожалеть - не отпустит тогда от себя. Кричи ей, что нету на мужика заказу - с бабой бородатой любиться, - встряхнулась, словно согнала дремоту, - повоет она, а ты бороды не отпускай. Вели ей себя от озера вывести, да смотри слабину не дай, а то там и останешься… Все, соколик. Пойдешь, как солнце начнет садиться. К рассвету, гляди, обернешься.

Мужик явно расстроился. Жалобно посмотрел на женщину, но, видно, понял, что смягчения участи не дождется. Кивнул, рукой махнул, и так же, согнувшись вдвое, вышел в дверь.

Бабушка потерла виски.

- Ох, и вонючий, кабан… Что смотришь?

- Ты с ним так говорила…

- Прежде чем человека куда-то послать, надо самой на том месте побывать. Научишься еще, это несложно.

- Да не об этом - я никогда такой речи раньше не слышала.

- Если я с ними буду как профессор разговаривать, толку будет гораздо меньше, уж поверь, - взяла со стола тряпочку с купюрами, усмехнулась осуждающему взгляду, - да ты не переживай, я никогда денег не возьму, если последние. Чтоб все так жили, как они прибедняются. Это семья зажиточная, ты не смотри, что он одет как бродяга. Отец у него в городе медом торгует, - женщина зевнула. - Ты не устала? А я бы отдохнула с полчасика. Если хочешь помочь, смели пока в этом агрегате, - и достала с верхней полки полиэтиленовый мешок с чем-то сухим и коричневым.

- Что это?

- Пленка с куриных желудков. Очень сильный ингредиент, - и ушла в прохладные комнаты.

Комбайн за полторы минуты превратил объемный мешок в несколько горсточек пыли. Оля пересыпала ее в чистую стеклянную баночку, вымыла комбайн. Огляделась и прибрала со стола, чего отродясь не делала. На месте не сиделось, и она решила выйти осмотреться.

Дом действительно стоял на отшибе, почти на краю утеса. Внизу вилась речка, больше похожая на ручей. Осторожно спустившись по почти вертикальной тропинке, едва заметной среди камней, Оля бросила на землю специально прихваченную куртку и уселась, обхватив руками колени. Поначалу шум речки-ручья отвлекал, и она никак не могла собраться с мыслями. Ей казалось, что из города она приехала не вчера, а как минимум неделю назад: происшедших событий хватило бы и на месяц. Обвыкла, пригляделась к месту. По берегам осины и ели росли вперемешку, в речке плыли облака. Иногда из воды выпрыгивала рыба и рассекала их, как полотно.

Странные, непривычные мысли приходили в голову: "Когда-нибудь настанет момент, и я умру", - она попыталась представить себе свою смерть, и сильнее всего ее поразило то, что все вокруг останется прежним, ничего не изменится с ее уходом. Будет такая же вода, такое же небо… Ее охватило странное горькое спокойствие.
Оля расцепила руки, села в более свободную позу. Речка начала ее затягивать, и девушка нисколько этому не сопротивлялась. Дыхание замедлилось, сердце расслабилось. Через несколько минут шум стал доноситься как будто из двух источников: он звучал одновременно в голове, и вне ее. Раскинув руки, без страха упала в перевернутое небо, и узнала свои недодуманные мысли: она останется здесь навсегда, нигде в другом месте не может быть так счастливо и спокойно. Воздушная река, покачав и побаюкав девушку, мягко вытолкнула ее обратно, и Оля очнулась на берегу.

Ощущение "инаковости" (по-другому и не назовешь) не проходило. Сохраняя в себе что-то тихое, нежное - бабочку, уснувшую на раскрытых ладонях, она, улыбаясь, вернулась в дом. Часы говорили, что время близилось к вечеру. Бабушка внимательно на нее посмотрела, и ничего спрашивать не стала.

- Ну, все, баня готова. Бери чистое белье, и пошли.

Сумочку с шампунями, скрабами, масками и кремами для тела велела оставить, а лучше вообще выбросить...

..Продолжение следует...