Интернет-издательство "NewBooks" БЕСПЛАТНЫЕ электронные книги

 

Выпуск 14 Марина Рукавицына ТОЧКА СИЛЫ продолжение

Банька спряталась за домом, среди садовых деревьев. Необыкновенный аромат влажного горячего дерева, светлые скобленые полки, веники в углу… На этажерке в предбаннике стояло множество баночек и бутылочек: самодельная косметика. Девушка по-настоящему влюбилась и в запах, и в белые струганные доски, истекающие смолой, и в гладкие круглые камни, шипящие как сковорода от попадающих брызг. Быстро разделась и высоко заколола волосы. Анна Тимофеевна не торопилась, и было видно, что весь процесс доставляет ей настоящее удовольствие. Тело у нее было молодое, поджарое, кожа сияла каким-то внутренним светом.

- Потрясающе… Как же так - в твоем-то возрасте? - задала Оля давно волнующий вопрос. По правде, "потрясающе" было еще слабо сказано. Бабка была настоящей красавицей.

- Нравится? - женщина улыбнулась. - Вообще, те, кого Место принимает, кого ключ к себе подпускает, до тех пор не стареют, пока от своей силы не откажутся.

- Что за Место такое? Ты про него второй раз уже вспоминаешь.

- Сходим днями. Там большая сила из-под земли пробивается. Скажи-ка мне, голуба-душа, ты с парнями-то дружила? Пора бы уж, как на тебя посмотрю.

- Да… дружила, - сказала она рассеянно.

От жара и пара, обволакивающего запахом сосны и эвкалипта, начала немного кружиться голова. Ей вспомнились дискотеки, красивые машины с блестящими деталями, букеты цветов. А еще Ильфат, которого она встретила в Анталье: рослый, крепкий. У него родители где-то в Эмиратах были владельцами сети заводов. Он здорово ухаживал, дарил невероятные подарки. И в один прекрасный момент, когда до отъезда оставалось всего два дня, она не устояла. К тому же, как тогда казалось, неприлично в 18 лет оставаться девственницей…

Женщина внимательно наблюдала за выражением ее лица.

- Так я и думала. Зачем же пошла с ним, если не любила?

- А что, обязательно было любить? - с вызовом спросила Оля, на секунду забыв, что говорит с родственницей, которая к тому же на два поколения старше. К манере хозяйки читать мысли, она, кажется, уже начала привыкать.

- Обязательно. Ты ведь тогда так женщиной и не стала. А это плохо. Нутряной силы, настоящей, пока в тебе нет.

- А что есть? - оживилась девушка.

- Задатки кое-какие есть, - Анна, которую теперь язык не поворачивался бабушкой назвать, втирала в кожу давешнюю "зеленку", - да только все эти гадания, привороты твои - это еще не ворожба. Так, баловство. Ворожба дальше будет, если, конечно, заслужишь. Но душа у тебя чуткая, а это самое главное.

- А ты - что же? - ворожея? - даже дыхание перехватило.

- Мне это слово не очень нравится. Ворожба, ворог - то есть "враг" звучат почти одинаково. Поэтому люди таких не очень любят. Мне больше нравится "ведунья".
От такого прямого признания Оля даже растерялась. Значит, эта удивительная женщина наконец-то начала воспринимать ее всерьез. Или просто шутит? Ужасно хотела спросить о маме - был ли у нее дар, но сердцем почувствовала, что лучше этого не делать. Переваривая сказанное, начала, копируя женщину, втирать сильными движениями в кожу пахучую зеленую пасту. Тело как будто утратило вес. Прямо под пальцами кожа стала необычайно гладкой. Чувствуя каждую свою клеточку, она весело спросила:

- Что это?

- Мазь на папоротнике.

- Господи, да если это продать, это же озолотиться можно! - сказала, конечно, больше для того, чтобы польстить, но женщина серьезно кивнула.

- Примерно этим я и собираюсь с твоим отцом заниматься, - сказало небрежно, и открыла очередную баночку, - знаешь, как девки приговаривали, когда в бане мылись перед свадьбой? Не дожидаясь ответа, заговорила нараспев, попутно втирая крем в лицо, - Тоску баней смыла, покой добыла. Умываюсь росою - девичьей красою, обтычусь звездами, опояшусь луной и предстану днем ясным пред моим суженым белее света белого, милее жизни человеческой, краше солнца красного, светлее месяца ясного. Пусть мой суженый-ряженый думкой обо мне мается, и днем, и ночью ко мне рвется и собирается, - улыбнулась, как будто извиняясь, - ерунда, конечно, а мне нравится.

- То есть как ерунда? Заговоры, что, ничего на самом деле не значат? - а про себя подумала: "Интересно, можно ли сказать - тоску в джакузи смыла, покой добыла"?

- Нет, почему же. Значат, и еще как. Только чем чаще ты заговор употребляешь, тем он слабее становится. Потом совсем истреплется, хоть в частушки его вставляй, чтобы даром не пропадал. Да к тому времени нужно придумать свой, крепкий наговор, чтоб одно слово в нем умерщвляло, другое - оживляло. Нужно, чтобы он в себя всю твою силу вбирал. Опасно это - можно себя растратить, если уж очень много в слово вложить. А пока такой заговор не придумаешь, слова - часть ритуала.
Анна вынула из лохани распаренный веник.

- Все, урок первый закончен. Сначала я тебя попарю, потом - ты меня.

Из бани вышли разомлевшими, ленивыми и невообразимо чистыми. Посидели на веранде, распустив волосы. Оля смотрела на появляющиеся в небе звезды и думала о том, как, в сущности, хорошо, что папин птичник купили какие-то москвичи. Скорей бы уж он доделал свои дела, и жили бы они все вместе.

Фирменная наливочка завершила расслабление, и не прошло и десяти минут, как Оля попалась в цепкие и мягкие лапы сна. Ей снилось, что она танцует среди огромного количества розовых воздушных шаров, похожих на мыльную пену, с мужчиной, лица которого не может разглядеть. Объятия были крепкими и нежными. Музыка играла бесконечно, и она упоенно кружилась, и знала, что еще очень молодая, и что от жизни можно ждать только хорошего, вот жаль только, что она так и не поняла, с кем танцует…

В деревне, что ни день, что-то происходило. Едва не утоп мальчик, Власовы закололи теленка и продавали мясо, приезжал начальник из местной управы. Большинство селян находились в состоянии перманентной тяжбы с администрацией за наделы земли, оставшиеся от захиревшего колхоза. Измученные чиновники постоянно уступали бывшим колхозникам, даже расходы на оформление земельной собственности готовы были покрыть, но после каждой победы деревенские выдвигали новые требования. Понаблюдав за перепалкой, Оля поняла, что для местных важен не итог, а сама тяжба. Бесконечный спор спасал от тоски, давал массу тем для обсуждений.

Вскоре она сориентировалась и начала здороваться с соседями. Никифор, у которого невестку сглазили, в местном колхозе работал. Потом в фермерство подался, пытался свиней разводить, да ничего у него не вышло. Анна Тимофеевна, от души хохоча, рассказывала, что загон Никифор поначалу сделал временный, а потом то ли из-за лени, то ли из-за пьянства постоянный так и не поставил. Подросшие свиньи чесались о хлипкую загородку, и Никифор подпирал ее палочками, чтобы не рухнула. В один прекрасный день поросенок, превратившийся на ботве и потрохах со скотобойни в солидного хряка, решил закрепить свою власть во дворе. А может быть, приревновал к хозяину молодую хрюшку - кто его знает? Он просто проломил рылом загородку и начал гонять Никифора по всему двору. Лайка, которой бывший охотник так гордился, порвала веревку и в ужасе побежала по единственной улице, обгоняя свой истошный лай. Кабан отстал от хозяина, только когда загнал его на крышу сарая. Свиньи успели за это время разбрестись по огородам и сожрать все, до чего смогли дотянуться. История закончилась тем, что наиболее предприимчивые селяне попрятали заблудших хрюшек по своим хлевам и сараям, а главный революционер едва не умер от заворота кишок, переваривая содранный с хозяйской ноги резиновый сапог. Никифор, дождавшись, пока кабан выздоровеет, пристрелил неблагодарную скотину. Костями и кишками наслаждалась та самая лайка, что бросила хозяина на верную погибель. Больше Никифор в фермерство не лез. На остатки кредита, взятого на развитие свиного бизнеса, женил сына, и теперь занимался тем, что гнал самогон с разными добавками и с удовольствием судился с банком. Послушать его истории о вылазках в город собиралась вся деревня.

Здоровый рыжий детина, который все же сходил поклониться Месту по указанию Ани (само собой получилось, что Оля начала называть свою бабку по имени, как подружку), поначалу не здоровался - стеснялся. Марья, его жена, рассыпчатая баба, в деревне была на особом положении. Много лет назад, еще девчонкой, она уехала в город, выучилась на бухгалтера. Вернулась в родные места с поджатым хвостом: с замужеством не повезло. Муж был у нее не то пьяница, не то игрок, не то и то, и другое сразу. Зато здесь она быстро стала центром внимания всего мужского населения. Сначала погуляла немного, покуражилась, спровоцировала несколько пьяных драк. Справедливости ради надо сказать, что пострадала и сама: после визита рассвирепевшей госпожи Шугаевой, мужа которой видели пробиравшимся огородами к дому городской красотки, волосы у Марьи стали вдвое менее густыми. Зато лицо украсилось живописным бланшем всех цветов радуги. Роковая женщина напилась, поплакала, залечила синяк и решила взяться за ум. Отнесла Анне Тимофеевне коробочку с сережками - подарок бывшего мужа, и через месяц обзавелась новым.
Подходящей кандидатурой, по ее мнению, был Семен Кожевников - великовозрастный сын вдовствующего коммерсанта. Марья долго колебалась, кого же выбрать: старого или малого, и остановила выбор на Сеньке, справедливо рассудив, что с молодым жить веселее, а деньги родительские и так никуда от нее не денутся.

Под Иванов День нарвала траву и цветы у дома бобылей Кожевниковых, и отнесла на кладбище, на могилу человека с таким же именем, что и у избранника. Приговаривала, как ведунья учила: "Как я принесла тебе, покойник Семен, траву от дома, где живет Семен, к твоему дому, как она у тебя будет лежать, и как ты ее будешь охранять, так и он будет беречь меня, и мной будет дорожить. Слово мое крепко, как камень, вечно, как свет".

Неистребимо женское кокетство. Вся деревня месяц потешалась, как здоровенный Сенька, который раньше-то на девок и не глядел, сохнет по Марье. Сохнуть он не умел, ухаживать тоже. Марья, покобенившись, согласилась-таки на замужество, и уж потом подпустила к себе исстрадавшегося мужика. Ходила она по деревне, как барыня. Кофты носила с блестками, волосы осветляла. Несколько раз с мужем выбиралась в город - всякую технику, утварь покупали для нового дома, который Кожевников-старший подарил. Марья даже привезла дорогущую пальму в горшке и до первых холодов держала ее на веранде - чтобы люди завидовали…

По дороге до колодца Оля думала, что бы сделал Семен, узнав, что его "присушили". Наверное, ничего, слишком уж натура пластилиновая… "По воду" пришла целая толпа: в один день вся деревня осталась без воды. Удивительно, что сбои были кратковременные: ветхая система дышала на ладан. У колодца ее пропустили без очереди, уж неизвестно, за какие заслуги. По дороге обратно ее догнала девчонка, на вид лет шестнадцати, окликнула:

- Ты, что ль, Анны Тимофеевны внучка будешь?

От какого фамильярного обращения Ольга растерялась, и только молча кивнула. Впрочем, девчонка улыбалась…

- Здрасьте. Я - Варя, соседка твоя. Уж неделю рядом живем, никак не познакомимся.

- Оля, - Это сообщение застало ее врасплох. Неделя! Неужели так много! Нужно обязательно отцу позвонить…

- Уж тебе скучно, наверное, взапертях сидеть. Ты вечерочком выходи, погуляем. Тимку попросим, в клуб свозит, пусть наши парни попадают - и, понизив голос, - знаешь, я ведь тоже из этих. Ну, со способностями. Много того умею, чего и бабка твоя не знает. Хочешь - вместе поколдуем, а то одной тяжело, - Варя мотнула головой, перекинув за плечо толстую косу, - привет Анне Тимофеевне.

На крыльце уже ждала Аня. Выглядела она как всегда классно.

- Ты чего там с Варькой забалакалась? Забыла, зачем шла? Черти в воду нассали, пока языком чесала. Выливай, за новой пойдешь.

Ольга разозлилась, зыркнула из-под челки в спину женщине. Мстительно решила: "пусть сама свои идиотские письма переводит". Электронная почта пришла сегодня утром все тем же непостижимым способом, но руки до послания пока не дошли: во-первых, потому, что встали поздно. Вчера ночью они вдвоем в одних сорочках как белые привидения раскладывали на чердаке на длинных чистых холстах пучки незнакомых трав. Двигались в полном молчании, объяснялись при необходимости знаками, благо, что луна светила через слуховое окошко получше любого фонаря. Полнолуние, конечно, Анна выбрала не случайно.

С утра были домашние дела, потом уже привычные визиты: у одного собака ребенка покусала, у второго живот третий день болит. Недавно заявилась Марья. Рассказала, что с мужем теперь все, слава Богу, в порядке, да только их семью испортили: она это точно знает. Свекор терпит одни убытки. Пчелы дохнут целыми ульями, что ни день - в доме что-то портится. То все электроприборы сгорят, то из слива весь пол дерьмом зальет, хотя вроде бы вычистили недавно, а теперь ее саму чирьи замучили: по всему телу, а теперь еще на лицо перешли. Несмотря на толстый слой косметики, можно было разглядеть, что лицо у записной красавицы действительно было нечистое. Мелких неприятностей столько, что и не упомнишь: пальма засохла, мыши и тараканы, несмотря на отраву, рассыпанную по всем углам, ходят толпами. Кошка взбесилась и изодрала Сеньке всю морду… Под конец Марья совершенно расклеилась, зашмыгала носом, заревела. Тушь и пудра предательски потекли, превратив ее в совершенное чучело. Анна пообещала помочь, и дала своей помощнице задание: достать щеглов. Штуки четыре, а лучше - пять…

Вспомнила про птиц и перестала психовать: мысли сами собой переключились в деловое русло. Щеглы… знать бы хоть, как они выглядят. Принесла на этот раз "правильной" воды и пошла к речке.

На бережку расположились четверо удильщиков. Еще издалека она заметила, что один вскочил и запрыгал на месте. Когда подошла поближе, остальные пацаны уже обступили первого. Тот, хотя и не плакал, кусал губы. Крючок засел между пальцами левой руки, и мальчишка зачем-то постоянно порывался скакать на одной ноге, как будто от движения ему было легче.

"Эй, дайте-ка, я посмотрю", - сказала каким-то уж чересчур авторитетным тоном. Рана выглядела отвратительно. Крючок, конечно же, был ржавый. Не задумываясь особенно над тем, что делает - так ведь и испугаться можно! - зажала грязную холодную лапку между своих ладоней. Напряглась, стала думать о ране. Ничего не происходило! Понимая, что начинает паниковать (ужасно не хотелось быть осмеянной мальчишками), перестала вообще о чем-либо думать. Шум речки помог расслабиться. Руки потихоньку налились теплом, потом стали совсем тяжелые. И вдруг издалека, по чуть-чуть, пришло ощущение чужой боли. Она тоже закусила губу, чтобы не застонать. Заставила свою ладонь отвергнуть мучительное железо, попутно заживляя кожу. Вздохнула, открыла глаза и почувствовала, что стала липкой от пота. У мальчишки остался свежий красный рубец, сочащийся сукровицей. Ужасный кусок металла лежал у нее в ладони.

Ей показалось, что прошло много часов, но мальчишки по-прежнему стояли рядом, и с любопытством следили за ней. Признаться, когда все получилось, она удивилась нисколько не меньше, чем эта шпана. Оля подумала и завернула крючок (на сома, что ли?) в лопух, положила в карман куртки: как-никак трофей. Сильно тошнило, руки дрожали, перед глазами стояла красная пелена… Пацаны глядели широко раскрытыми глазами. Ждали очередных фокусов.

- Ребята, хотите полтинник заработать? - говорила, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

- Кто ж не хочет-то, - сказал самый наглый. Было заметно, что все внимание нацелилось на деньги, про пораненную руку все быстро забыли.

- Птиц надо штучки четыре. Щегов. Принесете - получите.

- Шустрая какая! А ты попробуй этого щегла излови. Мало полтинничка на четверых!

Сторговались по двадцатке на каждого. Оля вернулась в дом с гудящей головой, уселась за компьютер, но ничего не могла понять - строчки плыли.

Анна, словно прислушиваясь к чему-то, вышла из кухни, где ставила эксперименты с микроволновкой. Подошла к внучке, потрогала лоб.

- Что ж ты, дуреха, делаешь! Сама ворожить пыталась? Все, небось, в себе оставила? Отпустить не додумалась?

Девушка только обессилено закрыла глаза. Аня подняла ее подмышки со стула, поддерживая за талию, вывела в сад, положила на траву.

- Отдыхай, с землей говори. Я пойду, чтобы не мешать. Не поможет - будем тебя настоем отпаивать.

Оля полежала несколько минут, ощущая только, как по голым рукам скачут кузнечики. Небо в рамке из веток было бледно-голубым. Говорить? Что именно? Слова не шли, но просто отдыхать на прохладной земле было приятно. Незаметно пришло давешнее ощущение отчужденности. Она казалась себе маленькой и огромной одновременно.

Жар из тела быстро ушел, захотелось спать. Проснулась, как моргнула - через мгновение. На груди у нее пристроилась изумрудная ящерка. Сидела спокойно, моргала красивыми ореховыми глазками, иногда облизывалась тонким раздвоенным языком. Кожица у нее была шелковая, с неправильным черным узором. Оля вздохнула чуть глубже, и ящерка, вильнув хвостом, исчезла в траве.

Голова больше не кружилась, есть захотелось страшно. Быстро отряхнулась и побежала в кухню, залезла в холодильник, ловко оттеснив бедром Анну. Женщина внимательно за ней наблюдала.

- Неужели так быстро?

- Наверное, - рассеянно ответила внучка, больше увлеченная нарезкой ветчины, - тебе бутер сделать?

- Тебя не было всего пять минут. После первой ворожбы, да еще неправильной, ты должна была отходить как минимум пару часов. Что ты сделала?

- Да ничего, просто лежала, потом стала легкой. Когда проснулась, ко мне ящерица прибежала.

- Ничего себе! Очень сильный флеч.

Девушка увлеченно намазала хлеб сметаной, поперчила, уцепила на вилку кусок ветчины, и тут же замычала от боли: прикусила язык. Впрочем, это ее не остановило. Положила добычу на широкую тарелку, налила стакан молока и снова направилась к компьютеру. Женщина посмотрела ей вслед, улыбаясь, вскинув бровь: ну-ну.
Через несколько минут Оля кричала из спальни: "Он принимает приглашение. Сможет приехать послезавтра. Просит не беспокоиться - его устроят самые минимальные условия".

- Кстати, кто он? - спросила, все же сподобившись пересечь дом, - То, что твой коллега, понятно. А вообще?

- Англичанин. Если ты спрашиваешь, что он из себя представляет… Стив Норен - само очарование. Ему уже за сто, но он очень симпатичный, похож на графа или князя. Он тебе понравится.

- Спасибо, но я не некрофиличка...

..Продолжение следует...

 

---

http://www.newbooks.ru

Интернет-издательство "NewBooks" БЕСПЛАТНЫЕ электронные книги 3

 

До скорой встречи!
Следующий номер... скоро (завтра)