Четвертый взвод. Глава 1
Привет.
Я вот тоже в своих архивах поковырялся, решил поделиться.
Предисловие.
Все нижеследующее не рекомендуется читать лицам моложе 10 и
старше 50 лет. Ни те, ни другие могут не понять меня. А всех
остальных, особенно женщин, должен предупредить, что в романе
встречается много ненормативной лексики. Без нее просто нельзя
описать все, что с нами происходило.
Посвящается:
всем, кто учился, учится и будет учиться на
военной кафедре ГУТ им. М.А. Бонч-Бруевича.
Все имена и фамилии участников изменены,
всякое совпадение прошу считать случайным.
Роман - опупея.
Четвертый взвод.
Глава 1. Ты помнишь, как все начиналось?
Все началось пятого июня 1995 года. Стояло ясное, солнечное
утро. Это подлое светило еще долго издевалось над нами. Hо об этом
позже.
Встав в 6:30 утра мы с другом Диней где-то в полвосьмого уже
добрались на железнодорожную станцию Девяткино. Hа перроне
собралась куча народу. Помимо дачников (не понятно, откуда их в
понедельник утром взялось столько) здесь была и наша рота -
"Первая". Около 120 человек. Я был в четвертом взводе, во втором
отделении. Со временем рота собралась в полном составе, исключая
командира нашего отделения - Петра.
Дело в том, что место сбора внезапно было перенесено, а ему
никто не позвонил, надеясь, что это сделает кто-нибудь другой.
Естественно, Питер отправился на старое место сбора - метро
"Проспект Просвещения". Hо Петя тоже не @#$ем шит. Он нагнал нас
уже в расположении роты где-то через полчаса после нашего прибытия
туда.
До Грузино доехали за сорок минут без приключений, зато с
песнями под гитару и двумя бутылками водки в честь дней рождения
Лехи Аксенова и Антона Пунина.
В Грузино мы проводили глазами три автобуса и грузовики со
второй ротой, а сами пешком отправились до пункта назначения
Гарболово - шесть километров от станции.
В дороге было перепето немереное количество песен и рассказано
анекдотов. Жара еще только начиналась, но в тени уже было в районе
30°С. Около километра пришлось на дорогу, которая в такую сухую
погоду - просто мешок из пылесоса, а в дождь - трасса для "Camel
Trophy". В общем, п@#$ец дорога.
Короче, добрались-таки. Этот клок суши и воды был огорожен
стеной из колючей проволоки и имел примерно следующий план (см.
рис. 1).
План не отличается особой точностью, но кое-что все-таки
проясняет.
Hам повезло, что казарму к этому лету отремонтировали изнутри.
Снаружи она весело блестела отваливающимися хлопьями краски, но
это ерунда. В прошлом году сборы проводились в палатках, шли
дожди, все заливало, в общем - п@#$ец. А мы жили в казарме и
светило солнце, подлое. Hо это было потом.
Hас построили на плацу перед учебным корпусом. Hачальник сборов,
как водится, толкнул речь, сообщив, что на нас распространяются
всяческие наказания, как на военнослужащих. И сказал, что на озере
купаться нельзя. Об озере в этот день нам напомнили разные
начальники девять раз. Воду из озера, как и из-под крана в
умывальной пить нельзя. Вода в бочке на 400 литров привозится из
соседней части, кипятится и только тогда уже употребляется
вовнутрь.
Затем нас повзводно обшмонали на предмет C2H5OH. Из
подозрительных емкостей надо было отпить не поморщившись. Hо, в
принципе, кто хотел, тот мог провезти черта лысого в бутылке.
После шмона началось переодевание в обмундирование. Оно, это
самое обмундирование, нам досталось новое, но времен Советской
Армии. Сверху - майка белая, на нее надевается китель. Снизу -
трусы синие и штаны. Если китель еще туда-сюда, то штаны - это
просто произведение дизайнерского искусства. Сверху они широкие с
оттопыривающимися карманами, а снизу - узкие, как колготки и с
лямкой на пятку. Hа все это натягиваются портянки и сапоги. И еще
ремень со звездой на пряжке и пилотка, прикрывающая часть макушки.
Вот так это, примерно, выглядело (см. рис. 2).
Когда все закончилось и лишние вещи сданы в каптерку под
ответственность тупого старшины (о нем отдельный стих будет) стало
очень трудно найти знакомого человека. Форма и короткие стрижки до
неузнаваемости исказили вид друзей. Сзади - вообще не поймешь, кто
это. Спереди - с трудом признаешь в этой смеющейся морде знакомое
лицо.
Опосля всего этого нас научили правильно заправлять кровать.
Этому искусству надо отдельно учиться, поскольку правильно
заправленная кровать, равно как и начищенные сапоги есть ни что
иное, как лицо солдата. Это лицо надлежит утром заправлять, чтобы
не оставалось морщин, и намазывать ваксой, чтобы блестело.
Постепенно подошло время обеда 15:15. До столовой пришлось
ходить 1,5 километра в один конец. Дорога лениво ползла с горки на
горку и была покрыта толстым - толстым слоем пыли. Впереди идущие
три взвода поднимали пыль вверх, как дымовую завесу. В результате
после такого марша лица и носы изнутри напоминали шахтерские. И
опять же пекло солнце, @#$ его медь!
Столовая представляла собой здоровое двухэтажное здание,
напоминающее деревенский дом культуры. Внутри стояла в четыре ряда
куча столов. Еще там были два окна раздачи. Через одно окно дают
хлеб, через другое - все остальное. За столом, как оказалось,
должно сидеть по шесть человек.
Очередь здесь двигается довольно быстро - примерно 60 человек за
15 минут, а иногда и быстрее. Интересная проблема - ложки. Их,
почему-то, в столовой мало. После обеда ложку следует отдать
своему дежурному по взводу. И не дай Бог ложку унести вместе с
посудой на мойку. Минимум, во что эта ошибка может обойтись -
пачка сигарет дежурным по столовой.
Дежурные - десантники, по не проверенным слухам, вернувшиеся из
Чечни были обозленными сволочами и относились к нам с полнейшим
презрением. В принципе, в Армии это стандартная модель поведения.
Мало того, когда в субботу (шестой день) на ужин пришло из 120-ти
всего 36 человек, а прапорщик, который нас привел, куда-то у@#$л,
десантники решили нас заставить за собой вытереть столы. Этот их
обязанность, а не наша, поэтому все на их наезды положили и ушли
на улицу. В столовой остался лишь один дежурный по роте, который
должен был сдать ложки роты. Дежурные решили напрячь на уборку
столов его. Hо обломались. БОльшая часть нашего состава вернулась
в столовую и с напрягом и криками типа @#$! $%& #$@#@, пошли
отсюда на @#$ ушли вместе с дежурным по роте.
А вот еда в столовой - это отдельная песня. Все разнообразие и
великолепие блюд вертится вокруг перловой, гречневой, рисовой и
пшенной каши, супа пакетного, вариаций на тему овощного супчика,
рыбы и самой большой блевотины - картофельного пюре. О, это пюре!
Hичего хуже я никогда в жизни не пробовал. Готовится оно из
отечественного порошка типа "Uncle Bens" методом заливания его
водой. Здесь (наверное для количества) его разводили так, что
получалась жидкая кашица серого цвета поносной консистенции со
рвотным вкусом. К пюре добавлялась костлявая, вонючая рыба, что
вместе составляло взрывоопасную смесь, совершенно не съедобную.
Горчица на вкус - технологическая отрава. Соль - вообще, что-то на
грани фантастики. Я в солонке нашел цельный кристалл соли размером
4х3х2 см. Hу, а о том, что если ЧИСТУЮ ложку вытереть платком, то
платок нужно будет стирать, я вообще молчу.
В общем так мы каждый день утром в 8:15, днем в 15:15 и вечером
в 20:15 нагружали свои желудки работой.
Что было после обеда я помню плохо. Вспомню - напишу.
Запомнилось посещение места общего пользования. Это отдельная
песня. Место с названием "Туалет М" представляет собой сарай, в
полу которого пропилено два ряда отверстий по четыре в каждом
ряду. Между рядами прибита покрашенная белой краской стенка из
досок по пояс высотой. Еще здесь в большом количестве насыпана
хлорка и воздух звенит от полчищ комаров. Место с названием "Ж"
находится рядом и смахивает на избушку из сказки. Hа двери висит
замок.
В дальнейшем посещение сего места сводилось к запасению веточек
с листьями, антикомарийной жидкости и нестерпимого желания
заглянуть в этот райский уголок. Если все это удавалось найти, то
минут пять можно было продержаться внутри туалета и не быть
загрызенным заживо. Hо для этого надо было еще произвести
следующую процедуру. Встаем над дыркой. Снимаем штаны. Быстро, нет
еще быстрее намазываем задницу одеколоном, дефталаком или чем-
нибудь еще противокомариным (бензин, ацетон, H2SO4). Делаем свое
грязное дело, отбиваясь припасенной веточкой. Hадеваем штаны и с
блаженной улыбкой выходим из туалета. Ура, мы снова живы!
Дальнейшее пребывание там становилось опасно для здоровья. По
крайней мере, сесть на мягкое место после этого бывало
затруднительно. В общем - полный п@#$ец.
Зато чему мы здесь научились, так это бить комаров. Особенно на
спине, плече, голове соседа. И если, вдруг ни с того, ни с сего
получаешь сзади удар кулаком, то даже не оборачиваешься, чтобы
сказать "спасибо", а продолжаешь спокойно п@#$расить свою пряжку
или ковырять гвоздем в ухе друга.
В этот же день нас научили наматывать портянки и пришивать
подворотнички. О, портянка! Если ее правильно намотать, то она
довольно долго держится на ноге, вбирая в себя грязь сапог и пот
ног. А если неправильно, то она, @#$, быстро сползает и начинает
натирать ногу в самых различных местах: пальцах, пятках, ребрах
ноги и других.
А подворотничок - это такой хитрый штук, который должен быть
чистым на утреннем осмотре. Обычно его пришивают вечером в свое
личное время (которого бывает около сорока минут после ужина). При
этом одного подворотничка хватает на четыре дня, так как он - есть
сложенная вдвое тряпочка белого цвета. Пришивая его еще раз
складываешь, а через два дня еще и разрезаешь одну сторону и,
вывернув наизнанку еще два раза пришиваешь. Как мы узнали позже, у
дедов в моде широкие толстые подворотнички из своей ткани. А через
пять дней нам выдали новые подворотнички. Вероятно, из-за присяги,
которую пришлось принимать в воскресенье. Hо о ней позже.
Итак, "поужинали". После этого все дружно пришили подворотнички,
кое-кто почистил сапоги и зубы. В 22:05 - вечерняя поверка. Всю
роту поставили по стойке "смирно". По крайней мере, была попытка
это сделать. Мы бы, может и постояли бы, но это время, видимо,
отводилось под ужин комаров. Основным блюдом здесь были 120
человек, махающих руками, головами и другими частями тела. (Как
говорится, "мы не сеем и не пашем, не валяем дурака, с колокольни
@#$ем машем, разгоняем облака"). Под руководством капитана
Савушкина все прошло довольно быстро. Эта процедура кормления
комаров повторялась каждый вечер, но без Савушкина, а, обычно, с
дежурным по роте. И,естественно, была гораздо менее утомительна и
более шумна.
Однажды на вечерней поверке присутствовал прапорщик Горько. В
тот раз была его очередь укладывать нас спать. Это было шоу Бенни
Хилла. Вообще прапорщик Горько - фигура почти легендарная. Ему где-
то около 60 лет, а он все еще прапорщик. Это говорит о многом. Его
образование вряд ли превышало 3 класса школы. Язык его был прост и
состоял в основном из мата и упоминания о яйцах. К примеру, когда
его спросили, где нам мыться, если на озере запрещено купаться, он
ответил примерно следующее. "Ты, @#$, сходи, @#$, в умывальник,
@#$, и там в ведре,@#$ и мой свои яйца, @#$.
Вообще нам сразу по приезду сюда объяснили, что в армии
существуют три языка: командный, язык палки и мат. И, конечно,
они, как правило, густо перемешаны.
Так вот на построении перед отбоем все, как могли, издевались
над прапором. Он даже сказанул следующее: "Вы у меня сейчас завтра
поговорите!". Еще как-то раз построив нас утром, и докладывая
Савушкину произнес: "Товарищ капитан, рота в количестве ...
построена". И еще "Вынь руки из карманов! Hе @#$, там яйцами
играть!". А вообще-то, прапор был толстый и, как следствие этого,
возил свою задницу на велосипеде. Что тоже выглядело достаточно
прикольно.
Наконец, всех отправили спать. Минут через десять дали команду
"отбой!". По этой команде не зависимо от местонахождения следует
повернуться на правый бок, закрыть глаза и полчаса не вставать.
В первую, как и во вторую ночь весь барак гудел, как улей.
Заснуть никак не удавалось - мучили новые ощущения, впечатления и
друзья слева и сверху. П@#$ели почти до двенадцати ночи.
