Аналитика, эссе, интервью в Русском Журнале Аналитика, эссе, интервью

Украина, где уже начались предвыборные баталии с отставкой "предателей" и прочими протореволюционными радостями, пытаясь интегрироваться в Европу, словно бы не видит того, что нынешняя Европа не в состоянии отстаивать даже свои энергетические интересы, а уж чужие - тем более.

Когда в самый разгар "газового конфликта" между Россией и Украиной немецкий канцлер Ангела Меркель в интервью еженедельнику "Шпигель" траурно воспроизвела любимую мантру "наших западных соседей" о "недемократичности" России, мне почему-то не захотелось верить Меркель. Перефразируя одного известного телевизионного персонажа, можно с удивлением констатировать, что нынешний глава одного из самых влиятельных европейских государств "не мощно задвинула, не внушает".

В сущности, ничего нового канцлер не сказала. Плавали - знаем. Нет в России демократии, кругом - жулье и прочие неутешительные выводы. В общем списке претензий все осталось по-прежнему. Изменилась за эти годы только какая-то едва ощутимая "подоплека высказывания". Фоновый шум, если хотите, стал совсем иным. Еще несколько лет назад Европа говорила о России как об экзотическом опасном соседе и опасно! сть казалась вполне себе политкорректно-игрушечной. Дурная привычка видеть во всем розовую плюшевость сыграла со Старым Светом дурную шутку. Оказалось, что ласковый мишка может в случае чего и откусить полголовы и увещевать его разговорами о "демократии" с каждым днем все сложнее.

Не знаю, чего в высказывании Меркель больше - обиды или искреннего удивленного испуга (женщины, кстати, очень хорошо умеют так вот пугаться, немного удивляясь, посматривая по сторонам и поправляя прическу). Ясно читаемое желание в очередной раз надавить на Россию в данном, "газовом", случае натолкнулось на отсутствие сколь бы то ни было реальных механизмов этого давления. Крыть, кроме "демократии", Меркель нечем, но "демократией" в холодную европейскую зиму не согреешься. Вот и приходится говорить о том, что "нет более меж нами дружбы". Как-то уныло звучит это признание, тем более на фоне того, что "дружбы" между государствами не мо! жет быть в принципе.

А заклинания "демократией"! ; уже да вно не действуют.

Прискорбно, но то, что отечественные политики привыкли называть "двойными стандартами", в отношении Европы не совсем верное определение. Существует простая и циничная политика государства по отношению к другим государствам. Кратко суть этой политики заключается в том, что "наши - это разведчики, а они - это шпионы". Это и есть "двойной стандарт", действующий на всей территории мировых взаимоотношений: любое государство - от России и США до Мозамбика, Тринидада и Тобаго - пользуются этим неконвертируемым стандартом направо и налево, ничуть не стесняясь иногда его и озвучивать.

Тот стандарт, который нам любезно предоставила лицезреть Ангела Меркель, несколько иного рода. В нем есть одна очень важная составляющая - искренняя вера в то, что "демократия" как инструмент воздействия до сих пор работает и что, стоит только произнести это слово в нужном месте и в нужное время, все сразу само встанет на св! ои места. Эта странная вера тем более наивна после того, как войска НАТО вторглись в Ирак, окунув страну в пучину междоусобного хаоса. "Демократия" не сработала в Ираке (ибо танки и самолеты - это все-таки аргументы иного порядка), не сработает она и в случае с Россией. Почему это невдомек Ангеле Меркель, остается только гадать.

Очевидно только то, что сама Европа не нашла рычагов даже для юной украинской "демократии", которая решила вдруг "несанкционированно отбирать" европейский газ. Украина, озвучив мысль о "рыночных отношениях", оказалась к этим отношениям не готова. Так что если и заклинать кого-то "демократией" (и "развитием рыночных механизмов"), то найдутся на роль "заклинаемых" кандидаты получше России.

В молодежном сленге есть замечательное словечко "тормозить". Означает оно крайнюю степень неадекватности субъекта происходящим процессам. Пример "газового конфликта"! ; убедительно показал, что Европа "тормозит", пытаяс! ь влить новое вино мировой сырьевой политики в старые мехи рассуждений о "демократии". И Украина, где уже начались предвыборные баталии с отставкой "предателей" и прочими протореволюционными радостями, пытаясь интегрироваться в Европу, словно бы не видит того, что нынешняя Европа не в состоянии отстаивать даже свои энергетические интересы, а уж чужие - тем более. Если Украина смогла таскать газ из-под носа у Германии, то, значит, таков уровень потенциально возможного давления ЕС на кого-либо. Преданно заглянуть в небесно-чистые глаза США и томно промолвить: "Ну, мы же друзья..."

Победа России в "газовой войне" была за довольно короткий срок столько раз объявлена поражением, что писать о победе как о победе вроде и неуместно как-то. Засмеют ведь. Вот ведь Белковский со всей ему присущей серьезностью заявляет, что "как ни странно, виноват во всем, как ! всегда, Владимир Путин". Это - о парламентском кризисе на Украине, но, впрочем, так ли это важно, если Владимир Путин виноват "во всем, как всегда".

Если же отвлечься от параноидальных построений концепций "путинской вины", то победа России в долгосрочной перспективе может принести стране не только "энергетическое лидерство", но и серьезные проблемы. Заявленная как основа российской внешней политики "нефтегазовая" составляющая всем хороша, кроме одного - своей вопиющей несовременностью. Точно так же несовременна Меркель с заявлениями об отсутствии "демократии" в России. Парадигмы этих несовременностей различны (с одной стороны, это - нежелание понять, что "демократия" как механизм давления давно уже не работает, а с другой - неумение переориентировать сырьевую экономику), но в целом они мало чем отличаются друг от друга.

Европа плоды своей несовременности пожинает уже сейчас: благодаря США прям! о под боком появилась "демократическая" Украина, с н! епрозрач ной экономикой и политической чехардой. Как принимать Украину в ЕС - загадка из загадок. Если при случае государство может спокойно "несканкционировано отбирать газ", что оно может еще учудить? Более прагматичная и европейская Турция при малейшей угрозе поставок газа тут же бросилась доказывать, что "мы надежный партнер". А Украина уже после подписания всех документов (в не самом худшем варианте, надо заметить) совершенно по-советски бросилась искать "врагов" и "предателей". Нашла, конечно, как не найти, когда ничему другому Верховная Рада, кажется, не обучена.

Несовременность России аукнется ей немного позже, когда свершится готовящаяся уже сейчас очередная научная революция, благодаря которой будут найдены новые, синтезируемые, источники энергии. И здесь уже борьба будет вестись за дешевизну синтеза, за современность технологий. Разумеется, энергетическая Россия вряд! ли окажется готова к подобному повороту событий.

Потому не стоит радоваться поражениям Украины и Европы и только тем и заниматься, что спокойно перекачивать нефть и газ. Дореволюционная Российская империя, надо заметить, вообще регулировала всю европейскую экономику того времени, снабжая Европу не нефтью, а зерном. Это "лидерство" Российской империи, как мы знаем, не помогло.

Не поможет и "газовое лидерство". И об этом все-таки нужно помнить, как бы ни была важна победа над Украиной. В сущности, все равно единственный, кого стоит побеждать, - это ты сам. Сможет ли Россия победить свою сырьевую инертность - главный вопрос, который стоит задавать сегодня. Потому что завтра задавать его будет уже поздно.

Проехавшись по горам юго-восточного Китая, я увидел, как старина возникает там рядом с современностью: ибо чем больше современности, тем привлекательнее старина, и чем заметнее старина, тем реальнее современность.

Жизнь мудрее человеческого мудрствования уже в том, что сама разрешает свои противоречия. И как она делает это? Гениально простым способом: она становится разнообразнее и выделяет из себя все новые свои формы на любой вкус. Проехавшись по некоторым знаменитым горам юго-восточного Китая, я увидел, что они превратились в особые туристические комплексы, резко контрастирующие с модернизированным Китаем приморских мегаполисов и, однако же, внутренне сопряженные с ним и по-своему его оправдывающие. Старина возникает рядом с современностью, ибо чем больше современности, тем привлекательнее старина, и чем заметнее старина, тем реальнее современность. А сами туристические комплексы несут в себе несколько смысловых пластов, сплетенных в один клубок. Основа всему в прямом и переносном смыслах - горные пейзажи со всем разнообразием их природных красот. На природный субстрат накладывается "культурное наследие": храмы и монастыри, мемориальные здания и каменные стелы, ! древние могилы и многочисленные надписи, выведенные красной краской на лиловых крупах скал. Далее следует праздничная в таких местах стихия быта: длинные ряды сувенирных лавок, харчевни, где потчуют местными деликатесами, фольклорные представления и проч. Все эти природно-культурно-бытовые удовольствия приправлены немалой толикой политической пропаганды. Кое-что, наконец, адресовано иностранцам, прежде всего комфортабельные, но скучно-стандартные гостиницы и вездесущие теперь надписи на английском языке. Надписи эти по-своему любопытны, ибо для миллиардной массы китайцев именно с изучения английского начинается знакомство с внешним миром, и в их доморощенной версии этого современного lingua franca нет-нет, да и высветятся какие-то сокровенные глубины азиатского сознания. Кажется, я ни разу не видел в этих провинциальных туристических местах правильно составленной надписи. Вот, к примеру, какой шедевр украшает станцию канатной дороги на горе Хуаншань (оригинальная орф! ография сохранена):

"Invalid mothers and baby'es of! the old lobby".

Не сразу и догадаешься, что эта головоломка уведомляет посетителей о том, что здесь находится комната для матерей с малолетними детьми, инвалидов и престарелых.

Рядом совет быть бдительным при ходьбе.

"The cableway reminds you to mind the step".

От изящного совпадения двух разных значений, казалось бы, одного и того же слова веет мистикой эзотерических формул, призывающих "мыслить мысль", постигать "тайну тайн", "писать белым по белому" и т.д. Тема и впрямь эзотерическая: бдение духа.

О важности медитативного состояния - мы как-никак на Востоке - напоминает и другая местная импровизация:

"Please view and contemplate with cherishes".

Очередная табличка в буддистско-экологической тональности призывает "не причинять вреда зеленым жизням": "Don't hurt the green lives".

Даже из двух слов китайские природоохранители умудряются составить нечто курьезно! е:

"Defend Nature!"

И еще один короткий, как выстрел, шедевр на ту же тему:

"Strictly Fire!"

Рано или поздно мы догадаемся, что речь идет о строгом запрете разводить огонь. А тот, кто задумался над тем, как мы приходим к такому выводу, уже способен понять муки и радости скромного труда переводчика китайских классических текстов...

О прочих измерениях туристических центров Китая нужно говорить конкретно. Я остановлюсь на горном массиве Уишань, что на севере провинции Фуцзянь. Место славное с незапамятных времен, окутанное мифами и легендами. Здесь, по преданию, обитал Пэн-цзу, китайский Мафусаил, проживший ровно 777 лет, а от его сыновей У и И якобы пошло название всей местности. Во дворе моей гостиницы посреди зеленого газона и горшков с цветами стоял новенький бюст Пэн-цзу. Долгожителя наградили большими квадратными глазами и окладистой бородой, положенной пращуру. Издали посмотреть - Карл Маркс в летных очках.

Как ве! зде в Китае, вновь прибывший турист попадает первым делом на б! азар. Ря дом с гостиницей выстроена "средневековая улица", но имитация старины, как принято в Китае, - откровенно китчевая, игровая. В лавках вдоль улицы торгуют местным чаем, фарфором, резными изделиями из камня и дерева, которыми особенно славится Фуцзянь, и всякой мелочью. В узких, завешанных длинными свитками комнатках-норах священнодействуют каллиграфы. Самый знаменитый среди них имеет собственный дом с галереей. Надписи превосходные, в старинном стиле, письмена пронизаны "духовным трепетом" - верным спутником духовного бодрствования. На самом видном месте - глубокомысленно-шутливая надпись с как будто пляшущими, "пьяными" иероглифами на мою любимую тему "таковости" вещей. А поминается в нем "Так Пришедший" - Будда: "Так пришел, так увидел: увидел как пришел".

За улицей - сияющий свежей краской бывший даосский храм, теперь приспособленный для нужд политпросвещения. Здесь в 12 в. долго жил китайский Фома Аквинский,! средневековый систематизатор конфуцианства Чжу Си. Не так давно, в годы Культурной революции, его клеймили реакционером и догматиком. Теперь двор храма заставлен свежевырезанными барельефами, изображающими общественно-полезную деятельность конфуцианского схоласта.

Бежим от скучного агитпропа на царственное лоно природы. Здесь, разумеется, свой порядок, притом поистине космический и густо сдобренный сентиментальной мифологией. Стержень окрестного ландшафта образует русло реки, имеющей ровно девять излучин, - наибольшее натуральное число, которое издревле символизирует в Китае полноту или, точнее, творческое изобилие бытия. В примыкающей к реке местности народная молва различает 36 примечательных вершин, 72 священные пещеры, где являются боги и небожители, и 99 скал: все числа, разумеется, кратные девятке. Числовая символика делает окрестности как бы отдельным миром в мире. Легендам, связанным с этими местами, можно посвятить целый том. Наибольшей известностью пользуют! ся предания о двух величественных скалах, стоящих друг против ! друга у первой, самой нижней по течению, излучины. Одна из них изображает прекрасного юношу, другая - влюбившуюся в него Яшмовую деву, дочь небесного правителя, которую за ее своеволие обратил в камень посланный небесным царем колдун. Массивная серая глыба по соседству изображает колдуна. Камень, торчащий в воде перед скалой, - подставка зеркала, в которое дни напролет смотрится Яшмовая дева. Мораль предания: горная глушь, как "иной мир", располагает к свободной любви, но, как прообраз мироздания, не освобождает от наказания за легкомыслие.

Гвоздь местной туристической программы - спуск по реке на бамбуковых плотах со стульчиками. Управляют плотом двое парней, вооруженных длинными шестами. Никакой самодеятельности и левой работы: туристы должны купить билеты (цена билета обычная для таких мест: 50 юаней, т.е. чуть больше 6 долларов), встать в очередь и занять свое место по команде распорядителя. Но русский клиент и тут не упускает случая внести небольшое расстройство! в твердый восточный порядок: за те же 50 юаней чаевых наши сплавщики в нарушение правил несколько раз причаливают к берегу, давая нам возможность искупаться в прозрачных водах реки. Проплывающие мимо на своих плотах китайцы, кажется, искренне восхищаются группой отчаянных иностранцев. Для них купание в глубоком омуте да еще незаконное - недостижимая мечта.

Чтобы обойти все достопримечательности Уишаньских гор, требуется не меньше трех дней. Тут и глубокие пещеры с узкими лазами и стаями летучих мышей, и головокружительные подъемы и спуски по отвесным скалам, и причудливой формы валуны, и живописные сосны с могучими корнями, чьи кроны, как бритвой, срезаны холодными ветрами. Оказывается, декоративные китайские сосны с их изогнутыми стволами и плоской шевелюрой очень точно воспроизводят природные образцы. Нота бене: природа и человек в китайском мире равноправны и преемственны в экстравагантности проявлений творческой силы жизни. Оттого же и в естественном ландшафте ки! тайцы любят находить копии литературных образов. К примеру, ту! т есть п риродный прототип классической китайской утопии - страна Персикового источника. Это маленькая котловина, в которую можно попасть только через узкий проход в скалах. Посередине впадины, как положено утопии, бьет ключ, чуть поодаль стоят даосский монастырь и замечательная каменная статуя даосского патриарха Лао-цзы, с добродушной улыбкой взирающего на гуляющий вокруг праздный люд. В монастыре кипит строительство, только что отреставрированный главный зал храма завален когтистыми лапами, хвостами и мордами мифических зверей: семейная артель местных резчиков по дереву заканчивает свои отделочные работы. Настоятель монастыря, как нынче повелось, в отъезде - не то в Гонконге, не то на Тайване. Гостеприимные монахи усаживают нас выпить чаю. Им тоже очень нравится изваяние Лао-цзы, только они не припомнят имени скульптора. Знают только, что он из местных, фуцзяньских.

На следующий день отправляемся в северную часть Уишаньского массива. Там самый известный аттракцион - Пещера в! одяного занавеса. Над круглым, как чаша, провалом в горах нависает огромная скала, с вершины которой струится жиденький водопад. За водопадом к скале прилепился дощатый храмик, где стоит статуя нашего знакомца Чжу Си и двух его сподвижников. Великий ученый, оказывается, очень любил это место. Статуи новые, а храм простоял здесь, не сгорев и не развалившись, уже больше 300 лет - редкий случай.

От Пещеры водяного занавеса по выложенной плитами тропе углубляемся в горы. Окрестные склоны засажены чайными плантациями. Тропа приводит нас в маленький буддийский монастырь. Его настоятель в своем горном уединении рад поговорить с иностранцами и приглашает нас разделить с ним его скромный вегетарианский обед.

- Омитофо! (имя будды Амитабы, соответствующее в языке китайских буддистов нашему "Спаси Господи").

Разговор, естественно, вертится вокруг духовных предметов.

- Скажите, наставник, а можно смотреть телевизор?

В монастыре нет ни телевизора,! ни даже электричества, но настоятель уверенно отвечает: