Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Открытая группа
13190 участников
Администратор Katistark

Важные темы:

Модератор Horov
Модератор codemastera
Модератор Петрович
Модератор Yury Smirnov
Модератор Енисей
Модератор Dart_Veider

Активные участники:


←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
пишет:

Легендарный «Наследник из Калькутты».

Моим рожденные словом

Гиганты пили вино

Всю ночь, и было багровым,

И страшным было оно.

Николай Гумилёв

Отец очень любил Гумилёва, хотя величайшими поэтами XX века считал Блока и Маяковского. Он был их современником, пусть младшим. Он прожил долгую жизнь, был свидетелем многих исторических событий: от Первой мировой войны до начала горбачевской перестройки.

Мне, старшему сыну автора легендарного романа «Наследник из Калькутты», нет нужды подробно описывать жизненный путь Роберта Александровича Штильмарка. Он это сделал сам в романе-хронике «Горсть света», по сути беллетризованных мемуарах. Но несколько штрихов все же необходимы.

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/bZ0Fv6ACYj4

* * *

Будущий «батя-романист», как называли его в сталинских лагерях, родился в Москве, рано начал трудовую жизнь, учился в литературно-художественном Институте имени В. Я. Брюсова, работал как дипломат и журналист ВОКС  (Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, газета «Известия»), преподавал на различных учебных курсах. Издал до войны книгу очерков («Осушение моря», М., «Молодая гвардия», 1932). 

В 1941 г. ушел на фронт, воевал под Ленинградом (зам. командира разведроты), не раз ходил в тыл врата, участвовал в жестоких боях.

 После ранений и контузий был направлен преподавателем в Ташкентское пехотное училище, затем переведен в топографическое управление Генштаба в Москву.

5 апреля 1945 г. он был арестован и получил 10 лет заключения в ИТЛ (исправительных трудовых лагерей) по статье 58-10 («за болтовню»).

Три года Роберт Штильмарк провел в тюрьмах Москвы и лагерях Подмосковья, был выслан в Абезь (север Коми АССР), переведен оттуда с «крепостным» (лагерным) театром в Игарку, после развала театра отправлен в Ермаково, затем на дальнюю лагерную колонну № 33.

Здесь его встретил подневольный нарядчик и всесильный для заключенных главарь Василий Павлович Василевский, который предложил отцу - вместо тяжелой работы на лесоповале - написать приключенческий роман «из старинной иностранной жизни».

Он определил «романиста» дезинсектором при лагерной бане, устроил ему на чердаке бани закуток, обеспечил бумагой (сброшена по спецзаказу с самолета По-2), чернилами и куревом...

После создания «Наследника» отец работал топографом геодезистом, пока не подошел срок освобождения и... ссылки в Енисейск. 

По возвращении в Москву началось новое «обустройство», поиски жилья и заработков. Отец уже не сворачивал с писательской тропы, но и не преуспевал на ней: жил очень трудно, почти в постоянном безденежье, часто одалживал средства у коллег-писателей («я весь в долгах, аки муха в паутине», - писал он мне).

В 1962 г. в Географгизе (изд-во «Мысль») вышла его книга «Повесть о страннике российском». 

После долгих мытарств удалось издать «Образы России», посвященную российской архитектуре («Молодая гвардия», 1967). В том же издательстве вышли его книги «Пассажир последнего рейса» (1974), «Звонкий колокол России» (о Герцене, 1976), «За Москвой-рекой» (о драматурге Островском, 1983).

Член Союза писателей СССР с 1965 г. Общественной деятельности в СП всячески избегал, но очень много ездил по стране с выступлениями. Даже смертельный приступ аневризмы аорты застал его в поездке (на пути в Переделкино)...

Из его литературного творчества широкое признание получил только «авантюрный» роман «Наследник из Калькутты», ставший подлинным бестселлером лишь спустя тридцать лет после первого издания, уже после кончины писателя. Остальные произведения Р. А. Штильмарка переиздавались крайне редко, или не переиздавались вовсе.

Конечно, сегодня, после произведений Солженицына, Шаламова, Волкова и множества других авторов, «крестный путь» нашего героя уже не выглядит откровением, хотя многие лагерные сцены «Горсти света» несомненно вызовут интерес, также как и поистине фантастическая история создания в глубинах туруханской тайги романа «Наследник из Калькутты» (глава «Господин из Бенгалии»).

Уже во времена перестройки, в 1986 году, пришли «товарищи» к родственникам и знакомым автора, не только в Москве, но одновременно в нескольких городах, с настойчивыми требованиями сдать все экземпляры рукописи «Горсти света», будто бы опасаясь её утечки за рубеж (о чем отец никогда и не помышлял). 

Я было кинулся в разные союзписательские инстанции, взывая к формально созданной Комиссии по наследию Р. А. Штильмарка, но сразу же убедился, что «органы» установили с СП тесные контакты гораздо раньше: там всё известно и вполне согласовано. 

Пришлось во избежание обысков и неприятностей сдать имеющиеся рукописи, за исключением единственного экземпляра, который сберег младший сын автора, Дмитрий [Историю ареста рукописи и сохранения одного из ее экземпляров Дмитрий Робертович Штильмарк рассказал в телевизионной передаче «Пятое колесо» в декабре 1989 г.].

Впрочем, тревоги «лубянского Вия» были совершенно напрасны. В рукописи «Горсть света» не разглашались никакие государственные тайны. Не прошло и года, как разочарованные «компетентные органы» передали все изъятое в один из московских архивов, где они и остаются по сей день (18 единиц хранения). Возвратить их тем, у кого изымали, конечно, и не подумали - это было бы «вовсе против правил»!

Нет, «Горсть света» не представляет собой «роман века», это не «Архипелаг» Солженицына, не «Жизнь и судьба» Гроссмана, не «Погружение во тьму» Волкова... В этом произведении множество подробностей, интересных любителям российской словесности, истории, знатокам и ценителям старой Москвы, прежней России. 

Схваченные памятью автора «моментальные фотографии» эпохи революции и НЭПа до времен перестройки создают причудливую и замысловатую вязь, в которой едва ли не каждый читатель сможет найти что-либо особо для себя интересное. 

Хроника ценна прежде всего широтой своего полотна, мастерством отделки, сочностью отдельных мазков.

* * *

...Первые сообщения о загадочном «Наследнике из Калькутты» я получил в 1953 г. не из Енисейска, где отец находился в ссылке, а из городка Тогучина Новосибирской области.

Писал мне совершенно незнакомый человек, Василий Павлович Василевский, приславший целую кипу документов. 

Он обращался и к Председателю Верховного Совета СССР маршалу К. Е. Ворошилову, к Председателю Союза Советских писателей А. А. Фадееву, в другие инстанции, добиваясь ответа на вопрос: где находится изъятая у него политотделом 503-й стройки рукопись романа «Наследник из Калькутты»?

Как я понял, роман написан был отцом, но первым автором считался именно Василевский, который, освободившись по бериевской амнистии, разыскивал теперь сие детище. 

Приведу отрывок из его письма к отцу:

«...Мой совет, поручите, Роберт Александрович, вашему сыну с целью защиты наших интересов получить право и побывать на приеме в президиуме у К. Е. Ворошилова, обсказать ему всю подробность той трудности, которая была испытана нами, с просьбой отозвать наш труд по принадлежности...» 

Ну, и так далее, письмо длинное. Но отец внял совету!

Ох, как не хотелось мне, студенту Московского Пушно-Мехового института, снова обращаться в наши славные «органы». .

Но после новых обращений Василевского, которые поддержал и отец из Енисейска, я поплёлся в знаменитую по сей день приемную на Кузнецком мосту, изложил людям в форме своё дело, показал документы.

- Вам надо в КВО ГУЛАГ! - решительно сказал форменный чин.

- Куда, куда? - растерянно переспросил я.

- В культурно-воспитательный отдел Главного управления лагерей. Располагается на площади Маяковского, в доме, где ресторан «Пекин», только вход со двора. Желаю успеха, действуйте!

Среди бумаг Василевского была доверенность на мое имя. Её-то я и предъявил в этом самом КВО, явившись туда в самых смятенных чувствах: «Что за комиссия, создатель! Ещё романа мне не доставало!»

- Да, рукопись такая у нас имеется, - сказал мне «товарищ майор» в глубинах КВО ГУЛАГ. - Но мы не можем её вам отдать по одной доверенности Василевского. Там ещё приписано на заглавном листе — «Штильмарк». Принесите доверенность и от него, тогда выдадим. А мы тут пока ещё почитаем - вещь-то, знаете, очень даже интересная!

Получив доверенность отца, я снова пошел в КВО, помнится, в тот самый день, когда в «Правде» появилась статья о роли личности в истории - первая ласточка предстоявшей борьбы с культом Сталина.

 «Товарищ майор» был со мною вежлив и передавал рукопись с какой-то грустью.

Он вынес из недр помещения три толстых синих тома (три части романа) и четвёртый - большого формата -с планами морских сражений, открыл обложку первого тома, на первой странице был нарисован карандашом портрет волевого человека в полувоенной форме - В. П. Василевского, фамилия которого была изображена на титульном листе крупными печатными буквами. 

Ниже, более мелко, причем синими чернилами, а не тушью было приписано: «Р. Штильмарк».

Майор стал перелистывать первые страницы:

— Да, в свете сегодняшнего выступления «Правды» предисловие наверное придется переделать... А вообще, это сильное произведение, вы отнеситесь к нему серьезно, мы тут все прочитали с большим интересом. Не потеряйте рукопись, передайте её понимающим людям, настоящим писателям, ведь это в каких условиях сочинялось...

Об «условиях» мне было известно из писем отца.

«Ты пойми, - писал он, - какие это героические тома! - Ты пойми, что родились они в глухой тайге, за двойной проволокой, при полном отсутствии материалов. Там есть кое-какие графические украшения. Так вот, акварель была нам доставлена пешком за 120 км. Кисть изготовлена из хвоста убитой белки. Тушь изготовлена из угля по секрету самого миниатюриста. На переплет пошел шёлк лучшей рубахи изо всех, носимых на колонне (Василевский «сблочил» её с вновь прибывшего зека), папки для переплета - из обложек дел нахально вырезали в спецотделе. Вообще говоря, это чудо... Ты представь себе мою радость, если тебе удастся получить этот роман-уникум, созданный при коптилке из солярки, в глухой таежной землянке, без листочка шпаргалки, без взгляда на карту или в книжку - ценой 14 месяцев двадцати-часового ежедневного труда».

И вот эта эпопея в трёх томах с приложением у меня в руках. 

Текст каллиграфическим почерком переписан в сброшюрованные общие тетради, читается легко. 

С трепетом прочитав роман, я поведал всю эту историю своему давнему покровителю, золотой души человеку, доценту биофака МГУ А. Н. Дружинину.

Он созвонился с Иваном Антоновичем Ефремовым, хорошо знакомым ему по научной работе. Мне был дан адрес дома в почти соседнем с нашим Покровским бульваром Спасоглинищевском переулке.

Не без опаски вручив хозяину первый из трех томов, я робко спросил, когда приносить остальные.

«Как, это ещё не всё? - ужаснулся Иван Антонович. - Ну... позвоните в конце месяца». Но не прошло и недели, как Дружинин сообщил, что Иван Антонович меня разыскивает. 

«Куда же вы пропали - гудел он в телефон могучим своим басом - несите скорее остальное, меня сынишка уже замучил, на самом интересном прервалось...»

И. А. Ефремов стал для отца не только первым благожелательным рецензентом, рекомендовав «Наследника из Калькутты» для издания, но и подлинным благодетелем.

Положительные отзывы о романе написали также писатель В. Д. Иванов и критик В. С. Фраерман. 

Когда же в начале 1956 г. реабилитированный отец вернулся в Москву, перепечатанная на машинке рукопись, принципиально одобренная директором Детгиза В. М. Пискуновым, уже лежала на столе редактора И. М. Касселя.

«Я опять засел за книгу и опять работаю по 16 часов», - писал отец. 

Но вопрос об издании решался трудно. 

«Идут споры и торговля... Редактор «за», его помощник - против. Редакция «за», руководство в неблагожелательном нейтралитете. Предлагают договор на любую другую книгу. А я хочу заключить на эту. Очень поддерживает Иванов, Ефремов тоже...

...С «Наследником» всё идет канитель... Меняются люди, которые берутся за него, идут совещания, на которых голоса делятся в соотношении пять «за» и один «против». Но это «против» принадлежит как раз зам. руководителя издательства.

Это она, некая В. А. Морозова, говорит: 

«Книга талантливая, яркая, интересная и литературно-мастерски сделанная. И этим она... вредна, ибо не ведет нашу литературу вперед, а отбрасывает её назад в прошлое!»

Теперь решать судьбу книги будет редакционное совещание Детгиза.

...Вечером 4 января 1956 г. приехал Валентин Дмитриевич Иванов, автор романов «Русь изначальная» и «Русь великая» и привез радостную весть: редсовет Детгиза постановил заключить договор на издание «Наследника» в объеме 40 листов (в рукописи их 50, а сдавать буду 45, так что сокращение небольшое).»

Но вскоре радостные вести сменились печальными. «...«Наследник» лопается. 

1 июля 1957 г. он был сдан в производство и подписан Касселем в набор, а 2 июля вышел свеженький номер журнала «Крокодил» № 18, а в нем нечто оглушительно-громокипящее под заголовком «Призрак грозит пальцем» за подписью М. Львов.

Полагаю, что прямо и грубо роман не снимут, что соберут совещание, будут бить себя в груди и ломать головы... дескать, еще одна пере-редактура - убрать пиратов, лжевиконтов и призраков, вставить профсоюзы, русский флот и город Ленинград, перенести действие на целину и сменить название на «Внуки Суворова». 

Иванов же уверен, что просто напишут покаянное письмо, что учли критику и выпустят с большими купюрами... Конечно, дразнение гусей этой 17-й главой было роковой непростительной ошибкой..., и я сразу понял: даром не пройдет!»

Однако всё прошло, как-то утихло, и «Наследник из Калькутты» вышел в 1958 г. в престижной серии «Библиотека приключений и научной фантастики» под двумя фамилиями: Р. А. Штильмарк и В. П. Василевский.

Много раз отца спрашивали: зачем он сохранил при издании своего «заказчика», который не только писать, но и читать мог лишь с трудом?

Причин тому несколько.

Во-первых, имя В. П. стояло на титульном листе рукописи. Во-вторых, он действительно был инициатором самой идеи создания романа (где-то слышал, что Сталин любит исторические романы и надеялся сократить срок таким «подарком» из памятных вождю туруханских мест). Худо-бедно, он все-таки обеспечивал возможность работы над романом в лагерных условиях. В-третьих, у таких «гнилых интеллигентов», как отец, голос совести всегда берет верх над здравым смыслом… 

Ведь пока шла подготовка к изданию, Василевский повторял, что ничуть не претендует на гонорар. Когда же он увидел свою фамилию на книге...

«Василевский дождался, пока теленок выкормится, и теперь решил, что пора резать: требует 50% гонорара. Конечно, занятно, что роман о романе так блистательно продолжается..»

На гонорар уже был куплен домишко в дачном поселке Купавне, много расходов потребовалось на переезды, ситуация сложилась очень тяжёлая. 

Поэтому осенью 1958 г. Детгиз обратился в народный суд Куйбышевского района Москвы, который 9 февраля 1959 г. рассмотрел необычное дело о признание отца единоличным автором «Наследника».

Василевский не скрывал того, что он не только не писал, но даже и не всё мог прочитать, однако, отец не отрицал, что без «дяди Васи» романа могло и не быть. 

Впрочем, могло «не быть» и его подлинного автора, ибо у В. П. возникали планы «убрать» батю-романиста, и об этом говорили на суде свидетели.

На странице 725 первоначальной рукописи (или стр. 799 по первому изданию) отец зашифровал текст.

Начальные буквы слов, начиная с фразы «Листья быстро желтели...» (через одно слово!), образуют краткую характеристику Василевского - «Лжеписатель, вор, плагиатор». 

Но так или иначе, все же на суде удалось заключить «мировое соглашение», в соответствии с которым все последующие издания должны выходить под единственной фамилией автора (Р. А. Штильмарка). Правда, ещё в 1958 г. в Иркутске как-то стремительно возникло переиздание романа с указанием двух авторов, что очень огорчило родителя.

В 1959 г. в Алма-Ате вышло первое прижизненное издание «Наследника из Калькутты» под одной фамилией. 

В обновленном варианте предисловия, где туманно говорилось про некие изыскательские работы в заполярной тайге, появилась новая многозначительная фраза: «Заболел» романом и напористый бухгалтер В. П. Василевский...»

Еще Осенью 1958 года «Комсомольская правда» опубликовала недоброжелательную заметку критика А. С. Ёлкина, упрекая издателей «Наследника из Калькутты» в «хаггартовщине» и «буссенаровщине».

Ссылаясь на «Крокодил» и «Комсомолку», Госкомиздат РСФСР стоял насмерть против новых переизданий романа в Российской Федерации, хотя он был издан в Таллине, Ереване, кажется, в Тбилиси, а также за рубежом (в Польше, в Болгарии, в Чехословакии и Китае).

Благоволивший отцу московский партсекретарь СП Феликс Кузнецов, желая помочь делу, передал очередное ходатайство об издании «Наследника» на рассмотрение главы секции научной фантастики и приключений, писателю Еремею Парнову, который тоже дал отрицательное заключение («...напечатать-то можно, - завершал он его, - а только зачем?»).

Триумфальное шествие «Наследника» по редакциям СССР и России началось в 1989 г., когда роман был переиздан сразу в Красноярске, Ленинграде и Ташкенте. 

После этого состоялись издания в десятках городов от Кишинева до Владивостока.

Сила этого романа не только в остроте сюжета, мастерски закрученного в тугую пружину, которая заставляет читателя не выпускать книгу из рук. И не только в историко-событийных аналогиях (отец говорил, что подчас он описывал черных невольников Африки под непрерывный лай лагерных овчарок!). 

Сущность романа заключается в том, что его автору удалось сохранить СВОБОДУ САМОВЫРАЖЕНИЯ.

* * *

Лагерные сотоварищи отца упрекали его (а позднее и меня), когда мы указывали на значимость Василевского во всей этой истории. Они возмущались приведенным выше тезисом о том, что он создал автору какие-то условия для творчества.

И не только из-за того, что отец сжёг себе легкие и испортил глаза, работая по 20 часов при соляровой коптилке на чердаке лагерной бани. Суть в том, что есть правда, которая возвышается над фактологией событий, и эта высшая правда на весах истории, оправдывает теневые и даже низменные стороны судьбы человека-творца.

Мудрый писатель В. Д. Иванов часто приводил два афоризма (не уверен, что они принадлежат ему лично!): во-первых, курица, несущая золотые яйца, совершает естественные оправления, как самая обычная птица; во-вторых, говорил он, книги всегда умнее и достойнее своих авторов. Добавим, что они еще и значительно дольше живут.

* * *

Если «Наследник из Калькутты», несмотря на всю необычность условий творчества, был ярким и сочным плодом вдохновенной фантазии, если «Горсть света» явилась результатом многолетней авторской самоотдачи, так или иначе приносившей облегчение своему создателю, то третья большая книга отца - «Образы России» - была в полном смысле слова подвижнической и даже мученической. 

Недаром именно во время этой работы отца поразил тяжелый инфаркт, от которого он с трудом оправился.

Несмотря на свое немецко-шведско-прибалтийское происхождение (немало представителей нашей фамилии покоятся на кладбище в Тарту, бывшем Дерпте, где родился отец писателя), Роберт Александрович Штильмарк всегда ощущал себя человеком сугубо РУССКИМ.

Он не раз говорил и писал, что более всего на этом свете любит и ценит русскую природу, русский язык и русскую старину. 

Впрочем, к этому перечню можно было бы добавить и литературу (особенно поэзию), и музыку, и живопись - короче говоря, российскую культуру в целом. 

Отцу всегда хотелось поделиться этой своей любовью с другими. А чтобы любить, надо знать...

Когда, после долгих поездок и походов по древним городам и весям, отец принёс первый вариант своей рукописи в издательство, его директор (помнится Родионов) заявил, как говорится, «с большевистской прямотой» :

«Эта книга не может быть издана, так как она воспевает древнерусскую культуру. Пусть автор несет её митрополиту Крутицкому и Коломенскому, а не в советское издательство!»

В письме от 28 июня 1964 г. отец писал мне:

«Трудно представить себе конъюнктуру хуже нынешней, особо для данной темы... То и дело следуют инструкции сверху, касающиеся музеев, стало быть, прямо или косвенно - и книги: дескать, само слово церковь или храм - изъять, писать: «старинное здание башнеобразной формы с купольным перекрытием». Я не шучу и не иронизирую...»

Лишь после очень долгих и тяжких мытарств, благодаря поддержке писательской общественности, в частности, К. П. Паустовского, написавшего более чем благожелательную рецензию на отцовскую рукопись, удалось издать «Образы России» (М., «Молодая гвардия», 1967 г.).

Все-таки прозвучал отцовский гимн российскому зодчеству, причем не только Москве, Киеву, Петрограду, Севастополю, но и множеству славных мест, малоизвестных в то время широкой публике, таких, как Кидекша, Новгородская Нередица, Переславль-Залесский, монастырь Бориса и Глеба и храм Иоанна Богослова на Ярославщине...

Это было делом отнюдь нелёгким, своего рода подвижничеством.

Один, в потёртом плащишке, со стареньким «Зенитом», писатель трясся в автобусах по разбитым дорогам (о своей машине он и не мечтал никогда!), проходил пешком десятки километров в день, ночевал, где придется; он знакомился со множеством людей; среди равнодушных и усталых ему нередко встречались энтузиасты, глубоко преданные делу возрождения Отечества, и они неизменно становились его друзьями «на всю оставшуюся жизнь».

Невзрачный деревянный домик в Купавне в ту пору всегда был полон гостей из Суздаля, Палеха, Вологды, Борисоглеба (не путать с г. Борисоглебском, где отец тоже бывал).

До конца своих дней отец оставался подлинным «очарованным странником».

Он постоянно ездил, то на Соловецкие острова, то на о. Саарема в Эстонию, то куда-нибудь в Сибирь, не говоря уже о дальнем и ближнем Подмосковье. 

В свои семьдесят лет, уже после двух инфарктов, он совершил пеший и водный поход от Кеми до Повенца вдоль трассы Беломорско-Балтийского канала (собирал материал для начатого им исторического романа «Драгоценный камень фероньеры» из петровских времён).

Эта большая вещь была задумана им ещё в начале 60-х годов, но взялся он за неё всерьёз лишь в самые последние годы жизни и не успел завершить. 

«Засаживаюсь за настоящую вещь, которая в уме уже сложилась... Это авантюрная история типа «Наследника» на российском и международном материале. Она требует спокойных полутора лет без дневных забот...».

Вот ещё несколько отрывков из отцовских писем разных лет:

«...Только что воротился из Башкирии, по командировке ЦК ВЛКСМ и СП, ездил туда с бригадой писателей. Были в Салавате, Стерлитамаке и Уфе, десятки встреч и выступлений...

...За последние месяцы я много ездил: Новгород - Псков - Изборск - Печоры, затем встреча с П Д. Кориным в его доме-музее... Далее 7 дней по Северу: Мурман - Северодвинск - Архангельск. Потом, без передыха, большая поездка по Туркмении (Ашхабад - Фирюза - Теджент - Мары - Байрам - Али - Чарджоу - Ашхабад - Москва). 13 ноября радиопередача о Новгороде, потом в Воронеж - очерк о градостроительстве для иностранцев от «Советской женщины»...

...Собираюсь съездить в Ковров, далее в Мстеру по делам, какие не доделал в Палехе... Еще надеюсь посмотреть Вязники и Гороховец...

...Был 10 дней на Севере: Архангельск - Котлас - В. Устюг - Вологда... Был в Юрьев-Польском и Кольчугине, 19 выступлений, потом в Ясную Поляну, в Клин, в Монино... Еду на праздник песни в Малый Карадах...»

Его письма ко мне из дальних поездок оставались бодрыми и веселыми, он словно молодел в этих странствиях.

Вот, к примеру, письмо из Тынды, памятной мне столицы БАМа, из этого - по словам отца - «всесветного бардака, где мне хочется вместе со всеми вариться в столь густом соку героизма, идиотизма, любви, отвращения, таланта, бездарности... Думаю, что никакие диссиденты здесь бы возникнуть не могли, им было бы просто некогда, само дело не позволило бы менять его на безделье, то-есть на роскошь мудрствования... БАМ - это большое Маклаково (ныне - г. Лесосибирск - Ф. Ш.), тысячекратно умноженное... И неохота мне уезжать, будто бы я никакой ни писатель, а чистый строитель!

.. Ужасно обидно, что куда-то делись целых 70 лет, и не годится уже мотор в грудях, а в нём любви на полсвета, ко всем женщинам и всем детям. Я здесь много выступал перед детьми - они прекрасны; и хорошо ещё, что «далеки от Москвы» с её пресыщением и циническим прищуром от скуки, обжорства и лени (чисто московской).

В окне - горы, лиственницы; ревут «магирусы» и «като»; спускается с горы высоковольтная линия; садится вертолет...

И мне очень радостно, что я всё это вижу и слышу!»

2001

Это отрывки из вступления сына писателя Феликса к книге - Горсть света.

Автор Роберт Александрович Штильмарк:

ИСТОЧНИК

Роберт Александрович Штильмарк (1909 - 1985) известен прежде всего как автор легендарного романа «Наследник из Калькутты».

Однако его творческое наследие намного шире. 

* * *

На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

Плейлист Литература. Книги - 1138 отрывков из книг озвученные мной.

До свидания.


25.03.2024
Пожаловаться Просмотров: 249  
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены