«Не выдавались даже офицерам». Какой вещью накануне важнейшей оборонительной операции верховный главнокомандующий приказал снабжать всю армию  9.1K 13:28 - 16/Июл/23  Ленивец  

80 лет назад, в июле 1943 года, проходила имевшая колоссальное значение для исхода войны Курская стратегическая оборонительная операция; незадолго до ее начала верховный главнокомандующий И. В. Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны об отпуске всему рядовому и начальствующему составу Красной армии предмета, положенного прежде каждому военнослужащему, но не выдававшегося с июня 1941 года; причем, как оказалось, эта особенность армейского снабжения помогала сотрудникам СМЕРШ выявлять вражескую агентуру.

«В 1940 г. и в первой половине 1941 г. положение с вещевым имуществом в Красной Армии было сравнительно удовлетворительным»

Фото: МАММ / МДФ

«Проверкой, произведенной Главным политическим управлением Красной Армии,— говорилось в приказе Народного комиссариата обороны (НКО) СССР №053 от 24 января 1943 года,— установлено:

1. В частях Калининского, Западного, Закавказского и ряда других фронтов, в частях Приволжского военного округа имеет место большое количество фактов, свидетельствующих о бездушно-бюрократическом отношении многих политорганов, командиров и политработников к материально-бытовому обслуживанию бойцов…

3. Некоторые политорганы и командиры не заботятся об обмундировании бойцов. В 25-м полку 6-й гвардейской стрелковой дивизии Брянского фронта красноармейцы одного из взводов в январе продолжали ходить в пилотках и рваных шинелях, стояли в них на посту при 25-градусном морозе. В другом взводе этого же полка бойцы нового пополнения по 1,5−2 месяца не получали гимнастерок и носили шинели на нательном белье…

Отсутствие заботы об обмундировании и жилье для бойцов приводит к обмораживанию бойцов.

Так, на Закавказском фронте за декабрь 1942 года было зарегистрировано 1.600 случаев обмораживания, на Юго-Западном фронте — 1.340 случаев, на Северо-Западном — 1.277 случаев».

Как показывали политдонесения о состоянии снабжения бойцов и командиров, направлявшиеся в последующие месяцы в соответствии с приказом №053 из частей и соединений в вышестоящие армейские политорганы, нерадивость и бездушное отношение действительно имели место. Но существовали и огромные трудности с доставкой всего необходимого на передовую, и возникшие после начала войны серьезнейшие проблемы с вещевым снабжением многомиллионной армии.

Генерал армии А. В. Хрулев, который в годы войны был заместителем наркома обороны — начальником тыла Красной армии, вспоминал:

«В результате успешных мероприятий, проведенных по заготовке вещевого имущества в 1940 г. и в первой половине 1941 г., положение с вещевым имуществом в Красной Армии было сравнительно удовлетворительным. К началу войны, т. е. на 22 июня 1941 г. мы имели: около 14 миллионов шинелей, из них около 6,5 миллионов находилось в НЗ (неприкосновенном запасе.— "История") совершенно новые; около 15 миллионов пар кожаной обуви, из них около 4 миллионов совершенно новой на окружных и центральных складах; около 37 миллионов пар белья, из них около 16 миллионов пар белья на окружных и центральных складах; около 15 миллионов комплектов гимнастерок и шаровар…».

Был создан и значительный запас телогреек, ватных шаровар и валенок.

А расположение основных складов с вещевым имуществом соответствовало действовавшей военной доктрине — «бить врага на чужой территории»:

«В целях приближения НЗ к пунктам отмобилизования войск,— писал генерал А. В. Хрулев,— оно в значительной степени было сконцентрировано в приграничных округах — Западном особом военном округе и Киевском особом военном округе. В этих округах наличие НЗ имущества по основным предметам было доведено до 100%. Большое количество имущества хранилось в Ленинградском, Харьковском и Одесском военных округах».

Но после начала войны и отступления частей РККА немалая часть этого имущества, как отмечал А. В. Хрулев, была утрачена:

«Оно было оставлено или, где это было возможно, уничтожено. Фактические потери имущества в первые месяцы войны в Белорусском военном округе и Киевском военном округе составили до 60% имевшегося в наличии НЗ, а по Прибалтийскому округу почти ничего вывезено не было».

Не стало и немалой части производств, способных быстро восполнить эти потери.

«Идя навстречу многочисленным предложениям трудящихся, обязать обкомы, крайкомы, ЦК компартий союзных республик начать сбор среди населения теплых вещей и белья для Красной Армии»

Фото: Гаранин Анатолий / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ,,

«Мы,— вспоминал начальник тыла Красной армии,— в течение июля, августа и сентября месяцев 1941 года потеряли полностью базы для заготовки интендантского имущества на Украине, в Белоруссии, в Прибалтийских республиках и к сентябрю месяцу почти полностью свернули свою работу предприятия города Ленинграда».

Крупнейшие предприятия легкой и текстильной промышленности демонтировали и эвакуировали в глубокий тыл не только из Ленинграда, но и из других крупных промышленных центров европейской части СССР. И налаживание их работы на новых местах требовало без преувеличения героических усилий. Ведь и действовавшие на востоке страны предприятия легкой и текстильной промышленности столкнулись с огромными трудностями.

«Легкая и текстильная промышленность,— писал А. В. Хрулев,— была очень плохо подготовлена к войне. Мощностей у этих отраслей промышленности было вполне достаточно, оборудование было в значительной степени обновлено, однако фабрики легкой промышленности были исключены из списка предприятий, где бронируется рабочая сила на время войны. На этих фабриках не было достаточных запасов государственных резервов топлива.

Транспорт у этих отраслей промышленности в первые дни войны был мобилизован для армии, а запасы материалов имелись на считанные дни…

Мы считали своим долгом и обязанностью участвовать в нормальной работе промышленности, всемерно помогать ей всеми средствами, которые требуются для того, чтобы выполнить план поставок нужных нам для армии вещей».

Для выпуска всех видов обмундирования использовались все возможные дополнительные ресурсы — предприятия местной промышленности и мастерские промышленной кооперации. Но сырья, топлива, электроэнергии и транспорта не хватало, и к концу лета 1941 года стало очевидным, что снабдить теплыми вещами всю армию к зиме не удастся. Поэтому решили использовать иной способ заготовки тулупов, полушубков, валенок и всего необходимого, предложенный членом Политбюро ЦК ВКП(б) и председателем Комиссии партийного контроля при ЦК А. А. Андреевым. Одновременно легкую промышленность хотели хотя бы частично освободить от производства положенных военнослужащим белья, полотенец, носовых платков и т. д.

В решении Политбюро «О сборе среди населения теплых вещей и белья для Красной Армии», принятом 5 сентября 1941 года, говорилось:

«1. Идя навстречу многочисленным предложениям трудящихся, обязать обкомы, крайкомы, ЦК компартий союзных республик начать сбор среди населения теплых вещей и белья для Красной Армии: полушубков овчинных, выделанных и невыделанных, валенок, фуфаек…

3. Для практической работы по сбору теплых вещей и белья для Красной Армии создать при обкомах, крайкомах и ЦК компартий союзных республик комиссии…

4. Для общего руководства сбором теплых вещей создать центральную комиссию в составе т. т. Андреева (председатель), Косыгина, Николаевой, Хрулева, Михайлова, Горкина и Крупина…

ЦК ВКП (б) обращает внимание обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик, что вся работа по проведению сбора теплых вещей для Красной Армии должна проводиться не в порядке благотворительности, а как важнейшее государственное дело, обеспечив этой работе должный размах и внимание...».

За годы войны было собрано и передано в войска 740 тыс. полушубков, 2,5 млн пар валенок, 6 млн пар варежек и перчаток и многие другие теплые вещи. А после налаживания промышленного производства зимнего обмундирования ситуация с его поставками в войска значительно улучшилась.

Однако заготовка белья и прочих «мелочей» во всех регионах страны оставляла желать много лучшего. Так, с сентября 1941 года до 1 января 1944 года в Бурят-Монгольской АССР собрали 3668 простыней, 14 321 полотенце, 7842 носовых платка. Краев, областей и республик в стране было немало, но для армии, штатная численность которой весной 1943 года составляла 12 053 759 человек, все собранное было каплей в море. И армейские политработники, как и требовал приказ №053, постоянно докладывали о недостатках в снабжении таким вещевым имуществом в Москву.

«Снабжение этой категории военнослужащих обмундированием поставлено плохо, предметами женского туалета совершенно не обеспечиваются, а вольнонаемные вообще ничего не получают»

Фото: МАММ / МДФ

К примеру, начальник политуправления Южного фронта генерал-майор М. М. Пронин 6 марта 1943 года докладывал начальнику Главного политического управления Красной армии генерал-лейтенанту А. С. Щербакову:

«Не разрешен до сих пор вопрос о материально-бытовом обеспечении женщин — бойцов, младших командиров, начсостава и вольнонаемных. Снабжение этой категории военнослужащих обмундированием поставлено плохо, предметами женского туалета совершенно не обеспечиваются, а вольнонаемные вообще ничего не получают. Это привело к тому, что вольнонаемные и военнослужащие девушки совершенно оборвались, внешний вид неряшлив».

На проблемы с обеспечением теми или иными видами вещевого довольствия жаловались и с других фронтов.

Но резкую реакцию верховного главнокомандующего маршала Советского Союза И. В. Сталина вызвали данные о недовольстве офицеров невыдачей носовых платков.

Его возмущение объяснялось в первую очередь тем, что накануне важнейшей Курской стратегической оборонительной операции войска не смогли обеспечить даже самой несложной в изготовлении вещью.

Кроме того, носовые платки вместе с рядом других предметов солдатского обихода были одним из своеобразных символов успеха народа в революционной борьбе. Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников вспоминал о своей офицерской службе в императорской армии:

«После революции 1905 года было улучшено обеспечение солдат постельными принадлежностями: одеяло выдавалось на 3 года и в дальнейшем поступало в собственность солдата, выдавали простыни, носовые платки, полотенце, наволочки».

Поэтому после начала формирования в 1918 году Красной армии в табель вещевого довольствия включили три носовых платка на каждого красноармейца, правда, в наличии они были далеко не всегда. Обязательная выдача платков подтверждалась руководящими документами Реввоенсовета республики и после Гражданской войны.

А в «Описании предметов обозно-вещевого довольствия, заготовляемых для снабжения Красной Армии», утвержденном 31 августа 1923 года, подчеркивалось:

«Хлопчатобумажная ткань, из которой заготовляется платок, должна быть сработана из доброкачественного и длинноволосого хлопка, ровной пряжи и ткачества, хорошей белки».

Однако «платочный вопрос» приобретал политическую окраску не только ввиду этих обстоятельств.

Отсутствие у военнослужащих носовых платков, как тогда говорилось, «лило воду на мельницу» враждебной пропаганды, которая, описывая Красную армию, регулярно упоминала о том, что культурный уровень ее командиров ярче всего демонстрирует их неумение или нежелание пользоваться носовыми платками. И в качестве примера приводились рассказы о том, как после занятия в 1939 году Львова и других городов Западной Украины красные офицеры шокировали местных жителей, когда сморкались, не пользуясь платками.

Не исключено, что на идеологическую сторону дела обратил внимание Верховного главнокомандующего начальник Главного политического управления А. С. Щербаков, который был не в лучших отношениях с начальником тыла. Ведь А. В. Хрулев не раз и достаточно резко критиковал начальника военных политработников.

Как бы то ни было, 22 июня 1943 года И. В. Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны № ГОКО-3632с, гласившее:

«1. Ввести с 1 августа 1943 года в норму снабжения личного состава Красной Армии отпуск всему рядовому и начальствующему составу по два носовых платка сроком на шесть месяцев.

2. Госплану СССР предусмотреть в III-м квартале 1943 года дополнительный отпуск НКО на эту надобность 6.720 тыс. метров отбельной бязи.

3. Тов. Микояну наблюсти за выполнением настоящего постановления».

Но путь от введения в норму снабжения до реального получения носовых платков военнослужащими оказался довольно продолжительным и тернистым. Однако это принесло довольно неожиданный результат.

Бывший председатель Гостелерадио СССР Н. Н. Месяцев, служивший в годы войны в военной контрразведке, вспоминал о времени, когда он был начальником следственного отделения в отделе СМЕРШ 5-й гвардейской танковой армии:

«К нам в отдел зашли два сержанта, регулирующие по поручению командования движение танков, бронемашин, автотранспорта и другой техники. Они привели с собой задержанного и обезоруженного ими старшего сержанта, который пытался направлять по иным маршрутам боевую технику. Допрос задержанного старшего сержанта вызвал сначала недоумение, а затем и подозрение. Он не мог назвать свою воинскую часть, полк, дивизию».

Понять, кто перед ним, следователю помогла одна деталь:

«При внимательном изучении красноармейской книжки задержанного он обнаружил, что среди имущества, выданного солдату, значились — шинель, гимнастерка, брюки, сапоги и так далее — все это было в порядке обычного положения дел.

Но дальше в графе "носовые платки" стояла ясно выведенная чернилами цифра "2".

Следователь хорошо знал, что с самого начала войны носовые платки не выдавались даже офицерам! А здесь солдату выдано два платка — какая щедрость со стороны работников армейского тыла».

Подозреваемого проверили по розыскным книгам СМЕРШ, и, как говорилось в воспоминаниях Н. Н. Месяцева, его настоящее имя и прошлое вскоре удалось установить:

«Выяснилось, что он значился в материалах розыска как добровольно сдавшийся в 1942 году в плен немецкой армии лейтенант, согласившийся работать на "Абвер", обучавшийся в его школе, по окончании которой ходил на выполнение заданий, за что был награжден Железным крестом».

Германским военным разведчикам, готовившим этого агента и его документы к очередной заброске, не могло прийти в голову, что после восстановления носовых платков в нормах снабжения их просто-напросто могли не выдавать. Тем более что с 1 августа 1943 года прошло немало времени. Ведь, как говорилось в рассказе Н. Н. Месяцева о деле с разоблачительной записью в красноармейской книжке, «мы уже находились на территории Германии». А в Восточную Пруссию 5-я гвардейская танковая армия вошла в начале 1945 года.

Так что «бездушно-бюрократическое отношение многих политорганов, командиров и политработников к материально-бытовому обслуживанию бойцов», пусть случайно и редко, но помимо вреда приносило и пользу.

"КоммерсантЪ". Евгений Жирнов

Многие (я тоже кстати) сильно удивлялись недостатком обмундирования на начало СВО. Оказалось - проблема обычная. Причём причины разные, но решение традиционно неторопливое и "всем Миром". В Первую Мировую было как бы не похуже.
Без оценки.