волхва Пятница,
Глава II. ОБРЯДЫ И РИТУАЛЫ СО СРУБЛЕННОЙ ЕЛЬЮ, ЕЁ ЧАСТЯМИ

1) ЕЛЬ В ОСЕННИХ И ЗИМНИХ НАРОДНЫХ ПРАЗДНИКАХ

После уборки урожая по всем странам Западной Европы праздновались храмовые праздники («годы», «кирмесы»). Их даты разнились в зависимости от дня святого, покровителя местного храма, но справлялись они по общей схеме: маркером осенних праздников, как и весной, было украшенное дерево в центре места сбора. Все этнографы отмечают, что эти деревья были аналогичны весеннему «маю», следовательно, чаще всего были из ели. «В Моравии чешская молодёжь в храмовый праздник ставила во второй раз в центре деревни (или городка) «май»…» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летнее - осенние праздники. М. 1978, С. 193).

В день св. Галлуса, 16 октября, в многонациональных Альпах (Словения, Италия, Бавария, Австрия) начинался возврат скота с горных пастбищ, при этом «Скот украшали еловыми ветками…» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летнее - осенние праздники. М. 1978, С. 137).


Продажа зелени на Рождество, фото из книги Я. Богатай «Словения празнует», Любляна, 2011, с.316
В Словакии (р-н Спиша)хозяева в Сочельник затыкали хвойные деревца над дверями всех хозяйственных построек с целью защиты от вредоносных сил и душ умерших, посещавших в эту пору землю (СД).

«У лужичан накануне Рождества… ходит по домам boze dzjeco: под этим именем совершает обход девушка…Подводя детей к святочному дереву (ель), убранному плодами и орехами, родители уверяют их, что все эти лакомства принесло boze dzjeco » (А. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу, том 3» М. 1995, ,С. 362). Дж . Хокинс считал: «Теперь зимние белтенийские огни заменены елочными свечами…» (Кроме Стоунхенджа, М., 1977, С.232). Однако, я считаю, что он ошибался, на мой взгляд очевидно, что орехи и свечи на рождественской елке имитировали цветущее и плодоносящее дерево, то есть весеннюю ель.




«До сих пор продолжаются споры, где и когда была впервые документально зафиксирована установка рождественской ёлки. Есть краткие упоминания о похожей церемонии в канун 1510 года в Риге. Деталей очень мало, но написано, что после празднества дерево было сожжено. Это указывает на то, что празднество всё ещё объединяло в себе христианские и языческие элементы» (Викепедия). Но где бы это ни случилось, очевидно, что этот сравнительно недавний ритуал прижился в народе именно потому, что имеет глубокие общеевропейские языческие корни и многовековую практику украшения елей на многие значимые календарные события.


Словения, ель на балконе местной администрации во время литературного фестиваля(8 февраля), фото из книги Я. Богатай «Словения празнует», Любляна, 2011, с. 42
Из ели и других вечнозелёных растений в зарубежной Европе изготовляют Рождественские венки, которые охраняют жилища от нечисти в дни зимних Святок.


2) МАЙСКОЕ ДЕРЕВО, ель в весенних и летних праздниках


Весной по всей зарубежной Европе, в том числе и в славянских странах, начинается вырубка высоких, стройных деревьев для установки так называемых «Маев». Порода деревьев может быть любой – всё зависит от местной флоры, но в большинстве своём это ели или сосны. Им обрубают нижние ветки (на которых образуются мужские цветы) якобы потому, что в них прячется нечисть, то есть верхушки елей с женскими цветами мыслились чистыми. Деревья приволакивают в населенные пункты, где украшают (венками, лентами, плодами, различными фигурками) и водружают на площадях селений, у церквей, ратушей, жилищ уважаемых людей, а так же в честь победителей различных соревнований, под окнами красивых и порядочных девушек (не порядочным подсовывают разные вещи с отрицательной семантикой, типа терновника, репья, черепа на палке и т.п.).


Словения, фото из книги Я. Богатай «Словения празнует», Любляна, 2011, с.160

Германия
Иногда майское дерево изготовляют из подходящего шеста (палка без зелёных веток, плоский каркас), но и тогда своим внешним видом это сооружение копирует ель.






Германия
Ни в одном из доступных мне источников не говориться о том, что вырубаемые для мая большие ели были в цвету, причём цветении первом, однако по срокам (ель «пылит» в мае) это вполне может быть, так как в густых лесах ели впервые зацветают в 30-40-летнем возрасте. Вот как выглядит ельник в этот период: «В разгар цветения они (тучки золотистой еловой пыльцы) образуют в еловом лесу лёгкую, почти сплошную пелену пыльцевого тумана» (С. Иванченко «Книга о деревьях», М. 1973,С. 24). То есть ели выглядят как невесты под золотистой фатой.


Чехия
У лужичан «Накануне 1 мая парни срубают в лесу высокую сосну или ель, приносят ночью в село (в город), очищают от сучьев, верхушку украшают венком, пестрыми лентами, деревянным крестом и водружают на площади – всё это делают до восхода солнца. Под этим майским деревом…устраивается праздник, танцы. Один из парней – тот, кто сумел схватиться за верхушку дерева, когда его рубили, считается майским королем» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 240 - 241).

Ночь, в которую в центре населённых пунктов водружались ели, называлась Вальпургиева, она считалась очень опасной в связи с проведением ведьмами своих шабашей. Очевидно, что хвойные деревья устанавливались в общественных местах в качестве защиты. С этим перекликается русский олонецкий заговор - обращение к ели: «Ель, еленица, красная девица, оборони от тёмненькой ночи» (Зеленин). А в Польше, в «Люблинском воеводстве принесенную из леса ёлку называли «стражем» или «ангелом-стражем»: её устанавливали во дворе для защиты от воров и злодеев» (Славянские древности. Этнолингвистический словарь).

У восточных славян нет такого дружного названия как западноевропейский «май», но есть сходные обряды под иными именами и аналогичные действия с установленными деревьями. В Италии «…парни и девушки 30 апреля шли в лес на ночную прогулку. Они вырывали с корнем какое-либо дерево (буковое, сосну или ель) и устанавливали его на деревенской площади. К вершине дерева затем подвешивали подарки…Молодёжь веселилась вокруг дерева, и праздник завершался соревнованием – кто из парней первым влезет на вершину дерева…» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 26).

Восточные славяне так же лазали на столб за призами на масленичных и троицких гуляниях. Поскольку ель и корабельная (мачтовая) сосна - наиболее прямые среди деревьев и в силу радиального, неглубокого залегания корней их относительно легко вырвать из земли, то чаще всего именно их и использовали в качестве столбов, по которым лазили за призами. Возможно украинский «игровой дуб», устанавливаемый на Зелёную неделю, увитый травами, цветами и лентами и с колесом на макушке, так же изготовлялся из ели или сосны, так как в древности словом «дуб» называли любое дерево (например, яблоневое деревце в летописи названо «яблокодаб»).


Россия, Урал. Масленичная забава

Альпы, игры с Майским деревом
У русских во время масленичных гуляний по бокам горок вдоль всей их длины втыкали ёлки (СД, С. 185). Довольно редкий итальянский обычай установления «мая» на корню (обычно дерево срубали, спиливали), то есть, иначе говоря, его пересадка из леса в посёлок, перекликается с чешской сказкой: «…- Я согласен отдать тебе в жёны свою дочь, если ты пересадишь в мой сад самую красивую и высокую ель из тех, что растут в лесу…» (Перевод Т. Вирты http://skazki-narodov.ru/ ) . В последнем примере, как было показано выше, ель выбрана не случайно, не только по высоте и красоте, а как знак приязни, пожелания добра и богатства, желания заключить брак.

Эти же причины побуждали парней выбирать хвойные деревья для относительно небольших «маев», предназначавшихся любимым девицам. В Чехии и Словакии: «В эту ночь перед первым маем юноши ставят первые деревца – май. Это высокая тонкая пихта или ель, тщательно очищенная от коры с оставленной верхней кроной…ниже кроны подвешивают широкий венок из весенних цветов. В каждом посёлке ставят несколько майских деревцев, самое высокое из них – на площади для всей деревни… Кроме того, каждый юноша ставит деревце (чаще всего берёзку) перед домом своей милой» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 233). В этом примере, помимо прочего, мы опять видим (см. выше) связь ели с берёзой – символом девичества, их взаимозаменяемость.




Зарубежные «кадрели» возле ели
Если попытаться выразить одним словом то, что в общем выражает, представляет собой «майское дерево» и его установка в настоящее время, это - «комплимент». Однако так было не всегда, в древности установка дерева могла восприниматься юридическим актом изменения гражданского состояния: « По свидетельству средневековых источников, поставленный девушке май когда-то означал определённую форму брачного предложения. Например, по решению суда пражской консистории от 1422 года в спорном случае, согласно старому обычаю, такой брак был признан действительным» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 233).

И этот факт чешского обычая, который уже в начале 15 века считался старым по которому воткнутая под окнами девицы ель или берёза означали то, что её, девицу «застолбили», заняли и брак неизбежен, отсылает нас к хорошо сохранившимся до нашего времени свадебным обычаям восточных славян, у которых ёлочка или берёзка во дворе или на доме означала, что здесь живёт просватанная девушка и скоро свадьба: ««Ёлочку» прикрепляли к углу, крыше или коньку избы, к крыльцу, воротам или к дереву около дома. Если деревце было высоким, то его просто втыкали в землю» (Мужики и бабы. Мужское и женское в русской традиционной культуре, СПб 2005, С. 548).

То есть чешский май и русское свадебное деревце в некоторых ситуациях полностью идентичны. В странах западной Европы с течением времени привязка установки мая из ели к свадьбе оказалась утраченной, и это действо стало символизировать просто симпатию, ухаживание, а у восточных славян сохранилось именно в брачных обрядах. С другой стороны, западноевропейский май процветает и ныне, а наши свадебные ёлочки канули в Лету в начале ХХ века.

Помимо празднования 1 мая, срубленная ель и её ветки используются и в другие весенние и летние праздники. Например, на Масленицу в одно м из сёл Переславского Залесья к приезду к тёщам зятей «из ёлок делают специальные ворота, у дома ставят куклу и гостей встречают выстрелами» («Переславское Залесье. Фольклорно-этнографическое собрание С.Е. Елховского. Выпуск 2» М. 2012, С. 70). Аналогичные ворота («майна брама») сооружали и в Польше накануне «зеленых свенток»: парни ставили из на пути к домам своих избранниц (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 215).

У народов бывшей Югославии на Масленицу был распространён обычай шуточной свадьбы холостой молодёжи с хвойными деревьями. Девушек женили со срубленным бором (сосной), а юношей с ёлкой (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 247). Там же, начиная с Масленицы и далее на все весенние праздники, было принято ритуальное качание в целях стимуляции плодородия полей и здоровья людей. Качались не только на специально поставленных качелях (с зелёными ветками в руках), но и непосредственно на ветках деревьев. Очевидно, что в марте лиственные деревья не всегда успевают зазеленеть и тогда в ритуале могла быть использована ель и её ветки.


Хвойные ветки в масленичном обходе «орачей» (пахарей), фото из книги Я. Богатай «Словения празнует», Любляна, 2011, с.72
В вербное воскресенье в Чехии носили «лето» - украшенную ветку вербы, ивы, фисташка или ели, которая называлась leto, letecko или jedlicko , то есть ёлочка. « Девушки с летом ходили по домам с коледами, танцевали, водили хороводы и пели:…Св. Юрий едет к нам/ Отпереть землю,/ Чтобы трава росла…» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 230). В тот же день в церквях освящали пучки ratolest. «Это были ветки ивы, липы, ясеня, калины, тиса, ели…и др. Их часто связывали по нескольку штук вместе, длина их должна была достигать 3-10 м» . Их хранили в переднем углу, втыкали в крышу дома, за потолок в доме, в хлеве, ими осеняли скот от болезней, закапывали на поле. Считалось, что они спасают от бури. Огня, болезней (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 230).


Ветки ели на Масленицу, фото из книги Я. Богатай «Словения празнует», Любляна, 2011, с.62
Лужичане вешали пасхальные яйца на майские деревья, которые являли собой сосну или ель (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. М. 1977, С. 239-240). Причём, если Пасха (праздник «кочующий» по датам) случалась ранее 1 мая, то есть установки «свежих» хвойных маев, то яйца вешали на прошлогодние, сухие, осыпавшиеся маи.

На Пасху на Везере, где кельтское и славянское население, возможно ассимилировано германцами (см. работу автора «Купальские страсти в старой Германии»), «прикрепляют дегтярную бочку, обвитую соломой, к еловому дереву и, зажигая её ночью, пляшут вокруг огня, а когда пламя погаснет – собирают головни и уголья и разносят по домам» (А. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу, том 3» М. 1995, ,С. 342).

На Купалу в Чехии «ставят на возвышенном месте вырубленную смолистую ёлку или сосну, убранную венками, цветами и красными лентами; вокруг неё накладывают и зажигают вечером кучу хворосту и других горючих материалов. И как только вспыхнет пламя – парни бросаются к иванову дереву и лезут на него доставать венки и ленты» (А. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу, том 3» М. 1995, ,С. 352).

«В Зальцбурге (славянский Солноград) 24 июня приносили в церкви молодые березки и ёлки. Их, как и в весенние обрядовые деревья майи, заранее очищали от веток, оставляя лишь верхушку, а ствол искусно закрывали гирляндами, сплетенными из полевых и лесных цветов. После мессы деревья приносили во дворы, где сохраняли до будущего года. В старину таких «украшенных шестов» …старались делать как можно больше, так как их число связывалось с урожаем. «Они закрепляют зрелость хлеба» или «они наполняют сараи сеном», - говорили в Пинцгау» …» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летнее - осенние праздники. М. 1978, С. 146). Этот городок имеет немецкое название Мюльбах, а Пинцгау – это искажённое словенское название Пинегавец (Й. Шавли «Венеты: наши давние предки», М. 2003, С. 109 – 111).

В славянской Германии на Купалу «…венды Ганновера плели в полдень венки из трав… В Гарце в иванов день ставили перед домами ёлки, украшенные гирляндами из этих трав…» …» (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летнее - осенние праздники. М. 1978, С. 126).

«На Украине еловые ветки (вместе с ветками шиповникаи крапивой) втыкали накануне купальской ночи перед воротами, хлевом, в стреху крыши и другие места, чтобы уберечь скот от ведьм, свиней — от болезней и др. Поляки…при первом удое процеживали молоко через положенные крест-на- крест еловые веточки, чтобы оно не испортилось, а на Троицу обводили овец вокруг воткнутой в кошаре елочки и давали им взамен корма молодые еловые побеги, смешан ные с освященной солью. Еловые ветки широко использовались для защиты строений и культурного пространства от непогоды» (Славянские древности, том 2, С. 183).


3) ЕЛЬ В СВАДЕБНЫХ И РЕКРУТСКИХ ОБРЯДАХ


Фото из блога Олены Щербань
Помимо применения в общенародных праздниках, ель широко использовали и в семейных торжествах. Выше мы уже отмечали, что в Чехии «… поставленный девушке май когда-то означал определённую форму брачного предложения». Помимо этого, основными атрибутами свадебных обрядов у всех славянских народов являлись: свадебное деревце, венок, каравай и свадебное знамя. В подавляющем большинстве случаев славянских свадеб все эти атрибуты связаны с елью – они либо изготовлялись непосредственно из этого хвойного дерева, либо назывались словами, производными от слова ель или шишки, либо вешались на свадебное деревце - ель (А. Гура, С. 857, 882).

Ритуальные свадебные атрибуты «девичья краса» и «свадебное деревце» хотя и изготовлялись из различных материалов и имели разнообразную форму, но чаще всего делались из макушки ели: «Девья краса – это верхушка елки, убранная лентами…» (Обрядовая поэзия. Книга 2. М. 1997, С.183). Ель с отломанной для изготовления «Красы» вершиной оплакивалась и сравнивалась с девичьим сообществом, которое покинула их подружка-невеста:

«Уж ты елка, наша сосенка,
Да зеленая, да кудрявая,
Да на тебе ли, елка-сосенка,
Да много сучьев, много отраслей,
Да одного сучечка нетутко,
Да что сучка, самой вершиночки.
Да у нас подружки нетутко,
Да что подружки нашей Манечки» (Русская мифология. Энциклопедия. М. 2007, С.427-428).

Из этих примеров очевидно, что образы ветвистых деревьев с пышной листвой или богатые хвоей в фольклоре являли собой метафору многочисленности человеческого общества; и что у девушки, не имевшей родственников и подруг «дивья краса» не могла быть сделана из ели или другого дерева, то есть материал для изготовления ритуального свадебного предмета выбирался «с умом», а не случайно.


Украина,Черниговщина, каравай с шишками. Фото из блога Олены Щербань
Свадебные караваи украшались изображением шишек и елей из теста или просто насечками в виде ёлочки (А. Гура, 263, 426). «…разгонный пирог с различными фигурками, воткнутыми в него ёлочками, служил условным знаком к отъезду в церковь (вятская губ.) (А. Гура, С.350).


Каравай свадебный, Фото из блога Олены Щербань

В свадебном обряде «У словаков Оравы признаки деревца и знамени сочетает в себе …- маленькая ёлочка на вершине высокого шеста, украшенная платком и лентами, которую несёт дружба во главе свадебной процессии с невестой в дом жениха» (А. Гура, С.264). Точно таким же способом могло изготовляться и майское дерево.

"…словацкий (свадебный) venec - жердь с венком на верхушке, увешанным лентами, и яблоком, насаженном на остриё» (А. Гура, С. 262). Такой же приём украшения использовался и в изготовлении майских деревьев.


Майский шест
«… в западной Моравии участники поезда по пути в дом жениха махали «флажками»…, представлявшими собой верхушками елочки или пихты, украшенными лентами, плодами и лепешками» (А.Гура, С. 183). В Болгарии: «С собой у свата или свахи была…ветка сливы, черешни, ели… » (А.В.Гура «Брак и свадьба в славянской народной культуре: Семантика и символика» М. 2012, С. 57-58).

В украинском фольклоре существует обрядовая песня, в которой описывается процесс изготовления аналогичного свадебного атрибута:

«В дорогу, буяри, в дорогу,
Та рубайте ялину здорову,
Та рубайте ялину-деревце
Молодiй Марусi на гiльце» (Украинская свадебная песня. Блог О. Щербань «Украинская свадьба»).

«В одной местной традиции допускалось применение разных растений для свадебного деревца в зависимости от сезона: так, в Тверской и Ярославской губерниях во время цветения деревьев свадебное деревце делали из черемухи или яблони в цвету, а в другое время – из ели » (Мужики и бабы. СПб, 2005, С. 547). То есть ель являлась заменителем плодовых деревьев и наоборот.

Во время проводов рекрутов «В Кологривском районе Костромской области чаще всего использовали верхушки молодых берёз или елей (очередной пример взаимозаменяемости этих деревьев в народной культуре). Девушки или сам некрут (рекрут) приносили из леса маленькую ёлочку и, украсив её, ставили в переднем углу дома новобранца, а после проводов приколачивали под конёк или на угол дома. В других местностях Кологривского района…в этом качестве выступало дерево (ель, рябина, клен, береза), высаженное перед домом после рождения ребенка. Парень перед уходом в армию, а девушка перед замужеством украшали его разноцветными лентами (Мужики и бабы. СПб., 2005, С. 401).

Разумеется, в свадебных обрядах вообще, и для изготовления свадебного деревца в частности, кроме ели использовались и другие растения. Однако весьма показательна простая статистика: во всеобъемлющей монографии А.Гура, в которой он анализирует свадебные обряды всех славянских народов, ель упоминается на 44 страницах, берёза – на 29, дуб – на 23.

Мы видим, что в большинстве праздничных случаев предпочитались хвойные деревья, в первую очередь ель. Очевидно, что в культуре славян ель была универсальным маркером общественно значимых событий.


4) ЕЛЬ В ПОХОРОННЫХ ОБРЯДАХ


Венок на могилу Шеина
Роль ели в похоронных обрядах несравнимо меньше по сравнению с её ролью в вышеописанных календарных и семейных праздничных действиях. Однако в этнолингвистическом словаре «Славянские древности» статья «Ель» начинается с упоминания именно этой малозначительной роли: «ЕЛЬ – дерево, в народной дендрологии славян связанное с похоронно-поминальными ритуалами и верованиями…», а уж потом добавляется: «…а также функционирующие в качестве обрядового деревца» (С.Д., том 2, С. 184), чем вводит читателей в заблуждение.

В научных изданиях принято сначала говорить о наиболее значимых, чаще всего упоминаемых, количественно бОльших данных, а таковыми в отношении ели являются данные о её использовании в качестве обрядового дерева, причём даже на похоронах: Похороны неженатой молодёжи включали в себя элементы свадьбы, в том числе и изготовление свадебных деревьев, полностью аналогичных выше описанным (подпункт 3 Ель в свадебных и рекрутских обрядах). После проноса в похоронной процессии его бросали в могилу или втыкали рядом с крестом (Л. Виноградова «Похороны – свадьба», «Славянские древности, том 4», М. 2009, С.225).

Н. Толстой описывает похороны своего соседа по даче в Вербилках (Талдомский р-н М.О.) в октябре 1993 года: «…могила была обложена еловым лапником, а путь от дверей его дома до калитки и далее до первой обозначенной остановки с гробом… был устлан еловыми ветками». И далее автор приводит цитату из И.Бунина (рассказ «Чистый понедельник»): «А могила внутри выложена блестящими еловыми ветками…» («Очерки славянского язычества», М. 2003, С.453). В Заонежье еловым лапником засыпали пол, порог и ступеньки крыльца, а сразу после выноса тела лапник убирали и уничтожали. Ныне венки и гирлянды из еловых веток являются основным украшением могил у всех славянских и других европейских народов.

Общеславянский обычай сажать на могиле дерево не даёт нам примеров предпочтения ели. Разным людям сажали разные деревья, чаще берёзки и рябинки. То же находим в легендах о трагической смерти влюблённых или сирот, на месте захоронения которых вырастают цветы или деревья: нет никаких чётких представлений о том или ином дереве, даже половое разделение соблюдается не всегда: на могиле у казака вырастает берёзка, у девушки Насти – тополь или явор, у парня – ёлка или тополь (В. Усачева, в сборнике «Славянский и балканский фольклор 2000. М. 2000, С. 275).

Ель, как материал для изготовления последнего пристанища, гроба встречаем в колядке скупому хозяину:
«На Новый год
Еловый тебе гроб,
Осиновую крышку…» (И.Шангина «Русские традиционные праздники» С.-П. 2003. С.23).

Однако этот пример отнюдь не свидетельствует о том, что ель является «деревом мёртвых», имеет прямое и непосредственное отношение к «иному миру» (о чём много говориться современными мифотворцами), но только о том, что ель как и осина – неподходящий пиломатериал для гроба для приличного человека, а для плохого – вполне, потому что ель и осина – стражи, не пускающие покойников «ходить» (вампиров, например). В этой колядке скупой хозяин иносказательно назван кровососом, вурдалаком, коих нейтрализовали с помощью магической силы замечательных деревьев - осины и ели.

Помимо изготовления гробов еловые доски применяли для обустройства могилы: «Иногда (в могиле) делают полати («чтобы земля не душила», «чтобы легче дышать»): ставят две продольные стойки, на них укладывают доски (используют сосну или ель) (В. Бернц, Л. Горячкин, Л. Макаров «Некоторые элементы погребального обряда русского населения Частиского района Пермской области» в сборнике «Культура русских в археологических исследованиях», Омск 2005, С. 345).

С таким же успехом в похоронных обрядах применяли и другие растения, в том числе и берёзу: «Внутрь гроба кладут березовые листья с древесной стружкой (на дно) и подушку». Берестой покрывали гроб вместо крышки, оборачивали тело, перед положением в горб, хоронили и просто в бересте («Г. Самигулов «К вопросу о погребальном обряде русских Урала и Сибири», Там же. С. 155).

« В…славянском, позже русском погребальном обряде береста использовалась вятичами – известны погребения 12 века в берестяных саванах и долбленых колодах в Морскве…кроме того, покрытие гроба берестой зафиксировано при раскопках в Новгороде…» («Г. Самигулов «К вопросу о погребальном обряде русских Урала и Сибири», Там же. С. 158).

Разве на основе этих данных мы можем делать выводы о берёзе как дереве смерти? Конечно, нет. Но почему же ели так «везёт»? История вопроса такова: Среди работ академика Н.И. Толстого имеется небольшая, замечательно написанная статья «Между двумя соснами (елями)» («Очерки славянского язычества», М. 2003, С. 447-44453), которая, собственно, и пробудила мой интерес к теме ели. В этой статье Толстой, на основе нескольких данных южнославянского фольклора и единичного примера восточнославянской этнографии делает предположение о том, что: «…образ двух хвойных деревьев и занятого между ними промежуточного пространства (деревом, колодцем, могилой) является …символом, знаменующим и указующим на трагическую смерть» (Там же, С.448). В конце работы он пишет: «Дополнительной аргументации также требует предположение, что именно хвойное дерево – ель или сосна – выступает как «древо смерти», или «древо того света», в то время как лиственные деревья (какие преимущественно?) относятся к «древам живота», деревьям, знаменующим жизнь» (Там же, С. 453).

Понимаете, академик сделал «ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, требующее дополнительной аргументации», которую никто из его коллег и последователей собрать не потрудился. Все просто априори согласились с авторитетом отечественной науки, а у некоторых учёных та же вышеприведённая цитата академика выглядит так: «Хвойные, по замечанию Н.И. Толстого, «выступают как «дерево смерти», в то время как лиственные…относятся к «древам живота»» (Толстой, 19)» (В.В. Пазынин в сборнике «Поэтика фольклора», С. 167). То есть волшебным образом под пером Пазынина гипотеза академика становиться аксиомой.

Вполне доверяя академику, я решила расширить доказательную базу, то есть поискать подтверждения этой гипотезы в других, не приведенных Толстым источниках. Удивлению моему не было предела: первый же экскурс в фольклор славян показал, что академик ошибался. Например, он пишет: «Нет ели в троицких обрядах». Верно, но на Троицу у восточных славян нет зелени и многих других пород деревьев:

«Ну, не радуйся ты, дубняк, клённiк,
Што дубняк, клённiк, ель кудравая,
Ель кудравая, зелена сасна.
Толькi радуйся, бела бяроза…» (Каляндарна – абрадавая паэзiя, Мiнск 2001, С.301).

А что касается конкретно ели – так её ветки на Троицу просто «противопоказаны»: дело в том, что по народным поверьям в период Троицы (русальная неделя) души умерших выходят из могил на Свет Божий и незримо присутствуют в жилищах родственников. А ветки ели, как могучий оберег, помещённый в дом, не давали бы им этой возможности.

В песне «Смерть королевича Марко», герой, увидевший свою кончину в воде между двумя елями, хоть и действительно в скорости покинул сей мир, но смерть его вовсе не была трагичной – он тихо почил под елями, причём успев написать завещание, которое и повесил на одну из них. По фольклорным меркам ему было лет триста (а его коню – 160 лет) – возраст почтенный даже для эпических героев. Все прохожие думали, что он спит, как и положено герою богатырским сном, и потому неделю не тревожили его тела (вероятно, нетленного). В этой песне ели выступают скорее стражами волшебного источника и почившего возле них героя, чем «символом, знаменующим и указующим на трагическую смерть». Такими же стражами живых людей от ходячего покойника выступают две ели, между которыми зарывали самоубийц в Олонецкой губернии.

Спорить с покойным академиком трудно. Более подробно, по пунктам я разберу его ошибочную гипотезу в отдельной статье. Но я верю, что если бы он был жив, то, поступил бы так, как представлял себе поэт Вознесенский реакцию Пушкина на обнаруженную ошибку:

«Так Пушкин порвал бы, услышав,
что не ядовиты анчары,
великое четверостишье
и начал сначала!» (А. Вознесенский «Сначала»)


Глава III . БЫТОВОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЕЛИ, ОТМЕЧЕННОЕ ФОЛЬКЛОРОМ


ель – волокуша, рис Т.Шелест
В сербской сказке «Волк и гайдук» описано пожалуй, самое древнее транспортное средство – волокуша, сделанная из ели: «…гайдук, выломавши из ели лапник, уложив на неё зверя, доволок до ближайшей крыницы, обмыл (волку) раны и перевязал своей рубахой» » («Мовы ўсяго жывога. Сербскiя народныя казкi» Мiнск 2007, С. 101. На белорусском языке, перевод - мой).

У старых, больших деревьев ветви достаточно прочные, то есть в силу своего строения большая ель является деревом, на которое и по которому удобно лазить как по лестнице - стремянке. «Пошли они (братья) в лес. Ходят и ходят они…Младший брат уснул, а старший залез на ель. Смотрит он: что, дескать, видно? (Зеленин Д.К. Великорусские сказки Вятской губернии. С.- П. 2002, №134,С. 416).

В сербской сказке «Баш Челик» злые великаны предлагают царевичу следующий способ штурма городских укреплений: «На подходе к городу эти паскудники вырвали две ели с корнями и понесли, потом одну приставили к городской стене и приказали царевичу: - Давай, лезь наверх. Мы тебе подадим другую елку, ты её перекинешь через стену и будешь держать за макушку, чтобы мы по ней могли спуститься в город» («Мовы ўсяго жывога. Сербскiя народныя казкi» Мiнск 2007, С. 26. На белорусском языке, перевод мой). Сербская ель – особая порода ели – высокая и стройная, действительно идеально подходит для использования её в качестве лестницы.


Сербская ель
Из ели мыслились орудия контакта с нелюбимыми родственниками:

«Есть ещё про тещеньку три дубины:
Первая дубинушка – березовая,
Вторая дубинушка – еловая,
Третья дубинушка – осиновая» (А.Некрылова «Русский традиционный календарь» С.Пб., с.654).

В сказке «Про медведя» (типа «медведь на липовой ноге»), находим, что этот костыль или протез мог быть и из ели:
«Скрипи, скрипи нога,
Скрипи еловая…» ( «Волжские сказки», Саратов 1993, с. 44).

Древесина ели умеренно крепкая и мягкая, легкая и умеренно усыхающая. Она хорошо раскалывается в радиальном и тангентальном направлениях, еловая древесина гораздо легче и мягче сосновой, что делает её привлекательной для использования в качестве дров: «Ель да берёза, чем не дрова?»

Ель часто использовали в домостроительстве. В одной из каравайных песен находим матицу из ели:

«Пекись, пекись, сыр каравай,…
Выше матицы яловой…» (Обрядовая поэзия. Книга 2. М. 1997, № 448, С.273).

Заметим, что матица была не только чрезвычайно важной конструктивной деталью дома, но и сакральным локусом, границей. Под ней совершались различные магические действия по излечению различных недугов, за матицей хранили ценные предметы и прочее. У плотников существовал обряд поднятия матицы (Попов А.В. «Реконструкция ТРАДИЦИОННЫХ ОБРЯДОВ, СВЯЗАННЫХ СО СТРОИТЕЛЬСТВОМ, В МУЗЕЕ НАРОДНОГО ДЕРЕВЯННОГО ЗОДЧЕСТВА "ВИТОСЛАВЛИЦЫ" В ВЕЛИКОМ НОВГОРОДЕ»).


Поднятие матицы. Обход сруба

В поговорке «Изба елова, да сердце здорово» чувствуется некоторая заниженная оценка жилища из ели. Но такое отношение было не везде, например, в Омской области записано такое сообщение: «- А из чего делали эти половицы, из какого леса? –А тоже с красного леса (как и избы), с ели большинство. Сосна большинство не шла на строительство домов, шла лиственница, шла ель. А сосна она быстро гниёт. Быстро разлагается, ель дольше лежит» (Л. Татаурова, П. Орлов, «Экранное сообщение «это я помню»» в сборнике «Культура русских в археологических исследованиях», Омск 2005, С. 396). А в Архангельской губернии, наоборот «Жилища в Золотице строят по большей части из соснового леса, редко из елового» (П.С. Ефименко «Обычаи и верования крестьян Архангельской губернии», М. 2009, С. 130). Видимо, дело зависело от породы и мест произрастания елей. По сообщению с Витебщины, освященные еловые ветки вместе с ладаном подкладывали при закладке дома под четыре утла, чтобы предохранить его от грома(«Славянские древности», С. 184). В смоленском уезде дети пели о целом городе (укреплении) из елей: «Шла вода мимо градА,/ которому еловому…» (Г. Виногадов «Страна детей», СПб., 1998, С. 340).

В традиционной культуре лёгкая древесина ели использовалась так же для изготовления деталей дощатой двускатной крыши - охлупков с коньками, лопат, вёсел, прялок, струнных музыкальных инструментов, коклюшек для кружевниц. При строительстве морских и речных судов из корня с примыкавшей к нему частью ствола вырубали шпангоуты (рёбра каркаса). Из коры ели и подкорья изготавливали и изготавливают дубильные материалы для кожевенной промышленности, древесные волокна для сшивания деталей в кораблестроении и многие другие вещи, фольклором не отмеченные.


ВЫВОДЫ

Ель в славянском фольклорном «дендрарии» занимает одно из первых мест по частоте упоминания и широте использования её образа в самых разных обрядах всего годового цикла. И это важная отличительная черта ели. Другие популярные у славян деревья (дуб, липа, берёза) использовались только в определённые годовые праздники и никогда – круглый год. То есть ель можно назвать универсальным маркером славянских праздников. Особенно ярка роль ели в весенних обрядах, связанных с любовью и браком и шире – плодородием вообще. Никакой прямой привязки ели к миру мертвых в славянском фольклоре не обнаруживается. Современное предпочтение ели для оформления похорон и украшения могил – явление сравнительно недавнее, а в прошлом в похоронах славяне использовали наряду с елью и другие деревья, в том числе и берёзу. По данным фольклора и этнографии ель связана с такими мифологическими персонажами славянского пантеона как Ярило и Макошь.


Т. Блинова. Зима- весна 2013.

P.S. Выжимки статьи для романтиков и не любителей читать большие тексты:

Давно славяне углядели
Невероятной правды лик,
Макушка ели это - баба,
А снизу ёлочка - мужик.

Ель не вдова и не черница,,
Ель не бобыль и не евнух,
Девица, парень, роженица,
Ярило, Макошь – Божий Дух.

Ель – торжество матриархата,
Ель – Матерь Макошь до Небес,
Она рождение – утрата,
Прорыв в познанье - «тёмный лес».

Зелёный рой – её иголки-
Не в силах нечисть сосчитать,
Ель манит зверя бурой коркой
О ствол свой шкуру почесать.

Ель не впивается корнями
В родную Землю глубоко,
Ель Землю нежно обнимает,
Раскинув корни широко.

Она строга своей системой,
Являя ярусы ресниц.
И сами просятся колена
Упасть под ней на хвою ниц.

О, зелье вееров горизонтальных!
О, стана ось – как рыбья кость!
О, терпкий мёд – еловый пот!
О, дух, сметающий недуг!