Fw: Nedelnaja glawa
Original Message From: "Юрий Линец" <machon_me***@m*****.ru>
Sent: Wednesday, December 13, 2006 11:40 AM
А-Мейри 2, Израиль.
-
так в Талмуде начинается описание законов праздника, посвященного чуду горения
масла меноры на протяжении восьми дней. Зажигая ханукальные свечи, человек
должен присоединить к исполнению заповеди всю свою семью. Светильник, зажженный
в честь праздника, должен напоминать о чуде тем, кто проходит по улице, и
поэтому его следует зажигать в присутствии всех домашних у входной двери
снаружи. Заповеди исполняются на уровне материального действия, однако они
влияют не только на мир, видимый глазом, но и на духовные структуры. И, прежде
всего, придают новые силы душе человека. По характеру физического действия, его
особенностей и деталей, строго определенных галахой, можно догадаться, какие
процессы происходят при исполнении этой заповеди на духовном уровне. Ханукальные
огни не являются исключением. Обязанность всех тех, кто живет в доме, зажечь
огонь и оповестить о чуде тех, кто находится снаружи, указывает на то, что
человек, зажигающий ханукальные свечи, наполняется внутренним светом, который
не
остается его глубинным потенциалом, но преображает все вокруг. Свет - символ
мудрости и добра, и исполнение заповеди ханукальных свечей дает человеку силы,
позволяющие раскрыть новые горизонты понимания Торы и усилить свое чувство любви
к ближнему. И это, в свою очередь, он должен передать людям. Тогда его
обязанность зажечь ханукальные огни, освещающие дом внутри и снаружи, будет
исполнена в полной мере. Неслучайно, что небольшой кувшин с оливковым маслом,
найденный в Храме хашмонаями, был запечатан печатью первосвященника. Это
указывает на то, что каждый еврей в хануку исполняет духовную работу, подобную
работе первосвященника, которому принадлежала привилегия самому зажечь лампады
меноры в Храме. Приносимые в Храме жертвы очищали от грехов весь народ, а
горевшая ночью менора делала сынов Израиля мудрее. Так и зажженная в каждом доме
ханукия поднимает всех нас на более высокий духовный уровень и раскрывает глаза
всех евреев. Вне всякого сомнения, наша задача на сегодняшний день состоит в
том, чтобы распространить свой внутренний свет веры, Торы и любви на своих
ближних и на весь еврейский народ, подобно тому, как свет ханукальных свечей,
выходя за порог, распространяется за пределами еврейского дома и светит на
улице. Будем надеяться, что в ближайшем будущем Вс-вышний ответит на нашу
постоянную молитву: "Новый свет излей на Cион, и да удостоимся мы все Его света"
(из утренних благословений).
Камень, сотворенный первым, лежит в Святая Святых. Он содержит в себе весь мир,
так как все было сотворено сразу, а шесть дней Вс-вышний только доставал одно
из
другого и расставлял по местам. Он похож на мозг человека, который содержит в
себе все тело, воспринимая реакцию каждой клетки и превращая ее в живое
ощущение, и на сердце, разгоняющее кровь, биение которого в каждом органе
ежесекундно порождает жизнь. Здесь, на горе Мория, духовность соединяется с
материей, делая камни и деревья наполненной смыслом книгой, главная тема
которой - совмещение несовместимого. Когда Храма нет - все спит. Мозг не
работает, сердце стучит замедленно и только поддерживает существование мира.
Камни и деревья становятся немыми, а человек - глухим. Проблема Храма как линза
сконцентрировала и сфокусировала все, что происходит с нами на протяжении
последнего столетия: нам кажется, что мы можем найти свое небольшое счастье на
периферии. Это проявляется во всем: в ментальности, принципах мышления, в
мировосприятии, общении между людьми, построении общества, в искусстве, науке,
медицине и, главное, в изучении Торы. Мы бежим от центральной точки, в то время
как весь мир сжимается вокруг нее и в своем сжатии приближает нас, убегающих.
Скорость нашего бега нарастает вместе с интенсивностью сжатия. Проблема
убегающего не только в том, что он убегает, но и в том, что он повернулся спиной
к тому, от чего он бежит. Весь мир и все народы указывают нам жестко и грубо,
что каждому из нас нужно бежать к центру, но мы только ускоряем движение против
стрелки указателя. Это происходит потому, что восприятие человеком окружающего
зависит от того, что творится у него в сердце. И этот бег от центра
свидетельствует о том, что центральная точка в сердце подернута пеленой, человек
не знаком с ней в себе, а потому не различает подобного ей в мире - не чувствует
земли Израиля, не стремится войти в отстроенный Храм. Все это для него -
запредельное, нереальное, несуществующее. Конечно, возвращение и проживание на
нашей земле всегда нереальны так же, как и построение Храма. Они осуществляются
не благодаря обстоятельствам, а вопреки им. В этом проявляется совмещение
несовместимого, духовного и материального, ограниченного и бесконечного:
невозможное становится возможным и очень быстро превращается в повседневную
реальность. Земля Израиля настолько необычна, что даже Аврааму трудно было
поверить в то, что на ней смогут жить его потомки. Яаков, который уснул на горе
Мория (Храмовой горе), увидев во сне Храм, сказал: "Это не что иное, как Дом
Б-га..." (Берешит 28, 17). Из самой этой фразы видно, что Яаков, пытаясь
осознать ночное видение, перебрал все возможные варианты - что бы это могло
быть - и, наконец, остановился на самом невероятном: "Это Дом Б-га". Даже Яакову
было трудно себе представить, что Дом Б-га может существовать и что можно войти
во Дворец Вс-вышнего. Для того, чтобы вырвать народ из пучины египетской
ассимиляции и пренебрежения к Торе, нужно было поставить национальную задачу:
"Будьте Мне народом святым и государством священников" (Дварим 26, 19) . Но за
забвением Такой цели, целью стала ассимиляция. Рождение реформистского движения
в конце прошлого столетия стало еще одной попыткой заполнить вакуум,
образовавшийся из-за отсутствия определенной национальной цели. Основная идея
реформизма - отказаться от возвращения: Тора, якобы, предписала евреям нести
свет народам мира, находясь среди них. Реформисты выбросили из молитв все
упоминания о возвращении в Cион и просьбы о восстановлении Иерусалима. Но это
мало помогало, бежать евреям все равно приходилось. Убегая в Америку, они в
большинстве своем оставляли соблюдение заповедей окончательно. Что было выиграно
отказом от Земли Израиля? Пять миллионов ассимилированных? В этом великое
провидение? Еврейская молодежь, не нашедшая себя, ринулась в революцию. Если
бы
руководители народа были с народом и четко и ясно призывали бы его вернуться
в
Землю, может быть можно было бы избежать всех этих бессмысленных исканий? Может
быть можно было бы спасти какую то часть погибших в Катастрофе? Тора называется
Торой жизни. Тору можно извратить, но извратить жизнь невозможно. Мудрецы
древности были с народом. Народ шел за ними. Народ любил их и предпочитал
высокомерной знати, стремившейся к ассимиляции. После поражения в Иудейской
войне римляне преследовали мудрецов Торы и жестоко расправлялись с ними, потому
что именно они были руководителями восстания, поднявшими народ на войну за
независимость. Мудрецы были в осажденном Иерусалиме, разделяя общую судьбу
народа. После поражения Раббан Гамлиэль, глава Верховного Суда, был казнен как
руководитель восстания. Мудрецы подняли народ на восстание Бар Кохбы, сражались
и гибли вместе со всеми. В наше время также есть немало гениев Торы, ведущих
самоотверженную борьбу за независимость Израиля и за восстановление Храма, но
часто право голоса присваивают себе люди совсем другого плана, которые почему-то
берут на себя смелость утверждать, что они лучше других понимают закон Торы.
Жизнь заставила замолчать всех тех, кто извращал закон и утверждал, что якобы
можно для безопасности отдать врагам часть Земли Израиля. Точно так же уже не
так громко звучат голоса тех, кто утверждает, что в наше время запрещено
подниматься на Храмовую гору. Понятно, что в очередной раз народ блуждает,
будучи лишен национальной цели. Мы верим, что в самом ближайшем будущем этой
целью станет служение Вс-вышнему, которое найдет свое наиболее полное выражение
в Храмовой службе на горе Мориа.
его+" (Берешит 37, 3). Раши, следуя мнению Онкелоса - переводчика Торы на
арамейский, утверждает, что старость в этом стихе следует понимать, как
мудрость. А особая мудрость Йосефа, унаследованная им у Яакова, объясняется тем,
что отец передал ему все знания, которые он получил в школе Шема и Эвера.
История эта начинается тогда, когда Яаков, убежав из дома из-за Эсава, не
отправился сразу в Харан к Лавану, а четырнадцать лет провел в школе Шема и
Эвера, в пещере, в горах Галилеи. Но что же мог Яаков выучить в школе Шема и
Эвера? Ведь традиция Авраама пошла гораздо дальше, чем представления сыновей
Ноаха о мире и о Б-ге. Авраам был поднят выше звезд и смог посмотреть на мир
со
стороны чистой духовности, а не с точки зрения материальных структур. Для Ицхака
в тот момент, когда он лежал на жертвеннике, весь мир раскрылся как сад, откуда
был изгнан Адам после греха. И это ощущение сохранилось у него на всю жизнь.
Яаков назван "сидящим в шатрах". Он сидел в шатре своего деда Авраама, пока он
был жив и в шатре своего отца Ицхака, постигая учение одного и другого. Но не
только традиция семьи была передана Яакову, но и возможность увидеть мир, как
сад, в котором пребывал Адам, появились у него вместе с благословениями: "И
благословил его и сказал: Смотри-ка запах одежд сына моего, как запах сада,
который благословил Б-г" (Берешит 27, 27). Само признание факта, что Яаков
связывает материальный и духовный мир и запах Ган Эден распространяется вокруг
него, куда бы он ни шел, стало благословением. Он не должен был возвращаться
в
ту среду, из которой вышел Авраам - к детям Ноаха, к их представлениям,
устремлениям и чаяниям. Они не могли прорваться в духовные миры, подняться выше
звезд или ощутить духовность, которую скрывает материя. Они не мечтали
преобразовать мир, а лишь сохранить его от разрушения. Так у кого учился Яаков?
Ответ в том, что Яаков в школе Шема и Эвера учился у самого себя. Полученный
им
заряд духовности оказался настолько сильным, что Яаков не был в состоянии
воспринять его сразу. Он отправился в школу Шема и Эвера не для того, чтобы
что-то выучить там, а пробыл в ней четырнадцать лет, чтобы привыкнуть к своему
новому состоянию, осмыслить его и научиться жить с тем великим потенциалом,
который был передан ему. Он просто сидел среди учеников сына Ноаха Шема и его
внука Эвера. Он слушал не их наставления, а прислушивался к самому себе.
Впоследствии Яаков передал Йосефу все, что он понял в школе Шема и Эвера. И
именно эти знания сделали его особым, не похожим на остальных братьев. Сын
Рахели один знал какие-то сокровенные тайны, которые отец доверил только ему,
как самому близкому. Их невозможно было выразить словами. Они представляли собой
ощущения, которые раскрыли у Йосефа способность видеть пророческие сны, мечтая
о
преобразовании всего мира.
Торы - и в то же время одной из самых непонятных. Проданный братьями в рабство,
Иосиф, благодаря Божественной поддержке и своему умению разгадывать сны,
становится "вторым после Фараона" и за семь лет yрожая собирает несметные запасы
зерна. Когда начинаются "года голода" и братья приxодят в Египет кyпить xлеба,
Иосиф не открывается им; он обвиняет иx в шпионаже; он продает им зерно, но
полyченные y ниx деньги подкладывает в иx мешки; он требyет привести к немy
Биньямина, подбрасывает емy в сyмкy драгоценный кyбок и арестовывает его. Зачем
Иосиф делает все это? Какое значение имеют при этом сны молодости: про снопы
братьев, склоняющиеся перед его снопом, или про поклонение емy солнца, лyны и
одиннадцати звезд, - которые он вспоминает? Почемy за семь лет владычества над
Египтом Иосиф не сообщил о себе отцy?
ценностей, склонны объяснять поступки Иосифа понятными для них мотивами: месть
братьям, реализация снов о власти над ними. Эти объяснения вызваны
подсознательным стремлением поставить библейских героев чуть ниже собственного
уровня, нежеланием принять истории Торы как урок.
"возвращения к Создателю", "раскаяния". Маймонид выделяет четыре yровня в
процессе исправления греxа: первый - признание своей неправоты; второй - чyвства
вины и раскаяния; третий - исправление последствий; и четвертый - самый
серьезный - попав снова в подобнyю ситyацию больше так не постyпить. Действия
Йосефа - не месть, а желание помочь братьям. Если бы Иосиф сразу открылся, то
получил бы полную власть над братьями, но навсегда потерял бы возможность
привести их к исправлению греха, который они совершили, продав его. Цель всех
действий Иосифа - очищение братьев, чтобы они все вместе могли стать
родоначальниками еврейского народа. Именно поэтому он должен был разыграть
спектакль, хотя это было не просто: "И Иосиф xотел плакать, и вышел он в дрyгyю
комнатy, и плакал там, и yмыл лицо свое, и скрепился" (Берешит 43:30) - и вышел
к братьям и продолжил игрy.
стадии раскаяния: вспоминают о своем грехе, и признают неправильность своих
действий, и переживают из-за содеянного, и готовы обойти Египет в поисках
"пропавшего брата". Но настоящее раскаяние - в повторении ситуации. И Йосеф
вызывает Биньямина, который, как и он сам, тоже сын Рахели, любимой жены Яакова;
сажает его за отдельный стол и угощает лучшей едой, чтобы по возможности вызвать
зависть, которую в молодости братья проявили к нему самому, а потом подкладывает
ему кубок в суму, чтобы Биньямин выглядел в глазах братьев преступником-вором,
не думающим об общей опасности - подобно тому, как когда-то в глазах братьев
преступником выглядел Йосеф. И то, что братья даже в такой ситуации не
согласились бросить Биньямина и проявили готовность пожертвовать собой ради
него, - и было тем, что очищало их от греха продажи Йосефа. Но это исправление
братьев оказалось незаконченным ("и не мог Йосеф больше сдерживаться...").
Настоящее исправление состояло в том, чтобы научиться любить, и не продать, и
не
предать даже брата плохого, ужасного, с которым ты ни в чем не согласен - но
все-таки брата. Кровное родство важнее идеологических различий - урок братьям
Йосефа. Ведь источник их давнего спора коренился именно в идеологическом
конфликте: они по-разному понимали принципы царской власти в еврейском народе,
они существенно расходились по вопросу о том, какой характер должна иметь
совместная жизнь их семьи. Братья не были согласны с Йосефом и любое
недопонимание, а уж тем более - возможные ошибки в поведении младшего брата
интерпретировались ими в самом отрицательном аспекте, так что постепенно братья
уверились в мысли, что Йосеф злодей и преступник, продажа которого отведет
угрозу для их безопасности.
признался братьям преждевременно и, вплоть до нашего поколения, соблазн "продать
нехорошего брата" и этим купить себе безопасность остался одной из самых опасных
еврейских иллюзий.
