Служба Рассылок Городского Кота

Русский Журнал. Аналитика, эссе, интервью
http://russ.ru/ist_sovr
http://russ.ru/edu
----------------------------------------------------------------------------
Все дискуссии РЖ http://russ.ru/forums
Список рубрик РЖ http://russ.ru/journal/archives
Поиск по РЖ http://russ.ru/search
----------------------------------------------------------------------------
Тюрьма в России и в США
http://russ.ru/ist_sovr

Лэрри Е. Салливан


Чтение в американских тюрьмах: рекомендации и ограничения

"...И еще я хочу вам сказать, господа власть предержащие, что ваш запрет на
чтение заключенными всех книг и материалов, за исключением Библии и 
альманахов обществ трезвости, является порочной и презренной практикой. 
Хотел бы я знать, какой изверг придумал эту жестокость, поверьте, он будет 
жариться на самых горячих углях на кухне сатаны. Если же он избежит этой 
участи, то я просто не пойму, для чего тогда существуют этот огонь и сера, 
если не для наказания тех людей, которые обрекают человека, не лишенного 
чувств, на общение лишь с его собственными мыслями. Каждая его мысль ранит 
его больнее, чем кинжал".

"После труда чтение является самым ценным и мощным средством исправления 
человека".

Данные высказывания относятся почти к одному и тому же времени. Первое 
взято из книги "Крысоловка или размышления заключенного в исправительном 
учреждении", которая отражает точку зрения заключенного на условия 
содержания в бостонской тюрьме в 1837 году. Второе - мнение Бостонского 
общества по тюремной дисциплине (Boston Prison Discipline Society) 
относится к 1840 году. В первой половине XIX века это общество было главной
организацией, занимавшейся вопросами содержания в тюрьмах.

Эти заявления, принадлежащие представителям двух очень разных групп, тем не
менее иллюстрируют противоречия, согласия и парадоксы пенологической 
дискуссии. Чтение - хорошее дело, однако идея добра, подлинная идея книги, 
приобретает разные значения в восприятии различных групп читателей. По 
этому поводу Мишель Серто писал: "...Текст приобретает смысл только через 
читателей; текст изменяется вместе с ними. Он упорядочивается в 
соответствии с кодами восприятия, над которыми сам текст не властен. Он 
является текстом как таковым лишь безотносительно к читателю.... Различные 
модусы восприятия или ментальности влияют на каждый акт чтения в тюремном 
мире, который легко вписывается в стратегию отбывания срока заключения.

Сам факт "вхождения" в тюрьму относится к культурным изменениям самого 
высокого уровня. Первая мысль заключенного, когда он видит и слышит, как за
ним запираются все двери, - мысль о бегстве из этого замкнутого 
пространства. После того как закрываются тюремные ворота, чтение становится
важнейшим способом "бегства от реальности" и выживания. Утверждение, что 
чтение хорошее дело, лишь маскирует самые разные подсознательные подходы к 
нему разных категорий заключенных. "Исправительная" теория, по определению,
основывается на принципе принуждения человека изменить свое поведение, 
тюремные структуры с их жесткой регламентацией стремились воздействовать 
прежде всего на изменение систем ценностей заключенных. Но "исправительная"
идеология ничто, если она не поддерживается властью или администрацией. 
Тюрьмы для того и существуют, чтобы изменять человека, перевоспитывать его.
Но создавая новую личность, необходимо сначала сломать заключенного, 
который, со своей стороны, стремится отстоя!
ть моральную автономию и тем самым противостоит пенологу. В тюрьме 
реальность бессилия побуждает заключенного добиваться самоутверждения с 
помощью всесильной фантазии, которая должна хотя бы частично смягчить 
противоречия его тюремного существования. Этот внутренний мир может обрести
форму веры в перевоплощение или воображаемых полетов в космос, во 
внеземные пространства. Однако чаще всего он приводит заключенного к 
чтению, которое помогает убежать от действительности, погружаясь в труды 
философов и писателей. И воспитатели, и надзиратели, и заключенные видят в 
литературе средство нравственного изменения и исправления поведения. Однако
они очень по-разному понимают это. Тюремный работник использует литературу
для того, чтобы контролировать заключенного, а заключенный - для того, 
чтобы сопротивляться контролю.

Проблема чтения занимает важное место в истории реформирования тюремной 
системы. Чтение и связанное с ним развитие тюремных библиотек можно 
рассматривать в трех аспектах: с точки зрения теории перевоспитания, 
которая особенно важна, поскольку представляет принятый в обществе взгляд 
на нравственную реабилитацию заключенных и их наказание; с точки зрения 
тюремных реалий - т.е. того, что тюрьмы предлагают своим "постояльцам" в 
качестве материала для чтения, и потребностей самих заключенных независимо 
от официальной политики; с точки зрения тех заключенных, которые сами 
написали книги и тем самым стали репрезентантами тюремной культуры и 
тюремного чтения. Именно они дают нам самые верные сведения о том, что в 
действительности читают заключенные, когда они отбывают срок. Речь идет не 
о таких писателях, как Сократ, Боэций, Беньян, Достоевский, Брейтенбах или 
Гавел, которые сидели в тюрьмах, и не потому, что они не американцы, а 
потому, что они не являлись преступниками. Представляет!
 интерес вопрос о том, как "подлинный" преступник - не политический и не 
узник совести - использует литературу для того, чтобы мысленно "сбежать из 
тюрьмы" или выжить в ней.

Почти с момента своего возникновения в конце XVIII века американские тюрьмы
имели библиотеки. Почти все книги в их фондах были религиозного характера,
с их помощью администрация тюрем намеревалась воздействовать на своих 
сбившихся с пути подопечных. Например, в отчетах руководителей 
Нью-Йоркского приюта в 1825 году говорилось об "интеллектуальном 
наставлении" и "литературном воздействии" чаще, чем о каких-либо других 
средствах исправления.

Однако у нас есть документальные свидетельства того, что отношение 
заключенных к "исправлению через чтение" резко отличалось от взглядов 
надзирателей и не побуждало заключенных активно пользоваться книгами из 
тюремных библиотек. С самого начала появления тюремных библиотек и вплоть 
до середины XX века отбор книг для них входил в обязанности тюремного 
священника, профессиональные библиотекари появились в тюрьмах лишь в 
семидесятых годах. Следовательно, можно утверждать, что в эти библиотеки 
почти не поступали книги, которые были бы интересны для заключенных. Джордж
Уилкс, автор брошюры "Тайны Нью-Йоркской тюрьмы" (1833 год), так писал о 
ее библиотеке: "Сегодня тюрьма скучное место... Осматривая городскую 
тюрьму, я набрел на ее библиотеку или, вернее, на коллекцию глупых книг, 
которая размещалась в центральной камере первого коридора. Это помещение 
было выделено под библиотеку по просьбе какой-то секты, и поэтому в ней 
содержалась только сектантская литература. Я уверен, что все!
 другие книги просто исключались".

В брошюре Уилкса был напечатан один из первые списков книг религиозного 
характера, хранившихся в библиотеке исправительного учреждения. Имеются 
документы, свидетельствующие, что уже в двадцатых годах прошлого века из 
тюрьмы Оборн в Нью-Йорке и из Виндзорской тюрьмы в Вермонте были убраны все
мало-мальски интересные книги, в них остались лишь религиозные брошюры и 
проповеди.

После Национального конгресса по вопросам тюрем, прошедшего в 1870 году в 
Цинциннати, начался период активного реформирования тюрем и развития 
тюремных библиотек. На конгрессе были выработаны следующие основные 
принципы реформы, которые стали определяющими в последующие периоды: 
исправление, а не наказание; дифференцированный подход; поощрение за 
хорошее поведение; досрочное условное освобождение; неопределенные сроки 
заключения; образование. Последнее предполагало чтение и наличие в тюрьмах 
хорошо скомплектованных библиотек. Реформаторы восхваляли "исправительную" 
силу чтения хороших книг и с энтузиазмом собирали их у населения. Один из 
них писал в конце XIX века следующее: "Надзиратель в одной из тюрем сказал:
"Все заключенные, которые могут читать с пониманием, извлекают из этого 
немалую пользу. Мне кажется, что они полностью меняются и душой, и телом. 
Они начинают следить за собой, тогда как прежде были грязнулями. Их манеры 
становятся лучше, они выглядят более интеллигент!
но, как и подобает людям. Невежество порождает заключенных, и лишь 
образование создает человека".

Поистине впечатляющее утверждение почти волшебной исправительной силы книг 
- они не только меняют поведение человека, но даже улучшают его внешность!

Чтение заключенных строго контролировалось. Не одобрялись романы и 
беллетристика как морально не подходящие для заключенных. Но именно 
беллетристика была наиболее популярна, что неудивительно.

Нью-Йоркская ассоциация тюрем (New York Prison Association - NYPA) 
выпустила в 1876 году "Каталог и правила для тюремных библиотек, в который 
входила примерно тысяча книг, подходивших, по мнению составителей, для 
чтения в тюрьмах. Они должны были "наполнить душу благородными стремлениями
и не только вселить надежды, но и указать наилучший путь к их 
осуществлению". Книги в каталоге были ранжированы с помощью букв A-L по 
принципу их "полезности". Эти одиннадцать категорий охватывали историю, 
биографии, точные и естественные науки, религиозные книги и романы. В 
списке художественной литературы, состоящем из 300 названий, только 21 (или
7 процентов) получили самый высокий рейтинг ("А"). Кто же эти счастливые 
авторы, признанные носителями добра и пользы? Грейс Агиляр - автор 
сентиментальных романов о девушках. Ее самый популярный роман "Семейные 
традиции" получил рейтинг "С", а роман "Mother's Recompense" - рейтинг "А".
Романы Диккенса "Дэвид Копперфильд" и "Крошка Доррит" были так!
же отмечены баллом "А". Особенно широко в списке был представлен плодовитый
автор, воспевавший трезвость и воздержание во всем - Тимоти Шей Артур (3 
названия). Среди наиболее рекомендуемых авторов были также Чарльз Рид, 
Уильям Мейкпис Теккерей, Вальтер Скотт, Энтони Троллоп, г-жа Джулия Уорд 
Хау и ряд других.

Трудно определить, сколько тюрем последовало рекомендациям, содержавшимся в
списке NYPA. Каталоги тюремных библиотек свидетельствуют, что он был 
хорошо сформирован. Однако популярные в то время женские романы не были 
представлены в списке, хотя они составляли значительную часть фондов 
библиотек в мужских тюрьмах. Например, романы г-жи Саутворт, такие как 
"Изгнанник", "Творец собственной судьбы", "Пропавшая невеста", которые были
весьма популярны, не были упомянуты в списке NYPA. Не были представлены в 
нем и "Буря", а также "Солнечный свет", "Мидоубрук", "Лена Риверз", книги 
Мэри Джейн Холме, названные чтивом для недоумков". Каталог книг из тюрьмы 
штата Иллинойс, также выпущенный в 1876 году, четко выявляет эти 
расхождения. В нем мы находим 17 произведений М.Дж.Холме, 11 романов 
популярного автора серии "Дом и Иисус" Сьюзен Уорнер и 76 книг г-жи 
Саутворт. Из этого следует, что тюремные служащие имели собственное мнение 
по поводу того, что может оказать облагораживающее влияние !
на их подопечных.

В последующие десятилетия, вплоть до середины XX века, положение 
существенно не изменялось - литература, предлагаемая тюремной библиотекой, 
отбиралась с целью контроля над поведением и умами заключенных, а не для их
релаксации. Например, Флоренс Райзанг Кертис в своем труде "Библиотеки 
американских государственных и национальных учреждений" (1918 год) писала: 
"Развратный роман с его двусмысленными описаниями и ложными нормами 
поведения не является хорошей интеллектуальной пищей для человека, который 
должен научиться самодисциплине". Американская библиотечная ассоциация и 
Американская ассоциация исправительных учреждений (American Correctional 
Association) выпустили в 1907 - 1950 годах ряд отчетов, содержание которых 
мало отличалось от точек зрения, высказанных еще в середине XIX века.

Американская ассоциация тюрем (The American Prison Association) в 1932 году
издала "Справочник тюремной библиотеки", где утверждалось следующее: 
"Книги делают больше, чем только охраняют заключенных от различных 
злоключений - они осуществляют умственную терапию... Они косвенным путем 
просвещают и учат тех, кого не заманишь в классную комнату". Во всех 
отчетах отмечалось, что разрешение читать за решеткой дается с целью 
убеждения заключенных и контроля над ними. Этой точкой зрения 
руководствовались и составители издания "1000 книг для тюремных библиотек",
выпущенного Американской ассоциацией исправительных учреждений в 1950 году
и повторявшего, по сути, справочник 1932 года.

Какова была реакция заключенных на официальную политику организации 
тюремных библиотек и чтения в тюрьме? Действительно, большинство 
заключенных предпочитали эскапистскую литературу - приключенческие романы, 
детективы и т.п., - но дошедшие до нас записи свидетельствуют, что те, кто 
вел их, сопротивлялись использованию чтения в качестве средства воздействия
на их поведение. Так, в 1912 году заключенный Дональд Лаури писал: "В 
прошлом основная цель тюрьмы была сломать дух человека. В большой мере 
такое присутствует и сегодня". Заключенный Нью-Йоркской тюрьмы Карлос де 
Форнара в тот же период записал: "...презрительное к нам отношение со 
стороны тюремщиков как бы говорит: "Мы добропорядочные граждане, вы же 
жулики и бродяги. Нам платит государство за то, чтобы мы вас покарали и 
сломали ваш дух". Его "коллега" по тюрьме Сан Квентин, Эд Морел, высказался
по этому поводу так: "В конце концов вы начинаете понимать всю 
несостоятельность попыток противостоять вашим врагам с помощью нен!
ависти. Если вы будете сражаться за себя с более выгодных позиций, то тогда
ни тяжелая жизнь в застенках, ни смирительная рубашка вам будут не 
страшны. Таким образом вы добьетесь большего".

Подобные записи свидетельствуют, что заключенные по-своему относились к 
этой "интеллектуальной терапии и попыткам сломить их дух.

Чисто внешне большинство заключенных адаптируются к тюремному режиму. 
Конформизм - это единственный способ выжить и шанс досрочно освободиться. 
Однако подчинение еще не доказывает изменения линии поведения, это просто 
роль, которая отведена заключенному в этой пьесе. В действительности он 
живет в мире "перевернутой культуры, где определение "вор" или "хулиган" 
воспринимаются с гордостью как знак доблести, а не с презрением. Он бунтует
против внешнего мира, но внутренняя свобода становится его единственным 
этическим критерием. В тюрьме заключенного заставляют отрешиться от 
внешнего мира и вглядеться в себя, в свою нравственную суть. Чем больше 
усилий прилагается для того, чтобы сломать заключенного, тем ожесточеннее 
его сопротивление.

Заключенный Джек Блэк (1920 год) цитировал Фридриха Ницше: "Все, что меня 
не убивает, дает мне силы". Эта цитата (или ее варианты), самая 
распространенная среди заключенных в XX веке, стала отождествляться с 
криминальной личностью. Даже в период радикальных тюремных движений в конце
60-70-х годов текущего столетия, несмотря на то, что некоторые заключенные
цитировали Карла Маркса или Франца Фэнона, большинство из них бредили 
Ницше. Например, революционер Джеймс Карр в 1970 году вошел в зал суда с 
экземпляром "По ту сторону добра и зла", неся его в заднем кармане как 
пистолет или символ силы.

Легко понять, почему философы, проповедующие силу и ее превосходство над 
интеллектом, до сих пор почитаются заключенными. Цитаты из Ницше и его 
персонажи часто встречаются в тюремной литературе. Ницшеанская аморальность
с ее восхвалением криминального "душевного здоровья" взяла верх над всем 
тем, во что верили реформаторы тюремной системы. В 1897 году Лео Берг в 
своей книге "Сверхчеловек в современной литературе" заметил: "Сегодня, я 
вижу, в тюрьму отправляют самых лучших и сильных". Заключенный утверждается
морально, когда читает у Ницше, что преступник, который не кается в 
совершении преступления, более здоров духом, чем грешник, который унижает 
себя раскаянием перед Крестом. Или что человек здоров, если он понимает, 
что угрызения совести - совершенно бесполезное и ненужное ощущение, если он
стыдится своего раскаяния... Заключенный Джек Каллаган писал в 1915 году 
после прочтения Герберта Спенсера примерно следующее: "Тюремщики не смогли 
изменить мою философию своим невыразим!
ым варварством. Я никогда не реагировал на наказание. Они не могли вдолбить
в мой одержимый преступлениями мозг свои идеи... Я смотрел на них, как на 
полных дураков. Я чувствовал свое превосходство над ними..."

Читательские предпочтения заключенных и их отношение к чтению не менялись 
со временем. Приведем лишь две цитаты из множества подобных высказываний. В
1933 году Дэнни Мартин написал, что Шопенгауэр "давал мне отчаянную силу, 
которая взывала ко всему преступному, что было во мне... Тюремная жизнь 
учит заключенных пренебрегать чувствами и подвергать их осмеянию: чувства 
здесь расценивают как проявление слабости". Муми Абу-Джамал, в настоящее 
время ожидающий смертной казни в тюрьме Пенсильвании за убийство, пишет: 
"Пока заключенный ждет, он борется, он набирает силы. Вы еще никого не 
исправили путем конфискации имущества, избиения и издевательства над 
человеком в наручниках или кандалах. Правительство, которое проводит такую 
политику, просто-напросто делает людей более циничными, равнодушными и 
расчетливым. Джек Кац в своей книге "Искушение злом" выразил эту мысль так:
"Благодаря подпольной тюремной экономике, коррупции охранников и поддержке
уличной культуры тюремного сельского г!
етто ежедневно предоставляется множество возможностей для того, чтобы 
высмеивать, развращать и контролировать даже самые мощные силы 
общественного надзора..."

Отношение заключенных к чтению было и продолжает находиться в противоречии 
с идеологией исправления преступников независимо от того, о какой 
литературе идет речь - об эскапистской или о книгах, проповедующих 
философию силы. Все категории, составляющие тюремную структуру, стремятся к
"улучшению" заключенного, но восприятие и понимание этого у них совершенно
разные. Заключенный осознает, что официальные средства нравственной 
реабилитации носят, в основном, фиктивный характер. Он уверен, что его 
нельзя социально "перестроить" или научить такой системе поведения, которая
поможет ему адаптироваться к жизни на воле, до тех пор, пока он находится 
в искусственной тюремной среде. Стратегия заключенного состоит в том, чтобы
выжить в заключении любым путем. Его главная цель - уйти из-под контроля 
охранников. Не имея возможности физически сбежать от них, он находит 
освобождение от тюремного гнета с помощью чтения. Оно помогает ему 
адаптироваться к тюремной жизни. Нейтральной полосы здесь !
нет - тюремные служащие пытаются использовать литературу для того, чтобы 
осуществлять контроль над заключенными, последние же для того, чтобы 
сопротивляться этому контролю.

----------------------------------------------------------------------------
Рубрики Русского Журнала:
Образование
http://russ.ru/edu
История современности
http://russ.ru/ist_sovr

Авторы Русского Журнала. Досье.
http://russ.ru/journal/dosie

Антологии РЖ
http://russ.ru/antolog

Русский университет
http://russ.ru/univer

Страница М.Я. Гефтера
http://russ.ru/gefter

Интернет-парламент
http://elections.ru

----------------------------------------------------------------------------
Вы можете написать отзыв на каждую публикацию РЖ на сервере http://russ.ru 
или высказать свое мнение о журнале в целом в "Книге отзывов" 
http://russ.ru/forums/msg/945/945.html
----------------------------------------------------------------------------
(с) Русский Журнал. Перепечатка только по согласованию с редакцией.
Подписывайтесь на регулярное получение материалов
Русского Журнала по e-mail: http://russ.ru/subscribe/
Russian Journal   mailto:russ@russ.ru    http://russ.ru/