Скурлатов В.И. Философско-политический дневник

О современном русском философствовании

Есть ли в современной России сильные философы? Отвечаю – полно! Умных хватает,
подкованность высокая, продукция очень недурная. Однако какого-то бесспорнейшего
философского «властителя дум» назвать не могу. Нужна не только самобытность…

Сергей Хоружий, на семинары которого я хожу в родной Институт философии Российской
академии наук, - хороший профессионал наряду с несколькими другими профессионалами.
Я его уважаю, хотя и критикую. Александр Панарин стимулирует мысль, я одно время
очень высоко его ценил и отдавал первенство, но стал вникать поглубже, и нашел
червоточины в его умозрениях, раскритиковал за антикоммунизм. Александр Зиновьев
оригинален и самобытен, но слишком пессимистичен. Я же весь устремлен к радости,
полон оптимизма, смотрю
на Россию как на больную страну и абсолютно уверен в победе своей правды.

И вдруг в последнем выпуске газеты «Завтра» читаю беседу с профессором философского
факультета МГУ Федора Ивановича Гиренка (родился в 1948 году на Алтае) – апология
его-де чуть ли не новой философии (http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/06/634/51.html).
Сразу вспомнил другого профессора МГУ – крупного математика и экзотического историка
Анатолия Тимофеевича Фоменко. Тоже талант и оригинал. Нет ли оригинальничания
и дилетантизма?

Ознакомился с его сайтом http://www.fedorgirenok.narod.ru/. Вот десять его самоопределений:

«Федор Гиренок - русский философ. 

1. Ввел в обиход представление о русском космизме.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Извините-подвиньтесь. Это хорошо, что ввел в обиход. Но не
первый. Мы миллион раз говорили о русском космизме на собраниях Университета
Молодого Марксизма в 1963-1965 годах. Смешно было бы о нем не говорить после
полета Юрия Гагарина 11 апреля 1961 года. Нас захлестывала гордость за русских,
мы философов русских воспринимали именно как космистов. Наш Валерий Никитич Демин
готовил на моих глазах и затем защитил докторскую диссертацию по русскому космизму
в 1980-х годах, а ещё ранее защищал
диссертацию о космической философии К.Э. Циолковского мой школьный друг Игорь
Алексеевич Кольченко. Указал бы, когда впервые «ввел в обиход»/

2. Заговорил об ускользании бытия, полагая, что после бытия остаются только быт
и событие. Смыслы быта стремятся лишить событие состава событийности.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Эта мысль давно тривиальна. У меня под рукой томик Фридриха
Ницше, открываю почти наугад, §3 главки «Рождение трагедии» его последней книги
«Ecce homo: Как становятся сами собою» - «становление, при радикальном устранении
самого понятия «бытие» - в этом я должен признать при всех обстоятельствах самое
близкое мне из всего, что до сих пор было помыслено». Не надо ломиться в открытую
дверь/

3. Развивает идеи археоавангардной философии. Смыслы прошлого распаковываются
авангардными стратегиями философствования. Благодаря этому методу прошлое опережает
будущее.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Насчет «прошлое опережает будущее» - тоже расхожая мысль, заложенная
еще в «Критике чистого разума» Канта и подробно разъясненная Хайдеггером в книге
«Кант и проблема метафизики», особенно в §33 «Внутренний временной характер трансцендентальной
способности воображения», §34 «Время как чистая самоаффектация и временный характер
самости» и §35 «Изначальность заложенного основания и проблема метафизики» при
истолковании «изначального времени», которое «как изначальное, трояко-единящее
образовывание
будущего, отбывшего и настоящего вообще, делает возможным «способность» чистого
синтеза, то есть то, на что он способен – единение трех элементов онтологического
познания, в чьем единстве образуется трансценденция». А вообще-то тот же Ницше
в своем прозрении «вечного возвращения» сделал эту мысль наглядной, бесспорной/


4. Заговорил о том, что на смену историческому мышлению приходит патовое мышление
(пат - шахматный термин).

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Отбрасывать историческое мышление глупо, а пат мышления давно
осознали и Кант, и Ницше, и особенно Хайдеггер, а вслед за ним великие французы/

5. Считает русскую интеллигенцию неудачным изобретением истории. Еще менее удачной
он считает советскую интеллигенцию.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Скорее не «изобретением», а патологией или болезнью, которая
свойственна недомодернизированным обществам. Другое дело, что Россия первая заболела
этим «духовным СПИДом» и «изобрела» сам термин «интеллигенция»/

6. Исследует возможности русского и советского дискурсов. Считает себя наследником
ресурсов русско-советского мышления.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Молодец, что не вышвыривает 70 лет советской фазы нашего «штурма
Неба». Немало интересного породили мы в эти десятилетия. Надо наследовать/

7. Возлагает особые надежды на дословность новых варваров, полагает, что на смену
интеллектуализму и иронии приходит наивность примитивов, непосредственность первобыта.
Искусство умирает. Искусствоведы остаются.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Всё меняется, но в Начале было Слово, а в Конце будет Словострел
– согласно Правой Вере и нашей «прикладной эсхатологии». Подозреваю, что Федор
Гиренок не «снял» и не освоил Православие как то прошлое, которое «опережает
будущее». Иначе он понимал бы, что «новые варвары» возвышают слово человека до
Бога-Слова:  
«11. И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется
Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. 
12 Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя
написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
13 Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: "Слово Божие".
 14 И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон
белый и чистый.
 15 Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы» (Апокалипсис
19). 
Зачем выдумывать насчет «наивности примитивов», «умирания искусства» и прочее,
когда есть Священное Писание, отвергать или не замечать которое – не наивно,
а пошло/ 

8. В политике - консервативный революционер. Империалист.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Назовись хоть груздем. Я смотрю – годится в воинство, способен
 маршировать в общем строю, в общем деле? Индивидуалисты-грамотеи – пошли подальше/

9. Убежден в том, что классические способы философствования устарели. Франко-германские
образцы философствования составляют музей современного мышления. Эти музейные
образцы нужно использовать в качестве тренажеров для студентов и всех желающих.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Об устарелости традиционной метафизики сказали со времен Канта
говорят многие мыслители, и более века философы вслед за Ницше доказывали, что
надо философствовать молотом, минуя сущее и даже слово. Выше Деррида здесь не
прыгнешь/

10. Придумал теорию клипового мышления, полагая, что понятийное мышление перестало
играть какую-либо важную роль в современном мире. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Жан Бодрийяр, мысля в этом направлении, уже исчерпал тему/

Теперь можно почитать материал газеты «Завтра», подготовленный Михаилом Бойко
и Алексеем Нилоговым. Вводная апологетика – «Есть философы-интерпретаторы, комбинирующие
цитаты, выискивающие скрытые от поверхностного взгляда смыслы. Есть философы-стеллажи,
посредники в передаче и сохранении знаний. А есть философы, ищущие неисхоженных
путей, пытающиеся говорить своим собственным голосом, с акцентированной авторской
интонацией. Альбер Камю как-то бросил: "Хочешь заняться философией — напиши роман".
Книги профессора
кафедры философской антропологии философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова
Фёдора Гиренка "Метафизика пата" и "Пато-логия русского ума" — это не романы.
Но и традиционными философскими трудами их назвать трудно. Слишком парадоксально,
субъективно и непредсказуемо изложение».

На непрофессионалов, наверное, произведет впечатление. Профессор называет свои
опусы «археоавангардом», соединяя примат прошлого с устремленностью будущего.
Согласно «археоавангарду», точность философского мышления достигается разработкой
не только специального языка, но и поэтической организацией философского текста,
а также использованием глубинных ресурсов языка — пословиц, поговорок, сказок,
языка повседневности. 

Трудно возразить – вот бы научиться писать философские трактаты столь же художественно,
как Ницше. Все мы об этом мечтаем, но нужен дар слова.

Отбрасывая устаревший понятийный аппарат, Ф.Гиренок в поиске языка и материала
для исследования обращается к русской литературе и тому краткому периоду - от
1900 года до 1919 года, от смерти Владимира Соловьева до смерти Василия Розанова,
- который называют русским философским Ренессансом. При этом русская литература
и философия (одно неотделимо от другого) трактуются как бесконечно подвижная
и изменчивая протоплазма, органическая стихия, способная к бесконечному развитию
и приспособлению. Прочувствованное,
неотстраненное прочтение классики приводит к возрождению смысла, его дословности
и "зауми", косноязычию "Записок из подполья". 

В поле абсолютной разумности, олицетворяемом Америкой, события сменяются с нечеловечески
огромной скоростью. Смысл отстает от событий, не успевает осесть, и поэтому каждому
человеку приходится жить в режиме неизвлеченного смысла, в модусе неверия. "Если
смысла лишают события, то события обессмысливают смыслы. Между событиями и смыслами
идет война...", - предупреждает Ф.Гиренок. - Пустые слова о гуманизме, о свободе,
о личности, о правах заполонили мир. Подозрительное отношение к эмоциям, чувствам
и дорефлексивному
сознанию стало глобальным. Современный культурный мир лишает дословное слова,
отделяет немотствующее от языка. И когда немотствующее вдруг заговорит, где-то
падают небоскрёбы…". 

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Как себя помню, многие мои соотечественники обличают США и вообще
«загнивающий» Запад. Уже давно загнил и пал наш народ, а критический запал не
ослабевают. Как радовались многие, когда в Нью-Йорке упали небоскребы. Я не радовался,
а воспринимал философски как акт войны и постигал мотивы решимости.

В скором времени, сообщает газета, ожидается выход новых книг философа "Абсурд
и речь (антропология воображаемого)", "Удовольствие мыслить иначе", "Фигуры и
складки". 

Сам материал называется «Где пушки – там философия!» (Завтра, Москва, январь
2006, № 2 /634/, стр.5). Колебался, дать куски или целый текст. Интернет – не
бумага. Стерпит объем.

"ЗАВТРА". Философия давно перестала быть значительным фактором общественной жизни.
Не только у нас в стране, но, пожалуй, и во всем мире. Возникает вопрос: а существует
ли вообще философия как определенная культура мышления? 

Фёдор ГИРЕНОК. Конечно, существует. Но форма её существования изменилась. Философия
слишком долго была метафизикой. Почему, например, метафизика возникла именно
в Малой Азии? Потому что оттуда вся Греция просматривается как на ладони. Метафизика
с самого возникновения подразумевала взгляд с некоторой дистанции, со стороны.
Она строилась так, как будто мысль не связана с тем, какой конкретный человек
ее мыслит. В этом смысле метафизика - это первый пример универсалистского, глобалистского,
денационализирующего
мышления. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Метафизика, взгляд на фюзис сущего сверху и со стороны – это
и есть субъектность. Чем универсальнее и глобальнее субъектный охват сущего –
тем ближе к Богу. А Гиренок низводит субъектность метафизики до глобализации
и денационализации. И пудрит мозги. На самом деле метафизика, как и математика–
момент самосознания общества/

Когда говорится о конце философии, подразумевается конец метафизики. Нас перестала
интересовать безличная мысль, мыслящая саму себя. Нас интересуют те следы, которые
не может не оставить человек, то есть связь мысли и человека. Мы понимаем, что
универсализма в мышлении как такового нет. Универсальное всегда обнаруживается
в конкретном, всегда имеет какую-то локальную размерность. Еще Данилевский сформулировал:
к универсальному мы восходим только через конкретное, национальные особенности,
через принадлежность
к культуре. Означает ли это, что существует столько философий, сколько народов,
культур, цивилизаций? 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ломится в открытую дверь. Субъектность проявляется личностно
и, следовательно, народно, этнически, социально/

Философия всегда имела локальную размерность. Скажем, в Индии никакой философии
в греческом смысле не было. Там были другие условия мышления, по-иному настроенные
интеллекты. Поэтому многое из того, что происходило в Европе, не имело соответствия
в Китае и Индии, и наоборот. Поэтому наука, например, возникла в Греции, а не
в Китае. 

Говорить о средневековой философии как о продолжении греческой можно лишь с большой
натяжкой. Тогда началась репрессия идеологии по отношению к философии.У средневековых
философов было много интересных интеллектуальных ходов. Но они были и у Лао-цзы.
Это не была философия в смысле интеллектуальной программы, запущенной древними
греками. Тысячу лет мы имели дело с симулякром философии, культурно принятым,
усвоенным. А далее последовала так называемая научная философия, то есть репрессия
науки по отношению к
философии. И опять здесь проблема. Философия стала принимать странный, вывернутый
вид, маскируясь под науку. И мы опять получили симулякр. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Когда нет компаса субъектности – получается отсебятина/

И вот, только совсем недавно философия и, как ни странно, в связи с постмодернизмом
пытается подать свой голос независимо от науки и религии. И тут обнаруживается
ее литературный характер. Об этом говорил Батай. Но ведь русская философия изначально
была литературой! Еще в XIX веке Достоевским - до Батая, до Ницше - этот философский
проект был реализован. Да так реализован, что его интеллектуального ресурса хватит
на многие столетия. Только мы относились к нему, как к литературе, забывая, что
наша литература
- это философия. Конечно, у нас была специальная философская литература. Но самые
крупные русские философы - это литераторы. Самарин - это литератор, Хомяков -
литератор, Киреевский - литератор. Как они пишут! Чего стоит язык Флоренского!
Понимаете? Откройте "Столп и утверждение истины"… 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Каждый подлинный мыслитель оригинален в языке, стиле. Опять
ломится в открытую дверь. И русские философы, богословы, естествоиспытатели –
разные/

"ЗАВТРА". Не могли бы вы перечислить основные особенности русского философского
мышления? 

Ф.Г. Первая особенность русского дискурса состоит в представлении о том, что
истина связана не со словом, а с образом. Истину скорее можно увидеть, чем помыслить.
Или - тем более - представить ее как продукт мышления. Истина - от Бога. Она
- не продукт мышления. Такого рода представления ограничивают возможности отвлеченного
понятийного мышления, не сопровождаемого созерцанием. Вот эта "картинность" русского
дискурса делает его близким литературе и одновременно далеким от терминологической
философии. Русская
философия возникает и существует как вид литературы. И в этом смысле она отдает
предпочтение языку повествования, в то время как европейская философия создается
в форме науки, ориентированной на язык исследования. Описание картины, образа
выступает на первый план, а терминологическое различение уходит на второй план.
Русское мышление не рефлексивно. Оно является по преимуществу содержательным.
И в этом смысле оно неустойчиво. Текуче. Аморфно. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Отсебятина! Не буду даже разъяснять/

Вторая особенность русского дискурса состоит в его принципиальной неметафизичности.
Ведь метафизика требует достаточно изощренной рефлексии, которая без терминологических
различений и опыта удержания различенностей продлиться долго не может. Она угасает,
то есть уступает место объективным терминам. Русская философия восстанавливает
связь с дословностью, с тем, что делает возможным слово. И поэтому русский философ,
оставаясь в языке, безразличен к языку. Он стремится ускользнуть к безъязыкому.
Невозможность
раскрытия дословного в слове, неязыкового в языке проблематизирует само существование
русской философии. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Опять отсебятина. Гиренок уперся в узкий сектор имен, склонных
к литературности, и не замечает ни Священного Писания, ни русского марксизма,
ни прочего/

Третья особенность связана с особой приверженностью русского дискурса к феноменам
жизни и какому-то безразличию к феномену сознания. Категории жизненного плана
доминируют здесь над категориями сознания, что привело к формированию языка дословности.


Четвертая особенность русского дискурса обусловлена приверженностью к соборным
способам представления мира, внутри которых "собранный", "коллективный" субъект
ближе к правде, чем одиночка. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Читая такие наития, жалею свое впустую потраченное время/

"ЗАВТРА". Но разве не было в русской философии чудовищного искушения "беспочвенностью"?


Ф.Г. Искушение беспочвенностью - совсем другое! Мы живем, опутанные мертвыми,
пустыми понятиями, целым океаном слов, сказанных до нас, переплетениями этих
слов. Мы повязаны словами. Мы воспринимаем культуру не непосредственно, а через
некую пленку. Мы многое знаем, но нам не хватает воздуха, простора для мышления.
Каждому человеку хочется, чтобы у него были свои, его собственные мысли, а не
одни интерпретации. Первобытный человек мог увидеть закат и воскликнуть: "Боже,
как прекрасно!". Эта эмоция - его изобретение.
Он мог научить восхищаться закатом других, и тогда это было бы культурно поддерживаемое
приобретение. Сегодня человек ничего своего не имеет. Культура настолько мощна,
что человек стоит перед ней голый, пустой, - она выдает ему все одежды, все мышцы,
все интерпретации. Человек живет в мире, истоки которого затерялись в его душе.


Вот на этом горизонте и сгущаются тучи. Стремление разрушить культуру у "бунтарей"
начала XX века проистекало не из жажды разрушений. Это было не разрушение почвы,
а ее взрыхление, переворачивание пластов, поиск в толще культуры всего первобытного,
культуропорождающего, непосредственного. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Пропустил мимо внимания, миллион раз читал, пустое/

"ЗАВТРА". Можно ли в начале XXI века говорить о национальной специфике философии
во Франции, Германии, Великобритании и т.д.? 

Ф.Г. Нужно говорить. Она есть. Французская философия, пожалуй, слишком шизофренична
с точки зрения немцев, а немцы - слегка параноики. У французов слишком много
хаотического, а немцы любят порядок везде, в том числе и в голове. 

"ЗАВТРА". Сегодня мы видим, что Гейдельберг, Марбург, Геттинген, Фрайбург более
не являются мировыми центрами философии. Немецкие студенты предпочитают изучать
философию в университетах Америки или Великобритании. 

Ф.Г. Это легко объяснимо. До сих пор существовало две-три страны-производителя
философии. Это могли быть философские симулякры, но они производились. У философии
были свои покупатели, производители, менеджеры, рекламодатели и т.д. Например,
что делает французское посольство в России? Оно спонсирует переводы французских
авторов и книг. Что делает Россия? Она никогда этим не занималась. В России философия
всегда на задворках. У нас философ ни на что не влияет. Это во Франции он - национальная
гордость. Поэтому
на Западе не знают русскую философию. А французскую - знают. И так будет до тех
пор, пока французское министерство иностранных дел платит своим авторам, переводчикам,
тем, кто продвигает эту философию. 

Традиционные производители философии - немцы, французы. Но немцы в духовном плане
потерпели поражение. До сих пор оправиться не могут. Французы сегодня также проигрывают
в конкуренции. Кто усилился? Американцы. Американские философы в интеллектуальном
отношении на порядок ниже, но сегодня это мощнейшая страна. Где пушки - там и
философия! Теперь они хотят завоевать мир не только пушками, но и философией.
Они стараются потеснить традиционных производителей философии. В Америке нет
философии, но они будут ее
производить. И все будут у них учиться, их будут читать, они заполонят своими
книгами весь мир. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Впечатления стандартные. И в США, и во Франции, и в Германии
есть разные философы, в том числе интересные. Лучше не надо пинать «низкий уровень»
интеллекта в США. Соринку в чужом глазу видим, а у себя бревна часто не замечаем/

"ЗАВТРА". А какое у вас отношение к самым крупным представителям американской
философии: Джону Дьюи, Ричарду Рорти, Джорджу Герберту Миду и т.д.? 

Ф.Г. Это второразрядные философы. У нас таких полно, только мы их не знаем, не
интересуемся. Потому что мы не производители, мы потребители философии. Я говорю
это без желания кого-то обидеть. Просто Кант - это Кант. Гуссерль - это Гуссерль.
Деррида - это Деррида. Дьюи - это доказательство того, что философия может отсутствовать,
а производство философии при этом быть налажено.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Какая-то вкусовщина. И мы тоже производим философию, и в США
была и есть интересная философия, и не только среди профессоров, но и в дословии,
в образе – вспомним фильм «Матрица». А американская научная фантастика – прорыв
мысли/

"ЗАВТРА". Есть хотя бы один американский философ, которого можно выделить из
общего ряда? 

Ф.Г. Признаюсь, меня могут посчитать необъективным, но я не могу ответить на
этот вопрос. Я как-то обхожусь без американцев. 

"ЗАВТРА". Не кажется ли вам, что французские философы представляются вечными
эпигонами немецких? 

Ф.Г. Хайдеггер говорил, что весь Сартр - это неудачный перевод его философии.
Но французские философы уловили несколько моментов в истории культуры, цивилизации,
которые не были рассмотрены немцами. 

Первое. Они поняли: времена Европы закончились, христианство - закончилось. Последнее
- сама принадлежность к Европе. Оборвать её - и возникнет неизвестно что. 

Второе. Они уловили ритм происходящих изменений, в том числе и в науке — синергетика,
самоорганизация, теория хаоса. Сам язык долгое время был каким-то странным, упорядоченным,
расположенным в какой-то линейности, детерминации. В мире не раз пытались установить
порядок, а он всё равно превращался в какой-то странный бульон, "космохаос",
хаосмос. И раз это так, сказали французы, то ведь и язык должен быть другой для
работы с этим миром, понимания его. И если где-нибудь в физике есть Пригожин,
то в философии
- французы. Они приспосабливают нас к тому, что мы живем в хаосоподобном мире,
что история проблематична. И никто это лучше них не сделал: ни Гегель, ни Хайдеггер.


/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Опять вкусовщина, отсебятина. Французские философы очень разные
даже по стилю, языку. Есть немало блестящих, оригинальных/

Третье. У них появилось понимание подлинной природы человека, его плазменной,
изменчивой, светящейся сущности. Язык французов вполне пригоден для описания
многих элементов этого состояния, позволяет понять то, что всегда нас сопровождало,
позволяет заново вернуться к архаичным состояниям, которые длятся непрерывно.
Проблемы сна, воображения, эмоций. Не всё в этом направлении ими было сделано.
Но они и не были обязаны всё сделать. 

"ЗАВТРА". По вашему мнению, должна ли философия оперативно отвечать на вызовы
времени? 

Ф.Г. Я бы этого хотел. Но тогда должен измениться статус философии. Страна должна
хотеть знать, что думают её философы. На Западе сохранились остатки такой культуры.
А у нас даже потребности такой нет. Нас волнует, что думает какой-нибудь Киркоров...
Это плохая культура, отвратительная традиция. Потребности в философии нет. Философ
должен говорить о том, что происходит здесь и сейчас, а не о том, что было где-то
и когда-то. И тогда изменится культура политологов, потому что сейчас у них культура
нулевая. За
редким исключением. Вот был Панарин. Как часто ему давали эфирное время? Разве
спрашивали: "Панарин, скажи народу, что ты думаешь?" 

"ЗАВТРА". Он не успел развернуться… 

Ф.Г. Возможно. Панарин бы мог сказать кое-что. Он проделал колоссальную работу
— мог полноправно комментировать исторические события. 

"ЗАВТРА". Наметились ли, на ваш взгляд, какие-то тектонические сдвиги в современной
европейской культуре в связи с недавними событиями во Франции? 

Ф.Г. Европа попала в тупик. То, что недавно происходило в пригородах Парижа,
- следствие глупого стремления всё уравнять и всё наделить свободой. Эта идея
еще не раз поставит на кон судьбы и Америки, и Европы… 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Почему «глупое стремление»? Люди созданы по образу и подобию
Божьему, все имеют право стремиться к субъектности. Другое дело, что часто возникает
разрыв между желаемым и действительным. Нормальные люди из ошибок извлекают уроки.
Так, китайские коммунисты учли свой и советский не совсем удачный опыт и резко
пошли на модернизацию своего общества, и добились успеха. И американцы не раз
извлекали уроки из своих ошибок и тупиков и продемонстрировали способность к
самоочищению. Европа– тоже/

Однако я думаю, что монетка уже подброшена. Скоро мы будем иметь дело с симулякром,
имитацией, муляжом Европы. Современная Европа - пустое место, которое скоро будет
занято людьми, понимающими, что жизнь - это не логический процесс, что неравенство
неискоренимо, что, как говорил Бердяев в "Философии неравенства", в неравенстве
коренится источник жизни. Свобода - это привилегия немногих, а когда свобода
становится привилегией всех, она перестает быть свободой. Тогда появляются арабы,
атакующие пригороды Парижа.
Дело, конечно, не в арабах, а в общей ситуации. Сто лет продолжается "конец Европы".
Закончилась Европа античная, Европа христианская, а сегодня подходит конец Европе
вообще. И конец этот глупый. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Пока глупый конец у нас, а Европа может справиться со своими
болячками, с теми же арабами и прочими мусульманскими мигрантами/

"ЗАВТРА". Развивая вашу аналогию, можно сказать, что французское общество ведет
себя не лучше больного шизофренией с его "амбитенденциями": полусопротивлением
и полууступками, полунеприятием и полусоглашательством. 

Ф.Г. Да. Дело в том, что фашизм был неадекватным ответом на то, что происходило
в Европе. Неадекватным, подчеркну. Но это был ответ. Сейчас же у европейцев нет
ответа. Они даже не могут сформулировать проблему в правильных терминах. Мне
было интересно, как французские философы подойдут к ней. Оказалось, в зазеркальном
мире французской интеллигенции существуют только социальные проблемы. Бедные
и богатые. Там как будто не понимают, что история пролетариата, воевавшего с
буржуазией, закончилась. Современный организационный
ресурс Европы гарантирует всем слоям населения сносное существование. А французские
интеллектуалы всё еще думают, что работают социальные причины - труд вступил
в борьбу с капиталом. Говорят: дайте арабам работу! Вот смешно. Зачем им работа?
У них есть пособия. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Пожалуй, здесь я согласен с Федором Ивановичем Гиренком/

Пусть европейцы решают свои проблемы, как считают нужным. Только не надо нам
самим становиться экспериментальным полем, перенимать их практику. Они говорят,
что это социальная проблема? Замечательно. Пусть её решают. Пусть дадут арабам
денег. И еще пригласят. А потом снова дадут денег. И еще больше пригласят. А
мы посмотрим. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Был я во Франции, посещал штаб-квартиру Жан-Мари Ле Пена и
убедился в достаточном ресурсе жизнестойкости французов. Нам смотреть надо не
Европу, а себя, и скорее не смотреть, а действовать самоотверженно, изо всех
сил, чтобы вылечиться/

"ЗАВТРА". Это примерно то, о чем предупреждал Освальд Шпенглер. Вы не случайно
в одном интервью назвали себя "консервативным революционером"? 

Ф.Г. Конечно. Правда, я имел в виду не Шпенглера и его немецких коллег, а славянофила
Юрия Самарина, одна из книг которого так и называется "Революционный консерватизм".
Консерватизм - это преграда идеологической глупости, которая хочет подчинить
себе социальную жизнь. Фильтр. Я хорошо отношусь к Шпенглеру и, конечно, к Данилевскому.


"Россия и Европа" Данилевского должна быть у каждого русского человека! Начиная
чуть ли не с первого класса школы. Это абсолютно гениальная вещь. У нас в России
было не так много подобных философских гениев, чтобы на них махать рукой. Когда
я рассуждаю осмысленно, я должен поместить себя там, где когда-то был и Николай
Данилевский, Константин Леонтьев, гениальные русские мыслители. Я хотел бы, чтобы
в современных наших разговорах, в словах политиков такой подход чувствовался.
Но я не вижу ничего такого. Спрашивается,
что они делают, о чем говорят между собой?.. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Не надо апологетизировать Данилевского. Сильный мыслитель,
но есть и слабые места. Политики в нынешней России действительно интеллектуально-убоги,
но именно такие востребованы, ничего не попишешь, общество ведь больное/

А ведь фактически и Данилевский, и Шпенглер - антиглобалисты. Если мир идет к
глобализации, то вопреки прогнозам Данилевского и Шпенглера. Но если глобализация
неизбежна, то почему же она дается с таким трудом? Европейцы хотят единую цивилизацию?
Они думают, что она состоится на основе "общечеловеческих ценностей"? Но когда
говорится об "общечеловеческих ценностях", то имеется в виду, что существует
одна цивилизация, которая в силу военного, технического превосходства диктует
всем: "Будете делать так, как я
говорю!". Что ж, единая цивилизация будет. Но она будет мусульманской. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Упрощенчество, публицистика/

"ЗАВТРА". Насколько сегодня актуальны слова Самарина о том, что "Европа сходится
в желании всякого зла России"? 

Ф.Г. Ничего не изменилось за полтора века. Самарин - вообще поворотная точка
в развитии русской философии. От него одна линия ведет к Владимиру Соловьеву,
другая - к Николаю Данилевскому. Занявшись Самариным, я понял: линия от него
к Владимиру Соловьеву - тупиковая в России. Соловьев - универсалист, глобалист.
Он думал, что существуют единое человечество и общечеловеческие ценности. А вот
линия от Самарина через Данилевского, Леонтьева, Розанова и далее к нашему авангарду
- перспективна, здесь пролегает нерв
русской мысли. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Поверхностно! Самарин – интересный мыслитель, но не поворотная
точка. Поворотно то, что привело к революционному перевороту. И Соловьев – не
глобалист, а выражает общечеловеческое, вселенское Русское Мессианство/

Самарин первый сформулировал, что мы, русские, никогда не были нацией. Тогда
имперское сознание еще можно было заменить национальным. Но этого не произошло.
Самарин призывал: "Господа! Не нужна империя - надо браться за национальное сознание.
Сделать русских нацией". Фихте создал национальное сознание немцев. У Самарина
не получилось. Философ в России - как камень в воду: "Буль!" - и тихо. Самарин
бросал - тишина. Розанов бросал - тихо. И я бросаю. 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Надстроечно, поверхностно! Кроме того, Федор Гиренок, как и
почти все современные русские мыслители, продолжает блуждать в трех соснах этнос-народ-нация.
Они берут понятие «нация» на Западе, но не понимают, что нация – не природно-культурная
общность, как народ-этнос, а социально-историческая. В России ещё не созрели
социально-исторические предпосылки взращивания нации, мы пока остаемся даже не
народом (он рассыпался из-за пандемии шкурничества), а русскоговорящим населением/

Отсюда следует, что для России сегодня по-прежнему на первом месте - сильное
государство. Мы должны быть сильными! На втором месте - благополучие большинства.
Мы должны дать передышку своему народу! 

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Кому вещает Гиренок? Путину, Фрадкову, депутатам, партийным
вождям? Пустые благие намерения, зря я читал этот длинный текст/

"ЗАВТРА". А философия? 

Ф.Г. Если мы будем сильны, можно пожертвовать и философией.Философия- дело наживное.
Но мы не можем позволить себе быть слабыми. Слабость для России означает небытие.

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Сколько философских текстов я прочел! Глаза и время жалко. Увы,
надстроечность, оторванность от реалий и убежденность в собственном профетизме.
Редко-редко встречаешь интересный поворот мысли. А если сковырнуть поверхностную
ученость, то обнаруживаешь набор расхожих штампов. Возможно, Федор Иванович достойный
человек и уважаемый профессор, но не такой уж сильный авторитет, чтобы слушать
его разинув рот. Вот Николай Николаевич Лисовой – голова, мудрец. От него я получаю
импульсы. И иногда от
Хоружего, Половинкина, Ахутина, Визгина, Соболева и некоторых других философов.