Мародерство в стране и в Бишкеке
Всё же умышленное вредительство и стихийное мародерство – сходные, но разные
явления. Путин, находясь в Армении, заявил, что Союз Независимых Государств (СНГ)
– лишь средство цивилизованного развода и в лучшем случае площадка для обсуждения
проблем. «Всё остальное – чепуха!» - сказал он. Итак, поставлен крест на надежде
развивать столь естественные кооперационные связи между бывшими советскими республиками
и воссоздавать более или менее единое экономическое, культурное и в чем-то политическое
и военное пространство.
Конечно, республики бегут от монстра, в которого превратилась Россия при Ельцине
и особенно при Путине. Если Путин не стесняется откровенно проводить политику
деградации и «социального геноцида», то что иное может вызывать Российская Федерация,
кроме омерзения и отталкивания.
Но ситуация на самом деле ещё хуже – Путин способствует распаду СНГ, он явно
хочет превратить РФ даже не в региональную державу, а в заурядную презренную
сырьевую тьмузасрань. Отсюда понятно, почему так быстро исподтишка Путин пустил
США в Центральную Азию и на Кавказ, отказался от геополитических плацдармов в
Лурдесе и Камрани, потопил космическую станцию «Мир», отдал китайцам стратегические
острова на Амуре, не говоря уже о сознательном отказе от постиндустриальной модернизации
России. Думается – Путин фактически
отдал страну мародерам, совершил и совершает вредительство, то есть преступление.
Что касается преступлений в Бишкеке, то они носят стихийный характер. Не успела
киргизская оппозиция разверстать низовую инфраструктуру,нет у ней достаточного
корпуса даже не орговиков, а распорядителей. Ясно- если нет низовых командиров,
то не удержать толпу под контролем, особенно после захвата помещения.
Сошлюсь на личный опыт. Чем больше толпа, тем легче управлять шествием или митингом.
Одного орговика достаточно на сто тысяч демонстрантов – я несколько раз в одиночку
водил многотысячные массы по центру Москвы. И другое дело – штурм административного
здания, как это было при захвате мэрии утром 3 октября 1993 года. У одной нашей
организации было тогда 4 командира, не считая меня. 20 августа 1991 года мы вышли
вчетвером на Новый Арбат, чтобы перегородить его, поджечь несколько авто, создать
настроения порыва,
соорудить баррикаду и с неё наступать на Белый Дом, на ельцинистов. И Жириновский,
и я и мои соратники понимали – важно зажечь толпу. Сорвалось! Проигрышно плевать
против ветра. Пришлось отбиваться. А вот 22 августа 1991 года я уже шел по ветру,
но не решился пойти на штурм Лубянки, потому что понимал – один я не смогу проконтролировать
людей. Нужны минимум три орговика. Виталий Уражцев и Андрей Бабушкин отсутствовали
на площади, Лев Пономарев отказался участвовать, и я был вынужден бежать за подмогой
к Володе
Боксеру и Мише Шнейдеру, которые в это время вдвоем брали комплекс зданий ЦК
КПСС. Володя и Миша были не прочь покончить с КГБ, но в ЦК КПСС много подъездов,
и они работали до упора, а когда освободились, то толпа уже разошлась, и некого
было бросать на приступ. Нехватка боеспособных соратников – самая больная боль.
Думается, мародерство в Бишкеке скоро пресекут. Американцам потребовалось несколько
дней, чтобы остановить грабежи в захваченном ими Багдаде. Однако в конце концов
орговики находят друг друга, сплачиваются и берут бразды. Другое дело, что через
какое-то время могут обостриться внутренние усобицы, но против мародеров естественно
выступать единым фронтов ответственных лидеров.
А само по себе мародерство при стихийной катастрофе или пересменке власти – понятно,
тем более в бедной стране, где массы молодежи росли неприкаянными и ищут выход
своей энергетике, как мы наблюдаем у футбольных фанатов. Это – не злокачественная
опухоль, в отличие от внедряемой в «генетический код» народа программы разорения
и деградации страны, которая определяет решения Путина.