[свободная трибуна] Его называют лучшим современным поэтом страны, из которой его изгнали. Иосифу Бродскому - 75
Его называют лучшим современным поэтом страны, из которой его изгнали.
Иосифу Бродскому - 75
Гений среди поколений - его называли абсолютным поэтом и абсолютным
непоэтом, снобом и безумцем, ахматовским сиротой и невским задавакой,
эскепистом и нашим
всем. Казалось, от главного нашего всего - Пушкина - его отличала лишь
полученная Нобелевка, да увиденная заграница. Иосиф Бродский, сегодня ему
было бы
75. Его соратники и современники готовы вспоминать и разбирать его на
цитаты, уверяя: он не стеснялся казаться тем, кем не был.
Даже модные изобретатели слоганов ставят на Бродского: "Я не пил лишь сухую
воду", "Есть города, в которые нет возврата", "Если выпало в империи
родиться".
Перед объездом Бродский написал Брежневу: "Я принадлежу к русской
литературе, чувствую себя ее частицей, и никакая перемена места пребывания
этого не изменит".
Своего профессора студенты называли на американский манер просто по имени -
Иосиф или Джозеф, и даже по прошествии десятилетий с легкостью
воспроизводят,
как это было.
"Мы все сидели в классе и долго ждали его. Он всегда опаздывал", -
вспоминает бывшая студентка Иосифа Бродского Лиса Хиршфилд.
"Наконец, он резко входил, бросал книги. Традиционным началом был всегда его
вздох из глубины души", - продолжает рассказ Свен Биркертс.
"Потом он доставал сигарету", - дополняет Лиса Хиршфилд.
"Часто он не мог найти зажигалку в кармане. И тогда он просил, обводил
глазами класс и, конечно, кто-то из студенток всегда к нему подскакивал и
протягивал
зажигалку", - рассказывает Елена Сиянко.
Где бы он ни стоял за кафедрой, рассказывая о поэзии, а служил профессор
Бродский в разное время в нескольких американских университетах, - сценарий
везде
был похожим: весь урок мог состоять из обсуждения одной стихотворной
строчки, которую мусолили, кромсали на буквы, исследовали на молекулярном
уровне,
чтобы понять, из чего состоят стихи. И когда их профессор Иосиф задавал
вопрос: "Ну, что вы здесь видите?", у студентов от перенапряжения выступала
испарина.
Непривычная история - ни один профессор в их жизни не выводил слова на
уровень метафизики.
"И та тишина, которая повисала в классе, иногда была кошмарной, он смотрел
на нас и ничего не говорил. У нас никогда не было профессора, который просто
приходил и смотрел на нас", - отмечает Свен Биркертс.
"Однажды, я даже помню майский день, жаркий, все окна открыты, полная
тишина, никто не пробует ответить на его вопрос, все боятся - и вдруг летит
шмель
или муха, я уж даже не помню, кто-то в классе на задней парте громко эту
муху прибил. И Бродский тихо сказал: "Victory!", - вспоминает Елена Сиянко.
На днях профессор Джейн Таубман обнаружила в своем доме клад: аудиокассеты с
редчайшей записью, сделанной ей в 83-м году. Всё это казалось
неправдоподобным:
сквозь шипение старой пленки доносился голос ее друга и коллеги Иосифа
Бродского. Как будто он тут, рядом. Преподавание было единственным способом
его
стабильного заработка. Английский язык, на котором он вел лекции, в то
далекое время еще требовал от него некоторых усилий.
"Его занятия были 20-ю минутами чистого золота, и все остальное время - час
20 минут Иосиф произносил: "А-а-а-а-а-а-а-а", потому что он не мог вынести
неправильного
слова на английском. Он искал единственно подходящее и знал его, у него был
удивительно богатый запас слов. И студенты обычно ждали. И если он не мог
его
найти, это был замечательный вздох Бродского", - рассказывает профессор
Амхерст-коледжа Джейн Таубман.
Открытия Джейн Таубман на этом не закончились. Оказалось, что в архиве
одного из колледжей пылилась папка, в которую никто прежде не заглядывал.
Вот они вдвоем на торжестве по случаю окончания учебного года - он едва
тогда не опоздал и прибыл в последний момент, а вот официальное - будто не
из нашего
времени. А вот - редкая улыбка, на его фотографиях такая почти не
встречается.
Но самая удивительная серия снимков появилась после того, как писатель
Соломон Волков со своей женой, фотографом Марианной Волковой пришли
вольнослушателями
в Колумбийский университет. После первой же лекции Бродского, вспоминает
Соломон, ему стало безумно жаль, что адресатами этих сокровищ, останутся
только
его американские студенты. Он предложил профессору начать записывать всё
озвученное им в аудитории в виде бесед - тот немедленно согласился, в
результате
появится знаменитая книга их "Диалогов". На этих снимках все курят -
Бродский свои LM, от которых отрывал фильтр для крепости, курят и студенты.
Необычным
им казалось всё: от биографии большого поэта, высланного с родины, до его
полного презрения по отношению к любой норме, в том числе и запрещающей:
курит
Бродский под знаком "No smoking".
"Он был для них в моем представлении одновременно и князем Мышкиным, и
Раскольниковым. Князем Мышкиным потому, что он являлся перед ними иногда в
каком-то
таком запредельно ангельском качестве, как некий поэт с крылышками за
спиной, а Раскольниковым, потому что он мог в любой момент вытащить топор и
рубануть!
Что он и делал!" - рассказывает писатель, музыковед, бывший
студент-вольнослушатель курса И. Бродского Соломон Волков.
"Он мог быть очень резким: мог отреагировать на реплику студента, например:
"Это дерьмо, послушай, это дерьмо!" - вспоминает Свен Биркертс.
Большую часть своей профессорской жизни Бродский провел в женском колледже
Маунт Холиок. И женщины в классе имели тенденцию в него влюбляться. На
вопрос
"и каково ему?" однажды неосторожно, но откровенно высказался: "Я как лиса в
курятнике", что стоило ему потом неприятностей.
"У моей подруги были с ним отношения. Это продолжалось около полугода", -
рассказывает Лиса Хиршфилд.
"Он приглашал мою сестру, его студентку, на ужин, делая ей поэтические
предложения", - продолжает Свен Биркертс.
С профессором Викторией Швейцер Иосиф Бродский делил один учительский офис,
и даже один стол. И если попробовать определить ее роль в его жизни, то,
наверное,
она была ему кем-то вроде мамы в Америке. Он очень ее любил, посвящал стихи.
А она носила ему в термосе кофе. В ее гараже осталась лампа из его кабинета,
пишущая машинка, журнальный стол. Но если для университетов Бродский так и
не стал своим, то почему же так крепко прижали его к сердцу студенты?
"Многие из них осознали, когда они уже свой курс у Бродского закончили, что
он их учил тому, как жить, он их учил искусству жизни. И в этом, конечно,
было
его величие", - отмечает Соломон Волков.
Когда ему исполнялось 50, отличница Лиса принесла в офис своего учителя
торт, пропитанный бренди. Учитель с удовольствием его потом ел неделю и
смеялся:
торт не портится - бренди работает. В Лисином доме, как и у многих бывших
студентов Бродского, осталась поминальная свеча. Была метель, когда
профессор
Бродский внезапно умер от сердечного приступа. Проститься с ним они ехали в
шторм со всей Америки.
"Там было подобие очереди, люди ждали, чтобы войти и увидеть его. Я заходила
туда несколько раз. И просто смотрела на него, очень важного для меня
человека",
- признается Лиса Хиршфилд.
До последнего момента у Лисы была тайна. И, в общем, ей стыдно. Случалось,
студенты заходили к профессору домой. В один из таких визитов Лиса на память
украла его фотографию. На ней он в Венеции. Что сказал бы, если б узнал? Да,
простил бы, конечно, добавив, как всегда, что-нибудь саркастическое.
Источник:
http://www.1tv.ru/news/culture/284424
С уважением, Эдуард Фурников
С уважением, Эдуард Фурников
