[TIFLO] Открытое письмо Педро Зурита Луи Брайлю
Здравствуйте! Уважаемые участники рассылки!
Сегодня Луи Брайлю исполнилось бы 196 лет. Ниже моей подписи приведено открытое
письмо Педро Зурита к Луи Брайлю.
С уважением Ирина Зарубина
Спасибо тебе, гениальный коллега,
За труд твой безмерный, за светлый твой ум!
Как мысли и время без виз и порога,
Так спутник слепых - результат твоих дум.
Поклон музыкантов за ноты по брайлю!
Поклон от учёных, кому ты помог!
От имени всех, мой собрат, тебя славлю
За ключ к миру знаний - твой славный итог!
(А.И. Жукова)
Открытое письмо Луи Брайлю
Дорогой Людовик!
Найдутся такие, которые назовут меня чудаком из-за моей мании в последнее время
писать письма лицам, давно ушедшим в мир иной. Так и есть...В прошедшем ноябре
я отправил из Парижа послание Валентину Гаюи. в нём поделился с ним успехами
и трудностями, которыми живут и страдают на поприще труда слепые всего мира.
Впрочем, я предполагаю, что ты был бы рад познакомиться с этим посланием и узнать,
что в марте его опубликовал французский журнал, носящий твоё имя. Я поищу способ
переслать тебе копию, например, по интернету: ты, конечно же, имеешь доступ к
этой сети, и тебе не говорят, как мне, что соединят лишь в следующем месяце.
Людовик, существуют такие дела, что огорчают меня зачастую, а иные даже раздражают.
Были и есть ещё люди, которые не понимают ценности твоей системы и которые постоянно
выискивают, дабы увидеть, не появляется ли нечто, что бы заменило её. Сколь же
они глупы! Признаюсь тебе, что когда я впервые положил свои пальцы на лист, написанный
твоим шифром (было мне тогда девять лет), меня обуял страх, и про себя я подумал,
что никогда я не сумею расшифровать этот хаос точек; но уже после нескольких
месяцев пребывания в одной из школ, которые называют специальными, я преодолел
этот психологический барьер и стал наощупь читать с большой лёгкостью.
Вполне вероятно, хотя это не всегда выказывается явно, что людей располагают
по табелю рангов в зависимости от их сенсорных способностей; и так как тот, который
видит лучше того, кто плохо видит, а тот, который немного видит, превосходит
того, кто нисколько не видит, потому, если есть остаточное зрение, сколь малым
оно бы ни было, ребёнку или взрослому рекомендуют учиться читать обычный шрифт
зрячих, и во многих
Случаях, не информируют ни его, ни семью о существовании брайля. Однако необходимо
обратить внимание, Людовик, что в то далёкое время, когда я посещал школу, детей
с приличным зрением заставляли читать твой шрифт пальцами, и, понятно, так как
это нисколько не стимулировало их, они предпочитали играть в футбол, нежели постигать
брайль.
Когда в начале тысяча девятьсот семидесятых годов появился аппарат "оптакон",
(воистину, Людовик, то было нечто революционное), я во многих местах читал: дескать,
брайлю пришёл конец. Почему столько недоброжелательства, Людовик? Разве чтение
пальцами есть нечто непристойное?.. Я ведь хорошо знаю, что ты, часами споря
с Шарлем Барбье, установил, что комбинации из шести точек есть наилучший выбор
для осязательного восприятия. Очевидно, ты вполне осознавал, что именно точки
лучше осязаются, чем линии. Когда ты представил свою идею институтскому совету,
твоё изобретение не понравилось зрячим преподавателям. Они полагали, что единственное,
к чему могли бы стремиться слепые, - это записаться в секретные службы. Твой
код, говорили они, создаёт нежелательный барьер для общения между теми, которые
видят, и теми, которые не видят. Я сознаю, что ты много старался, убеждая их,
что посредством твоего метода чтение могло бы стать намного быстрее, и, следовательно,
доступ к информации стал бы намного полнее. Но, к сожалению, ты должен был уйти
из нашего мира без чувства удовлетворения тем, что люди понимают суть твоей системы.
Позволь мне, Людовик, разделить с тобой моё огорчение, даже боль за то, что при
перевозе имущества из моего отцовского дома кто-то употребил на корм огню школьные
книги, которые мне надиктовывали отец, учитель и воспитатели, а кое-что я и сам
копировал, черпая материал из самых невообразимых источников. Создавая прибором
и грифелем свою собственную детскую библиотечку, сколько часов было украдено
из тех лет моего сладостного юношества, из времени, отводимого, впрочем, на безделье
или совместные кушанья! А знаешь ли ты, Людовик, что мне ответили, когда я попытался
выяснить, почему так сделали?.. "Потому что книги занимали много места". И нечто
подобное случилось со мной, когда я после летних каникул возвратился в своё университетское
жильё: все мои брайлевские тома исчезли. Когда же я раскрыл автора столь скверного
действа, она оправдывалась так: "Но они же были такие огромные и такие безобразные..."
И так как возникает намёк на эстетику, позволено будет спросить (скажу мимоходом)
друзей из Всемирного Совета Слепых здесь, в Монтевидео, брайлевская книга может
или не может быть красивой? Я торжественно заявляю, Людовик, что твоя система
вовсе не виновна в покушении на всеобщую мудрость, которое выразилось в том,
что отнюдь не один человек советовал мне не читать по брайлю в автобусе, поезде
или самолёте, ибо это якобы возбуждает излишнее внимание, и я выгляжу в неприглядном
свете.
И, Людовик, хотелось бы мне, чтобы ты правильно воспринял тот внутренний мятеж,
который я испытал, когда в 1990 году в Монголии познакомился со слепым математиком,
пользующимся заслуженным престижем среди учёных той страны, потерявшим зрение
в 30 лет и нашедшим благоприятные условия для своей преподавательской деятельности
в университете. Как больно было мне, Людовик, слушать его рассказ о многих часах,
затраченных им на начитывание на магнитофон своих задумок, выводов, математических
формул!.. Ему, Людовик, в своё время говорили, что брайль нисколько не будет
ему полезен. И даже в последнюю пятницу в Ливане одно высокопоставленное лицо
из правительства, лично и по телефону, с гордостью указывало мне на слепых, которые
благодаря ему нашли занятие в правительственных учреждениях. Как печально, однако,
Людовик, что единственный из тех счастливчиков, так сказать, плод добрых намерений,
с которым я имел личную беседу, ответил отрицательно на мой вопрос, изучал ли
он брайль.
Ну, Людовик, может, уже достаточно перечислять те мучительные несправедливости,
предпринятые против твоей удивительной системы, которые (я готов допустить это)
в большинстве случаев вполне вероятно порождены простым незнанием или даже доброжелательной
наивностью. К счастью, если рассматривать ситуацию отсюда и из нынешнего времени,
то гениальное средство освобождения, которое мы унаследовали от тебя, имеет и
свою светлую, обнадёживающую сторону, и таких, кто его понял, оценил (даже полюбил),
сегодня множество, и среди них, Людовик, без всякого сомнения, все, кто в данный
момент набрался терпения прослушать это письмо, которое я с таким энтузиазмом
и любовью доставляю тебе из Монтевидео. Твоя система (мы называем её брайлем,
по твоей фамилии) в самые последние месяцы всё больше преподаётся и в США: вопреки
упрямству единиц, другие боролись за то, чтобы в качестве дополнительного права
человека законы многих штатов Америки конкретизировали принцип: кто хочет, тот
пусть познаёт брайль! Твой брайль сегодня производится по стоимости невообразимо
дешевле, а по количеству намного больше того, что было совсем недавно. Это потому,
Людовик, что многие, слепые и зрячие, поверили в эффективность приложения интеллекта
к поиску рецептов, которые бы позволили для производства брайля применить новейшие
открытия информатики и электроники. В действительности, Людовик, эти технологии
отнюдь не делают лишним твой код, до крайности простой; напротив, они расширяют
его возможности. Для меня и для многих других больше не является утопией пользование
объёмными брайлевскими словарями и энциклопедиями, размещёнными на CD-Rомах и
прочих механизмах электронного доступа. И не должен я больше беспокоиться о возможности
создания своей собственной библиотеки, которая по сути будет моей брайлевской
библиотекой, но благодаря электронной памяти меня не волнует проблема размещения.
Далее, Людовик, я просил бы тебя быть снисходительным ко мне и познакомиться
с несколькими анекдотичными случаями, отражающими поведение прямо противоположное
тому, которое фигурировало в начальной части моего письма.
Начну с того, что у меня случилось с профессором по семантике, который в 1971
году вёл летний курс в Кембридже (Англия). Узнав, что я буду среди его слушателей,
он воспылал, не больше, не меньше, как похвальной идеей, гениальной и простой:
до начала занятий при помощи шариковой ручки все диаграммы он изготовил в рельефе.
И представь себе, Людовик, там были и соответствующие надписи, сделанные твоим
кодом! Некто выспросил у меня алфавит, не сказав, однако, для каких целей. Другой
случай произошёл с девушкой в аэропорту Токио в прошедшем декабре. В то время
как я пытался разрешить практические проблемы, связанные с посадкой в самолёт,
возвращавший меня в Испанию, она обратилась ко мне с нескрываемой радостью: "господин,
вот листы, которые вы забыли в самолёте неделю назад!" Да, Людовик, то были мои
листы, но я в них больше не нуждался, им место в мусорном ящике.
Благодаря техническому прогрессу, Людовик, я часто сталкиваюсь с чем-либо подобным.
Так, госпожа, ответственная за службу доставки обедов на дом, заинтересовалась,
как я разбираюсь в том огромном разнообразии блюд, которые составляют диетический
ленч, заказываемый мною у них. "Не весьма" - посетовал я. (Не стану затруднять
тебя, Людовик, деталями инцидента, в результате которого я лишился обонятельных
способностей.) Как же прекрасно было констатировать её реакцию! - "Попробую что-нибудь
сделать для вас". На следующий день вся посуда имела наклейки, и госпожа пояснила:
кружочек - это десерт, крестик - основное блюдо, чёрточка - закуска.
Но плохо было, что от усердия она даже попыталась сделать рельефными названия
каждого кушанья. И воодушевлённая она снова встретилась со мной, чтобы оценить
результат своей находки. Тогда я осмелился предложить ей наклеечные карточки
для письма по брайлю вместе с грифелем и маленьким приборчиком, на нижней крышке
которого видны были буквы твоего алфавита; и моя поправка нисколько её не смутила.
С тех пор всё ко мне безошибочно доставляется с этикетками по твоей системе.
Так что я уже без труда могу отличить, к примеру, соус салатный от соуса мясного.
Как же мне было радостно, Людовик, сумев первоначальное поведение добродетельной
госпожи, поведение в стиле Валентина Гаюи, преобразовать в иное, куда более эмансипированное,
которое действительно вытекает из твоей системы.
А знаешь, что я ещё скажу тебе, Людовик?.. уже на протяжении довольно длительного
времени для меня стало вовсе неважно, каким меня другие представляют. Я с гордостью
показываю твоё изобретение где бы то ни было. Написанное по твоей системе я могу
читать стоя, лёжа, сидя - как бы то ни было. И в моём кармане никогда не отсутствует
тот приборчик, который я одалживал госпоже моих десертов и обедов. Твой код,
Людовик, дал множеству слепых (разумеется, и мне тоже) достоинство, свободу,
самостоятельность и многие часы несравнимого духовного наслаждения. Я торжественно
обещаю быть верным тебе, хотя и знаю, что если кто-либо, в конце концов, каким-то
путём, каким-то способом однажды найдёт нечто, превосходящее систему, которую
ты предложил миру в 1825 году, тогда ты, я и все мы невероятно обрадуемся.
Твой преданный Педро Зурита
(генеральный секретарь Всемирного Совета Слепых).
Монтевидео, 27 марта 1996 года.
(Перевёл с эсперанто А. Масенко)
"Школьный вестник" N9 2003г
Выпуск листа на новом месте: 351
-*Информационный канал Subscribe.Ru
Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.people.tifloresource
Написать в лист: mailto:culture.people.tifloresource-list@subscribe.ru
Отписаться: mailto:culture.people.tifloresource--unsub@subscribe.ru?subject=culture.people.tifloresource
http://subscribe.ru/ http://subscribe.ru/feedback
