Последний роман Набокова "Оригинал Лауры" выходит в США и Англии
2009-11-17 02:24 noreply@blogger.com (BusinesStyle)
МОСКВА, 17 ноя - РИА Новости. Последний, неоконченный роман Владимира Набокова "Оригинал Лауры" (The Original of Laura) выйдет в Англии и США во вторник.
Черновики этого романа Набокова перед смертью просил сжечь, но его жена Вера Набокова так и не решилась исполнить волю мужа. После ее смерти вся тяжесть решения о том, что же делать со 138 карточками, на которых был написан "Оригинал Лауры", легла на плечи единственного сына Набоковых, Дмитрия. Карточки с черновиками (примерно по 150 слов на каждой) долгие годы хранились в швейцарском банке, пока 73-летний Дмитрий Набоков не решил все-таки опубликовать последнее произведение отца, а сами карточки - выставить на аукцион Christies, где они, по сообщениям западных СМИ, должны быть проданы с торгов 4 декабря.
В программе Би-би-си Newsnight сын писателя рассказывал, что "Оригинал Лауры" - "невероятно своеобразная книга", захватывающая, "порой шокирующая".
Главный герой ее - не слишком привлекательный, страдающий от ожирения ученый по имени Филип Уайлд, ко всем прочим неприятностям имеющий склонную к "дикому распутству" и неверности жену Флору. В свое время он женился на Флоре исключительно из-за ее внешнего сходства с женщиной, которую когда-то нежно любил. На протяжении всего романа герой обдумывает самоубийство.
"Мой отец назвал мне свои самые важные книги. Одной из них он считал "Лауру". О книге, которую хотят уничтожить, так не говорят", - объяснил Дмитрий Набоков, аргументируя решение опубликовать роман вопреки отцовской воле.
Российское издание романа под названием "Лаура и ее оригинал" выйдет в конце ноября в издательстве "Азбука". На русский язык произведение перевел один из лучших американских специалистов по творчеству Набокова, Геннадий Барабтарло, известный своим по-набоковски трепетным отношениям к орфографии и пунктуации.
Владимир Набоков был одним из немногих писателей, ставших классиками сразу двух литератур. Эмигрировав со всей семьей из России в 1917 году, Набоков закончил Кембридж, а затем перебрался в Берлин, где написал "Дар", "Защиту Лужина", "Приглашение на казнь". После прихода к власти фашистов Набокову, его жене Вере (урожденной Слоним) и сыну Дмитрию пришлось бежать.
Свой первый роман на английском языке - "Подлинная жизнь Себастьяна Найта" - Набоков создал в 1938-1939 годах. В 1940 году писатель с семьей эмигрировал в США. Мировая слава пришла к нему в 1955 году - после публикации скандально известной "Лолиты". Последние годы жизни Набоков провел в швейцарском Монтре.
Оригинальная статья

Последние новости по теме "Соединённые Штаты Америки (США)":

Последние новости по теме "Берлин":

Другие новости культуры и искусства со словами РОМАН, НАБОКОВА, ОРИГИНАЛ, ЛАУРЫ, ДМИТРИЙ, ОПУБЛИКОВАТЬ:

Реставрация архитектуры // Назначен новый куратор Венецианской биеннале
2009-11-17 02:50 noreply@blogger.com (BusinesStyle)
Венецианская биеннале объявила имя главного куратора архитектурной выставки 2010 года. Им стала японский архитектор Кацуо Седзима. О новом кураторе — ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.
По ряду параметров Кацуо Седзима подходит на пост куратора Венецианской биеннале просто идеально. В 2000 году она курировала японский павильон, показав очень изысканную и одновременно смешливую экспозицию "Город девочек", критики тогда обозвали эту выставку Barbitecture, увидев в ней ироническое указание на гламуризацию современной архитектуры. В 2004-м за проект Музея искусства XXI века в Канадзаве она получила "Золотого льва" биеннале. В 2005-м она стала архитектором Нового музея современного искусства на Манхэттене. Это крупное здание, состоящее из семи нейтральных кубов, поставленных друг на друга в форме неказистой пирамидки и как бы начерно соединенных вместе металлической проволокой. По замыслу архитектора как бы "недоархитектура", минус-выразительность которой должна подчеркивать выразительность того искусства, для которого музей предназначен. После этого она была приглашена строить павильон "Серпентайн" в Лондоне. Этот павильон меняется там каждый год, в архитектурном мире приглашение его строить входит в число самых престижных мировых наград. У Кацуо Седзимы получилось изысканное сооружение: тонкая зеркальная клякса на дрожащих металлических ножках, под которой можно выпить кофе, наблюдая в зеркале газон парка и бредущих по нему лондонцев вверх ногами. По мнению критиков, павильон настраивает посетителей на метафизический лад. Нет сомнения, что Кацуо Седзима — одна из главных звезд нового поколения 1990-х, архитекторов, приходящих на смену звездам 70-летнего возраста, скорее всего, впереди ее ждет Притцкеровская премия и все остальные награды, положенные мировым архитектурным знаменитостям. Но при этом важно, что она открытие именно Венецианской биеннале, "Золотой лев" был ее первой значимой наградой.
С другой стороны, по ряду других параметров ее назначение — революция. Во-первых, женщина на посту куратора архитектурной биеннале. Архитектура архаична в этой области, это покамест еще очень мужская профессия, она первая женщина-куратор. Во-вторых, японка — до сих пор Венецианская биеннале на этот пост назначала только европейцев. В-третьих, активно строящий архитектор. После Массимилиано Фуксаса, который в 2000 году вступил в конфликт с руководством биеннале, президент биеннале Паоло Баррата старался назначить на этот пост или профессоров университетов, или архитектурных критиков как существ менее пассионарных, чем архитекторы, и более склонных к компромиссам. Считалось, что они, служа своего рода медиаторами между архитекторами и обществом, способны сделать архитектурную биеннале предметом общекультурного интереса, в то время как архитекторы замыкают ее в узкопрофессиональной среде. В соответствии с этими установками архитектурная биеннале занималась то искусством, то наукой, то статистикой, то новостями культурной жизни — но не самой архитектурой.
Тему своей биеннале Кацуо Седзима не сформулировала, что тоже революционно. В первом кураторском послании она отказалась от лозунга, короткой запоминающейся формулировки, предпочитая многословный кураторский манифест. Там речь идет о диалоге и преодолении барьеров. Она выстраивает ряды бинарных оппозиций типа "внешнее-внутреннее", "общественное-частное", "прошлое-настоящее", "гармония-хаос", "искусство-архитектура" и говорит о том, что архитектурное творчество способно все их перемешать, сдвигая, преодолевая или акцентируя границы. Кураторские послания в принципе вещь довольно условная, там важно не то, что в них сказано (каждый участник все равно говорит что-то свое), а как. В данном случае сам тон разговора в большей степени апеллирует не к журналистам, которые способны быстро и массово транслировать лозунг биеннале, сколько к профессиональным архитекторам, которые со вкусом, вдумчиво размышляют, какие границы им встретились и как они их преодолели: кто-то прошел между физикой и метафизикой, а кто-то уничтожил стену между ванной и туалетом. Словом, судя по всему, это будет страшно интересная биеннале. Мы уже десять лет не видели в Венеции выставки, посвященной собственно профессиональным архитектурным проблемам,— несомненно, уже пора ее показать.
Оригинальная статья

Последние новости по теме "Канада":

Последние новости по теме "Япония":

Тиран с человеческим лицом // "Калигула" в постановке Явора Гырдева
2009-11-17 03:17 noreply@blogger.com (BusinesStyle)
В рамках фестиваля NET, проходящего при поддержке Фонда Михаила Прохорова и Райффайзенбанка, варненский Драматический театр имени Стояна Бочварова показал на сцене Центра имени Мейерхольда спектакль Явора Гырдева по пьесе Альбера Камю "Калигула". Об одном из последних событий Года Болгарии в России рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Спектакль Явора Гырдева (синефилам этот молодой болгарский режиссер известен лучше, чем театралам, хотя спектаклей он поставил несколько десятков, а полнометражный фильм всего один, "Дзифт", но зато картина получила приз за режиссуру прошлогоднего ММКФ и вышла в российский прокат) напорист, ярок, стремителен и наполнен витальной физической энергией. Зрители сидят двумя рядами, вокруг восьмиугольной арены с наполненным водой колодцем-ванной посредине, в пространстве, ограниченном уходящими вверх ярко-красными полотнищами. Красно-черно-белая символика в виде мишеней, напоминающая нацистскую (художник Никола Тороманов), украшает эти "стены", спинки зрительских кресел и нарукавные повязки. Деревянные ступени трибун напоминают о плахе, помост перед дверью — о тяге тирании к театральности. Публика оказывается на праздничном шоу тоталитарной власти.
Пьеса классика французского экзистенциализма Альбера Камю в рекламе и похвалах не нуждается, но, поскольку вряд ли ее кто-то регулярно перечитывает, от банальных восхищений не сдержаться: какие точные формулы, какие афористичные откровения о природе абсолютной власти и тирании, о психологии страха и подчинения. Явору Гырдеву удалось то, что не так часто получается у режиссеров: с одной стороны, сохранить абсолютную преданность драматургу, с другой стороны, навязать пьесе очень рациональное и самостоятельное решение.
Режиссер буквально показывает всю эволюцию императора: впервые появляясь на сцене, Калигула первым долгом по-животному встает на четыре конечности и потягивается. Его свежая жертва, женщина, которую он несет вниз головой, похожа на добычу хищника. Калигула молча засовывает покойницу в деревянный ящик, откуда ее потом достает толстуха служанка в военной форме, чтобы раздеть, обмыть и завернуть в подобие савана перед погребением. Эти две немые сцены чрезвычайно важны для спектакля. Явор Гырдев не стесняется актерской наготы — вскоре после своего выхода Калигула обнажается, демонстрируя свои совершенные атлетические формы. Нагота жертвы и нагота убийцы рифмуются: все ужасы и красоты тоталитаризма неотделимы от телесности.
Варненский "Калигула" — жесткий психологический триллер. Камерное пространство позволяет актерам не форсировать эмоции, а зрителям наблюдать подробности человеческих перерождений. Спектакль Гырдева о том, что власть непременно превращается в насилие, быстро и даже как-то буднично порабощает мысли и действия людей. Мы успеваем рассмотреть каждого человека в окружении императора, а в этой компании есть, кажется, весь набор типовых соратников властителя — и крикливый женственный извращенец, и откровенный карьерист, и проницательный друг, и старый служака, и подавившая свое чувство женщина. Их всех Калигула весело испытывает, придумывая все новые тесты на преданность и не успевая удивляться, что они "достойно" их проходят.
Впрочем, Явор Гырдев — режиссер слишком сложный и умный, чтобы ограничиться неким плакатным обличением безграничной тирании. В отношении к Калигуле, по его мнению, должна присутствовать некая двойственность: отталкивающее в нем сложно перемешано с привлекательным. Актер Димо Алексиев очень точно почувствовал эту задачу — его Калигула не просто победоносно красив. Его стихийная порочность сродни занятному капризу, его спокойная и демагогическая рассудительность похожа на настойчивость логичного ребенка-почемучки. Со спектакля уходишь не только с чувством брезгливости и гражданского ужаса от калигуловщины, но и с чувством смущения за то, что очень не хочется, чтобы герой погиб от наставленных на него в финале пистолетов заговорщиков. Чувство благодарности за режиссерский талант прилагается.
Оригинальная статья

Последние новости по теме "Рынок рекламы":

Последние новости по теме "Михаил Прохоров":

Карточный томик // "The Original of Laura" Владимира Набокова
2009-11-17 03:44 noreply@blogger.com (BusinesStyle)
Сегодня выходит в свет английское издание неоконченного романа Владимира Набокова "The Original of Laura" ("Лаура и ее оригинал"). Работать над ним писатель начал за два года до смерти, а перед кончиной попросил жену и сына сжечь написанное. Несмотря на это, черновики "Лауры" хранились в сейфе в Швейцарии вплоть до апреля 2008 года, когда Дмитрий Набоков объявил о решении опубликовать предсмертный роман отца. Рассказывает АННА НАРИНСКАЯ.
Не утихающая вот уже полтора года буря страстей вокруг "Лауры" должна войти в учебники по пиару. Как только горячие споры на тему жечь/не жечь, публиковать/не публиковать начинали приедаться, в эту канву вводились новые будоражащие детали. После того как по основному вопросу высказались все, кто только возможно, от драматурга Тома Стоппарда (сожгите!) до писателя Джона Банвиля (спасите!), влиятельный американский автор и журналист Рон Розенбаум (поначалу один из главных апологетов публикации) придал жару затихающей дискуссии, многотиражно заявив, что нет, теперь он наконец-то осознал — желание гения необходимо выполнить и "Лаура" должна превратиться в горстку пепла. Затем достоянием общественности стали беспрецедентные предосторожности, предпринятые издателями, чтобы избежать утечки "посмертного" набоковского текста,— ознакомиться с ним могли лишь избранные литературные критики, причем только в офисе издательства, подписав к тому же многостраничное соглашение о "неразглашении". И наконец, уже незадолго до выхода книги появилась новость о том, что Дмитрий Набоков собирается продать 138 библиотечных карточек, составляющих корпус "Лауры", на аукционе Christie`s. (Здесь, заметим, налицо перекрестное опыление — не будь вокруг рукописи такой кутерьмы, ее эстимейт не составил бы $400-600 тыс., ну а теперь эта внушительная цена создает еще один информационный повод для разговоров о "Лауре".)
Ко всему этому можно относиться по-разному, но очевидных вариантов реакции, кажется, два. Можно негодовать, наблюдая за тем, как публика поддается столь очевидной манипуляции и текст, которому, по-честному, место в последнем томе полного собрания сочинений под грифом "из неопубликованного", на наших глазах превращается в бестселлер. А можно не без удовлетворения признать, что вот, нас почти бесплатно развлекают, устроив из предприятия, имеющего в общем-то академический интерес, настоящее шоу.
Хотя нет, сухое слово "академический" здесь все-таки не совсем справедливо. Сам текст "Лауры" вполне способен доставить наслаждение — поклонникам Набокова уж во всяком случае. Там, где мы имеем дело с более или менее законченными кусками,— это та самая напряженная и выверенная набоковская проза, прозрачная на поверхности и темная внутри, исполненная шарадами и шифрованными ассоциациями, столь любимыми фанатами этого автора. Бесхозные же отрывки не только выглядят как заманчивые проблески тайны (например, карточка, помещенная в книге последней, содержит выразительный список синонимов слова "уничтожать" — "изглаживать, искоренять, вымарывать, зачеркивать, стирать, вычищать"), но и превращают весь текст "Лауры" в один большой, вполне набоковский ребус. (Английское издание, кстати, выходит с перфорацией вокруг карточек, чтобы читатель мог вынуть их из книги и разложить в собственном порядке.)
Главные, опорные составляющие этого ребуса распределены по углам любовного треугольника. Это, во-первых, немолодой толстяк по имени Филипп Вайльд, профессор экспериментальной психологии, занимающийся странными самоистребительными экспериментами — в гипнотическом трансе он "стирает" один свой орган за другим. Во-вторых, его молодая распутная жена Флора. И, в-третьих, один из ее многочисленных любовников, молодой писатель русского происхождения, посвятивший своей с Флорой связи роман "Моя Лаура", текст которого, как предполагается, должен был стать составной частью текста набоковского.
Здесь легко увидеть ключ к названию: Флора (однажды в романе поименованная Флаурой) — это и есть оригинал, прототип литературной Лауры, описанной в книге ее возлюбленного. Зато куда менее легко углядеть, например, что подробные описания самоистребления доктора Вайльда и упоминание о том, что в "Моей Лауре" "неуверенный в себе литератор создает образ своей любовницы и тем ее уничтожает", в сумме дают "в некотором смысле Пигмалиона навыворот: ваятель, превращает живую Галатею в мрамор". (Это и другие возможные толкования приводятся в исчерпывающем послесловии переводчика и исследователя Набокова Геннадия Барабтарло к русскому изданию "Лауры", которое должно появиться в магазинах 27 ноября.)
Но вообще попытки "разгадывания" Лауры, "додумывания" ее до целостного состояния — занятие неблагодарное и даже заводящее все на ту же грань раздражения. А этот набоковский текст дает возможность даже минимально умудренному и не желающему напрягаться читателю возможность просто еще раз почитать еще Набокова. И в некоторых местах восхититься — например, там выведен пожилой отчим малолетней Флоры со слегка видоизмененным, но столь узнаваемым именем Губерт Г. Губерт. При попытке приголубить свою душеньку он получает от нее ногой в пах. Ставшая мифологической история с легкой руки своего же создателя поворачивается иронической и до ужаса правдоподобной стороной. "От старого, безобидного мистера Губерта несло четырехслойным запахом табака, пота, рома и гнилых зубов, и все это было довольно жалко", через год "он умер от апоплексического удара в лифте гостиницы после делового обеда". А подросшая Лолита-Флора нашла себе новую жертву.
Оригинальная статья

Последние новости по теме "Швейцария":