Выпуск 3.

Учимся разбираться в людях

(как это делают профессиональные психологи)

Содержание  1-го выпуска

Допустимо ли управлять поведением людей помимо их воли?

Содержание  2-го выпуска

Введение

1. Кому и зачем нужна дистанционная психодиагностика?

2. Об основных терминах

3. К вопросу о пуде соли и народной мудрости.

4. О дистанционных методах психодиагностики

Содержание данного выпуска

5. Виды психодиагностической информации в системе дистанционных методов исследования психики

5.1. Габитарная психодиагностическая информация

5.2. Этологическая психодиагностическая информация

6. Достоверность (валидность) информации при дистанционной психодиагностике

7.     Случайность в проявлении психодиагностической информации

8.  Человек никогда ничего не делает случайно.

5. Виды психодиагностической информации в системе дистанционных методов исследования психики

Дистанционные методы исследования психики собеседника основываются на анализе и оценке двух видов психодиагностической информации: – габитарной (от лат. habitus – внешность, внешний вид) и этологической (от греч. ēthos – обычай, нрав, характер), т.е. поведенческой[1].

Рассмотрим сущность каждого из этих двух видов информации.

5.1. Габитарная психодиагностическая информация

Под понятием «габитарная психодиагностическая информация» имеется в виду информация о внешнем облике собеседника. Этот вид информации включает в себя два следующих блока информации :

1.     Информация, которая человеком (от которого она исходит) не может произвольно в любой момент изменяться. Сюда относится:

        информация об общем телосложении человека, т.е. конституциональная информация (рост человека, полнота и т.п.)

        информация о чертах лица (например, форма подбородка, носа[2] и т.п.).

2.     Информация, которая источником (человеком) может произвольно изменяться. Сюда относится:

        информация о характере одежды;

        информация о прическе собеседника.

5.2. Этологическая психодиагностическая информация

Под данным видом информации имеется в виду информация о тех или иных поведенческих реакциях человека. При этом термин «поведение» будет пониматься достаточно широко – от простых движений Вашего собеседника (движение рукой, поворот головы…) до сложных форм его поведения.

Этот вид информации включает в себя следующие:

        кинетическую информацию (строго говоря, информацию об изменении положения тех или иных частей тела или мышц: от изменения мимики до изменения положения корпуса в пространстве);

        вербальную информацию (включающую в себя не только особенности речи, но паравербальную информацию: интонацию и т.п.);

        информацию о продуктах деятельности человека

        поведенческую информацию иного типа.

6. Достоверность (валидность) информации при дистанционной психодиагностике

Поскольку любая диагностика (в том числе и психодиагностика) – это всегда соотнесение информации, полученной от объекта исследования, с информацией, характерной для объектов такой-то категории или для таких-то состояний объектов, то этот принцип полностью распространяется и на дистанционную психодиагностику. Воспринимая при встрече с собеседником перечисленные выше (а также и другие) блоки информации и соотнося их – в соответствии с данными психологический науки – с теми или иными особенностями психики человека, исследователь (наблюдатель) ставит диагноз, создает психологический портрет своего визави.

Но как и при любой другой диагностике необходимо постоянно решать задачу о степени достоверности полученных результатов при  подобном соотнесении информации, полученной от собеседника («спинка его носа вогнутая…, темп речи замедленный…, пиджачок помятый…, сидит на краешке стула…»), и полученной из арсеналов психологической науки.

Эта достоверность определяется двумя факторами – объективным и субъективным.

Объективный фактор – насколько психологическая наука обоснованно интерпретирует тот или иной вид информации (например, форму носа или наличие либо отсутствие галстука, или то или иное положение рук). В данном пособии автор будет в обязательном порядке не только представлять психологическую интерпретацию, но – что самое главное – приводить такие аргументы, которые были бы убедительными для читателя. В отличие от многих пособий по, допустим, физиогномике[3] или хиромантии, где как правило пишется: «если Вы заметили у человека такую-то форму ушной раковины, то это обозначает то-то и то-то», в данном пособии обязательным будет представление аргументации, причем аргументации научно обоснованной данными психологической науки (а в отдельных случаях данными и других наук, например, анатомии человека, физиологии и т.п.).  И именно по этой причине в данном пособии читатель не найдет интерпретацию некоторых, допустим, анатомических знаков (типа: «если большой палец отогнут назад, то это означает…»), поскольку автор не обнаружил в науке обоснования.

Отсюда следует принцип составления данного пособия: в качестве интерпретационной будет представлена только та информация, которая имеет научное обоснование.

Это – по поводу объективного фактора, влияющего на надежность представленных здесь дистанционных методов психодиагностики.

Субъективный фактор надежности исходит не от исследователя (в данном случае – наблюдателя[4]), а от источника информации – человека, психические особенности которого определяются описываемыми здесь методами.

Дело в том, что этот человек (допустим, Ваш собеседник) может умышленно, преднамеренно представлять Вам определенного рода габитарную информацию. Например, собираясь на встречу с будущим работодателем, человек выбрал не ту одежду, которая ему больше нравится и которая отражала бы определенные особенности его психики, а ту, которая, по его мнению, оказала бы нужное влияние на его визави –работодателя. Правда, если последний – достаточно опытный в подобных делах человек, то он определенно заметит как минимум тот факт, что данная одежда как бы сковывает его собеседника (так выглядит, например, молодой человек, впервые в жизни надевший фрак для дипломатического приема). Существуют и другие способы учета и нивелирования данного фактора, о чем будет вестись речь каждый раз при интерпретации тех или иных видов психодиагностической информации при дистанционной диагностике.

Как бы там ни было, но вопросу о роли сознательного и подсознательного предъявления психодиагностической информации, т.е. о значении субъективного фактора, мы посвятим специальный раздел в данном «Введении».

Однако кроме этих двух факторов, влияющих на достоверность интерпретации психодиагностической информации,  нередко называют еще один, о котором следует сказать отдельно по той причине, что упоминают его не просто «нередко», а практически всегда, когда речь заходит о надежности дистанционных методов психодиагностики. Речь идет о факторе случайности как причине (детерминанте) тех или иных видов информации. Поскольку это прямо связано с надежностью представляемых здесь методов дистанционной психодиагностики, то необходимо уделить этому фактору специальный раздел.

7.     Случайность в проявлении психодиагностической информации

В ходе тренинговых занятий наши слушатели практически каждый раз отмечают, что причиной появления тех или иных видов психодиагностической информации (будь то габитарная информация в виде особенностей одежды Вашего собеседника, либо этологическая информация в виде отмеченного Вами того или иного положения рук, головы или «случайно» оброненного слова), может быть не только та или иная особенность психики человека, но и – как утверждают наши слушатели -  простая случайность, которая слушателями определяется как альтернатива преднамеренным действиям, вполне осознанным. Вот на высказывания какого рода в этом случае ссылаются наши слушатели: «Я ведь это просто так сказал, безо всякого умысла, случайно обронил эту фразу», «Я даже и не думал тогда, как я держу свою голову; так вот, случайно получилось», «Ну мне просто нравится такая стрижка и все, и ничего тут особенного нет», «Да я и не думал выбирать одежду, одел просто так, безо всякой мысли», «Ну, случайно выскочило это «как говорится», что ж тут такого», «Да я совершенно случайно подвернул ногу», «Почему я выбрал это место за столом? Да просто так, случайно» и т.д. и т.п.

Как уверяют меня наши слушатели, поведение человека не всегда определяется особенностями его психики или преднамеренностью, а «человек может ведь что-либо сделать чисто случайно, наконец – нечаянно, неумышленно. И делать выводы об особенностях психики человека на основе подобных случайных поступков нельзя».

Повторим, подобная позиция о «случайности многих поступков, действий человека» достаточно распространена, и простым утверждением, что «человек никогда ничего случайно не делает, более того, и с человеком никогда ничего случайно не происходит!» - таким простым утверждением разрушить этот стереотип невозможно. Необходимо доказывать, что это не так. Ибо наши слушатели в самом начале обучения твердо уверены, что поведение человека может быть только либо преднамеренным, специальным, осознанным, либо случайным, оно может быть детерминировано либо сознанием самого человека, либо фактором случая; и tertium non datur (третьего не дано) . А о том, что поведение человека может быть детерминировано  не только сознанием, но и  подсознанием (бессознательным) – в лучшем случае слышали, а о том, что это самое подсознание управляет чуть ли не каждым шагом человека – не знают, а не зная – не верят, а не веря – не принимают. И тогда выводят принцип: если не преднамеренно, если не сознательно – значит, случайно, и по-другому быть не может. А поскольку понимают, что люди не всегда делают что-то преднамеренно, то вот и говорят о случайностях в поведении людей («ну ведь Вы же не скажете, что я уронил и разбил чашку специально, так ведь? А раз так, значит – случайно»). Вот и весь арсенал причин действий, поведения человека: или преднамеренно (осознанно), или случайно.

Проблеме «случайности в поведении людей» мы посвятили целую главу в другой книге, которая тоже появится в наших рассылках: «А что у него в подсознании? Двенадцать уроков по психотехнологии проникновения в подсознание собеседника». Но поскольку данная проблема прямо касается обсуждаемого нами сейчас вопроса о надежности дистанционных методов исследования психики, то мы решили изложить здесь несколько скорректированную главу о так называемых случайностях в  жизнедеятельности человека – в его поведении, в его поступках. Эта информация определенно убедит читателя[5], что как габитарная, так и этологическая информация, как внешний вид человека, так и его поведение, во-первых, никогда не бывают случайными, а во-вторых, всегда отражают особенности психики человека. А теперь – к аргументации этого положения, к доказательствам.

8. Человек никогда ничего не делает случайно.

Итак, разве человек не может сделать что-то случайно?

Случайно разбил чашку… Случайно толкнул… Нечаянно разорвал… Ненароком вырвалось словечко… Проявился случайно, непроизвольно этот жест…Наконец - случайно упал кирпич на голову…

Ну о кирпиче мы еще поговорим, а сейчас все-таки обсудим ситуации, когда человек сам что-то случайно сделал. Точнее, когда человек говорит (и искренне – это важно!), что он это сделал «нечаянно», «невольно», «случайно», «не нарочно», «невзначай», «ненароком», а также «неумышленно», «ненамеренно», «непреднамеренно»,  «без умысла», «без заранее обдуманного намерения»: ударил, сломал, разбил, разорвал, толкнул, ударился, наконец, сказал… Возможно ли такое?

Подавляющее большинство людей приведут множество примеров из своей практики, когда они что-то сделали случайно. Вот как это бывает на занятиях у Вашего покорного слуги:

- Итак, уважаемые мои коллеги, бывает такое, что человек что-либо сделал случайно?

- Конечно, профессор, человек, допустим, неловко повернулся, задел, чашка упала и разбилась! Да сколько угодно таких примеров можно привести.

-                                        А чего это он «неловко-то»? Всегда «ловко», а тут вдруг – «неловко»… Что, автоматика отказала?

-                                        Ну и такое тоже бывает, допустим, человек чуть лишнего выпил, вот и нарушилась координация, вот и задел нечаянно.

-                                        Понятно. Действительно, в таких случаях (опьянение) нарушается координация, как и в случаях, когда человек заболел и у него температура под 40 градусов, или когда его по голове ударили сильно… Подобные состояния психики могут привести к тому, что человек что-либо заденет, разобьет, сломает, вообще сделает что-то такое вопреки своей воли…

Но – внимание! -  мы сейчас говорим не о таких ситуациях патологического нарушения координации, а о людях, находящихся во вполне нормальном психическом состоянии.

И тогда снова вопрос: может ли человек, будучи в трезвом уме и в нормальном состоянии что-либо случайно сделать - разбить чашку, случайно толкнуть, нечаянно разорвать, ненароком обронить словечко, проявить случайно, непроизвольно какой-либо жест… Возможно ли  такое, уважаемые мои коллеги?

- Возможно, вполне возможно, вот я на прошлой неделе… (и далее следуют примеры, которым несть числа, а описание заканчивается традиционным «Вот видите, чисто случайно!»).

Правда, если бы среди них оказался профессиональный философ, то он сказал бы, что случайность – это «форма проявления необходимости и дополнения к ней», – не очень понятно неспециалисту, зато более ясным, вероятно, будет следующее определение: «результат перекрещивания независимых причинных процессов, событий». Но, как бы там ни было, подавляющее большинство людей свято убеждены, что им не раз приходилось что-то делать случайно, нечаянно и т.п.

А для нас (в контексте анализа причин проявления информации о дистанционной психодиагностике) эта проблема – проблема случайности поступков людей – важна в следующем плане: вполне возможно, что то, что Вы видите в поведении Вашего партнера, то, как он выглядит, – это, ведь «вполне возможно, случайность». Ну случайно он так сел, случайно оговорился, нечаянно уронил с Вашего стола папку, поскольку невзначай задел ее локтем… И вообще, где она – граница между преднамеренным и случайным в поведении человека?

А она — эта граница — в самом вопросе, надо только вниматель­но присмотреться к словам... Но это все впереди, а пока обратимся к повседневной практике.

Вам случалось когда-нибудь разбить нечаянно, предположим, чашку или блюдце, тарелку? Вот как развивается диалог на эту тему с нашими слушателями на специальном занятии.

«Да», — отвечали нам все наши слушатели, которым мы задава­ли этот вопрос. — «А почему Вы это сделали?» — «Ну по­тому что не заметил, потому что рука соскользнула, потому что толкнули под руку, одним словом, я этого не хотел, а как-то само собой получилось».

«Хорошо. Пока отложим случай с третьей силой («кто-то толкнул под руку»). Давайте прервем наше занятие на несколько минут и проведем с Вами мысленный эксперимент. Предположим, сейчас я запру все двери из этой аудитории и оставлю незапертой только одну. За­тем, — следите за мной, — около этой двери поставлю маленький столик, а на самый край этого стола, на тот, что будет у самого про­хода в дверь, я поставлю маленькую стеклянную вазочку, которую у нас на кафедре кто-то когда-то оставил, так она и валялась в шкафу. Единственная отметка на ней: «Ц. 1 р. 30 к.» Я даже пыль с нее стирать не буду, так и поставлю на самый краешек стола у двери. Представили все это? Прекрасно. А дальнейшие события будут раз­ворачиваться следующим образом. Представьте, что время прибли­жается к обеду, вот преподавателю, т.е. Вашему покорному слуге, пора уже и перерыв объявить, а он, допустим, все никак не завершит свою мысль. А опоздаешь в столовую — весь перерыв проведешь в очереди. Ситуация понятна? Но вот преподаватель наконец успешно связал свою последнюю фразу и объявляет перерыв (и так задержал на пять минут). Вы, конечно, все — к двери (кому же хо­чется стоять в очереди в столовой), у двери небольшая пробка, тол­чея и... кто-то в этой давке толкнул либо стол, либо саму вазочку, ко­торая стояла на самом краю, на самом проходе. Возможно такое?» Слушате­ли отвечают — возможно. И тогда эта дешевенькая стеклянная вазочка падает, разбивается, пре­вращаясь в несколько запыленных осколков стекла. Не буду спраши­вать, кто это сделал. Определенно услышу в ответ: нечаянно, случай­но толкнул стол или саму вазочку и только услышал за спиной звон разбивающегося стекла.

Итак, случайно, нечаянно. А раз случайно (поверим в искрен­ность сказанного слова «случайно!»), не будем и судить, тем более вазочка-то — всего рубль тридцать стоит (стоила).

А теперь проведем второй мысленный эксперимент, который как две капли воды будет похож на первый за одним исключением: ту же вазочку, которую я ставлю на краешек стола, у самого выхода,  я на Ваших глазах наполняю до краев... нитроглицерином и, конечно, Вас об этом информирую.

Кто не знает, что такое нитроглицерин, объясню — мощное взрывчатое вещество, одного толчка такой «вазочки» достаточно, чтобы от этого здания осталась груда битого кирпича, не говоря о людях. Понятно? Понятно. А дальше все, как в первом эксперименте: преподаватель затягивает занятие, в желудке подсасывает от голода, стоять в очереди долго не хочется. Наконец-то он закончил свой монолог, и Вы все устремляетесь к... «Нет, нет, — раздаются голоса наших слушателей, – мы через окно, мы ползком, мы через другую дверь» (забыли условие — все остальные двери закрыты). «А я бы, — говорит один из слушателей (видно, природный организатор), — сделал так: отобрал пятерых самых крепких мужчин, чтобы они взялись за руки, окружили это место, а все остальные — на цыпочках, вдоль стенки, не дыша...»

Вариантов много. Важно другое: все согласны, что в этом случае «случайно» вазочку никто не заденет (если, конечно, знают, что в ней). То есть вероятность того, что такую вазочку кто-то небрежно толкнет (как в первом случае), астрономически мала.

А теперь сравним эти два эксперимента: в первом — «случайно» разбили, во втором этого не произошло. И тогда вопрос: чем отличаются эти две ситуации?

Помните, как описывалась вазочка в «инструкции» к первому эксперименту? «Пыльная», «дешевая», «валялась в шкафу», «ничья». А «инструкция» ко второму? «Взрывчатое вещество», «вместо дома будет груда кирпича», «…не говоря уж о людях!» Этими «инструкциями» в Вашем сознании формировались разные ценности одного и того же предмета — вазочки: в одном случае — цена 1 руб. 30 к., в другом – жизнь десятков людей. Следовательно, разница между экспериментами — в разной ценности одного и того же предмета.

А теперь вопрос: кто управлял Вашим поведением во втором случае («мы по стеночке, мы ползком»)? Ясно - сознание, поведение строилось на «ручном управлении», ибо в сознании постоянно была мысль «опасно для жизни», т.е. установка на высокую ценность каждого движения. А кто управлял Вашим поведением в первом случае?

— Пустой желудок!

— Прекрасно. А если серьезно, то на этот момент в Вашем созна­нии не было мысли «опасно, можно разбить» (об этой дешевой вазочке, как только продолжилось занятие после ее установления у двери, все и забыли — малозначимая информация, малоценный предмет). Поэтому поведение строилось как обычно, а это значит — на «автопилоте» («нет серьезных препятствий», «побыстрее в столовую» и т.п.). Не была эта пыльная пустая вазочка, информация о которой вытеснялась из сознания (содержанием лекции), ценностью для подсознания. Посему и произошла та самая «случайность» — из-за малой цены «не обратили внимания».

— А разве не бывает, что случайно разобьешь какой-нибудь цен­ный предмет?

— Ценный для кого?

— Ну ясно, для меня!

— Но мы же уже проходили[6] (сильны все-таки прежние стереоти­пы), что в Вас два «я» — Ваше сознание и Ваше подсознание.

— Вы что, хотите сказать, что для одного моего «я» это будет ценно, а для другого — нет? Такое раздвоение бывает только у шизо­фреников!

—                    Не спешите с выводами. Лучше обсудим еще один пример, а тогда посмотрим, только ли у шизофреников такое «раздвоение лич­ности», и оба эти «я» могут противоречить друг другу.

Но вначале вопрос вот какого рода. Допустим, некий объект (предмет ли, человек ли, явление) вызывает у Вас одним своим видом чувство неприятного. Вопрос: будете ли Вы стремиться видеть этот объект как можно чаще или наоборот – как можно реже? Ответ очевиден и он вытекает из общей стратегии поведения любого человека: люди стараются избегать в жизни всего того, что вызывает у них «плохое состояние».

Это – теория. А теперь – к жизни, к практике.

У Вас день рождения. А на день рождения, как известно, делают подарки, которые приносят с собой гости. А в гости приходят не только милые и приятные люди (близкие по душе), но и «близкие» по родству, которых мы иногда вынуждены приглашать в силу этого са­мого родства, хотя они нам и антипатичны. Вот и в этом случае: при­шел на Ваш день рождения один родственник, которого Вы, честно говоря, не очень рады видеть. Но — родственник, и надо смирить свои чувства. И, как водится, он пришел с подарком. А подарок дорогой — хрустальная вазочка. И странное дело — примерно такой же дорогой подарок принес и очень близкий Вам человек, к которо­му Вы испытываете больше чем симпатию.

Итак, два человека преподнесли Вам по дорогому подарку, прав­да, одного Вы на дух не переносите (но терпите, соблюдая прили­чия), а в другого почти влюблены. Ситуация ясна?

А теперь вопрос: какой из этих двух дорогих подарков Вы будете беречь более тщательно? Ясно, второй. А следовательно, какой из них скорее «погибнет» — Вы его «случайно» уроните, расколете, ра­зобьете? Какой скорее? Большинство отвечают —  подарок малосимпатичного родственника (исходят из своего жизненного опыта). И это ло­гично вытекает из ответа на первый вопрос. Но ведь оба подарка до­рогие. Да, дорогие — объективно, а вот субъективно... Субъективно вид одного из них вызывает неприятные ассоциации, а другого - наполняет Ваше сердце теплотой.

А как мы поступаем с вещами, которые у нас вызывают неприят­ные ассоциации? Мы, естественно, стараемся от них избавиться («с глаз долой из сердца вот»). А как мы поступаем с дорогими нам вещами? Их мы храним особо, и чем дороже, ценнее вещь, тем тщательнее ее оберегаем.

Первый гость сделал Вам дорогой подарок (не каждый день преподносят такие ценные и — объективно — красивые вещи). И, конечно, Вы и не думали от нее избавиться. «Не думали» — значит не было в Вашем сознании мысли (мотива) «избавиться». Но одновременно  в душе эта красивая ценная вещь вызывает у Вас неприятные ассоциации с ее дарителем — неприятным человеком. Налицо внутренний конфликт между Вашим сознанием, разумом («вещь ценная, красивая») и Вашими же чувствами, подсознанием (неприятные воспоминания). А когда у человека внутренний конфликт, то человеку плохо. Значит, нужно его – конфликт – ликвидировать. А как его ликвидировать, как его разрешить? Выкинуть вещь? Глупо. Оставить? Неприятно. И тогда человеку на помощь приходит спасительная «случайность»: во время мытья вазочка выскальзывает из рук и разбивается. А подсознание подбрасывает сознанию спасительное же объяснение: «Всем ведь известно, что из мокрых рук мокрая вазочка может легко выскользнуть, и никто не будет виноват. Не вини себя в этом, сознание!». Так подсознание, поймав удачный момент (мытье), разрешило этот внутренний конфликт.

Таким образом, делаем вывод: то, что ценно для сознания («пони­маю, вещь дорогая»), вовсе не обязательно ценно для подсознания, которое, как мы позже узнаем, оберегает наше душевное состояние от всяких волнений. Естественно, возможно и обратное: то, что малозначимо для сознания («Да пустяки все это!»), может быть ценно для подсознания («Разумом понимаю, что это пустяки, а вот душа почему-то тянется, и все тут!»). Это — к вопросу «о шизофрениках»; как видно, и у обычных людей подобное «внутреннее раздвоение» — нормальное явление. Ибо есть две разные реальности — сознание и подсознание.

Но вернемся к проблеме «случайности» и сделаем из всего вышесказанного вывод: «случайный», «неосознанный», «непреднамеренный» поступок — это поступок, детерминированный системой ценностей в нашем подсознании. «Не хотел, не думал» — эта мысль из сознания; «Как-то так уж получилось нечаянно» — это из подсознания. Мы произносим слово «случайно» тогда, когда не знаем истинной причины, которая регулировала наши действия. А одна из таких причин – низкая ценность данного объекта (который мы «нечаянно» уронили, разбили, разорвали… ) для подсознания (а может быть и для сознания одновременно).

— Ну ладно, с вазочкой с нитроглицерином, с подарком, который «сердцу не мил», все ясно. Но вот я вчера в автобусе, когда тот резко затормозил, нечаянно толкнул одного человека (задел локтем его плечо). Что, тоже скажете, что я хотел этого?

Что ж, такое вполне возможно — толкнуть. А вот о «нечаянно» — поговорим. Но вначале о Вашей фразе «я хотел».

Я хотел… Чем может быть вызвано мое желание? Оно может быть вызвано сознанием («Мне понятен ход этой мысли. Все логично. Следовательно, чтобы избежать беды, мне нужно... Согласен, я так и сделаю»). В этом случае желание «так сделать» пришло из созна­ния как результат логических рассуждений. Но не всегда мы можем проследить появление нашего желания. «Я хочу пить». — «Поче­му?» — «Что «почему»?» — «Почему Вы хотите пить?» — «Ну, навер­ное, организм требует». — «А как Вы об этом узнали?» — «Да очень просто: у меня появилось желание пить, вот и все». Ну появилось, так появилось. Возникло в сознании, а мы потом объяснили, но ис­ходя не из логики, а из наших знаний. Но ведь может быть и другая причина появления желания пить, и не всегда мы знаем ее, не всегда можем сформулировать (придумать) объяснение (например, у женщины появилось желание «чего-нибудь солененького»). А разве не было такого: «Почему-то мне хочется этого... Не знаю почему, но хочется сде­лать...»? В этом случае исток желания — вне сознания, в подсозна­нии (во внесознании, если угодно). А в сознании — лишь конечный результат «я хочу».                                 

Итак, причина осознаваемого желания может находиться, как в со­знании, так и вне его. Поэтому «я хочу» может быть вызвано как сознанием, так и подсознанием.

Но «желание» может и не осознаваться, и тогда оно называется в психологии влечением (не очень удачный термин). И тогда человек о нем не знает, но оно управляет его поведением. Вот пример: «При­ехал я как-то в город, где много-много лет назад прошла моя юность. Было свободное время, и я решил побродить по городу, по его ули­цам, которые так изменились, что я их почти не узнавал. Итак, я брел без всякой цели и намерений, шел, как говорится, куда глаза глядят. И вот я очутился на маленькой тихой улочке, которая не вы­зывала у меня никаких ассоциаций до тех пор, пока я случайно не поднял глаза и не посмотрел на окна одного из множества деревян­ных домиков. И словно что-то озарило меня: те же голубые налич­ники, та же скамейка под сиренью... А на ней должны быть вырезаны инициалы той, которая жила когда-то в этом доме, и у этой ска­мейки заканчивались наши провожания... И была яркая луна... Гос­поди, как же она мне тогда нравилась! И тогда казалось — на всю жизнь! Да, теперь все точно, это ее дом, и это та скамейка... Я не по­мнил ни названия улицы, ни номера дома... И не было мысли (гре­шен) разыскать этот дом. Но ноги сами привели сюда, где было так хорошо душе». Типичный пример влияния неосознаваемого желания (влечения) на поведение: «я не хотел» — желание не осознавалось, «ноги сами» — неосознаваемое желание управляло поведением. И еще – на ту же тему: «слушай, как пишется слово «инкриминировать»? – «Да не знаю я… Ну-ка дай-ка ручку… попробую…» и написала правильно. И тогда: знала она или не знала? В сознании – не знала, а подсознание знало и проявило это знание через автоматическое письмо. Поведение (как и желание) часто детерминируется подсознанием.

Поэтому, когда Вы говорите, что не хотели толкнуть этого чело­века в автобусе, — это правда, в Вашем сознании действительно не было такого желания.  Но можно ли утверждать, что его не было и в Вашем подсознании? Поскольку мы знаем только то, что находится в нашем сознании (осознается нами здесь и теперь), то без специальных психоаналитических процедур мы не можем дать ни положительный, ни отрицательный ответ на этот вопрос. Не можем применимо к данному конкретному примеру, приведенному выше нашим оппонентом (“нечаянно толкнул человека в автобусе”). Но вот другая ситуация, схожая с уже описанной.

Вы входите в переполненный автобус. Вас проталкивают к центру («всем надо ехать»), не всегда вежливо. Наконец, Вы добрались до поручня, и теперь можно немного вздохнуть, чуть расслабиться и подумать о чем-либо приятном. И лишь краем глаза Вы уловили, что сзади Вас стоят мужчина и девочка лет 12. Вы лишь секунду их видели, но думать о них не думали, т.е. на глаза они Вам попались, но внимания не привлекли (мысль о их существовании не появлялась). Стоите, значит, держитесь рукой за поручень, думаете о чем-то своем. Но вот автобус резко изменил скорость движения, и Вы невольно, по инерции, стали падать на стоящих сзади. «Скажите, пожалуйста, — обращаюсь я к слушателям в аудитории, — в этой ситуации на кого, скорее всего, упадете — на ребенка или на взрослого?» — «Скорее на взрослого», — отвечает большинство. «Но Вы же падаете спиной, не видя ни того, ни другого! Кто же в таком случае управляет траекторией Вашего падения?» Ответ «подсознание» свидетельствует: наши слушатели уже адекватно понимают роль подсознания в действиях, движениях человека.

— Ну а если я не видел, кто сзади?! Тогда ведь мог бы упасть и на ребенка, разве не так?

— Не видели или не осознали виденного? Хорошо, допустим, не видели. Вы вообще не любитель смотреть по сторонам — кто там да что там. Они сами по себе, я — сам по себе. Тут бы устоять на одной ноге. Не так ли?

И независимо от того, каков будет ответ на вопрос о Вашей установке на окружающих людей, приведем еще один пример, который, как думается, многое прояснит. Из рассказа мужчины: «Друг позвонил из больницы, его выписывают, просил приехать, помочь добраться до дому (у него был аппендицит). Приехал, встретил, вышли потихонечку из больницы, а такси не поймать. Пришлось ехать в автобусе, а ни одного свободного места нет. Не будешь же бросать клич: «Уступите гражданину после операции аппендицита!» — неудобно как-то. Короче, поставил я его на задней площадке в угол, а сам двумя руками ухватился за поручни так, чтобы его никто не задел, ноги расставил пошире, так и доехали».

Вопрос: «Вы за поручни держались с такой же силой, как обыч­но?» — Нет, конечно, крепче, все-таки больного человека вез». — Ес­ли бы автобус резко затормозил или вильнул в сторону, могли бы Вы толкнуть Вашего приятеля?» — «Ну разве что если бы поручни ото­рвал, а так — нет,  я крепко стоял на ногах». — «Крепче, чем обыч­но?» — «Да».

Прервем этот диалог и поверим сказанному. Поверим, потому что и сами, вероятно, поступили бы так же. Ну а вчера он ехал в автобусе и, когда тот резко затормозил, нечаянно «задел локтем» сто­ящего рядом. Конечно, при этом дважды извинился, слава Богу, не в лицо, а в плечо локтем.

Не напоминают ли эти два примера («вез больного» и «вчера ло­ктем в плечо») два эксперимента (мысленных) с вазочкой на заняти­ях у слушателей? В первом примере — не оторвать от поручней («ух­ватился так, чтобы его никто не задел... все-таки больной человек»), во втором — задел «стоящего рядом». «Кстати, а кто стоял ря­дом?» — «Да я не знаю, человек какой-то».

Итак, здесь — больной друг, а там — человек «какой-то».

— Но ведь я же не хотел!

— Верно, не хотели. Но ведь не вели себя так, как будто вок­руг Вас маленькие дети или больные? Не вели. Значит, люди, стояв­шие вокруг, имели для Вас другую ценность, меньшую, чем дети или прооперированный друг? Меньшую, только мы об этом не думаем, цену определяет, как правило, подсознание. Мы же не думали про че­ловека, которого толкнули «локтем нечаянно в плечо», что он для нас малоценен. Мы вообще о нем не думали —это и есть его цена в наших глазах.

Следовательно, слова «нечаянно», «случайно» и на этот раз отра­жают уровень ценности, но не в сознании (верно, что «я не хотел»), а в подсознании. И не надо винить человека в том, что у него так рабо­тает подсознание, что сформировались именно такие стерео­типные оценки. Впрочем, цель наша — не осуждать, а понимать, по­чему человек сделал «так», а говорит — «случайно». Теперь мы зна­ем, что в подобных случаях наши поступки определяются осознавае­мой или неосознаваемой ценностью окружающих нас объектов, не объективной ценностью, а именно нашей — субъективной. И это естественно.

— Ну хорошо, а тогда объясните мне, почему я часто теряю деньги? Что, они тоже для моего подсознания малоценны? Но ведь без них не может жить ни мой организм, ни я, ибо это и продукты, и удовольствия, и т.п.? Не может же мое подсознание лишать себя необходимого! Как в этом случае объяснить, что я случайно, но часто, теряю кошельки? (Странно, но такой пример мне приводят почти в каждой аудитории слушателей, и только женщины.)

— Согласен, деньги нужны всем. А может быть, они все-таки для Вас не ценны? Как мы поступаем с вещами, которые для нас ценны? Мы их бережем. Вы идете по рынку. Согласитесь, что это весьма криминогенная зона. У Вас в кошельке — 500 рублей (считайте, что пустой). И Ваш кошелек спокойно лежит в сумочке или в кармане. Но если в Вашем кошельке 1,5 млн. руб.? И что — Ваш кошелек так же спокойно лежит в Вашей сумочке? Как бы не так! Вы крепко его прижимаете к себе, а может быть, запрячете куда-то поглубже... Но ведь степень криминогенности рынка не изменилась от первого случая (500 рублей) ко второму! Что же повлияло на поведение? Изменилась цена кошелька, точнее, цена его пропажи. А как мы знаем, цена может устанавливаться как сознанием, так и подсознанием, причем один и тот же предмет они могут оценивать по-разному (вспомните хрустальную вазу, подаренную неприятным человеком). И деньги — тоже.

— Ну с хрустальной вазой — понятно: она вызывала неприятные ассоциации, и поэтому на уровне подсознания был мотив избавиться от нее (во какие они у меня уже!). Ну а деньги, которые я теряю? Почему в подсознании есть стремление от них освободиться?

— Для ответа на этот вопрос необходимо будет проникнуть в Ваше подсознание и посмотреть, что там и как.

Для психологов это не является большой проблемой, у них есть специально предназначенные «отмычки». Только согласитесь ли Вы, чтобы я проник в Ваше подсознание и увидел то, что, во-первых, Вы обычно скрываете от других, а во-вторых, то, о чем даже Вы не знаете? Пока же можно сделать только несколько предположений. Например, есть люди, которым нравится, когда их жалеют, а в жизни, допустим, им этого недостает. И тогда человека неосознанно влечет к таким поступкам, после которых его начинают жалеть, сочувствовать ему. Так удовлетворяется эта неосознаваемая потребность. Но потерей денег можно не только вызвать к себе жалость, сочувствие, но и... досадить кому-либо. Как? Вы потеряли деньги, и Ваши близкие тоже переживают, а среди них — тот, кто Вам неприятен. «Ну и переживай на здоровье!» — своеобразная месть подсознания. Это стремление досадить данному родственнику далеко не всегда может Вами осознаваться. Вполне возможны и другие мотивы, по которым у Вас могут часто теряться деньги, и нет надобности сейчас, при всех, их перечислять. Они могут быть даже такими, о которых и психолог не догада­ется, пока не проникнет в подсознание. Но при всех обстоятельствах частые потери объясняются если не малой ценой, то иными неосозна­ваемыми мотивами. Случайно же люди никогда ничего не делают.

И тогда: «А почему ты сегодня оделась именно так, в это платье?» - «Да не знаю, просто так захотелось, и все». «Просто так» никогда не бывает, обязательно есть причина! Другое дело, что причина может быть не известна, т.е. ее нет в сознании человека, т.е. она не осмознается. Но если заглянуть в другую сферу психики, где тоже, как и в сознании, хранится информация – в подсознание – определенно найдем причину выбора именно такой одежды, а вместе с выявлением причины узнаем и состояние психики в этот период, и – вполне возможно – выявим отношение человека к чему-либо (о том, как делать такие выводы по выбору одежды – разговор впереди). Главное же – выбор одежды не случаен, а детерминирован подсознанием, определенным состоянием психики.

Точно такое же диагностическое значение могут иметь и так называемые случайно оброненные фразы. Вот пример.

Было это через несколько месяцев после революции «алых роз» в Грузии. Вот как вспоминал те бурные дни в Тбилиси президент Саакашвили: «Вышли мы из здания и увидели запруженную народом площадь. Народ увидел нас и стал кричать, поддерживая нас и наши действия, аплодировать нам, выкрикивать здравицы! Это было здорово, это была действительно всенародная поддержка наших действий… И мы никак не могли пройти сквозь эту ликующую толпу в здание через площадь, пришлось их даже немного разгонять…». Обронил он это «разгонять», хотя мог бы и сказать «пришлось их даже просить пропустить нас»… Но нет, не свойственно этому политику просить народ, вырвалось агрессивное словечко «разгонять», и вырвалось не случайно, а проявило в подсознании его  общую установку на людей – агрессивное к ним отношение. Смотрите, люди ликовали, приветствовали его, а он – «пришлось их разгонять». Не «пришлось обратиться к ним с призывом расступиться», не «пришлось их попросить», не пришлось их уговаривать разойтись»… нет, это не свойственно менталитету данного политика. Не случайно проявилось «разгонять», а детерминировано подсознанием, подсознательным отношением к людям. И не нужны психологические тесты на наличие или отсутствие агрессивности, достаточно было услышать подобную «оговорку», о которой, скорее всего, и сам Саакашвили потом пожалел (так что не говорите, что психологи «придираются к каждому слову» - люди никогда ничего случайно не делают…).

И как тут психологам не благодарить русский язык за то, что он имеет такое множество синонимов чуть ли не для каждого слова, и люди выбирают часто не задумываясь именно этот синоним, а не тот, выбирают не сознанием (чаще всего), выбирает за них их подсознание, проявляя для психологов, для грамотных в этом отношении людей сущность менталитета говорящего. Слава великому и могучему русскому языку и спасибо ему за то огромное множество синонимов, благодаря которым у человека может проявиться огромное множество его  психических состояний.

И не случайно человек, сидящий рядом со своим собеседником, положил одну ногу на другую, хотя сам он это и не заметил (заметил и оценил профессионал), и если бы его спросить, ответил бы «да так как-то, я и не заметил, случайно, наверное…». Человек никогда ничего случайно не делает, человек может не знать причины своего поступка, детерминированного чаще всего его установками в его же подсознании. Главное – знать, какому состоянию или какому свойству психики соответствует это «нечаянное» действо, будь то жест, выбор одежды, выбор цвета, оброненное слово, любимый предмет или – наоборот – нелюбимый… А это и есть профессиональная диагностика. А непрофессионалы – «случайно», «ненароком»… как «нечаянно толкнул», «нечаянно разорвал», «нечаянно сказал»…

Ну а что касается «случайно» упавшего на голову кирпича… Есть доказательства, что и это – не случайно, но поскольку нас-то интересуют действия самого человека (для дистанционной диагностики его психики – случайно ли он сделал то-то и то-то…), а не то, что с ним происходит, то у Вашего покорного слуги есть основание интересующимся, почему и кирпич на голову падает не случайно, порекомендовать уже упомянутую книгу «А что у него в подсознании?».

Для нас же важен вывод: и по так называемым «случайным» действиям, поступкам можно – с полным теперь основанием – судить о психическом состоянии человека. Более того, именно такие поступки, истинный мотив которых не известен даже самому человеку,  играют бóльшую роль в диагностике, чем иные действия.

Уважаемый мой читатель, чтобы не превысить объем выпуска, автор вынужден продолжить наш разговор  в следующем выпуске (за что он приносит свои извинения).

А пока – еще раз посмотрите «Оглавление» этой книги – «А что же в действительности на уме у Вашего собеседника? Шесть уроков по выявлению особенностей психики и характера человека», представленное в начале нашего с Вами разговора.

С уважение, проф. А. Панасюк