Флот и женщины

Hello rest,

Прочитал рассказик который очччень понравился....
Так что спешу поделиться

Воздух

-- Вовик, ответь немедленно: любишь ли ты воздух! Воздух! Этот дивный
коктейль из азота и кислорода сдобренный специями - углекислым газом и
прочей отрицательной ерундой. Как я люблю воздух! Ах! Ты
представляешь: им невозможно насытится. Никак. Он врывается во внутрь
и проникает во все закоулки. И омывает. Да! Омывает там каждый мой
завиточек родимый! Каждую пипочку, тяпочку, мавочку, таточку! Кстати,
у тебя есть свои таточки? А? Не молчи, несчастный, но молви!
-- Вот балаболка!
Серега с Вовкой шли по улице. Они шли в отдел кадров флота получать
назначение - два лейтенанта только что из училища.
-- А что я люблю больше воздуха? Нууу?
-- Ну?
-- Больше воздуха я люблю женщин. Вот! Они кудрявые везде. К чему не
прикоснись. Ты прикасаешься - а они кудрявые. И сколько их, Господи!
Сколько! Они всюду. Да! А знаешь ли ты, что только что пришло ко мне в
голову: мы должны женится. Сейчас же. Эта мысль пришла ко мне, но она
меня не поразила. И это странно. Это неожиданно. Любая мысль,
приходящая, не может не поражать, хотя бы способом своего появления. И
даже не способом, о котором я ни шиша не знаю, но...
-- Короче.
-- Да, так вот: мы должны жениться. Как тебе это?
-- Сейчас?
-- А когда, милый, когда?! Тебя засунут на корабль, как руку в жопу
слона, и не скоро вынут. А как же продолжение рода? Ты что не хочешь,
чтоб у тебя родился сын, продолжатель династии мореходов, пароходов и
человеков, и чтоб его тоже засунули в жопу? Чтоб он испытал тоже, что
и ты, но только в большем размере? А когда ты еще сделаешь сына, как
прямо не сейчас? О-о-о... я уже вижу как ты делаешь сына, а за одно и
я... о-о-о... вот она лежит на постели, а ты подходишь, свесив руки, и
не только их, ты видишь ее колено. Оно светился, хотя вся она тоже
ничем не прикрыта, но ты видишь только колено, хотя в глаза лезет все
остальное, но это колено - оно такое нежное и податливое, и ты
вступаешь на одеяло, наклоняешься и целуешь его, сначала робко, а
потом все сильней и сильней - никакого удержу; ты покрываешь поцелуями
все, все ее тело, и оно при каждом прикосновении наполняется негой и
стоном, оно выгибается, изломав свои собственные линии вдоль, а потом
и поперек, а ты уже там, у врат истомных, и ты вторгаешься в них на
манер пехотинца Александра Македонского, и тебя опаляет жар - жадный,
липкий, а ты торопишься, торопишься, торопишься, и вот уже реки
взапруженные, степи иссохшие и ураганы - все смешалось, пытаясь лишить
тебя сознания, но в это мгновение прорвались, лопнули клетки и
вылетели птички. А вот, кстати, и первая девушка, неизведавшая
трахомы. Они подошли к летнему кафе. За столиками было пусто, но в
глубине сидела девушка. Серега направился прямо к ней. Она была
стройна -- и это главное. За три шага до нее Серега рухнул на колени,
простер к ней руки и завопил:
-- Дивная! Будьте его женой! - при этом он указал на Вовку, у которого
от всего этого глаза на лоб полезли. Наконец он кое как овладел собой
и вступил в разговор:
-- Не обращайте на него внимания. - пытаясь оттащить Серегу.
Девушка окаменела. Ее широко распахнутые глаза смотрели на Серегу так,
как если б ей явился колосс родосский.
Серега между тем уже освободился от друга и теперь, успев подползти
ближе, стоял перед ней, но обращался к Вовке:
-- Не хочешь?
-- Нет!
-- Он не хочет из природного благородства. Тогда обращаюсь от своего
имени и сердца. Вы и только вы за пять шагов до этого воцарили в моем
опаленном сердце. Посмотрите вокруг: видите ли вы здесь людей? Нет!
Здесь нет людей. Мы одни на планете. Только вы и я. Вот почему нас
тянет друг к другу. Нас влечет. Нас волочет. Будьте моей женой. Я
молод, красив. Станьте моей и вы изведаете муки моего сердца. Я вам
его тут же открою. Да! Да! Да! Немедленно открою. Вот прямо возьму и
... но нам надо на корабль. Нас ждут опасности, свершения и смерть
подстерегает на каждом шагу. А что такое военный моряк, как ни
человек, приготовленный к смерти? Как ни человек, сказавший ей: да!
Да! Сотня чертей! Для него дорога каждая минута - для это военного
человека. И он желает жениться. Что в этом желании плохого? Что в нем
постыдного или бесчестного? Нет! И еще раз - нет! Я вас никогда не
обижу. Способен ли моряк обидеть ребенка? Никогда. А вы совсем еще
ребенок. Я это вижу так же ясно, как все, что напротив. Но подспудно,
скажите, подспудно, вы ведь ожидали нечто подобное, согласитесь. Всем
своим сердцем вы двигались навстречу ему - событию. И вот оно пришло.
Оно настало. Наперло, заперло, заполонило. Сейчас или никогда. Оно, а
не я, требует от вас ответа: да или нет. Да или нет! Вам решать.
Решайтесь. Ну? Девушка сглотнула слюну. Глаза ее, в которых поначалу
приютился страх, понемногу оттаяли и теперь уже смотрели на Серегу с
любопытством и озорством. Она мигом окинула взглядом весь его облик -
Серега был отнюдь не урод - и призадумалась, казалось она в уме
производит некое арифметическое действие: например перемножает 20 на
18. Но вот она закончила его, поднялась и сказала:
-- Идем!
Серега немедленно встал.
Через двадцать минут они уже были в загсе, где Серега, извлек на свет
командировочное предписание и в три секунды развернул перед заведующей
картины, достойные старины Айвазовского - там были корабли на рейде, а
также бури, валы и сломанные мачты. Еще через десять минут они стали
мужем и женой.
Не будем описывать их недолгие сборы, очумевших родителей новобрачной,
отсутствие свадьбы, и то платьеце, в котором молодая последовала за
молодым. Не будем описывать быт и смрад, Доф, мотанья и чемоданы, и
первую брачную ночь на них, и медовый месяц не будем описывать, и то,
как Серегу, кстати, вместе с Вовкой, назначенным с ним на один и тот
же корабль услали в море на целый год, и то, как она родила, и при
каких обстоятельствах, и то, как он пришел, и она его встретила у
решетки с маленьким симпатичным кульком на руках, и то, как Серега,
идя ей навстречу, никак не мог понять чего она там в руках держит, и
то, как у него, такого говорливого, вдруг не хватило слов, и голос
начал ломаться, и то, как потом, уже на чужой квартире, куда их
устроили друзья, ночью, он ее вдруг спросил: "А ты меня любишь?" -- и
она ответила: "Наверное, да!"