Терминологические уточнения

Какие терминологические камни заложишь в фундамент своего мышления – таким будет и здание-система твоего знания. Прежде всего надо различать бытие и сущее (это чётко сделал Хайдеггер). Соответственно различаются терминологические орудия философского анализа - экзистенциалы и категории. А за сущим, за бытием и за временем – исток всего, самое главное, которое мифу и поэзии известно как Хаос или Ничто, а Хайдеггер называет Ereignis – слово столь же непереводимое, как китайское дао. Намёк 18 сентября 1887 года открылся русскому мыслителю Владимиру Сергеевичу Соловьеву - «Смерть и Время царят на земле, - Ты владыками их не зови; Всё, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви». «Пусть сейчас, - подводит итог своему философствованию Хайдеггер, - во вглядывании через бытие само по себе, через время само по себе, пусть во всматривании в уместность бытия и протяжение пространства-времени стало можно заглянуть в то, что значит Ereignis. И все же доберемся ли мы на этом пути до чего-то другого, чем до голой мыслительной постройки? Из засады такого подозрения говорит та задняя мысль, что Ereignis должно все-таки «быть» чем-то сущим. Между тем: Ereignis ни есть, ни имеет себе ещё какое-то место. Сказать одно, как и другое, значит извратить положение дел, всё равно как если бы мы захотели выводить источник из реки» (Хайдеггер М. Время и Бытие /1962/. Перевел Бибихин В.В. // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. Москва: Республика, 1993, стр. 405).

Хайдеггеровская терминологическая пара Ereignis-Enteignis исходна для современного субъектного философствования. Можно перевести эту пару как Обособье-Отособье или Освоение-Отсвоение и возвести к «положительной философии» Шеллинга, согласно которой зло в Божьей и соответственно в человеческой природе состоит в утверждении своей обособленности, в стремлении от «центра» абсолютного к «периферии». Поздний Шеллинг и поздний Хайдеггер мыслят сходно, но система Шеллинга как более ранняя является и более первопроходческой. Уже отмечал богатство Шеллинговской концепции «экс-центричного» Бога (детальнее смотри: Denker Alfred. Der exzentrische Gott: Schellings Münchener Philosophie // Alfred Denker & Holger Zaborowski /Hrsg./. System – Freiheit – Geschichtу: Schellings Einleitung in die Philosophie /1830/ im Kontext seines Werkes . Stuttgart - Bad Canstatt: Frommann-Holzboog, 2003), которая увенчана, в правоверной терминологии, тождеством Ereignis-Enteignis как актом Богосаможертвоприношения. Аналог Ereignis у Шеллинга - слепая воля самоутверждения (прообраз зла), а Enteignis - свободная воля самоотдачи (прообраз любви). Обе воли исходны в первоволе или праоснове Urgrund, в которой коренится как свобода духа, так и косность материального сущего, мира тел.

Акт «извержения» Бога из тёмной бездны Urgrund – Начало, а акт «низвержения» Бога в Ничто или Его «смерть» – Конец. Согласно Шеллингу, темная природа, поскольку она в Боге, не есть ещё зло и становится таковым лишь в природе конечных вещей, где она не подчиняется светлому началу и высшему единству. Таким образом, зло лишь попутно (begleitungsweise) развивается в самообнаружении Бога, и хотя коренится в Его темной природе, не может быть признано актом Бога. Оно есть злоупотребление силами Бога, которые в Его Личности являются абсолютным добром, а объединение темно-стихийного и идейно-разумного принципа в Боге в глубочайшей первооснове Бога (Urgrund) вершится актом жертвоприношения как подвигом Любви. Сам Бог, по Шеллингу, эволюционирует и проходит три основные фазы своего бытия: первооснову, дух и абсолютную личность (сравни "история бытия" - Seinsgeschichte - у Хайдеггера). Подробное исследование о фазах или эонах Бога предпринято Шеллингом в оставшемся неоконченным сочинении «Weltalter», где применяется понятие потенции к периодам развития Бога. Развитие сущего описывается Шеллингом примерно так же, как это объясняется в концепции Intelligent Design.

«Экс-центричность» Бога и человека – первооснова жизни, истории и телесности. В своих лекциях Хайдеггер часто цитировал Шеллинга: "Страх перед жизнью выталкивает человека из центра". "Центром" для Хайдеггера была встреча с самим собой - "Я замечаю, что я есть". По воспоминаниям Буггенхагена, на лекциях Хайдеггер умело инсценировал беспокойство, которое исходит или должно исходить от этого "нагого “что”". А Владимир Соловьев, исходя из учения позднего Шеллинга, в отличие от Хайдеггера акцентировал не страх как отталкивание от центра, а любовь как силу тяготения к центру.

Саможертвенность любви, как и открылось Данте в последней строке его «Божественной комедии», - «движет Солнце и светила». Поскольку зло представляет естественное стремление, направленное в сторону, противоположную универсальной воле, то оно побеждается актом самоотречения от своей индивидуальности, «отособья», Enteignis. В этом самоотречении, как в огне, должна очиститься человеческая воля, чтобы стать причастной универсальной воле. Для победы над злом необходимо прежде всего преодолеть в себе темное начало стихийной природы. Стоя на кульминационном пункте природы, человек естественно стремится опять низринуться в бездну, подобно тому как взобравшегося на вершину горы охватывает головокружение и угрожает ему падением. Но главная слабость человека - в страхе перед добром, ибо добро требует самоотречения и умерщвления своего себялюбия. Однако человек по природе своей способен преодолеть этот страх и стремление ко злу. В этой способности и состоит свобода.

Шеллинг, как и Хайдеггер, видит предопределенность судьбы и выбора человека в его свыше данном «интеллигибельном характере» (у Хайдеггера – Entwurf, «на-мет»). Свыше – это значит из «спектра судеб» в Первопрограмме бытия сущего. Виновность человека в том зле, которое он обнаруживает, лежит не столько в его сознательных деяниях, сколько в досознательном самоопределении его интеллигибельного характера. Тогда латинский термин «суб- ъект» трактуется как «под-мет», а «об-ъект» - «пред-мет» (нетривиальное данное терминологическое гнездо рассмотрено в моем трактате «Постигая Хайдеггера»).

Принципиально – соотношение бытия Sein и обособья Ereignis у Хайдеггера и Бога и Иного (Другого) у Шеллинга. Здесь особо глубоко продвинулся Эмманюэль Левинас, согласно которому слово Другого, несводимое ни к бытию, ни к знанию (гнозису), как подчеркивают левинасоведы, «оказывается не только источником свободы как заповеди, но одновременно и источником значения вообще» (Ямпольская Анна Владимировна. Творческая эволюция Эмманюэля Левинаса: Чему, чему свидетели мы были… // Эмманюэль Левинас: Путь к Другому. Сборник статей и переводов, посвящённый 100-летию со дня рождения Э. Левинаса. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет, 2006, стр. 17). Поэтому ключевой водораздел – между Богом-Троицей нашего человеческого Круга Времени и Другим, которое «до» Бога и «до» Бытия и Времени. Надо глубже вникнуть в соотношение Нечто и Ничто и соответственно «князя мира сего» и Бога. Недаром же Мефистофель возвещает Фаусту (Гёте. Фауст. – Перевел Николай Александрович Холодковский)

Wenn sich der Mensch, die kleine Narrenwelt
Gewöhnlich für ein Ganzes hält -
Ich bin ein Teil des Teils, der anfangs alles war
Ein Teil der Finsternis, die sich das Licht gebar
Das stolze Licht, das nun der Mutter Nacht
Den alten Rang, den Raum ihr streitig macht,
Und doch gelingt”s ihm nicht, da es, so viel es strebt,
Verhaftet an den Körpern klebt.
Von Körpern strömt”s, die Körper macht es schön,
Ein Körper hemmt”s auf seinem Gange;
So, hoff ich, dauert es nicht lange,
Und mit den Körpern wird”s zugrunde gehn.

Ведь это только вы мирок нелепый свой
Считаете за всё, за центр всего творенья!
А я - лишь части часть, которая была
В начале всей той тьмы, что свет произвела,
Надменный свет, что спорить стал с рожденья
С могучей ночью, матерью творенья.
Но всё ж ему не дорасти до нас!
Что б он ни породил, всё это каждый раз
Неразделимо связано с телами,
Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,
В границах тел должно всегда остаться,
И - право, кажется, недолго дожидаться -
Он сам развалится с телами в тлен и прах…

Was sich dem Nichts entgegenstellt,
Das Etwas, diese plumpe Welt
So viel als ich schon unternommen
Ich wußte nicht ihr beizukommen»

Дрянное Нечто, мир ничтожный,
Соперник вечного Ничто,
Стоит, не глядя ни на что,
И вред выносит всевозможный.

Ничто, Бог и Сатана – в связке. Упрощенно полагать, будто Ничто (Другое) – это отпадение от Бога. Так, Пиама Павловна Гайденко в статье «Гностические мотивы в учениях Шеллинга и Вл. Соловьева» (Знание. Понимание. Умение, Москва, 2005, № 3, стр. 220) отдельный раздел называет «Теокосмическая катастрофа: отпадение от Бога его «Другого»». Однако в системе «положительной философии» Шеллинга – скорее наоборот: Бог отпадает от Другого, понимаемого как Ничто (Urgrund). Хайдеггер не смешивает Бытие с Богом, в то же время ставя его ниже Ничто (которое позднее предстает как Ereignis). Ключ к Бытию и Ничто он ищет в человеке и языке (Слове). Человек – «пастух Бытия», а язык – «дом Бытия». В то же время человек – «местоблюститель Ничто». И человек – не только пастух Агнца, но и жертвоприноситель-хотар, палач и Убивец Его (казнь Бога на Голгофе).

Проясняется и роль-функция Дьявола в мироздании и истории. Как и Бог, он исходит из бездны Urgrund и становится «князем мира сего», без него немыслим человек. Однако он получает власть на земле не сразу после творения мира, а нейтрализуется на тысячу лет и тем самым служит одним из предусловий Первопрограммы и бутстрепируется в момент создания человека и восстает против Господа Бога и получает свободу рук в человеческом мире. Не вдаваясь в рассмотрение обширной тематики сатановедения и демонологии, напомним Откровение /Апокалипсис/ святого Иоанна Богослова – «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончтся тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» (20:1-3).

Согласно Правой Вере, опирающейся на космологическо-антропологическую структуру «вечного возвращения», «тысяча лет» - от точки Альфа (Начало) до Грехопадения, а «малое время» - от Грехопадения до точки Омега (Конец). «Малое время» - это время человеческой истории. В Конце – акт Богосаможертвоприношения, когда «Бог Сам Себя приносит Себя в жертву руками Своих детей /Сплот Правоверных/», и Страшный Суд, и воссотворение «нового неба и новой земли» (21:1) – «И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их... И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое... И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой» (21:3,5,6). Что касается сплотников, то после «малого времени» человеческой истории и Конца Света – «Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это – первое воскресение» (19:4-5). Экс-центричность Бога означает сосуществование исходящих из Urgrund Бога и Сатаны – «тысяча лет» Сатана скован в бездне Urgrund, затем «малое время» является князем мира сего, а после Богосаможертвоприношения Конца снова из бездны Urgrund «уравновешивает» Царство Божье. Динамика непрерывна!

С учетом самой-на-себя-замыкающейся и потому «вечновозвращающейся» динамики становящегося-эволюционирующего мира необходимо отойти от упокоительных-статичных существительных к повелительным-звательным глаголам. «Наиболее необычное, что привнес Хайдеггер, - отмечает Эмманюэль Левинас, - новое звучание глагола быть: а именно его глагольное звучание. Быть: не то, что есть, но глагол, «акт» бытия. (В немецком языке легко устанавливается различие между Sein /бытие/ и Seiendes /бытийствующее, сущее/, и последнее слово не имеет для [немецкого] языка варварского звучания французского слова сущее (étant), которое по этой причине первые французские переводчики заключали в кавычки). Это непреходящая заслуга творчества Хайдеггера» (Левинас Эмманюэль. Бог и онто-тео-логия: Начать вместе с Хайдеггером /Среда, 7 ноября 1975 г./ // Эмманюэль Левинас: Путь к Другому. Сборник статей и переводов, посвящённый 100-летию со дня рождения Э. Левинаса. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский государственный университет, 2006, стр. 196).

Следуя такому толкованию Sein, перевожу этот хайдеггеровский термин как Быть, и соответственно человеческое бытие Dasein переводится не как простоватое «здесь-бытие» или бибихинское упокоительное «присутствие», а как Дабыть (обоснование – в трактате «Постигая Хайдеггера»). Установив терминологические соответствия философских систем позднего Шеллинга и позднего Хайдеггера, в последующей заметке рассмотрим схожие соответствия терминов в трактате Жан Поль Сартра «Бытие и ничто» и в трудах Эмманюэля Левинаса.