Из людей в боги

С тёзкой обсуждали присланный из американского издательства макет обложки его книги Man Everlasting (Человек Всегдашний /Вечный/). Мне понравилась композиция, но задник можно улучшить. Сравнили с обложкой переводного интеллектуального бестселлера - Сэкнуссемм Крис. Зейнсвилл. Перевела с английского Комаринец А. - Москва: АСТ; АСТ МОСКВА; ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - 477 + [3] стр. - (Альтернатива. Фантастика) - /Saknussemm Kris. Zanesville/. Этот «постапокалиптический» роман чуть ли не образцово-правоверный, почти как кинотрилогия «Матрица». Подумаем, не вынести ли на задник три классические цитаты – «Человек – рассадник небес» (Сведенборг), «Человек – это Бог в руинах /A man is a god in ruins/» (Эмерсон) и «Человек – это то, что надо преодолеть» (Ницше).

Американское издание призвано ввести читателя в круг проблем Правой Веры. Работа предстоит большая по продвижению Правой Веры, лучше начать с США, а оттуда и в РФ, наверное, будут постепенно восприниматься наши идеи. Ключевая – человек творит цикл «вечного возвращения» сущего, включая самого себя, то есть антропогония сопряжена с теогонией. Правая Вера подводит под общий знаменатель откровения всех религий, постижения всех мудрецов и открытия всех наук. Человек и человечество не отменяются, а возвышаются через обожение до равнобожия и Богочеловечества, как из ползающей гусеницы через преображение-метаморфозу возникает взметывающая в Небеса бабочка. И поскольку каждый человек в потенции равен Богу, то основная задача избраннических лидеров, ответственных за человечество, - способствовать взращиванию субъектности в каждом человеке и готовить человечество к воскрешению умерших для свершения над ними Страшного Суда и тем самым для записи-составления Архипрограммы сущего.

Однако кое-кто, ощущая убыстрение духовного рывка к обожению, приходит к выводу об «отмене человека», по-вульгарному воспринимая призыв Ницше «преодолеть человека». И гусеницу предлагают не взращивать до момента превращения её в бабочку, а просто раздавить. Я исхожу из того, что не все гусеницы возвысятся до мига рождения бабочки (не у каждого хватает внутренних сил, да и внешняя среда не всегда благоприятна), как и не каждый из мириада сперматозоидов достигает желанной яйцеклетки и оплодотворяет её, но это не оправдание для искоренения всех гусениц подряд, как в эпизоде с социально-геноцидной «монетизацией льгот» вознамерились правители РФ, и не повод кастрировать семенники, якобы производящие избыточное количество спермача. Нет, культивировать надо почву человечества и добиваться как можно более обильно-полноценного урожая. Вот в чем принципиальное отличие правоверных от всяческих человеконенавистников.

Вот в «газете государства Российского» - в еженедельном издании Александра Проханова «Завтра» - вся последняя восьмая полоса посвящена обсуждению романа Александра Петровича Потёмкина «Человек отменяется» (Москва: ИД ПоРог, 2007. – 624 стр.). Название – противоположно названию книги тёзки «Человек Неотменяющийся /Man Everlasting/». Насколько у нас всё чётко и оптимистично в «прикладной эсхатологии» Правой Веры – и какая каша в нынешних русских вроде бы «патриотических» и даже «православных» головах. Привожу целиком материалы этого обсуждения - ЧЕЛОВЕК НЕОТМЕНИМЫЙ: Споры о романе Александра Потёмкина «Человек отменяется» (Завтра, Москва, 2008, июнь 11, № 24 /760/, стр. 8):

«Владимир Бондаренко: В Доме Ростовых - в Международном сообществе писательских союзов - состоялось обсуждение романа Александра Потемкина "Человек отменяется". Провокационное название, сложное многослойное произведение вызвало оживленную дискуссию, в которой приняли участие первый секретарь исполкома МСПС Ф. Кузнецов, президент Академии русской литературы В. Мирнев, известный критик Л. Аннинский, доктор филологических наук И. Арзамасцева, писатели, ученые… Откровенный, профессиональный разговор касался достоинств и недостатков романа, например, поэт Г. Онанян упрекнул автора в слишком достоверно изображенных жестких сценах, прозаик А. Торопцев советовал тщательнее редактировать тексты… Ведущий собрания - писатель А.Салуцкий - сказал, что читая Александра Потёмкина, испытывал истинное удовольствие - эстетическое наслаждение, потому что ни одной строки, ни одного слова у него не сказано просто так, а обязательно - со смыслом и нестандартно. Ирония автора по-настоящему глубокая, с проникновением в суть дела. Написанный в острой литературной манере, роман Александра Потёмкина "Человек отменяется" стал первой, настоящей классической крупномасштабной сатирой на то, что происходит в России и с Россией. Были высказаны пожелания продолжить роман, написать вторую часть с названием "Неотменяемый человек" - другим взглядом посмотреть на проблемы, затронутые в романе. Взяв за основу выдержки из обсуждения, мы продолжили его на страницах газеты "Завтра".

Александр Проханов: Всё впереди

Россия бредит развитием. Россия находится в ожидании нового витка развития. Россия говорит о развитии. России предстоит развитие. Развитие - это переведение страны с одного уровня на новый уровень. С уровня упадка, декаданса, развала, в котором мы все еще пребываем, на уровень Богопознания, на уровень расцвета, на уровень создания абсолютно новой общности, нового социума, который состоит не только из новых машин, механизмов, дорог, но и из человеческой общности.

Роман Александра Потёмкина "Человек отменяется" очень важен тем, что ставит проблему человека в период, предшествующий русскому развитию. Он ставит на человеке крест, он ставит на социуме, которому предстоит выстраивать новую Россию, - крест. Говоря, что этот социум безнадежен. Что он состоит из гнили, из слизи. Во многом это так. Александр Потёмкин говорит, что он сам - того же мнения, что и его герои, что человечество должно быть расчищено, вырублено, вырезано, и на его месте должны возникнуть какие-то супермашины и сверхгерои. Этим он оговаривает себя. Потёмкин думает, конечно, иначе. Его радикализм, художественный и творческий, утверждение, что он и себя чуть ли не включает в число палачей ничтожного человечества, это - его места о развитии. На самом деле пафос его романа не антигуманистический, а насквозь гуманистический. Русское развитие потребует нового человечества и нового человека. Потребует преображения сегодняшнего народа, прошедшего через катастрофы 1991 года, 1993 года, утратившего веру в будущее, потерявшего стыд, растленного, униженного. Преображения народа, испытывающего ежедневные пытки. Этому народу предстоит преобразиться. Как будет протекать преображение народа - одному Богу известно. Скорее всего, это преображение будет протекать через чудо. Чудо всегда связано с явлением. Поэтому в России должен появиться сверхчеловек. Человек, который, как Данко, вырвет свое сердце и понесет его, освещая народ. Его сердцем будет преображено сегодняшнее человечество. "Человек отменяется" по Потёмкину, и "Человек вменяется" по Проханову. Следующая книга того же Потёмкина уже будет написана об этой восхитительной утопии. О появлении среди всеобщего мрака, распада, чудовищной и бессмысленной власти нового сверхчеловека, который будет способен на героизм, на Богопознание, на творчество, на Русское Чудо.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Александр Проханов в своём отвержении гнили и предательства тем не менее вляпался в апологию Владимира Путина, чем крепко обгадил себя как политика. Однако он искренне переживает за Россию и чует её самопредательский грех и как художник прозревает вектор русского призвания и русского будущего/

Анастасия Гачева, Светлана Семёнова: Химеры разума или истина сердца?

В романе "Человек отменяется" сознание, говорящее с самим собой, стоит в центре повествования. Даже там, где герой произносит слова, его монолог сохраняет приметы внутренней речи. Да и диалоги, вкрапляемые в текст повествования, зачастую тоже монологичны: собеседники не слышат друг друга, каждый вещает на надрывном фортиссимо, звучит в своей тональности и ведет собственную идею-мелодию. Слово другого внутрь его сознания не проникает, отскакивает, как шар, и катится одинокой дорогой. Каждый переполнен собой, занят своим возлюбленным "эго", его лелеет и превозносит, ему воспевает осанну.

И совсем не просты оказываются самые, казалось бы, невзрачные экземпляры рода людского, маленькие человечки вроде Семена Семёновича Химушкина... Химушкин, как подпольный герой Достоевского, предпочитает "скандалить в собственном сознании". Он - завистливый, злой фантазер, и в своем мечтательном, фантомальном захлебе рождает такие химеры разума, что не снились ни гоголевскому Поприщину, ни Голядкину Достоевского. В повседневном же бытии скукожен и мелок: подглядывает за квартирантками, не прочь тяпнуть водочки и попитаться за чужой счет, конфликтов старательно избегает и в гражданском смысле вполне благонадежен.

Но зато ослепительно великолепен его двойник - всемогущий олигарх Иван Степанович Гусятников, в которого на пиках воспаленной фантазии перевоплощается Семён Семёнович. Этот тоже предается неуемным мечтаниям, громоздя картины немыслимых извращений, то дьявольски-утонченных, то нарочито грубых. Но, в отличие от Химушкина, обладая вожделенными капиталами, что, как известно, правят цивилизованным миром, он имеет шанс проверить практически, насколько быстро лишается человек своего достоинства, легко ли утрачивает тонкую пленку культурности, истребляя в себе все, что отличает его от кровожадного зверя.

Гусятников становится режиссером дьявольского спектакля, изощренно мизансценируя предельно жестокие ситуации, чтобы под их прессом человек из человека "вытек", как когда-то выражался Бабель. Устраивает себе крепостную деревню и понуждает новоиспеченных холопов исполнять все прихоти "барина". То заставит сношаться друг с другом до исступления, то начнет морить голодом, дразня голодные глаза и ноздри видом и запахом умопомрачительных деликатесов. То поселит в одном бараке убийц и спровоцирует столкновение между ними, да какое, кончающееся душегубством самого садистского толка. Как змей-искуситель, Гусятников толкает людишек на смертный грех, а сам подсматривает в щелочку, испытывая самое яростное наслаждение от созерцания их падения: где немедленного и покорного, а где - после немалого сопротивления, которое, впрочем, лишь разжигает его глумливый восторг. Надо отметить, сцены в поэтике шока у Александра Потёмкина особенно художественно выразительны.

Главный вывод, к которому приходит Гусятников в результате своих экспериментов: человек - мразь, гниль, ничтожество, не заслуживает ни уважения, ни любви, и "мир вокруг него не стоит и ломаного гроша".

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Это пошлый вывод, давно уже пройденный этап, свидетельство художественного провинциализма/

Именно такую схватку с реальностью, когда на одной стороне игральной доски бытие во всей его необъятности, а на другой - обособленный, голый разум, непрерывно подогревающий себя ненавистью к живой материи, ко всему, что не есть гордая мысль, ведет в романе третий герой-идеолог, Виктор Петрович Дыгало. Он, как и отражающиеся друг в друге Химушкин и Гусятников, испытывает глубочайшее презрение к человеку и ищет всё новых и новых подтверждений его недостоинства. А как же иначе? Ведь Виктор Петрович задумал ни больше ни меньше, как "отменить человека", силой озлобленной мысли уничтожить человеческий род, волевым, самовластным рывком прекратить жизнь на земле. "Я пытался, я хотел любить человека, но из этого ничего не получалось. Не встретил я его, не раскрылся он передо мной россыпью своих талантов. Теперь же я его больше не ищу. Он ни мне, ни материи не интересен. Он никому, кроме себя самого, не нужен. Человек! Ты отменяешься!" (стр. 558, 559).

Единственный романный персонаж, верующий в человека, вершинное творение Божие, чудо земли, надежду всей твари, что "стенает и мучится доныне" (Рим. 8:19) и ждет спасения, - палеоантрополог Настя Чудецкая. И имя, и фамилия говорящие. В самом имени девушки запечатлено главное христианское чаяние "воскресения мертвых и жизни будущего века" (Анастасия - по-гречески "воскресение"). А фамилия напоминает о тех чудиках, юродивых, взыскующих "Града Небесного", которыми испокон веков держится русская земля. И у нее совсем иной подход к человеку. Для Насти человек уникален и неповторим. Более того, существо, растущее, творческое, стремящееся превзойти самое себя, как бы иначе вышел он из первобытного, полузвериного своего состояния, создал величайшую цивилизацию и культуру, достиг таких духовных взлетов?!

А героев, отменяющих человека, художественная логика произведения приводит к окончательному фиаско. Впрочем, сам автор не выстраивает свое произведение так недвусмысленно и идейно благостно. Здесь звучит полифония голосов: яростных, упертых в свой вариант разрешения кричащих противоречий человека и бытия. Острота антропологического кризиса никак не затушевывается, более того - в этом умном, увлекательном, шокирующем и вызывающем работу мысли и сердца романе ставится как срочная проблема перед современным человеком и нынешней цивилизацией.

Лев Аннинский: Проклятые вопросы

Если подумать, Достоевский и Толстой символизируют два принципиально разных художественных подхода к реальности. Я бы сказал так: подход Толстого исходит из того, что жизнь в принципе нормальна и вменяема. Она строится по определенному порядку, как и должно быть. Так он формулирует и в кавказских своих очерках - "Набеге" и других. Что такое героизм в предельных необыкновенных условиях? Веди себя так, как ты всегда должен себя вести, и получится само собой героизм. То есть у Толстого все ситуации абсолютно нормальные. А уж если внутри человек отходит от чего-то, то тогда жди… А кто воздаст? А может, и не воздаст… Но в принципе все ситуации абсолютно логичны.

У Достоевского всё наоборот и навыворот. В принципе все ситуации невозможны, нелогичны, трагически безысходны. И внутри этого начинаются разговоры, как при этом выживать и так далее. Всё вываливается за пределы данного монолога в какую-то вот такую ситуацию… У Достоевского ни одной ситуации нет нормальной. Всё или надумано, или фантастически невыносимо.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Лев Толстой и Фёдор Достоевский – взаимодополнительны. Норма ведь познается через патологию/

Вот два пути. А то, что Александр Потёмкин идет по пути Достоевского, также нормально. Как и то, что еще очень большое количество писателей идут по пути Толстого. Это два крыла русской прозы. Применительно к Александру Потемкину вопрос стоит так. Всё, что он делает, - как конкретно мыслящий человек с уникальным жизненным опытом. Не буду рассказывать. Какой это опыт. Кто знает, тот почувствовал. На все эти вопросы у него есть ответы. Но когда речь идет о том, откуда возникают эти вопросы, эти бытийные вопросы, эти метафорические вопросы. О том, почему человек так глуп? Зачем Бог создал такого человека? С тем, чтобы человек Богу вернул эти знания. Или наоборот, чтобы это утонуло где-то. Нет ответа на эти вопросы. Они по-русски называются - проклятые. Нет на эти вопросы ответа ни у Потёмкина, ни у Достоевского, ни у нас с вами. Это и есть та загадка бытия, которая никогда не будет отгадана, на то она и существует. А конкретные пути к ней - какие угодно могут быть. Истина неисчерпаема, исчерпаемы только правды, которые сталкиваются на пути к этой истине.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ответы есть в Священных Писаниях, только не всем людям, и в том числе интеллектуально-подкованным, дано воспринять эти ответы из-за нехватки у них духовных сил. Пустая позиция – Истина-де неисчерпаема. Этический релятивизм/

Ну, например, если взять этот замечательный эпизод, с тем, что государство, имея все деньги практически у себя, решило устроить рынок. Нет денег, как самостоятельных единиц, которые сталкиваются для того, чтобы высекать здравый смысл. Ничего этого нет. Я вас спрашиваю: за тысячу лет русские люди на этой равнине когда-нибудь имели что-нибудь, кроме единого гигантского государства?! Да, они имели большое количество отдельных княжеств и бесконечных драк. Драка, междоусобица, из которых не было выхода, пока не пришли татары и научили нас государственному мышлению. И с тех пор - только государственное мышление. Всё остальное - это попытки развести гусей там, где нет корма…

Игорь Острецов: Жестокость

Современный читатель или писатель, находящийся в области нормального распределения, человеком уже не является. Приведу общеизвестные вещи, о которых не принято говорить. Сегодня на земле живет 6,5 миллиардов человек. Нормально может жить только 1,5 миллиарда. Если уровень жизни всех потянет на западный стандарт, то жизнь на земле закончится ровно через 5 минут. Нормальные люди Запада приняли стратегию на уничтожение остальных 4,5 миллиардов человек. И это как бы нормальные люди, с которыми я не хочу иметь дело на осознанном уровне.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Реакционная страшилка, подразумевающая консервацию российской нищеты на фоне роста китайского, индийского и прочего богатства – ибо в КНР или Индии свершают «зеленую революцию» и благодаря этому кормят себя и отчасти Россию, и осваивают хайтек, и стремятся к достойной жизни. А нам, духовным, это заказано? Ненавистна мне такая позиция, хотя для многих, понимаю, она греет душу, ибо компенсирует их комплекс неполноценности и комплекс зависти к успешным/

Как ведут себя эти так называемые нормальные люди? Недавно американцы взорвали устаревший спутник. На самом деле они при взрыве всех нас, как тараканов, посыпали дустом - плутонием 238, родным братом полония 210, которым отравили Литвиненко. И все нормальные люди молчат. Один я дважды выступил по телевидению, сделал несколько публикаций. Но где профессионалы? Министерство обороны? Академия наук? РосАтом? Ведь это ужасно. Сейчас растут раковые заболевания. И будут расти дальше при подобном попустительстве. Никто не требует запрета. Для чего эти спутники нужны? Это всего лишь низколетящие спутники-шпионы. И ради космического шпионажа гибнут от рака тысячи людей. При попустительстве всех нормальных людей. Поэтому я не хочу иметь дело с нормальными людьми.

Но, к счастью, есть еще две категории людей. Во-первых, это дети, во-вторых, люди с нетронутой психикой. Я считаю, что Александр Потёмкин относится к ним. Благодаря таким, как он, и идет развитие общества. Люди экстравертного типа, искатели новых идей. Александр Петрович в сложной, чрезвычайно нестандартной ситуации интуитивно пытается найти выход из положения. Если развитие общества будет продолжаться всё по тому же пути, то биомасса людей через 500 лет сравняется с массой земли. Это невозможно. Значит, схемы развития должны радикально меняться, и найти новые схемы могут только ненормальные люди. Вот почему такие люди нужны везде, в том числе и в литературе. Зачем писать сегодня то, что уже до тебя описано и наилучшим способом? Стандартная проза только отягощает общество, которое и так находится в точке бифуркации. Нужны радикально новые идеи развития, нужен смелый поиск. А для этого нужны какие-то на первый взгляд бредовые книги и презрение к тому, что есть сейчас. Вот такие книги и пишет мой друг Александр Потёмкин.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: С последним абзацем можно согласиться/

Владимир Бондаренко: Самоистязание

Писатель Александр Потёмкин и себя, и всех нас испытывает на прочность. Он ли сам затеял эту грандиозную игру по отмене человека, или его герои, живущие в современной России? Потёмкин написал явно провокационный роман "Человек отменяется". Но отменяет ли сам Александр Потёмкин, разочаровавшись в обществе потребления, в коррумпированности общества, - любого человека, как несостоявшийся проект Бога? Или же это взгляд его явно отрицательных героев?

Я думаю, Александр Потёмкин - один из немногих, кто реально связывает жизнь в литературе, жизнь в культуре и развитие современного общества. Но вот вопрос: действует ли успешный предприниматель Александр Потёмкин в своем бизнесе по тем же законам и правилам, по которым действуют его герои в романе "Человек отменяется"? Или то, что предприниматель Александр Потёмкин не может позволить себе в бизнесе, что никак не входит в его вполне разумную семейную и общественную жизнь: с женой, детьми, домом в Швейцарии и загородным имением в Рублёвке, - он претворяет в своей выдуманной реальности на литературном пространстве?

Я понимаю его осознанную удаленность от литературной среды. Он живет не по законам нашего литературного сообщества, не вписываясь ни в какую из группировок, издавая сам свои книги в своём издательстве, успешно внедряя их в книготорговую сеть. По сути, ему не нужны ни критики, ни литературные агенты. Он волен вести свою игру не только в жизни, но и в литературе. Он провоцирует своего читателя, и потому становится рано или поздно узнаваем.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: С вышесказанным – более-менее согласен/

Профессор рыночной экономики, журналист и удачный бизнесмен, Александр Потемкин нарисовал по-своему страшную картину гибели нынешнего либерального состояния общества. Скажем ему за это большое спасибо. И займемся неотмененным человеком веры, человеком традиционного общества. Вечный божий человек - что православная Настя Чудецкая, что мусульманин Каюмов, - возникают как бы в тумане, оставляя надежду самому автору.

В сущности, Александр Потёмкин выбрал достаточно страшный путь. Из романа в роман, от "Мании" до "Человек отменяется" переходят и группируются вокруг автора самые ужасные маньяки, садисты, сатанисты. Глядя на этих своих извергов, автор старается подняться над ними и опереться на ницшеанского сверхгероя, сверхчеловека. Может, автор и самого себя, человека со сложной судьбой, прорвавшегося с самых низов, с сухумского беспризорничества в самые верхи интеллектуальной и экономической элиты, причисляет к сверхгероям? Но сам же и чувствует слабость своей опоры. Он смело перешагнул и Достоевского, и даже Ницше в своей запредельной вседозволенности. На мой взгляд, романом "Человек отменяется" Александр Потёмкин заглянул за край бездны, но бездна этого никогда не прощает. Сумеет ли он отвернуть свой взгляд? Знаю на примере Григория Климова, не менее талантливого и мужественного писателя, заглянувшего в своем творчестве за край бездны и там оставшегося уже до конца пути. Что ждет писателя Александра Потёмкина? Спасут ли его расставленные им островки надежды и веры? Он спровоцировал своего читателя. Думаю, читатель и найдет ответ. Найдет своего "воскресающего человека"!

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Более-менее и с этим вышесказанным согласен/

Александр Потёмкин: К новому человеку

Не скрою, мысль о том, что нынешний человек отменяется, - это точка зрения не тех или иных героев моего романа, это прежде всего точка зрения автора. Надо срочно приступить к изменению человека - так я думаю сегодня.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Неверный посыл. Правоверный не меняется со времен Адама-3. Человек – everlasting, что и вынесено в заголовок правоверной книги моего тёзки. Надо не изменять-отменять человека, а взращивать его до уровня субъектника и далее до уровня Dasein, то есть до раскрытия заложенного в нем потенциала равнобожия. Это происходит на протяжении всей истории, а рывки низовой субъектности в начале Нового Времени и сейчас в начале Последних Времен – возрождают человека бытия из порабощения сущим/

Ложь, что все люди равны. Эта точка зрения получила распространение лишь в последние двести лет. Полный бред! Мы не только не равны по своим правам - не равны и по обязанностям. Если в ближайшее время права сильных умом и интеллектом людей не легализуются на конституционном поле, если интеллектуалы не закрепят за собой особые права, то настанет момент, когда интеллектуалы, получив материал для создания жизни (а искусственная хромосома недавно открыта), изменят её по своему усмотрению. Разум не связан с общей биомассой, он развивается лишь в узких пределах избранности. Борьба с площадей и улиц, митингов и демонстраций, из парламентов и ассамблей перейдет в кабинеты генетиков. Лишь интеллектуалы будут способны сохранить жизнь завтра, и они станут пользоваться этим всемерно.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Автор – в плену узких представлений несубъектного «общества потребления» и здравое разделение людей на касты извращает в пошлую и давно уже осовенную и разоблаченную антиутопию «интеллектуалократии»/

Жизнь научила, что все трагедии постигают нас внезапно: мировые войны, эпидемии, природные катаклизмы...

Я только что вернулся из Китая, был в зоне землетрясения. Я бежал в едином потоке со 100 тысячами людей. Было страшно. Даже не само землетрясение, хотя оно чувствовалось, земля дрожала, страшил этот бегущий людской поток…

Если человек хочет сохранить себя в будущем, он должен становиться более жёстким. Через двадцать лет мир станет совсем иным. Цена за баррель нефти в 2014 году достигнет 1000 долларов, что я предрекал уже давно. Цена тысячи кубометров газа - 3000 долларов. Скоро углеводороды вообще исчезнут. Примерно лет через двадцать. А если 30% китайцев сядет за руль автомашин, этот срок сократится вдвое.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Опять провинциализм устарелых страшилок, модных когда-то во времена Первого доклада Римского Клуба. Между тем наша страна развалилась – вот проблема, почему?! – и поныне Россия деградирует и демодернизируется и вымирает. А нам говорят – не надо стремиться быть богатым и здоровым, ибо таковым столь же трудно будет войти в Царствие Небесное, как верблюду в игольное ушко. Ненавижу этот вздор!/

Ресурсы заканчиваются, общество идет к полному собственному уничтожению. Уцелеет лишь интеллект, сконцентрированный в разуме. Люди с высоким интеллектом в конце концов продумают, как постепенно избавиться от мешающей развитию разума массы. Увы, это так! Но в этот балласт входят, кстати, и многие так называемые деятели культуры, не способные сказать новое слово.

Что делать? Возвращаться в прошлое невозможно с нынешним семимиллиардным населением. Единственное, что остается, - генетически модифицировать человека, и чем быстрее, тем лучше!

В этом случае кардинально изменятся традиционные человеческие ценности.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Не изменяются, а возрождаются – и проясняется смысл бытия сущего, сокрытый в Архипрограмме и доносимый до нас Священными Писаниями/

Нам надо вступить на путь возвращения во Вселенную. Возвращение в будущее с той биомассой, из которой мы состоим, - невозможно. А если мы останемся с телом, которое при температуре плюс шесть умирает от переохлаждения, а при температуре плюс пятьдесят погибает от перегрева, у нас шансов на выживание в будущем нет.

Давайте же построим нового человека, равного Создателю. Человек - это прекрасный строительный материал для существа будущего.

Бог - это прежде всего Любовь. Так давайте по Его призыву станем такими, как Он, чтобы любовь явилась нашим главнейшим чувством!».

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Написание-возрождение Архипрограммы, которая изначально господствует над нами и направляет историю бытия человека и готовит высший акт сопряжения Начала и Конца Круга Времени в Богосаможертвоприношении, - это предназначение человека, созданного Архипрограммой по образу и подобию Божьему. Автор же предлагает создать некое новое «существо будущего». Зачем отказываться от своего врожденного богоподобия и равнобожия? Вознесание гусеницы до бабочки – не генноинженерное деяние, а прежде всего духовный подвиг.

Интернет-комментарии к материалу обсуждения романа Александра Потёмкина «Человек отменяется» гласят:

2008-06-11 20:18 Aleksandr
Что за бред. Одновременно проповедовать сатанинские, античеловеческие идеи о делении людей на нужных и ненужных, интеллектуалов и отбросах, о контроле численности, о создании искусственных людей в пробирках, и тут же заканчивать статейку словами "Бог есть любовь", то есть сказать совершенно противоположную, божественную точку зрения, что любить, не рассуждая зачем, надо всех и убогих и юродивых и богатеев, каждый человек бесценен для Бога ибо создан им для чего-то. Каша и хаос у автора в голове, как наверное было у Саввы Морозова.

2008-06-12 02:37 Марксист
Читал "Изгоя" и "Человек отменяется". Чувствуется искренняя тревога автора о нашей грешной реальности и нас самих. Мы разные, а так и должно быть. Ничего загадочного в нынешней современной ситуации нет. Да, человечество на переломе всего прежнего исторического процесса. Почему? Потому что вне биосферы человек существовать не может, а исторический смысл современного глобального кризиса состоит в кризисе отношний Человека и Биосферы. Смысл этого я излагаю в своей книге http://binolog.narod.ru/ Да, отменяется человек, который не смог выстроить гармонических отношений с природой и с себе подобными, не понявший до сих пор Бога, а отсюда и смысла своего прихода в этот мир. Но, пройдя через общепланетную трагедию перехода к новым отношениям с Природой, человек неизбежно гармонизирует и свои отношения с себе подобными. Заплатить за это придётся очень дорого. На алтарь нового будущего будет принесено не менее 3-4 млрд. нас и наших современников. Ничего не поделаешь, эту чашу придётся выпить, чтобы воскреснуть.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ознакомился с этой книгой Игоря Андреевича Яковлева «История Человечества. Человек и Природа: история отношений как цивилизационный процесс», она в ряде моментов интересная, но не эсхатологично и потому уступает работе Эвальда Васильевича Ильенкова «Космология духа». Кроме того, много в ней от природно-географического детерминизма и совсем мало главного – роли порыва человека к обретению субъектности и соответственно правоверного субъектного понимания истории/

2008-06-12 15:50 Марсианин
Человек, равный Создателю, это, конечно, похлеще "Фауста" Гете. Интересно, что настоящие, талантливые произведения никогда не обсуждаются.

2008-06-12 16:08 IL
Мертвечиной какой-то дохнуло. Да уж, с такой "любовью", как у автора, и с кастой избранных - мы далеко уйдем. Кстати, тема про неудачу человека как существа ведь и у Л. Леонова поднималась в "Пирамиде" - мол, глина оказалась не та. А британский астрофизик Стивен Хокинг прогнозирует через 400 лет вытеснение человека роботами с искусственным интеллектом. Может, к тому времени наш мозг сможет быть вживлен в какие-то железяки-пластики и т.п.? Вот вам и "сверхчеловек" с подходящим телом. Недавно поразился японским робототехникам - киборги почти готовы: http://www.youtube.com/watch?v=RksP_gAqSh0

Пока не проштудировал книгу Александра Петровича Потёмкина «Человек отменяется», но привел интересные, на мой взгляд, суждения о ней, которые свидетельствуют о подступах современных отечественных интеллектуалов к высшему вопрошанию. Решил пока закончить данную тему отзывом философа, которого уважаю как профессионала – заслуженный профессор МГУ, доктор философских наук Михаил Александрович Маслин, заведующий кафедрой истории русской философии Философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Вот его отзыв:

«Не касаясь собственно художественной стороны романа Александра Потемкина "Человек отменяется" (как представляется, она в общем имеет второстепенное значение, т.к. главное в данном тексте - диалогические и монологические вариации вокруг трагизма "отменённого" бытия человека), - обратим внимание именно на идеологию данного произведения. Содержанием этой идеологии являются размышления не только о нравственной и духовной гибели человека в современную эпоху (о чём многие размышляли и в XX веке), но, возможно, и о прекращении его физического существования в результате уничтожения (или самоуничтожения) человеческой природы как таковой. Тема не нова, поскольку раскрыта в разных связях и отношениях в сочинениях русских философов XX века (смотри, например, работы Н.А. Бердяева "Я" и мир объектов", "Судьба человека в современном мире" и др.).

Это тема кризиса гуманизма - мировоззренческого фундамента новоевропейской культуры (по Бердяеву, гуманизм в XX веке скатился вниз, в царство антихриста). Разумеется, в романе Потёмкина эта тема решается в особой форме и на материале современной жизни. Жанр философского романа позволяет автору представить в диалогической форме различные варианты обсуждения темы трагизма человеческого бытия. В более широком контексте, роман демонстрирует не только собственно "метафизический потенциал", но и заявляет о себе в плане интеллектуальной публицистики, политологии и культурологии (точнее, - культурантропологии).

Нельзя не приветствовать то, что в романе "Человек отменяется" в литературно-философской форме поднимаются столь важные проблемы. Это очень важно не только для русской литературы, но и для русской философии. Связь между ними, ярко проявившая себя в 19 и 20 веках, в новом столетии истощилась. Возможно, потребность в воссоздании и переосмыслении такой связи, к чему, по нашему мнению, как раз и стремится роман Потёмкина, для философии ещё более актуальна, чем для литературы. В литературной диалогической форме содержатся специфические, может быть, более действенные возможности для изложения и обсуждения философских проблем. Что и предпринято автором романа, где излагаются и популяризируются идеи Достоевского, Ницше, Фёдорова, Вернадского, Тейяра де Шардена и многих других русских и европейских мыслителей.

Можно сказать, что данная ниша в России, в отличии от Франции, практически "не занята". У нас преобладает скорее "немецкое" отношение к философии, что не удивительно, поскольку секуляризированная русская философия Нового времени по своему происхождению "немка". У французов в этом плане можно многому поучиться.

Достаточно заметить, что во Франции выходит (естественно, франкоязычный) литературно-философский журнал "Философия", имеющий стотысячный (!) тираж. Другое дело - качественная сторона этой литературы, разумеется, постмодернистской в своей основе. (Хотя понятно, что далеко не вся постмодернистская литература является мусором, адресованным различным извращенцам и психам). В целом же роман Потёмкина оставляет надежду на то, что и в России возможно существование подобных форм философствования.

В этом контексте понятен эпиграф романа, взятый из Ницше. Между идеями Ницше -острого критика и аналитика современной ему европейской культуры, а также между идеями русских философов XX века существует определённая связь. Если, по Ницше, "Бог умер", то логическим продолжением этого тезиса, хотя и на иной мировоззренческой основе, является другая констатация, принадлежащая русской религиозной философии: "Если Бог умер, то и человек умер". Поскольку человеческое существо является согласно христианскому вероучению существом богоподобным, то "смерть Бога" означает и смерть человека. Афоризм Ницше, как и вся европейская философия жизни, у истоков которой стоял немецкий философ, только "намекает" на эту грядущую смерть человека своим анализом несовершенства человеческой природы, а также своим проектом преобразования человека в сверхчеловека.

В сущности, всё, что мог сделать Ницше, сводилось к раскрытию несовершенства существующих культурных форм (в том числе и морали), искажённых, как он считал, влиянием христианства. Антихристианская переделка человека у Ницше, действительно, выглядит как "отмена" человека.

Русская философия (Розанов, Бердяев, Федотов, Франк и др.) шла другим путём - не "отмены", а сохранения человека. Особенно грандиозным был замысел Фёдорова, чьи идеи нередко встречаются в диалогах романа. Это был замысел не только сохранения, но и воскрешения и преображения человека. Фёдоров, кстати, всеми фибрами души ненавидел Ницше как "философа войны" и "врага мира" (в фёдоровском смысле - мира не как противоположности войны, а мира как вселенной). У истоков русской "всемирной любви" к человеку - великие философские романы Достоевского, поэтому именно как антитеза ницшеанству, но не как его продолжение, оправдан и другой эпиграф к роману - из Достоевского. Он говорит о том, что русский народ велик и в святости, и в мерзости.

Это одна из формулировок универсального христианского гуманизма писателя, который во всяком человеке, даже падшем и низменном, видел человека как образ Божий. Нет сомнения в том, что это относится и к современному русскому человеку, правда, материала для демонстрации современного "величия", мягко говоря, маловато. Хотя можно сказать, что "бестиализация" (выражение Бердяева), то есть превращение человека в зверя в России идёт меньшими темпами, чем в Америке. Известно, например, что известное убийство тридцати двух студентов в Вирджинии вызвало целую волну непрекращающихся подражаний. В смысле жестокости жизнь в России не так уж и страшна, а если жить где-нибудь на природе в собственном доме и иметь средства, то и приятна (за исключением мегаполисов, которые в условиях глобализации одинаковы повсюду и везде поражены наркоманией, проституцией, криминалом и др.). Как выясняется, и в маленькой тихой, экологически чистой Эстонии "негров линчуют и убивают" (разумеется, русских, в виде современных негров).

В России страшно другое, именно то, что "народ безмолствует". Страшно потому, что когда он просыпается, то бунтует "бессмысленно и беспощадно". Но родину-мать надо любить не только тогда, когда она велика и могуча, но и тогда, когда она вся изолгалась, пьяна и лежит в грехе (мысль Достоевского, пересказанная Розановым). Описаний этих грехов более чем достаточно в романе. Одна из самых мерзких сцен - пьянство и "свальный грех" в заключительной части романа, в купе поезда, где едет Дыгало. Очевидна связь между этой сценой и завершающим роман самоубийством этого персонажа. В известном смысле Дыгало явился жертвой, хотя и по своеволию (это важно подчеркнуть), жертвой того, что "кругом всё - катастрофа", деваться некуда, всё человеческое прогнило и т.п.

Есть впечатление, что "лежащая в грехе" низовая Россия, чьи грехи, в общем, вторичны по отношению к "элитным грехам" - эта неприглядная Россия вызывает у автора больше симпатий. С юмором и сочувствием описаны, например, диалоги бомжей (стр. 370-380), во всяком случае, гораздо более интеллектуальные и содержательные, чем у новых русских. Что особенно трогает, так это патриотическая озабоченность бомжей, среди которых немало людей образованных (что соответствует действительности). Они гораздо лучше разбираются в различных проблемах России, по сравнению с "элитой".

Непонятна только любовь бомжей к маленькому, управляемому предателями-русофобами государству под названием Грузия. В народе всегда любили грузин, но нелюбовь к её правителям в народе всеобща. Грузия - несостоявшееся государство, чьё правительство живёт только тем, что эксплуатирует на продажу в США единственную идею - ненависти к России. Грузинские правители - клятвопреступники, нарушившие клятву Георгиевского трактата. Но бытие государства не может быть основано на ненависти, и Грузия уже наказана за эту ненависть деградацией своей цветущей в прошлом культуры. У автора этих строк есть ученики-грузины, бывшие студенты МГУ, которые рассказывали о полной деградации философии в современной Грузии (в советское время в Грузии была одна из лучших историко-философских школ). Мой ученик Гоча Бокучава, кандидат философских наук и умница, баллотировался на местных выборах в Грузии, но потерпел поражение как "агент Москвы" (учился в МГУ), а его соперник (вряд ли обладатель такого же интеллекта и образования) оказывается, в течение месяца или двух прошёл стажировку в США. Потому и победил. Комментарии, как говорится, излишни.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Слишком остро про Грузию. Она не такая падшая, наверное/

В романе описаны современные "русские мерзости", творимые прежде всего так называемой "элитой", не отличающейся перевесом ума и образования в сравнении с остальным населением (даже по сравнению с бомжами), но зато чрезвычайно изобретательной по части удовлетворения своих пороков. Это безжалостная и бесстыдная публика, она, к сожалению, позорит Россию не только внутри страны, но и за рубежом (вот сюжет для специального романа, поскольку Александр Потёмкин, очевидно, хорошо понимает "дальнее зарубежье"). В романе проводится та мысль, с которой нельзя не согласиться, что именно эта пресловутая "новорусскость" является едва ли не главным источником криминализации нашей страны.

К сожалению (что поделаешь?), название романа "Человек отменяется", подкреплённое нижеследующим эпиграфом из Достоевского, может быть понято как "Русский человек отменяется". На самом деле, как было сказано выше, Достоевский, как и Фёдоров, чьи мысли он разделял, поддерживал совсем другие представления о человеке и русской идее, которую он понимал как идею вселенского братства во Христе. Поскольку цитата-эпиграф из Достоевского идёт вслед за цитатой из Ницше, то может создаться впечатление о "вторичности" Достоевского по отношению к Ницше, что неверно. Легенда о "ницшеанстве" Достоевского является полным мифом, хотя бы потому, что русский писатель совсем не был знаком с произведениями основоположника философии жизни. Тогда как Ницше зачитывался Достоевским, хотя понял его по-своему. Ницшеанская интерпретация Достоевского - одна из многих неадекватных версий философии Достоевского, наряду с экзистенциалистской, неотомистской, фрейдистской и т.п.

Более целесообразным было бы предпослать роману другое высказывание из Достоевского: "Если Бога нет, то всё дозволено". Ведь главные проводники идеи "отмены человека" в романе не просто какие-то мизантропы-мечтатели, но именно активные безбожники, изобретатели новой секуляризированной античеловеческой религии. Её цель - не больше и не меньше - "отмена человека", упразднение человеческой сущности как таковой. К ним относятся, прежде всего, "главный бес" - Гусятников и его своеобразный двойник Химушкин, а также "мелкий бес" Дыгало.

Им противостоит единственная в романе носительница положительного нравственного идеала - Анастасия Чудецкая, студентка-дипломница исторического факультета. Она, несомненно, выступает на стороне добра. Правда, выглядит она в качестве обороняющейся, а не наступательной стороны, поскольку именно упомянутые бесы и общая бесовская атмосфера происходящих в романе событий задают тон и формируют основную сюжетную канву. Настя сама нуждается в спасении и защите, хотя бы потому, что она является квартиранткой у Химушкина, который жёстко регламентирует ее жизнь и организовал за ней тотальную слежку.

Каждый из названных бесовских персонажей - человеконенавистник на свой манер. Обобщённо говоря, именно они являются вершителями судеб, почему доминирование этих негодяев в тексте романа и создаёт страшную картину необратимого торжества зла. Самое страшное заключается в том, что это зло материализовалось, стало разлитой повсюду реальностью. Причём их никто не привлекает к ответственности за творимое зло, что создаёт впечатление полной безнаказанности злодеев. Это - дьявольская свобода, та самая, которую олицетворяет Великий инквизитор у Достоевского.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Не слишком ли превозносит Маслин этих «новых русских» - мелкостных бесов, мразь человеческую. Великий Инквизитор – другое измерение, другой масштаб/

Гусятников - это, так сказать, "человекоистребитель", маньяк-экспериментатор, который получает извращённое удовольствие от культивирования человеческих пороков из "любви к искусству", если можно назвать это искусством. Этот монстр - готовый пациент для психушки, главный герой того "фильма ужасов", который он создаёт по своему собственному сценарию и реализует в действительности. Главный герой "Молчанья ягнят" - дитя по сравнению с этим злодеем. Гусятников выступает конкретным виновником многих зол в романе, потому и заслуживает звания главного дьявола.

Интересно, что в романе никак не объясняется происхождение того капитала, которым он обладает и который, собственно говоря, и даёт ему возможность управлять творимым им злом. Может быть, такое объяснение даже является излишним, поскольку вокруг него - сплошь негодяи, завсегдатаи различных шикерий, заработавшие свои деньги наглым грабежом и обманом. Они как раз и создают ту среду, где формируются Гусятниковы.

Гусятников отнюдь не одинок, в романе присутствуют и другие типажи, вызывающие у читателя отвращение - убийцы, мошенники, коррупционеры, бессовестные политики, продажные женщины, самодовольные и тупые нувориши. Закономерный конец этого злодея в романе изображён автором таким образом, чтобы провести мысль о том, что общество, с которым буквально сросся Гусятников, вряд ли его покарает, поскольку у него повсюду "всё схвачено". Возмездие он получает не от человека, а от животного - льва в зоопарке, который с хрустом раскусывает его череп.

Как и в прежнем незавершённом тексте романа, Гусятников щеголяет китайскими словечками, которые почему-то пишутся латинскими буквами. К чему? Заметим также, что его alter ego Химушкин для симметрии, что ли, к месту и не к месту сыпет украинизмами, что совсем не вяжется с его общим обликом москвича-образованца, который "с отцом ходил в Сандуны". Непонятно, почему в одной из метаморфоз Химушкина, где он оборачивается зерном и едет на элеватор, бригадир по фамилии Малюшкин также говорит по-украински(?).

Роман "Человек отменяется" - произведение страшное, вызывающее у читателя ужас и чувства протеста и возмущения. Особенно это касается многочисленных сцен насилия, издевательства над человеком и всей системы добровольного оплаченного рабства, которая культивируется Гусятниковым в созданном им поместье "Римушкино". Автор намеренно эпатирует читателя, стремится "расшевелить муравейник", подразнить молчальника-интеллектуала, которому главным образом и адресован данный роман. Это явно не массовое чтиво, а философский роман-антиутопия, который требует не профанного, а подготовленного потребителя.

Сама идея создания сегодня "неокрепостнического поместья" может в определённом смысле и не показаться утопической. Недавно пришлось видеть по телевизору рекламу подмосковного элитного посёлка, окружённого высоким забором. Рекламировавший это райское местечко заявил, что в нём всё есть для жизни и отдыха. "Это замечательное, настоящее поместье, - заявил он со смешком, - не хватает только крепостных".

Химушкин - вроде бы злодей меньшего масштаба, представляющий тип мечтателя "себе на уме", тихо ненавидящего весь человеческий мир. Этот современный мизантроп напоминает героя "Записок из подполья" Достоевского, с той лишь разницей, что он имеет конкретное имя. Он из тех людей, которых Солженицын называет "образованцами". "Образованство" Химушкина сказывается в том, что он весь - одна ходячая цитата. Химушкин напоминает того немецкого студента из "Путешествия по Гарцу" Гейне, который во сне видит сад, где на клумбах вместо цветов растут цитаты, а он ходит и собирает их. Его пространные монологи утомляют цитатами, длиннотами, особенно по части математических выкладок, которые вряд ли уместны для такого жанра, как роман.

Химушкин как бы скользит по поверхности жизни, являясь непривязанным ни к чему сторонним наблюдателем. Это своего рода "объясняющий господин-всезнайка", которого переполняет ощущение собственной независимости. Наиболее убедительным доказательством этой "независимости", однако, являются не "умные речи", а хулиганское поведение на выставке в Манеже. В реальной жизни он был бы непременно наказан милицией или охранниками, но был "помилован" автором. В действительности он порядочный негодяй, доносчик и мелкий шпион. Правда, иногда он излагает свои собственные проекты, которые имеют потенциального спонсора в лице некоего француза-журналиста Мишеля, работающего в Москве. Этот анархо-индивидуалист, оказывается, озабочен переводом содержания каждого человеческого сознания на жёсткие диски и созданием таким образом человеческого "банка данных" для которого реальный человек уже не представляет ценности. Это тоже своеобразная "отмена человека", хотя и не такая зверская, как у Гусятникова, но по-своему более эффективная.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Это интересный проект, созвучный моему Панлогу, и надо вникнуть, в чём его сатанизм, чтобы отмежеваться. Ведь любовь и секс, правда и кривда внешне мало отличаются, если не вникнуть в суть/

Вредоносность Химушкина заключается в заразительности того влияния, которое он распространяет вокруг. Например, поначалу казавшийся вполне порядочным, честным и интеллектуально независимым человеком-правдоискателем молодой архитектор-аспирант Дыгало под влиянием знакомства с Химушкиным буквально через несколько часов перерождается и "предаёт анафеме" профессию архитектора, которой был предан. Химушкин стал "виновником его откровений" - суть которых в том, чтобы "мстить человеку", "изгнать, искоренять человека" и т.п. Очарование умом и красотой Насти Чудецкой проходит у Дыгало под влиянием заражённого мизантропией Химушкина.

Поначалу даже непонятно, за что и почему собирается "мстить человечеству" Дыгало. Явно в подражание Химушкину он вызывающе-протестующе ведёт себя в ресторане и вышвыривается оттуда. Бунт Дыгало выглядит как своего рода пародия на бунт Ивана Карамазова. Заканчивает свою жизнь Дыгало самоубийством, что по его версии означает "отмену человека ценой собственной жизни". Этим и завершается роман, что вполне совпадает с мыслью Достоевского о том, что пределом вседозволенности является даже не убийство другого, а убийство самого себя. Это и есть: "Если Бога нет, то всё дозволено". Ведь в христианстве самоубийство считается тягчайшим грехом, почему самоубийц и хоронили отдельно, за оградой кладбища.

В свете позиции Достоевского и русской философии в целом, вовсе не "отменяющей", а напротив, возвышающей человека, в том числе русского, главная мысль - об "отмене человека", звучащая едва ли не как приказ, выглядит, мало сказать, гипотетической и проблематичной, но невыполнимой. Поэтому роман и является антиутопией, а не утопией.

Пока есть бытие, существует и человек. Нет человека - нет и бытия, оно без него неполно, как неполон без человека и Бог, полюбивший человека, своё создание. Неполон потому, что для его создания Бог частично опустошил себя, совершил кенозис. Наверное, лучше назвать роман так: "Отменить человека" (сравните: "Убить пересмешника"). В конце можно было бы поставить и вопросительный знак. "Отменить человека?" звучало бы как попытка, но не как совершённое/завершённое действие (сравните с "Что делать"?).

Получается, что в нынешней формулировке заглавия философский смысл романа звучит как "Роман о небытии" или "Роман небытия", то есть "Роман о ничто", о том, чего нет. Но ведь если человека нет, то и ничего нет, как было сказано выше. Тогда существует только "ничто". Бог, правда, тоже существует, но без человека. Но это будет "бесчеловечный Бог", который нужен только современному безбожному человеку. Это подтверждает концепция свободы Бердяева, антроподицея Флоренского, учение о бытии Хайдеггера, идеи других представителей европейской философии XX века.

Роман, несомненно, должен быть рекомендован к печати. Остаётся только пожелать автору и роману хорошей творческой жизни. Возможно, когда-нибудь автор сумеет реализовать высказанное в данном отзыве пожелание: написать "плутовской роман" о похождениях новых русских за границей. Это было бы актуально и соответствовало бы авторским возможностям Александра Петровича Потёмкина».