Вечное Возвращение и Высший Смысл – субъектное против натуралистического

Прочел две работы о сути Вечного Возвращения - книга Сергей Жигалкин. Метафизика вечного возвращения (Москва: Издательство NOX, 1996) и статья Вадим Маркович Бакусев. «Вечное возвращение» и античность (Вопросы философии, Москва, 2007, № 12, стр. 135-157). Казалось бы, обе работы добротно обосновывают допустимость и даже обязательность Вечного Возвращения. Однако обе, по-моему, грешат односторонним или натуралистическим (фактически космологическим), или доэсхатологическим пониманием Круга Времени, тогда как первоисходно субъектное (как бы «микрокосмосное») восприятие-переживание вечного возвращения к самому себе. Как только человек осознаёт своё «я», он возвращается к самому себе и в себя и замыкает время в круг, реализует самотождественность самого себя. Осознать себя – значит возвыситься до субъектности, пожертвовать своим сущим ради своего Бытия, восстать ростком Dasein из почвы досубъектного das Man и стать лицом к лицу с Sein.

Космологическая «циклическая Вселенная», пусть даже каждый цикл абсолютно «равен» каждому другому, неотвратимо навязывает иллюзию бесконечной последовательности абсолютно тождественных циклов, что означает абсолютную бессмысленность жизни и вообще бытия. Не спасает и надкосмологическое Единое как идеал и цель жизни. Вадим Бакусев приводит ключевую цитату из «Первооснов теологии» (34) неоплатоника Прокла в переводе Алексея Фёдоровича Лосева – «Оттого, что мир вечен, не следует, что он не эманирует из ума, ведь оттого, что он вечно в устроении, не следует, что он не возвращается [к уму]; он и вечно эманирует, и вечен по сущности, и вечно возвращается, и нерушим по своему устроению» (Прокл. Первоосновы теологии. Гимны. Москва, 1993, стр. 36). В.М. Бакусев выделяет курсивом слова «вечно возвращается» и делает важное примечание (стр. 156): «Исправляю очевидную опечатку в этом издании – «усмотрению» вместо нужного «устроению» (κατά τήν τάξιν), и толкую выражение «вечно возвращается» (έπέστραπται άεί) расширительно: «вечно» тут можно, а, пожалуй, и нужно понимать еще и в смысле «постоянно, в каждый момент времени».

Отсюда Вадим Бакусев делает вывод, который не считаю исчерпывающим, о бессмыслии вечного возвращения, даже если оно сопряжено с Единым: «Достаточно сказать, что в понимании неоплатоников исхождение (эманация), пребывание и возвращение как фундаментальные условия бытия мира – три «неслиянных и нераздельных» ипостаси одного и того же процесса, один полюс которого – Единое, - даже исходя из себя, остается в вечности, а другой – мир как целое, поскольку он имеет бытие и смысл, «в любой момент» бесконечного времени возвращается к этому Единому (т.е. Единое возвращается из мира, из времени – к себе в вечность). Здесь, как и в античности вообще, вечен только процесс возвращения, и в некотором смысле возвращается «то же», т.е. Единое, - но формы мира, пусть даже он кружит вокруг вечного, всегда бесконечно разнообразны» (стр. 150-151).

Вечное возвращение с натуралистической точки зрения, даже если постараться сопрячь её с неоплатонической, - это воплощенная бессмысленность. Правда, Вадим Бакусев делает оговорку, что бессмысленность бывает двух сортов – относительная и абсолютная. «Надо, - пишет он, - различать бессмыслицу как 1) бытийную внелогическую противоположность смысла – это, в терминах А.Ф. Лосева, будет необходимо меональный момент в эйдосе – и 2) как абсолютный меон, отсутствие смысла, свойственное некоторым выродившимся цивилизациям. Идея вечного возвращения – это, разумеется, бессмыслица в первом смысле. Сам Ницше выразил это, например, так: «Я противоречу – и все же я – нечто противоположное духу отрицанья» (KSA /Kritische Studienausgabe/, Band 13, 25 [6])» (стр. 157).

Полвека назад, осмысляя ницшевское Вечное Возвращение, я сначала остановился на его героической трактовке – смысл мира в том, что в нем нет смысла. Затем, после изучения классического трактата германского библеиста Германа Гункеля «Schöpfung und Chaos in Urzeit und Endzeit» (Göttingen, 1895), в котором события Конца (библейское Откровение святого Иоанна Богослова = Апокалипсис) сопрягались с событиями Начала (Книга Бытие) и тем самым устанавливалось Вечное Возвращение в христианском откровении Истории, открылся высший смысл существования мира и человека – Богосаможертвоприношение. А Вечное Возвращение – это Вечный Миг этого высшего акта, один и единственный, точка Омега и одновременно точка Альфа, последний и окончательный смысл. Никакого повторения «одного и того же», а абсолютная уникальность каждого события сущего и высшего «События», которое Хайдеггер назвал непереводимым словом Ereignis. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Апокалипсис 22:13).

Все остальные концепции бытия сущего – действительно оказываются бессмысленными. И современные научно-космологические трактовки эволюции мира и человечества, и традиционные обрядоверческие религиозно-теологические – смысла дать не могут. И попрать бессмысленность оказалась способной лишь якобы полная бессмысленность вечного возвращения. Клин – клином! Конечно, сначала надо было развенчать ложные и поверхностные смыслы существования, в том числе через осмысление бессмысленности космического циклизма. Через шок спасительного парадокса, через субъектно-эсхатологически понятое вечное возвращение Ницше – свершился прорыв к высшему смыслу Ereignis.

Но Вадим Бакусев остановился на моменте «смысл в бессмысленности» вместо того, чтобы перескочить вслед за Фридрихом Ницше к преодолению бессмысленности через подвиг Заратустры, устремленному к огненно-пламенному Богосаможертвоприношению. «Другая сторона наивного замысла Ницше, - снисходительно-поучительно подытоживает Вадим Бакусев, - состояла в том, чтобы, сокрушив европейскую рациональность, создать новые основы духовной жизни в виде мифа (наивность я усматриваю в обращении с этой целью к прошлому, к отжившему, - во-первых, к мифу как таковому, во-вторых, к его конкретным формам: вечному возвращению и «дионисийству»)» (стр. 157).

На самом деле наивно самомнение Вадима Марковича Бакусева, усматривающего «наив» в выстраданных прозрениях Фридриха Ницше, а также, само собой, его продолжателей Мартина Хайдеггера, Жиля Делёза, Жака Деррида и многих-многих других. Все подобные «наивно-мыслящие» мыслители якобы заблуждались насчет мифа, дионисийства, вечного возвращения, но вот явился Бакусев и «тучи развел руками», высказал «ненаивную» истину - подвел концепцию вечного возвращения под этакий кунштюк бессмысленности, и баста. В последнем его параграфе «VI. Смысл бессмысленности» читаем (стр. 151-152):

«И все-таки в определенном отношении Ницше - подлинный творец идеи вечного возвращения. Дело в том, что эта идея, если принимать ее всерьез, никак не совместима с тем, чем только и было занято человечество до него и даже еще некоторое время после него: поиском последнего, высшего смысла как высшей ценности. А Ницше, озабоченный ниспровержением всех прежних высших ценностей, главной из которых был смысл, занимался поиском именно идеи мира как принципиально и абсолютно бессмысленного (я хочу сказать - поиском такой идеи как альтернативной высшей ценности), где кроме вечного повторения одного и того же ничего нет и гарантированно не будет.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ницше как продолжатель субъектной /критической/ философии рушил традиционные смыслы и ниспровергал ложных кумиров, и правильно делал, но не ради голого разрушения-ниспровержения, а ради расчистки места для строительства храма новой Правой Веры (как её называть – дело другое). Неверное понимание пафоса Ницше и цели его «философствования молотом» и смысла его подвига – он бы покончил с собой, как Жиль Делёз, если бы не предчувствовал Высший Смысл, мост к Богоравенству. Несколько поверхностно в связи с этим и примечание В.М. Бакусева на стр. 156 – «Того, кто прочувствовал предельный статус (онтологический или психологический, что впрочем, одно и то же) смысла, неодолимо тянет испробовать его альтернативу – абсурд в чистом виде. Это можно делать не только с серьёзной целью, как Ницше, но и с игровой, художественной, как сделал, скажем, Х.Л. Борхес (см. рассказ «Бессмертный» из сборника «Алеф»). Последнего, кстати, привлекала идея Ницше (см. эссе «Циклическое время» из сборника «История вечности» и др.), но он подошел к ней исключительно как эстет – она интересовала его, кажется, лишь как изящная безделушка (благодаря своей абсурдности и симметричности». Не думаю, что Борхес свысока относился к Вечному Возвращению/

Но он /Ницше/ искал идею не любого бессмысленного, а принципиально представимого, формально доступного разуму: таковой и была для него идея вечного возвращения. В его случае смыслом, т.е. назначением, становилось само бессмысленное - но это еще не означало, что оно наделяется внутренним, собственным смыслом . Именно этим (если теперь смотреть на дело из перспективы самого разума) его вечное возвращение в корне отличается от своих восточных прототипов (известных ему по античным источникам и, может быть, в качестве античных).

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Тезис «смысл мира в том, что в нём нет смысла» – лишь момент в обретении Высшего Смысла. Остальные приближения к Высшему Смыслу – ещё тупее и «бессмысленнее». Натуралистически-понятое «вечное возвращение» - бессмысленно-тупиковое и в восточной, и в западной мысли. Но и на Востоке, и на Западе всегда мерцала субъектность, которая «вечное возвращение» возвращало к жертвоприношению и через него прорыву к бытию (Единому). Вадим Бакусев вообще не касается темы жертвы, без чего его рассуждения обесцениваются-обессмысливаются/

В этих последних /восточных прототипах «вечного возвращения»/ главная идея релятивизируется, нейтрализуется представлением об избавлении от безостановочно крутящегося мирового кошмара путем потустороннего выхода из него раз и навсегда, тогда как Ницше нуждается в полной и окончательной безнадежности и безжалостном трагизме человеческой ситуации, переоценивая ее как естественную, прекрасную и единственно желательную: ведь только при таком условии (других он, увы, не заметил) человек получает шанс возвыситься до статуса трагического героя, сверхчеловека.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: И восточные пророки и мудрецы, и Ницше с Хайдеггером принимали «вечное возвращение» сущего не как самоцель, а именно как средство возвыситься до статуса шахида, приносящего себя в жертву бытию. Поверхностная трактовка у автора статьи В.М. Бакусева/

В чем же был (или есть) смысл (или назначение, или энтелехия) этой бессмыслицы? Во-первых, она наделялась внесмысловым в логическом измерении назначением: а именно, художественным. Надо было сделать "сына" Заратуштру человечески и художественно убедительным, надо было снабдить его трагической идеей, от которой у читателя (предположительно) застынет кровь в жилах. (То обстоятельство, что "Так говорил Заратуштра" благодаря идее вечного возвращения относится к фантастическому жанру, ничего не меняет: ведь и фантастика должна быть убедительной. Если у каких читателей кровь и застыла бы от этого в жилах, так только у некоторых древнеперсидских, - но у них, как я предположил, было противоядие.)

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Все же поверхностная трактовка «вечного возвращения» у В.М. Бакусева – это не «фантастика» у Ф. Ницше, а художественно изложенная философия/

Дело, однако, осложнялось тем, что, по-моему, Ницше и сам не верил в свою идею. Ведь, во-вторых, ее смысл для него был прагматическим и "педагогическим" (и, кажется, в этом отношении он с симпатией смотрел на иезуитов): она была задумана как рукоятка некоего терминаторского инструмента, которым философ намеревался разнести вдребезги самый фундамент прежних ценностей - смысл - и в конце концов оставить западного человека лицом к лицу с дымящимися развалинами, с чем-то бессмысленным вдоль и поперек: лишь это жесточайшее испытание, возможно, еще могло "встряхнуть" Европу и заставить корни сознания снова врасти в почву бессознательного. Иными словами, Ницше попытался использовать бессмыслицу вечного возвращения как средство тотальной отмены всякого прежнего смысла, чтобы расчистить место для другого, нового смысла, который несет в себе идея сверхчеловека.

Если Ницше (как я предполагаю) на это рассчитывал, то оказалось, что зря: сначала сам собой догорал старый огонь, а напоследок Europa Posthuma сумела выдавить из себя только болотные огоньки постмодернизма как "пост-смысла". Да и само вечное возвращение как "рукоятка" молота было сделано из неподходящего для задуманного дела материала, а именно, фантастического, и не выдержало удара по косной твердыне европейской рациональности, так же, как некогда предшественница этой последней, греческая рациональность, не далась восточному влиянию. Великий терминатор попал не туда, куда метил, а в себя самого - именно это зрелище и потрясло весь мир, т.е. несколько десятков тысяч интеллигентов; правда, из-за грохота и кучи обломков да пыли, окутавшей место трагического происшествия, никто, кажется, не разобрал, куда пришелся роковой удар. Обломки утрамбованы временем, пыль рассеялась, эхо грома затихает; но для тех, кто видит, остался чистый свет, высеченный тем ударом.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Вышенаписанное – увод в сторону от сердцевины ницшевского понимания Вечного Возвращения. И Мартин Хайдеггер, и Жиль Делёз несопоставимо глубже почувствовали его бездны, хотя и не исчерпали их/

Итак, вечное возвращение как коренная бессмысленность самого бытия должно было положить предел - чему? И в этом третий смысл идеи вечного возвращения, для самого Ницше уже закрытый: она положила предел "западной метафизике" (по выражению М. Хайдеггера, прямо связывавшего вечное возвращение с "нигилизмом" – см. его эссе «Слова Ницше «Бог мертв»»). Что ж, тут Ницше ломился в уже открывающиеся ворота, разве что немного ускорил их открывание. Конец западной метафизики как конец осмысленного бытия Европы наступил и без него: но он стал его классическим провозвестником, оформителем и выразителем, хотя и не совсем в том смысле, какой придавал этому Хайдеггер».

Выскажу свою оценку – Вадим Маркович Бакусев, оставив за бортом сопряженное с «Вечным Возвращением» Богосаможертвоприношение, не воспринял глубину восточного и ницшевского понимания соответствующего комплекса мифов и смысл ницшевского Заратустры как пророка Сверхчеловечества (=Богочеловечества) и соответственно Правой Веры. Почему так получилось? Из-за доминирования в суждениях В.М. Бакусева именно натуралистического, а не субъектного и тем более не мифологического понимания модели циклического сущего. На самом деле Вечное Возвращение – не бессмысленный бег белки человечества по кругу, а уникальность каждого мига времени и сопряженность Круга Времени с самосознанием и соответственно с самотождественностью Dasein. А само Sein сопряжено со временем Zeit и вовлечено в уникальность Истории, разрешаемой не только в мигах самосознания-выбора-решения Dasein, но прежде всего в Сверхсобытии Ereignis.

Сергей Жигалкин подходит к постижению Вечного Возвращения экзистенциальнее, чем Вадим Бакусев. Он – не только автор книги «Метафизика вечного возвращения», статей, рассказов, эссе, но и переводчик с английского и немецкого языков, в том числе книги М. Хайдеггера «Метафизическая концепция Ницше и ее роль в европейском мышлении. Вечное возвращение равного. Лекции 1923-1944 годов», а также художественной прозы для издающейся при его участии коллекции «Гарфанг» (коллекцию ведет Е. Головин). Он же - основатель издательства «Nox», который, среди прочего, выпускал художественно-публицистический альманах «Splendor Solis». Он пишет в своей книге:

«Какой, собственно, смысл имеет фраза "Время есть Круг"? Сравнение Времени с кругом, как отмечалось, условно, поскольку на круг мы смотрим извне. Но как изнутри окружающего мира - не пытаясь (придумав образ, знак или схему) рассматривать этот мир со стороны - можно понять, что значит замкнутость Времени?

Прежде всего мы должны вернуться в Мгновение. Под "Мгновением", уточним, мы не имеем в виду "идеальный" Миг, который всегда проходит быстрее, чем успеваешь его осознать. Это может быть происходящее лишь в данный момент - белое облако в вышине, первый осенний ветер, мысль о безвозвратно ушедшем и вместе с ними невыразимое чувство красоты и тоски - и может быть вся наша жизнь целиком. Мгновение протяженно во времени и длится от долей секунды до многих и многих лет. Мгновение становится Мгновением, если, размышляя о нем, мы, во-первых, "видим" его как целое, и, во-вторых, сознательно или бессознательно подразумеваем такую уходящую в прошлое и будущее перспективу времени, в сравнении с которой наше Мгновение ничтожно мало. Именно это "подразумевание", а не "очень малая" длительность, делает Мгновение Мгновением... И Мгновением будет воображаемая история существования человечества, если мы смотрим на нее в перспективе существования всей Вселенной…

Мгновение, таким образом, - это имеющая большую или меньшую длительность ситуация - вспышка молнии или вся наша жизнь, - которую мы воспринимаем как что-то одно, не сменяющееся другим. Ситуация, в которой, к тому же, мы сами присутствуем в данный момент.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: К сожалению, Сергей Жигалкин пытается трактовать «вечное возвращение» экзистенциально, но пока не доходит до его субъектного понимания и потому не трактует Мгновение как акт возвращения к самому себе, как экзистенциальное «вечное возвращение» самосознания. Дойдет - дальше/

Итак, если мы хотим понять, что такое замкнутость Времени, прежде всего необходимо вернуться в Мгновение. То есть мы должны выйти из полной погруженности в отвлеченные размышления, фантазии и грезы и вернуться туда, где находимся экзистенциально - в мир, коему принадлежит наше существо. Что бы ни окружало нас в данный момент, что бы мы ни делали, о чем бы ни думали и какие бы ни испытывали чувства, всё это - мы должны ощутить - происходит в Мгновении, всё это есть и являет собой торжествующую альтернативу Ничто. Мы должны ощутить ни с чем не сравнимое могущество, ясность и красоту этого "есть". Позади - наша жизнь, полная ностальгических и тягостных, красивых и жутких моментов, головокружительных успехов и сокрушительных неудач, за ней - миллионы и миллионы лет жизни Вселенной, куда мы то ли были, то ли не были вовлечены, и впереди - точно такие же миллионы и миллионы лет. Откуда, из какой бездны времен всё это пришло и куда идет - как нам понять смысл Мгновения, которое есть, и смысл Мгновений, которых уже или еще нет, - как понять течение Времени?

Обычный ход мысли примерно таков. Мгновение, в котором мы находимся, - результат всего свершавшегося во все миллионы и миллионы лет. Всё, что есть сейчас, есть и таково исключительно благодаря тому, что во все неисчислимые времена случалось именно то, что случалось, и происходило именно то, что происходило. Другими словами, вся "эволюция" Вселенной привела к Мгновению, которое имеет место сейчас. Она, можно сказать, и была ориентирована именно на то, чтобы дать ему жизнь. Но является ли это Мгновение "Конечной Целью" - надеждой и грезой всех прошедших миллионов и миллионов лет? Поскольку оно не совершенно - поскольку есть "лучшее", и есть "худшее", - разумеется, нет. "Эволюция" Вселенной еще не завершена. И если никакого радикального изменения не произойдет - если Мгновения по-прежнему будут сменяться все новыми Мгновениями, - никогда и не будет завершена. Потому что в таком случае ни одно Мгновение, сколь совершенным оно бы ни было, не может быть "Конечной Целью", так как, являясь причиной новых свершений, само имеет дальше себя идущую цель. Но если, что на первый взгляд кажется наиболее вероятным, Вселенная в целом всегда остается такой, какой мы ее представляем себе, - если Время существует всегда и всегда движет Вселенную к новым и новым видам бытия, - то имеет ли вообще какой-нибудь смысл Мгновение и всё свершающееся в нем? Если Мгновение существует лишь ради Грядущего - ради достижения "Конечной Цели", то, за ее отсутствием, естественно, нет.

Если же, предположим, смысл Мгновения в противопоставлении Небытию всех конкретных существующих в нем реалий - если смысл в самих имеющих место в это Мгновение образах, пейзажах, законах, пространствах, действиях и существах, - то Мгновение оказывается несостоятельным, так как сменяется другим и вместе с последним воспоминанием о нем уходит в Небытие. Но если нет смысла в Мгновении, нет никакой ценности и в самом бытии, и всё существующее существует впустую, ни для чего. Чем бы, действительно, была наша жизнь, знай мы наверное, что любые усилия тщетны, поскольку в Грядущем нет совершенства и, в сущности, оно не лучше и не хуже того, что есть сейчас, и знай мы к тому же, что даже самая яркая, полная, смелая и красивая жизнь не стоит ровным счетом ничего и сама по себе, так как всякое Мгновение обречено? Считаем ли мы, что живем один только раз, или, умирая, возрождаемся к следующей жизни в таких же, высших или низших мирах, не меняет картины: суть жизни тогда - лишь поиск все новых пустых наслаждений, дающих забвение бессмысленности бытия.

Однако сей "обычный ход мысли" при большей внимательности не убедителен даже для нас самих. Слишком наивно представление о Вселенной как об исчерпаемом или неисчерпаемом множестве известных и неизвестных, видимых и невидимых, высших и низших миров, которые все существуют одновременно, в неком абсолютном "Сейчас", а в следующий момент сменяются другими, превращаясь в воспоминания и затем навсегда погружаясь в Небытие. Вселенная, конечно, намного сложнее, чем просто сумма (или, возможно, единство) всего сущего, движущаяся от одного тотального Настоящего к другому. Иными словами, Время вряд ли подобно единой прямой, представляющей непреложный Закон для всех уровней, планов и сфер бытия. Об этом свидетельствует наша интуитивная уверенность в существовании других "измерений Времени", возникающая, когда, например, мы сталкиваемся с чем-нибудь глубоким и тайным.

…Кроме того, хорошо известно, что Время растягивается или сжимается в зависимости от нашего состояния, течет с разной скоростью для разных существ и имеет совершенно различные качества во сне и наяву. Словом, Время, если мы размышляем о нем изнутри - не в сфере фантазий или абстрактных идей, а находясь в Мгновении и опираясь на все наши знания, опыт и здравый смысл, - являет собой темную, непостижимую тайну.
Подобные "экзистенциальные размышления", как и рациональные, также приводят к рождению концепций, однако основываются эти концепции не на абстрактных философско-математических законах, принципах и научных исследованиях, а на всей известной и подозреваемой нами глубине окружающего мира и нас самих. Исходят в таких "размышлениях" из "субъективных", а не только "объективных" фактов, почему с точки зрения разума они и кажутся противоречивыми, путаными и наивными, и лишь когда мы смотрим на них экзистенциально, изнутри Мгновения, они приобретают обоснованность, ясность и смысл.

Существует, однако, концепция, которая не ставит во главу угла отстранение от Времени и вместе с тем находит место для всевозможных интуитивных прозрений Вечности. Согласно этой концепции Время замкнуто - Время есть Круг.

Находясь в Мгновении, будучи тем, кто есть, - тем, кто стоит посреди окружающего мира, который также есть, ощущая себя на пути, пролегающем через неисчислимые времена, и размышляя о значении слов было и будет, мы знаем - пусть где-то в самой глубине, - что было - это не то, что бесследно исчезло и превратилось в ничто, а будет - не то, чего пока нет, но когда-то придет. Мы знаем: всё, что было и будет, в каком-то неясном смысле есть, Прошлое и Будущее - не Небытие, а какие-то сферы непостижимо великой Вселенной, которая не возникает, не исчезает, но есть. Но как можно помыслить такую Вселенную? Как понять существование Прошлого и Будущего?..

Следуя этим вопросам - следуя подобному размышлению о было и будет и сохраняя состояние, в котором оно возможно, - размышляя, другими словами, экзистенциально, изнутри, оставаясь в Мгновении, - мы можем понять, что означает замкнутость Времени. Она означает: Прошлое не является чистым Небытием. Не является оно и достоянием исключительно какого-нибудь "космического разума" - мы сами, такие, какие мы есть, знаем его. И знаем не как странные аллегории, приходящие к нам в "состояниях транса", и даже не как воспоминания о собственной жизни - мы знаем его много лучше, и, соответственно, "есть" этого самого далекого Прошлого имеет для нас много больший вес. Его "есть" не такое, как "есть" призрака, воспоминания, фантазии или сна, но такое, как "есть" окружающего нас в данное Мгновение мира и как "есть" присутствующих в нем нас самих. Потому что Прошлое - самое далекое, пришедшее из бездны веков Прошлое - имеет место в данный момент. Это Прошлое - мы сами и всё, что вокруг. Настоящее и самое далекое Прошлое не просто похожи, но являются одним и тем же, тождественным самому себе миром, существующим сейчас. То прошлое и наступившее "сейчас" - одно и то же "сейчас".

"Есть" самого далекого Прошлого и Настоящего - одно и то же "есть". И мы сами не просто во всех деталях похожи на некогда живших существ, а являемся ими, живущими в Прошлом, имеющим место в эту минуту. То же самое относится и к самому далекому, "расположенному" дальше всех мыслимых и немыслимых времен Будущему. То, что некогда было и будет, есть сейчас. Было и будет, таким образом, есть. Есть точно так же, как всё, что есть сейчас. Другими словами, "есть", которое мы экзистенциально находили лишь в Настоящем, теперь мы находим и в являющемся этим Настоящим самом далеком Прошлом и Будущем. Всё, что есть во Вселенной, не возникает на краткий миг, чтобы затем бесследно исчезнуть, но вечно есть - то как явленное сущее, то как незримая потенция, которая некогда вновь обретет бытие. Вселенная неуничтожима и неизменна, и Время - не страшная фатальность, непрестанно сметающая одни и на их месте рождающая все новые обреченные миры, но то, что, рождая и уничтожая миры, вместе с тем вечно хранит их в себе. Время - это то, в чем вечно есть всё, что есть. Время погружено в Вечность. В этом суть замкнутости Времени - суть концепции, утверждающей, что Время есть Круг…

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Зигзагом и несколько занудно выходит Сергей Жигалкин к тезису, что акт самосознания и есть возвращение к самому себе или микрокосмическое «вечное возвращение», прообраз-код космологическо-теологического Вечного Возврата/

Тем, кто мыслит поверхностно и рационально, может, разумеется, казаться, что вечное возвращение "сглаживает и нивелирует" мир, устраняя неведомые, вызывающие экзистенциальное беспокойство силы, присутствие коих мы ощущаем и о которых знаем, что некогда настанет их час. Могут считать, например, что, "гарантируя вечную жизнь", вечное возвращение устраняет смерть и вместе с ней инициатическое ощущение тайны, скрытой в самом Бытии. Подлинная трагедия и драматизм становятся невозможны, исчезает важнейший побудительный мотив сублимации духа, теряют роковую значимость откровения иных миров - словом, Вселенная лишается многого. Или могут считать, что, поскольку Вселенная вечно есть, говорить о причине и смысле ее существования абсурдно, и поэтому устраняется так же и Бог.

…Смерть и тайна, скрытая в Бытии, остаются. В перспективе вечного "нет" остается трагедия и драматизм. И остаются иные миры, так как, оказавшись в них хоть один только раз, мы будем возвращаться в них "вновь и вновь". Не устраняется, конечно, и Бог. Равно возможны как "народные" представления, согласно которым Он, Вечносущий (значение этого термина на Круге, заметим, становится много яснее) некогда создал (что происходило во Времени) Вселенную, так и "эзотерические", говорящие о Боге, как о безмерно большем - метафизическом и непостижимом, невыразимом в образах и словах, благодаря которому возникло не только многообразие миров и существ, но и само вечносущее Бытие. Благодаря которому, другими словами, не определимому даже как Существующий или Несуществующий, "возникло" непреходящее "есть". Не устраняются также свободная воля и произвол - понятия, казалось бы несовместимые с Кругом. Не устраняется, подчеркнем еще раз, практически ничего… Окружающее больше не нечто "временное и преходящее", обреченное рано или поздно исчезнуть и уступить свое место "истинному, окончательному и постоянному", но нечто неуничтожимое, существующее всегда. Нравится нам это или нет, но, возвращаясь через миллионы и миллионы лет к самому себе, всё, что есть сейчас, в данный момент, есть тем самым всегда. Причем возвращается абсолютно всё - не только великое, благородное и красивое, но также и ничтожное, вульгарное и безобразное… Реальное есть не что иное, как погруженное в Вечность, не что иное, как неуничтожимое и существующее всегда... Вечно возвращаясь к самому себе, окружающий мир превращается в фатальность, от которой никогда не уйти.

… Как свидетельствует Круг, Настоящее зависит от нас. Потому что всё, что мы свершим или не свершим, - в Вечности, и не может быть вычеркнуто или изменено. Иначе говоря, всякое наше действие или бездействие, приведет оно к каким-то последствиям в будущем или же будет отброшено и забыто и лишь вместе с нами, через миллионы и миллионы лет, вновь обретет бытие, само по себе оказывается навечно вписанным в создаваемую также и нами картину неуничтожимого Настоящего. Можно, конечно, сказать, что мы ничего не совершаем по своей воле, а всякое наше действие обязано уходящей в прошлое цепи причин - что всякое наше действие в конечном счете исходит из первопричины. Но дело в том, что на Круге первопричины (не метафизической, а именно первой причины) нет вообще. И если даже существует величайший Час, когда всё сущее слито в "Одно" - в непроявленную Потенцию, содержащую все возможности бытия, то и это "Одно" приходит из прошлых и разрешается в последующие времена, то и оно имеет причины.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Это «Одно», оно же хайдеггеровское Ereignis, - эсхатологически и есть Богосаможертвоприношение как цель и смысл теогонии и Священной Истории/

Привилегированных, "более значимых" причин на Круге нет, и "происхождение" любой из них "из Вечности" равно парадоксально. Не предшествует каждому действию и бесконечная цепь повторяющихся причин, потому что, как мы говорили, повторений на Круге нет, и, пройдя Круг, каждая причина становится не другой, точно такой же, но именно собой. Всякое действие, всякое следствие имеет причину - это понятно, - но на Круге каждое следствие вдобавок является и собственной причиной, так как через миллионы и миллионы лет вызывает к жизни самое себя. Причина и следствие на Круге в каком-то смысле одно. Настоящее, например, являясь одновременно самым далеким Прошлым и Будущим, является тем самым самой далекой причиной и самым далеким следствием самого себя: всё, что свершается в нем, свершается "одновременно" в Прошлом (как причина свершаемого) и в Будущем (как его результат). Действуя в Настоящем, другими словами, мы создаем самую далекую причину и видим самое далекое следствие наших действий. И именно за это рассматриваемое изнутри действие - за то, насколько искренне и глубоко было наше стремление и насколько, следуя ему, мы были бескомпромиссны с окружающим миром и своим существом, а не за то, в какой степени нам, побуждаемым надеждой и страхом, удалось угадать и исполнить что-то "объективно правильное", - спросится (и уже, в сущности, спрашивается) с нас. Не заблуждение, если мы были не в силах его устранить, а наше действие и сказанное ему в том же Мгновении "Да!" играет главную роль. Потому еще, что кроме следствий, которые оно повлечет за собой, само это действие свершается в Вечности и, оставаясь таким, каким мы видим его в Мгновении, будет свершаться всегда».

В заключение – прочитал интервью, которое Дмитрий Фьюче взял у Сергея Жигалкина для сайта www.nietzsche.ru:

Д.Ф.: Сергей, как и когда произошла твоя первая встреча с Ницше? Была ли она случайной, или же "так или иначе" должна была произойти?

С. Ж. Году в 76-м, если не раньше. В то время чтение Ницше, мягко говоря, не приветствовалось, и его сочинения, равно как и сочинения многих других философов, найденные в квартире, могли послужить причиной всяческих неприятностей, вплоть до тюрьмы… Поэтому найти нужные книги было весьма затруднительно…

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Это неправда. Уже в конце 1950-х годов я и мои друзья Сергей Половинкин, Сергей Хоружий, Альберт Соболев, Станислав Джимбинов и иные свободно покупали книги Ницше в букинистических магазинах. Помню, увидел дореволюционное издание книги Ницше «Так говорил Заратустра» в витрине магазина на улице Горького (ныне Тверская) в самом центре Москвы, цена 1 рубль (полукилограммовая пачка мясных прекрасных сибирских пельменей стоила тогда 30 копеек, и я ещё колебался, купить или не купить, ибо у меня уже была дома эта книга). Свободно и изобильно поступали новые иностранные издания Ницше и о нём в зал новых поступлений Ленинки, а двухтомник Хайдеггера о Ницше и о ницшевской концепции «вечного возвращения» я читал вместе с Алексеем Фёдоровичем Лосевым в 1962 году сразу после выхода его в свет в Западной Германии и тогда же опубликовал рецензию на него в бюллетене «Новые книги за рубежом по общественным наукам». Напомню, кстати, что ницшеанцами были такие корифеи советской цивлизации, как Максим Горький и Анатолий Луначарский. В спецхранах были белоэмигрантские издания и нацистские книги, хотя в 1958 году лично читал многотомную нацистскую энциклопедию в библиотеке нового здания МГУ на Ленинских горах на 17 этаже – брал с полки в открытом доступе/

Д. Ф. Иное течение времени в потусторонних мирах, вечное возвращение… Эта идея твоя или заимствована откуда-нибудь?.. Вроде бы, она высказывалась в романе Кундеры "Невыносимая легкость бытия"…

С. Ж. После того, как Ницше обратился к забытому мифу о вечном возвращении и представил его с такой глубиной, он комментировался и упоминался различными авторами, хотя и достаточно редко… из-за, наверное, сложности темы… Однако по-настоящему интересных интерпретаций или рассуждений на этот счет я не встречал, за исключением уже упоминавшихся лекций М. Хайдеггера… Хотя, нет - довольно неожиданный ракурс этой концепции представлен в книге М. Элиаде "Миф о вечном возвращении"… Кажется даже, что речь вообще о другом, однако это не так… Роман Кундеры я не читал…

Григорий Кислин: Скажите, как вообще сейчас возможно понимание Вечного возвращения - в классической интерпретации этого ницшеанского концепта (всеобщая повторяемость) или в неклассическом (избирательное бытие по Делезу)?

C. Ж. Не буду комментировать Делеза… Что значит "все повторилось"? Значит, все до мельчайших подробностей снова стало точно таким, как некогда - миллионы лет назад - уже было. Все, кроме самого момента, который другой… То есть в какой-то момент, например, именно сейчас, повторилось в точности все, что было в какой-то другой момент миллионы лет назад… Думая так, мы далеки от концепции вечного возвращения - мы не хотим допустить, что время, само время - тоже круг… мы по-прежнему представляем его как прямую и говорим о повторяемости, цикличности… Концепция вечного возвращения означает, что повторилось абсолютно все, в том числе и сам момент, что время есть круг… То есть "сейчас" - не другой момент, в который происходит то же самое, что и миллионы лет назад, а именно тот самый момент, который был миллионы лет назад, который есть сейчас и который снова наступит через миллионы и миллионы лет… Один и тот же момент… Никакой "подсчет" этих моментов невозможен… Это не повторение, а именно возвращение мгновения из абсолютного забвения, из бездны времен… причем, во всей его уникальности, неповторимости и полноте… В сущности, речь идет о вечности самого момента, каждого момента, который был, будет и есть… Иными словами все Бытие, весь Круг Времен погружены в вечность…

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Не хватает эсхатологизма Сергею Жигалкину! А вот Эвальд Ильенков в начале 1950-х годов, материалистически переосмыслив модель циклической Вселенной и "рационалистическую эсхатологию" Эдуарда фон Гартмана, выдвинул свою глубокую Космологию духа, в которой Человек призван свершить Жертвоприношение сущего ради "перезагрузки" Матрицы Бытия.