Праздник Разговения – очищение к Жертвоприношению

Правоверие проясняет смыслы массового обрядоверия. Вот закончился девятый лунный священный месяц исламского поста Рамадан, происходит праздник разговения (тюркское Ураза́-Байра́м, арабское عيد الفطر‎‎ Ид уль-Фитр, малайское Харе Райя). «Тот из вас, кого застанет месяц рамадан, в котором был ниспослан Коран - истинное руководство для людей, разъяснение прямого пути и различение [между истиной и ложью], - пусть проводит его, постясь» (Священный Коран, Сура 2 «Аль Бакара» /»Корова»/, аят 185, перевел профессор Османов Н.О.). В месяц Рамадан должен правоверный очиститься и проникнуться боголюбием и пожертвовать милостыню закят и настроить свою жизнь к высшему долгу, то есть к Богосаможертвоприношению, прообразом которого является праздник Жертвоприношения (Курбан-Байрам) - заклания агнца-барашка в двенадцатый месяц мусульманского лунного года. Ураз-Байрам – преддверие Курбан-Байрама и осмысляется-проясняется им. Суть ислама («предание себя Богу») – самопожертвование.

Библейский Авраам, отец народов и прародитель арабов и евреев, должен был своей рукой принести в жертву своего любимого первенца. Таков высший долг человека – свершение Пурушамедхи, воссотворение цикла бытийного Круга Времени. Однако Авраам получил отсрочку, ибо ещё рано было заканчивать историю человечества. И позволено было Аврааму зарезать агнца вместо сына. Однако в Конце Времени будет в жертву принесен Агнец, «закланный от создания мира» (Откровение святого Иоанна Богослова 13:8). Кого же должен был Авраам принести в жертву – Исаака, как считают иудаисты и христиане, или Измаила, как считают мусульмане, ибо, хотя в Суре 37 «Аль Саффат» /«Стоящие в ряд»/ не упоминается имя Исмаила в рассказе о заклании Авраамом своего «праведного сына» (аяты 100-107), тем не менее и по упоминанию Исаака в аятах 112-113 лишь после повествования о жертвоприношении «кроткого сына», и по контексту других аятов Священного Корана об Исмаиле следует с непреложностью, что Ибрахим-Авраам приносил в жертву как первенца именно Исмаила (Сура 14 «Ибрахим», аят 39: «Хвала Аллаху, который даровал мне вопреки преклонному возрасту Исмаила и Исхака»; Сура 19 «Марйам», аяты 54-55: «Напомни в Писании об Исмаиле. Воистину, он исполнял обещание и был посланником, пророком. Он обязал своих родных [совершать] молитву, [раздавать] искупительную милостыню, и его Господь был им доволен»).

Вчера Чрезвычайный и Полномочный Посол Малайзии в РФ Мохамад Халис пришел в восторг, когда услышал о моей давней статье, в которой я на основании исследования Торы сделал вывод о допущенной её древними редакторами (предположительно Ездрой) фальсификации. Я показал, что Глава 22 Ваера из Книги Брейшит /= Бытие 22/ на самом деле должна следовать за Главой 16 Лех Леха, в которой повествуется о рождении Измаила, первенца Аврамова, от египетской служанки Агари, поскольку жена его Сара была бесплодна. «И родила Гагар сына Авраму, и нарек Аврам имя сыну своему, которого родила Гагар, Ишмаэль. А Авраму было восемьдесят шесть лет, когда Гагар родила Аврааму Ишмаэля» (Лех Леха XVI:15).

А далее в Торе сразу следует перескок в 13 лет – «Когда Авраму было девяносто девять лет, Бог явился Аврааму и сказал ему: «Я – Бог Всемогущий, ходи предо мною и будь непорочен /буквально «будь цельным», что связано с заветом обрезания/. И заключу я союз между мною и тобою, и весьма-весьма размножу тебя. И Аврам пал ниц, и говорил с ним Всесильный так: «Я – вот Мой союз /=завет/ с тобою: ты будешь отцом множества народов. И не будешь впредь именоваться Авраамом, но Аврагам будет имя твое /«Ав» означает «отец», а «рагам» указывает на многочисленность/; ибо я сделаю тебя отцом множества народов» (XVII:1-5). С какой стати столь главный в истории человечества бытийный выбор пал от Бога на Авраама?

По логике, Аврам должен был перед этим пройти какое-то сверхчеловеческое испытание, чтобы Бог удостоверился в его верности. Таким обязательным, но пропущенным в данном месте Торы событием Испытания, рассказ о котором перенесен редактором в Главу 22, и стало жертвоприношение первенца Ишмаэля-Измаила. Бог испытывал Авраама до завета, а не после, как выходит после неуклюжей перестановки и подчистки глав Книги Брейшит!

Логика в порядке, если в Главе 22 Книги Брейшит вместо имени Ицхак-Исаак, вписанного предположительно Ездрой при перемещении 17-ой главы на место 22-ой, восстановим первоначальное имя Ишмаель-Измаил, а вместо имени Аврагам восстановим имя Аврам. Тогда текст предстанет в полном сопряжении с Главой 16 и последующим текстом Торы:

«Всесильный испытал Аврама, и сказал ему: «Аврам!». И он сказал: «Вот я!». И он сказал: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь» (1-2). Единственным же сыном на протяжении 13 лет до того дня, когда Аврам родил Ицхака от Сары, являлся Измаил, и отец Авраам любил своего первенца. Если бы слова Бога относились к Исааку, то был бы абсурд – как можно называть его единственным, когда уже есть Аврамов сын Ишмаэль-Исмаил, обрезанный в возрасте 13 лет (Лех Леха XVII:25; Бытие 17:25).

Обратим внимание, что Бог впервые именно в этом зове обращается к Авраму по имени как к равносубъектному, как бы предоставляя ему свободу выбора. «Обращение по имени, - отмечается в стандартном иудаистском комментарии к этому месту, - указывает на то, что отдающий распоряжение считается с личностью того, к кому он обращается, и призывает его действовать сознательно и обдуманно, не становясь механическим исполнителем». И в тексте Торы древнееврейское слово «возьми» сочетается с частицей «на», так что обращение Бога к Авраму получает оттенок «возьми, пожалуйста», и это «имеет принципиальное значение, указывая на то, что обращенгие носит характер просьбы, а не повеления, которое должно быть беспрекословно исполнено» (Пятикнижие и Гафтарот: Книга Брейшит. Ивритский текст с русским переводом и классическим комментарием «Сончино», составленным главным раввином Британской империи доктором Й Герцем. Москва – Иерусалим, 1994 /5755/, стр. 97).

Далее Бог сказал Аврааму, как гласит Священное Писание (22:2) – «Пойди в страну Мориаи принеси его /сына/ там во всесожжение на одной из гор, о которой скажу тебе».

По традиции считается, что земля-страна Мориа– это Йерушалаим, и во Второй Книге Хроники сказано - "возводить Дом Господень в Йерушалаиме, на горе Мориа (3:1). Иудейские мудрецы разъясняли слово "Мориа" так - "Потому что оттуда исходит הוראה учение, наставление для Исраэля". Онкелос переводит это как связанное по значению с воскурением, в которое входит мирра (мор), нерд и другие благовония (т. е. "Мориа" - от "мор"). Гора же Мориа – это то место, на котором впоследствии был построен Храм (Диврей гаямим II, 3:1). Короче – сыножертвоприношение Аврама свершалось по высшему бытийному разряду. Далее в Главе XXII Ваера Книги Брейшит (= Бытие 22) написано (только в уме надо заменять имя Ицхак на Ишмаэль, а Авраам – на Аврам):

3. И встал Авраам рано утром и оседлал осла своего, и взял он двух отроков своих с собою, и Ицхака, сына своего, и наколол дров для всесожжения, и встал и пошел на место, о котором сказал ему Б-г. [Сончино]
4. На третий день поднял Авраам глаза свои и увидел то место издали.
5. И сказал Авраам своим отрокам: Сидите здесь при осле, а я и этот отрок пойдем вот туда и поклонимся и возвратимся к вам. [Сончино]
6. И взял Авраам дрова для всесожжения и возложил на Ицхака, сына своего; и взял он в руку свою огонь и нож. И шли они оба вместе. [Сончино]
7. И сказал Ицхак Аврааму, отцу своему, говоря: Отец мой! И сказал тот: Вот я, сын мой! И сказал он: Вот огонь и дрова, - где же агнец для жертвы всесожжения? [Сончино]
8. И сказал Авраам: Б-г узрит Себе агнца для жертвы всесожжения, сын мой. И пошли они оба вместе. [Сончино]
9. И пришли на место, о котором сказал ему Б-г. И построил там Авраам жертвенник, и разложил он дрова, и связал Ицхака, сына своего, и положил его на жертвенник, поверх дров. [Сончино]
10. И простер Авраам руку свою, и взял он нож, чтобы заколоть сына своего.
11. И воззвал к нему ангел Господень с небес и сказал: Авраам, Авраам! И сказал он: Вот я. [Сончино]
12. И сказал: Не простирай руки твоей к отроку, и не делай ему ничего. Ибо узнал уже Я теперь, что боишься Б-га ты, когда не щадил твоего сына, твоего единственного, ради Меня. [Сончино]
13. И поднял Авраам глаза свои после (того) и увидел: и вот овен запутался в заросли рогами своими. И пошел Авраам и взял овна, и вознес он его в жертву всесожжения вместо сына своего.
14. И нарек Авраам имя месту тому: Господь узрит! Как говорится (по) сей день: На этой горе открывается Бог. [Сончино]
15. И воззвал ангел Господень к Аврааму вторично с небес,
16. И сказал: Мною клянусь, - говорит Господь, - за то, что ты свершил такое и не щадил твоего сына, единственного твоего; [Сончино]
17. То Я благословлять буду тебя, и весьма умножу потомство твое, как звезды неба и как песок на берегу моря, и овладеет потомство твое вратами своих врагов. [Сончино]
18. И благословляться будут потомством твоим все племена земли за то, что слушался ты Меня. [Сончино]

Происшедшее на иерусалимской горе Мориа в том месте, где сейчас находятся высшие святыни иудаизма, христианства и ислама (Стена Плача, Храм Гроба Господня, Мечеть Аль Акса), имело ключевое значение в истории человечества. Провозглашено свыше, что Авраам должен стать благословением для всех народов, а сама его жизнь, посвященная раскрытию Присутствия Всевышнего в мире, должна оказать влияние на других и заставить людей стремиться к знанию о Боге, к постижению Его воли и тех требований, которые Он предъявляет к человеку. Мидраш говорит о том, что в иврите слово браха ("благословение") имеет тот же корень, что и слово бреха ("естественный водоем, наполняемый водами источника"). Как водоем очищает от ритуальной нечистоты, так и те, кто был далек от веры и знания о Боге, очищаются, приближаясь к пониманию Творца и Его путей управления миром. Такая же миссия - нести народам знание о Боге - лежит на потомках Аврагама на протяжении всей истории человечества. Как выразился Лев Толстой - "Еврей является святым существом, которое опускает с небес вечный огонь и освещает им весь мир. Он является источником, колодцем и ключом, из которого все остальные народы черпают свою веру и религию". И тот, кто придерживается учения Аврагама и идет его путем, - получает благо непосредственно от Всевышнего.

Как видим, ставка бытийна, судьбоносна. Если на горе Мориа приносился в жертву родоначальник евреев Исаак – один расклад, а если родоначальник арабов Исмаил – другой. Если же учесть, что Пятикнижие подвергалось исторически-конъюнктурной редактуре, а откровения Корана исторгались из глубин Пророка и потому первозданны, то узрим в жертвоприношении сына-первенца точку бифуркации и единения, а не узел смут и раздоров. Юдофобия и исламофобия - обе неприемлемы. "Из европейской истории прошедших столетий можно извлечь один принципиальный урок, - констатирует Олив Шрайнер, - страны и народы, принимая евреев, обращаясь с ними милостиво в той или иной степени, процветали, а, угнетая и мучая их, они призывали на себя проклятие". Об этом и говорит Господь Бог, благословляя потомство Авраама. Ведь через него все люди должны узнать о существовании Единого Бога и полюбить пути праведности, открыв тем самым для себя сокровищницу благословений, подобных тем, которые получил Аврагам. "Идея мессианской эры существовала со времени праотцев: «Твоим потомством благословятся все семейства земли». Это благословение было дано как Аврагаму, так и Ицхаку. Однако в самом благословении содержится указание на то, что оно будет действовать не только, пока живы праотцы и существует государство, созданное их потомками и оказавшееся невечным. Это благословение продолжает раскрываться и реализовываться в наши дни и в полной мере проявится в будущем. Каждый из нас может внести свою лепту в то, чтобы приблизить это будущее" (С. Сингер).

Вот после такого Испытания на горе Мориа и после такого обетования можно переходить к Главе 17, к рассказу о завете (союзе) Бога с Аврамом и о переименовании его в Авраама. И именно там в Главе 17, если бы рассказ о сыножертвоприношении не был перемещен вперед и притом увязан с Исааком, - уместны повторенные в Главе 22 заверения Бога: «И распложу тебя /Авраама/ чрезвычайно, и произведу из тебя народы, и цари произойдут от тебя. И Я установлю Мой завет между Мною и между тобой и между твоим потомством после тебя в их поколениях заветом вечным: быть для тебя Б-гом и для твоего потомства после тебя» (6-7). «Вот союз /завет/ Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомством твоим после тебя: обрезан да будет у вас каждый мужчина. Вы обрезайте вашу крайнюю плоть, и будет это знаком союза между Мною и между вами. Восьми дней от роду да будет обрезан у вас каждый мужчина во всех поколениях ваших» (Лех Леха 17:10-12; Бытие 17:10-12).

Дальше начинаются полные хронологические несоответствия. Итак, Бог благословил уже тринадцатилетнего Исмаила – «Уже Я благословил его, и распложу его, и умножу его чрезвычайно; двенадцать князей произведет он, и я сделаю его великим народом» (20). А далее – о ещё не родившимся Исааке: «Союз же /завет/ Мой заключу я с Ицхаком, которого родит тебе Сара к этому же времени следующего года» (21). «И взял Аврагам сына своего /единственного тогда/, Ишмаэля, и всех, кто родился в доме его, и всех, купленных им за серебро, всех мужчин дома Аврагама, и обрезал крайнюю плоть их в тот самый день, как говорил с ним Всесильный. Аврагаму же было девяносто девять лет, когда обрезал он крайнюю плоть свою А ишмаэлю /Исмаилу/, сыну его, было тринадцать лет, когда обрезал он крайнюю плоть свою. В тот самый день обрезаны были Абрагам, и сын его, Ишмаэль» (23-26). Это – Глава 17, сын есть, а в Главе 22 – «сын единственный», и таковым считается Ицхак, который родился от Сары, когда Ишмаэлю было уже 14 лет.

С того дня обрезания до рождения Ицхака, если следовать Торе и соответственно Книге Бытия христианской Библии, свершилась казнь Содома и Гоморры и спасение праведного Лота (Главы 18-19), а царь Грарский Авимелех взял себе на ложе девяностолетнюю Сару, которую Аврагам выдавал за сестру, но вовремя вернул её Аврагаму (Глава 20). Наконец, у столетнего «отца народов» родился сын Ицхак от старой Сары, два года она держала у груди долгожданное дитя, затем был пир, после которого Ицхак стал общаться с братом Ишмаэлем и вскоре вступил с ним в спор о разделе наследства. Значит, если Ицхаку было пять-семь лет, когда он стал что-то соображать, то Ишмаэлю – примерно восемнадцать. Сара настояла на изгнании Агари вместе с сыном от неё Ишмаэлем, и лишь затем следует рассказ о жертвоприношении якобы Ицхака. Но Бог благословил Ишмаэля раньше! Ни к селу ни к городу было испытывать Авраама после того, как всё главное уже свершилось.

Кроме того, если Сара родила Ицхака в 90 лет, а умерла в 127 лет (23:1), якобы узнав, что Авраам повел её любимого сына на всесожжение, то Ицхаку на горе Мореа было 37 лет, он давно вышел из отроческого возраста. А Исмаил вместе с матерью Агарью изгнан был в пустыню, когда ему было минимум 18-19 лет, между тем как Ангел Божий воззвал к Агари, когда она вопила и плакала в страхе, что сын вот-вот умрет от жажды – «Встань, подними отрока» (21:18). Какой же «отрок» в 18-19 лет?

Великолепный библеист Дмитрий Владимирович Щедровицкий в монументальном труде «Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево. Том I. Книга Бытия» в Лекции 9 «Жертва на горе Мориа. Смерть как шаг к обновлению (Кн. Бытия, гл. 22–25)» даже не ставит вопроса о возможной редакторской подмене Исмаила на Исаака, зато компетентно говорит о сути жертвы:

«Прежде всего, само сотворение мира явилось в каком-то смысле жертвой со стороны Создателя, ибо Он есть Бытие самодостаточное, имеющее в Себе все необходимое для вечного блаженства. И для того чтобы «дать место» другим существам, множеству творений, множеству миров, Всевышний как бы самоограничился, как бы «умалил» Свое присутствие в некоторых областях мироздания. У позднейших толкователей Библии это называется древнееврейским словом צמצום ‹цимцу́м›, что означает «сжатие», или «самоограничение», Божественной сущности при сотворении мира. Таким образом, само появление мироздания связано с величайшей жертвой. В Откровении Иоанна сказано о людях, имена которых не написаны «в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» (13, 8). Толковать упомянутый стих можно по-разному: и в том смысле, что сам Агнец заклан был от создания мира, т. е. Логос (Слово Божье) «самоограничился», был как бы «расчленен» (подобно жертвенному животному), и таким путем из первоначального Единства произошло множество сотворенных вещей; и в том смысле, что великая жертва Агнца была предопределена еще до сотворения мира; но можно понимать этот стих и так, что в Книге жизни имена праведников были записаны прежде сотворения мира «у Агнца закланного». И в том, и в другом, и в третьем случае жертва Агнца понимается как явление предвечное.

Символ этой великой жертвы представлен в 22-й главе Книги Бытия. «Новое рождение» (вспомним, что новорожденный Исаак символизирует духовного человека) связано с жертвой и происходит ради нее - «новый человек» должен начать жертвенное служение.

Вообще, идея предмирной жертвы («самоограничения» Божества) была в той или иной степени представлена во многих языческих религиях. Например, в индуистских Ведах говорится, что сотворение мира связано с принесением в жертву Пуруши - первозданного всечеловека, из очей которого возникло солнце, из слуха - ветер и т. д. Если же говорить не о языческой мифологии, но о реальности нашего бытия, то ведь и сама жизнь длится благодаря жертве, ее как бы продолжает приносить само мироздание. Жизнь основана на жертве и вне жертвы ее не существует. Достаточно вспомнить, что мать жертвует своими физическими силами для ребенка, отдает их ему, когда носит его во чреве,- подобно тому, как свеча, плавясь, отдает свой воск для горения фитиля. И неорганический мир как бы жертвует собой ради мира растительного - отдает растениям свою силу, дабы они могли существовать; и растительный мир жертвует собой ради мира животного, доставаясь ему в пищу; и домашние животные жертвуют собой ради человека…

Ради какой же жертвы существует человек? Какую жертву должен принести он? Отвечая на этот вопрос, мы переходим уже в область духовных реалий. Особенную, высочайшую жертву призван приносить человек, рожденный свыше, человек духовный. В Послании к Римлянам написано: «Представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Римлянам 12:1). «Жертва живая, святая, благоугодная Богу» - это вся жизнь духовного человека. Животное начало жизни, животная энергия должны постоянно приноситься в жертву ради духовного горения, ради жизни духа, должны питать эту жизнь, дабы она могла проявляться на земном уровне.

Жертвы животных, о которых очень много сказано в Пятикнижии Моисеевом, особенно в Книге Левит, являются прообразом и символом жертвы Христа. Прочитаем об этом в Послании к Евреям: «Всякий первосвященник поставляется для приношения даров и жертв; а потому нужно было, чтобы и Сей [Иисус Христос] также имел, что принести» (Евреям 8:3). Иначе говоря, тело Христово, которое принесено в жертву на Голгофе, является как бы квинтэссенцией жертвоприношения вообще, и все жертвы за грех, приносившиеся в ветхозаветные времена, суть прообразы этой жертвы. Жертва Христа принесена ради нашего нового, духовного рождения, которому должно предшествовать очищение от грехов. Жертва приносится, грехи прощаются, и средостение между Богом и человеком исчезает. Тогда человек может родиться заново от Духа Святого. В Книге Исаии, в 53-й главе, содержится пророчество о великой жертве Мессии, а следующая глава говорит о символическом новом рождении: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь» (Исаия 54:1). Жертва приносится ради духовного рождения, а само рождение духовного человека совершается в преддверии новой жертвы.

Книга Осии содержит как бы общую молитву верующего народа, обращенную к Богу: «Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: «отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших» (Осия 14:3). Здесь заключено тройственное учение о жертве. Она предшествует очищению: «Отними всякое беззаконие» (а беззаконие искупалось именно жертвоприношениями животных); она сопровождает очищение: «и прими во благо» (т. е. кроме уже принесенной жертвы, приносится еще некая новая, которую и просят принять); наконец, обещается жертва в будущем: «и мы принесем жертву уст наших» - дальнейшее жертвенное служение есть служение молитвенное, и жертвы животных (приносимые ранее волы, агнцы и т. д.) заменяются «жертвой уст». В оригинале сказано даже: פרים שפתינו ‹фари́м сэфате́йну› - буквально «тельцы уст наших».

В Ветхом Завете есть два основных рода жертв, подробно описанные в Книге Левит. В 1-й главе этой книги описывается жертва всесожжения, или возношения, при совершении которой животное возносится на жертвенник, будучи предварительно очищено и рассечено на части, и сжигается целиком; а в 4-й главе описана жертва за грех, когда только кровь жертвенного животного вносится во Святилище и служит для очищения грехов, тело же отчасти сжигается на алтаре, отчасти вкушается священниками. На Голгофе, как мы знаем, была принесена именно жертва за грех. Жертва же, которую мы будем сейчас обсуждать, - это жертва всесожжения. Она символизирует готовность человека полностью взойти на жертвенник любви, чтобы «сгореть» в ее палящем пламени и целиком вознестись к Богу.

Место жертвоприношения Авраамом Исаака - гора Мориа. Во Второзаконии 12:13–14 говорится о том, что не на всяком месте можно приносить Богу жертвы, но только на том, которое Господь изберет Сам; а во Второй книге Паралипоменон (3:1) сказано, что место, на котором царь Соломон воздвиг впоследствии Храм и где затем ежедневно совершались жертвоприношения, это и есть гора Мориа. Именно на ней возведено было Святое святых Соломонова Храма - на том самом месте, где Авраам приносил в жертву сына своего Исаака.

Для того чтобы яснее понять, почему Аврааму было дано столь грозное повеление о жертвоприношении, мы должны помнить, что жертва Исаака является прообразом жертвы Христовой, а также и жертвы народа Божьего, всех мучеников, о которых сказано в Псалме – «Ты отдал нас, как овец, на съедение, и рассеял нас между народами ‹…› Но за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание» (43:12–23). Здесь говорится о тех, кто отдает свою жизнь ради освящения имени Божьего; их прообразом и является Исаак. И, наконец, его жертва - прообраз жертвы внутреннего человека, которую тот постоянно приносит Богу. Так, апостол Павел пишет о себе самом: «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало» (II Тимофею 4:6). Апостол готовится принести свою жизнь в жертву - для освящения имени Божьего. А в Первом Послании Петра говорится о другом, внутреннем, аспекте жертвоприношения верующих: «И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы посредством Иисуса Христа приносить духовные жертвы, угодные Богу» (2:5). Истинная Скиния, Храм, место жертвоприношений находится внутри человека: «Разве не знаете, что вы - Храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (I Коринфянам 3:16).

Теперь мы должны по-новому осмыслить сам вопрос: для чего же Бог повелел Аврааму принести в жертву Исаака, своего сына? Ответ будет весьма многоплановым. Как в фокусе, в жертве Исаака сходятся различные смыслы, символические ряды, измерения духовного бытия. Во-первых, эта жертва на веки веков стала символом необычайной любви к Богу как отца - Авраама, так и его сына. Во-вторых, она способствовала величайшему духовному восхождению Исаака. Внутренняя его готовность взойти через смерть к Богу определила его святость на протяжении всей дальнейшей жизни. Наконец, его жертва является прообразом тех трех жертв, или подвигов, о которых мы уже говорили: подвига Иисуса Христа, подвига народа Божьего и подвига внутреннего человека.

Мы не уразумеем смысла этой жертвы, если не будем иметь в виду, что Авраам, будучи пророком и зная волю Божью, пришел к выводу о том, что Исааку определено пережить смерть и воскресение, т. е. что Бог после жертвоприношения воскресит его, дабы он получил особый духовный опыт. Пройти через смерть и воскресение, думал Авраам, вот предназначение Исаака, вот та духовная ступень, на которую он должен сейчас взойти. И настолько верил Авраам Богу, что не усомнился в сказанном и не преминул исполнить Его волю. Об этом мы читаем в Послании к Евреям, где дается духовное объяснение разбираемого нами события: «Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, О котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование» (Евреям 11:17–19). В предзнаменование чего? Смерти и воскресения Мессии. Авраам был уверен, что Бог тотчас воскресит его сына из мертвых, потому что ранее ему было сказано: «в Исааке наречется тебе семя» (Бытие 21:12). И, конечно, без живого наследника он не мыслил исполнения данного ему обетования».

Далее Дмитрий Владимирович Щедровицкий переходит к истолкованию Главы 22, которую мы уже разбирали. «Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (22:2). «Ничего более неожиданного, страшного и непереносимого Авраам услышать не мог. Он готов был отдать Богу собственную жизнь, он не раз жертвовал собой, и мы помним, что Бог спасал его повсюду и всегда. Он готов был сделать все, что угодно, но это…". И хотя далее следуют эмоции апологетики, все же Дмитрий Щедровицкий отмечает:

«По преданию, когда Бог сказал: «Возьми сына твоего», - Авраам ответил: «Но у меня два сына - Измаил и Исаак!» - «Единственного твоего» - «Но каждый из них единственный у своей матери: у Агари, например, единственный сын - Измаил!» - «…Которого ты любишь» - «Я обоих сыновей люблю!» И наконец он услышал то, чего более всего боялся: «Исаака».

«И пойди в землю Мориа, и там принеси его». «На этом самом месте, - указывает Дмитрий Щедровицкий, - глубоко почитаемом представителями всех трех мировых монотеистических религий, находится доныне тот «краеугольный камень земли», который, по преданию, первым поднялся со дна мирового океана, положив начало суше. Именно на нем и должен был Авраам связать Исаака для жертвоприношения. Теперь над ним высится купол мечети Омара, выстроенной на месте Святого святых Соломонова Храма. Это место верующими всего мира признается святейшим».

Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения и, встав, пошел на место, о котором сказал ему Бог (22:3). Авраам, мы видим, опять «встал рано утром». Всегда, когда Бог требует жертвы - например, изгнать из дома Агарь и Измаила (Бытие 21:9–13), Авраам встает рано утром, он не медлит. Когда Бог дал ему завет обрезания, то в «тот же день» были обрезаны Авраам, Измаил и «весь мужеский пол дома его» (17:23–27). «Оседлал осла своего» Не будем забывать, что Авраам есть образ духа победившего, властвующего, а животное в Писании обычно символизирует телесное естество человека. И вот телесное естество Авраама, а также его плотский разум пытаются воспротивиться, восстать против повеления Божьего; и Авраам «оседлал осла своего» - покорил свою душевно-телесную природу. Человек, оседлавший осла, есть символ духа, победившего плоть, взнуздавшего ее и направляющего по своей воле, не дающего плоти действовать против повеления Божьего.

«Взял с собою двоих из отроков своих». По-древнееврейски «отрок» - נער ‹на́ар›, что можно перевести и как «служитель». Это слово - производное от глагола, имеющего значение «возбудиться», «встрепенуться», «быть резвым», «сильно двигаться». Перечисленные значения глагола связаны с глубоким смыслом рассматриваемого стиха: два отрока, которых взял с собой Авраам, символизируют его желание и чувство - наиболее трепетные, возбудимые, бодрствующие, подвижные начала в человеке. Эти две стороны души Авраама пришли в согласие с его духом; поэтому сказано, что двух отроков он «взял с собою». Он взял с собою и «дрова», означающие кротость и терпение: что ни делай с деревом - руби, жги, - оно не противится. Кротость и терпение появляются у человека, когда он становится покорен указаниям или советам, передаваемым от лица его высшей сущности животной душе. Потому не случайно здесь употребляется слово עץ ‹эц› - «дерево», «дрова»: оно родственно слову עצה ‹эца́› - «совет», «замысел», «решение».

«На третий день, - продолжает Д.В. Щедровицкий, - Авраам возвел очи свои и увидел то место издалека (22:4). Выражение «возвел очи» указывает в библейском контексте на размышление или прозрение. Авраам, быть может, узрел в тот миг и будущую столицу Давидова царства, город Иерусалим, и Храм Соломонов, и все жертвы грядущих веков, и, наконец, Голгофу; все это он увидел в прообразе как последствия той великой жертвы, которую должен принести ныне…

К горе Мориа Авраам подошел на третий день после выхода из дома. На третий день после казни воскрес Христос. И «в третий день» обещано воскресение Божьего народа - мы знаем об этом из Книги Осии. В ней говорится, что Бог оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицом Его (6:2). Вспомним, что в очах Божьих «тысяча лет, как один день, и один день, как тысяча лет» (Псалом 89:5). После двух тысячелетних «дней Божьих», прошедших со времени разрушения второго Храма в Иерусалиме (70 г. н. э.), Он «оживит» Свой народ - третий день есть день воскресения. Рассеяние израильского народа, длившееся около двух тысячелетий, должно окончиться при наступлении третьего тысячелетнего «дня». «На третий день возвел Авраам очи свои и увидел то место издалека»…

Жертвоприношение Исаака одновременно символизирует и его смерть, и его воскресение, ибо, хотя он не был убит в буквальном смысле, Авраам все же «вновь получил» его, как воскресшего. Поэтому жертвоприношение Исаака прообразует не только смерть, но и воскресение Христа.

И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда, и поклонимся, и возвратимся к вам (Бытие 22:5). Если животное (осел) символизирует плотское начало, телесные склонности, то отроки, как мы сказали, символизируют желание и чувство. Их, потенциально все же противящихся высшей жертве Авраамовой и не могущих согласиться с ней, праведник перед своим восхождением оставляет «внизу горы». В то же время Авраам обещает: «я и сын пойдем туда, и поклонимся, и возвратимся к вам». Это - слова пророческие, по-видимому, произнесенные патриархом помимо его воли, ведь он не знал еще, чем окончится испытание. Вместе с тем они подтверждают его веру в скорое воскресение Исаака после жертвоприношения.
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе (22:6).

Не только Авраам знал, куда и для чего посылает его Господь, но и Исаак, не видя жертвенного животного, мог догадываться, что́ его ждет. Но они «пошли оба вместе». Зачем это сказано? Для того чтобы подчеркнуть, что оба были движимы единым порывом - исполнить веление Божье. Как Авраам был согласен исполнить его от всей души, так и Исаак готов был принести себя в жертву. Исаак уже знает, куда и для чего он идет. Он спрашивает о великом Агнце, предназначенном для искупления грехов человечества: когда же явится тот, кто искупит все грехи? И отец отвечает: «Бог усмотрит Себе Агнца для всесожжения», прикровенно указывая на великую будущую жертву Сына Божьего.

Жертвоприношение Авраама, отмечает Дмитрий Щедровицкий, называется по-древнееврейски עקדה ‹акеда́› - «связывание», потому что Исаак был только связан, но не принесен в жертву в буквальном смысле. И это название указывает, что полная внутренняя готовность человека исполнить волю Творца создает между ним и Богом постоянную связь. Буква ע ‹а́йин›, первая в слове «акеда», намекает на глагол עור ‹ур› - «бодрствовать»: первая ступень абсолютной покорности Богу — духовное бодрствование (Книга Песнь Песней Соломона 5:2). Вторая буква, ק ‹коф›, намекает на глагол קדש ‹када́ш› - «святить», «отделять»: вторая ступень - освящение себя, отделение от всего нечистого (Исход 52:11). Третья буква, ד ‹да́лет›, намекает на глагол דבק ‹дава́к› - «прилепляться», потому что третья ступень связи со Всевышним - это «прилепление» к Нему, соединение духа человеческого с Духом Божьим (Второзаконие 13:4; I Кор. 6:11). И последняя буква, ה ‹hей›, указывает на слово הוד ‹hод› - «великолепное сияние», «отражение света», ибо человек, соединившись с Богом, восстановив в себе тот образ, по которому создан, сияет отраженным светом величия Божьего, становится как бы зеркалом Божественных действий. Авраам связал Исаака и положил его на жертвенник - жизнь духовного человека является чистой, разумной, истинной жертвой Создателю. Такой человек бодрствует, освящается, прилепляется к Богу и оказывается способным отражать Божественный свет.

И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего (Бытие 22:10). В этот миг духовно совершилось то, чего требовал Бог от Авраама. Исаак должен был пережить опыт смерти и воскресения. Мы никогда не поймем поступка Авраама, если не утвердимся в мысли, что каждое его действие имело первоисточником Божественную волю - вне ее он не делал никогда ничего.

Да, Исаак пережил смерть; но пережил не реально и не буквально, а духовно. Он испытал ужас смерти и сразу же вслед за тем - величайшую радость возвращения к жизни. Свершилась величественнейшая из мистерий древности - смерть и воскресение Исаака, - указывающая на будущую мистерию Голгофы.

И возвел Авраам очи свои, и увидел: и вот позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо сына своего (22:13). Этот овен также был прообразом Мессии, «заменяющего» своей жертвой потомков Авраама, которым иначе грозила бы духовная гибель. Овен «запутался в чаще», ибо одновременно был и символом всех тех, кто, блуждая по земным путям, не видит выхода из зарослей грехов, заблуждений и страданий и тем не менее способен в решающий момент принести жизнь свою на алтарь Божий, умереть во освящение Его имени. Таковы были многие мученики, освятившие свою жизнь смертью во славу имени Божьего. Ибо когда-то наступал для них тот миг, когда требовалось принять главное решение: умереть во освящение имени Божьего или отречься от Бога. И эти люди, какой бы ни была до того их жизнь, избирали путь святой смерти и духовного воскресения. И поэтому овен, запутавшийся в чаще своими рогами и легший на алтарь Божий вместо Исаака, указывает на Христа, а вместе с тем - и на мучеников будущих времен.

И нарек Авраам имя месту тому: Господь усмотрит… (22:14). В оригинале здесь стоит слово יראה ‹йераэ́› - «явится», «покажется». Можно перевести и так: «…на горе Господней да является». Впоследствии через Моисея было дано предписание о том, чтобы на гору Господню трижды в год являлись все израильтяне мужского пола, дабы совершать жертвы на том самом месте, где Авраам приносил в жертву Исаака (Исход 34:23). «На горе Господней да является» - этими словами уже предопределено будущее место Святилища, место единственного в мире Господнего Храма.

«Ходатаем за грешников перед Отцом стал Христос, прообразом которого был Исаак (Исаия 53:12), - подытоживает Д.В. Щедровицкий, - ведь жертва Исаака таинственным, чудесным образом связана с великим самопожертвованием Иисуса Христа». Однако принесенный в жертву коранический «правоверный сын» /Исмаил/ (Сура 37 «Аль Саффат» /"Стоящие в ряд"/, Аят 100) не менее бытийным образом сопряжен с высшим актом Богосаможертвоприношения.