Политическая возня вокруг трагедии голодомора

Украинский президент Виктор Ющенко потерял чувство меры и обвинил «русскую нацию» в умышленном умерщвлении украинцев путём голодомора. Мол, голод в начале 1930-х годов организован специально для украинцев. Это не анекдот, а заявление первого лица Украины! Казалось бы, не подлежит обсуждению. Пусть зомбированные брызгают слюной и проклинают, но честный историк призван противопоставить этой лжи – добросовестное исследование. Такую работу провёл известный политический мыслитель из Минска Юрий Вячеславович Шевцов (жижист guralyuk) в книге «Новая идеология: голодомор» (Москва: Издательство «Европа», 2009. – 184 стр. – Автор Предисловия: Глеб Павловский).



Редакционная аннотация гласит – «Книга Юрия Шевцова разбирается в сложной и опасной истории, от 30- годов ХХ века до наших дней. Есть реальный массовый голод начала 30-х годов, часть страшной истории сталинского «раскулачивания» – то есть, раскрестьянивания Советской России. И есть (нацистский, в сущности) миф о Голодоморе, подстроенном якобы «москалями» ради истребления украинцев.

Первыми коммунистов и евреев обвинили в искусственном голоде нацисты еще в 30-х годах. Но реальная история голода 30-х годов не имеет отношения к его современным полунацистским интерпретациям. Миф о голоде как целенаправленной политике советской власти стал обязательной частью восточно-европейского национализма, прежде всего – на Украине. Мифом о голоде современные националисты морально оправдывают коллаборантов и ревизию антифашистских оценок Второй мировой войны.

Книга Юрия Шевцова описывает голод начала 30-х годов параллельно с разбором его современных идеологических интерпретаций. Книга может быть интересна студентам, преподавателям гуманитарных дисциплин, журналистам – всем, кто интересуется идеологическими войнами современности, русофобией и проектами нового геноцида в русле восточно-европейского национализма и конфликтов Запада и Востока».

Несколько эмоционально Предисловие Глеба Павловского «Миф о Голодоморе – идеология нации, ищущей себе жертв»:

«Юрий Шевцов взялся за трудное дело – разобрать своего рода «двойное историческое преступление». Матрешку, состоящую, во-первых, из реального страшного сталинского зверства 30-х годов, а во-вторых, из современной попытки превратить прошлое средствами политики – в право на новые преступления XXI века, своего рода карт-бланш с умышленно непроставленными датой и намерениями.

Первое преступление стряслось в начале 30х годов, и в советской официальной истории успокоительно названо «коллективизацией», с зловещим уточнением «раскулачивание». Но еще в советское же время полуофициально его цель была названа – уничтожение крестьянина-собственника земли, и о результате говорили прилюдно: крушение русской деревни, от которой осталось спивающееся Нечерноземье – и Великий голод, пришедший вослед. На Украине тот голод называли Голодомор, хотя и там он был не последним (послевоенные голодные годы едва ли не страшней).

Второе преступление пока еще только готовится. Оно существует в намерении, нарочито нечетком. Для него и воспитывают будущего исполнителя, которого надо убедить сперва, что жертва – он, а значит и палач-мститель в будущем тоже он! Новая киевская идеология призвана воспитать нацию-жертву Голодомора, целью и единственным содержанием жизни которой станет месть. И имя Голодомор, жуткое, как Холокост, мифологически кодирующее подсознание, не случайно выбрано из других.

Холокост – это зло, возникающее из ничего. Из суммы обстоятельств, ни одно из которых не казалось зловещим. Каким именно образом «обычные» людские пороки превратились в пытки? Как и почему шутливый бытовой антисемитизм превратился в газовые камеры Освенцима или упорную резню евреев войсками Украинской повстанческой армии? Во всяком случае, бесспорно одно – тех, кто уничтожал евреев, до того десятилетиями убеждали в том, что это они являются «жертвами еврейства». Нацист, расстреливавший киевлян в Бабьем Яру, и бандеровец, вспарывавший животы крестьянкам под Ровно, оба твердо знали, что мстят за «страшные преступления еврейства». Идеология мнимой жертвы – мандат на будущий геноцид, втайне нацистский.

По ряду исторических причин, Россию обошли европейские дебаты о Холокосте. Что оберегло нас от словесной пурги вокруг определения того, что считать геноцидом. Зато сделало интеллектуально неготовыми распознать новые типы нацизма и тех, кто готовит себя к новым зверствам. К преступлениям, кажущимися сегодня невероятными. Разве май 1945 года и Нюрнбергский трибунал не закрыли тему Холокоста? Разве разоблачения Хрущева и Солженицына не ограждают нас от рецидива сталинщины?

Но те, кто знал дело не понаслышке, кто прожил ХХ столетие на сквозняке – гетто, концлагерь, зона голодания – единодушно, основываясь на личном опыте зла, настаивают, что угроза не исчерпана. Вышедший из Освенцима писатель, нобелевский лауреат Имре Кертес резюмировал: «В моих представлениях Холокост никогда не представал в прошедшем времени». Солженицын иными словами говорил о том же: раз ГУЛаг был однажды, значит, ГУЛаг возможен. А они знали, о чем говорят. И пока народы, дорогой ценой стряхнувшие прошлое, обучаются идеологиям «жертвы-мстителя», второе пришествие зла не только возможно – оно неизбежно. Об этом предупреждает исследование Юрия Шевцова».

kauboj:
Судя по всему, книга в Украине будет не сильно распространена. Украина предпримет меры для того, чтобы в страну не попадала «антиукраинская литература», которая чаще всего завозится из России и Белоруссии.
Об этом сегодня в украинской газете «День» пишет Богдан Червак, директор Департамента Госкомтелерадио Украины:

«Объем ввезенной из Российской Федерации и Республики Беларусь литературы на 90% охватывает национальный книжный рынок. Фактически речь идет о своеобразной культурной экспансии соседних стран», – пишет он.

«Украинский язык в восточных и южных областях Украины, а также в Автономной республике Крым так и не стал государственным. В упомянутых регионах украиноязычная печатная продукция практически отсутствует, здесь полностью доминируют книги, выпущенные и завезенные издателями из Российской Федерации, что никоим образом не способствует решению языковой проблемы, обеспечению учебного процесса в образовательных заведениях, полноценному функционированию местных органов законодательной, исполнительной и судебной власти, а также заведений здравоохранения, науки, культуры, социальной защиты населения», – заявляет Червак.

«Книга – это не только важная составляющая национальной культуры и духовности, но и существенный фактор, влияющий на состояние информационной безопасности нации наряду с электронными и печатными СМИ, интернетом», – утверждает чиновник.

«В условиях усиления информационного давления на Украину со стороны Российской Федерации, засилья информационной продукции, преследующей цель дискредитировать культурные и духовные ценности нации, отдельных государственных, политических и общественных деятелей, также целесообразно ввести маркировку книжного импорта. В Украину не должна попадать антиукраинская, антигосударственная книжная продукция», – предлагает Червак.

«Бой за украинскую книгу можно выиграть лишь при условии совместных и скоординированных действий всех органов государственной власти, в том числе тех, от которых зависит состояние информационной безопасности страны, в частности, Государственной таможенной службы, Государственной налоговой администрации, администрации Государственной пограничной службы, СБУ и т.д.», – заключает чиновник.

http://guralyuk.livejournal.com/1118958.html?nc=6:
Вполне может быть. Целенаправленного геноцида украинцев в том голоде я не нашел. А это подпадает под украинскую цензуру и безо всякого запрета на ввоз литературы из России и Беларуси, которого еще нет.

Есть же и другая сторона: коммерческая. Украинский рынок - не очень емкий. За счет украинского рынка выжить, выпуская книги, очень сложно. Поэтому его легко захватывают как периферийный рынок издатели, работающие на рынок России (белорусские издатели иногда в том числе).

Мне приходилось участвовать в ярмарке книжных издателей во Львове. Ориентируюсь в украинском рынке.

23 ноября 2008 года Юрий Вячеславович Шевцов в своем Живом Журнале сообщает, что «Конференция по голоду 30-х годов в СССР в Москве /прошла/ в прошлый понедельник /17 ноября 2008 года/» в здании государственного архива (кажется, так называется). В каком-то смысле конференция была закрытой - вход был не свободным. Видимо, собрались не только историки по голоду, но и по аграрной истории и истории СССР, России и Восточной Европы 20-30-х годов.

Неисториков, по-моему, почти не было. Из РБ был только я. Из других стран людей было немного. Но были представлены многие российские регионы: Урал, Волгоград, Северный Кавказ и т.д.

В основном историки были "маститые", с административным "весом", прежде всего из университетских и академических кругов. Собрались для того, чтобы определиться - работать ли им всем своим "весом" и своими школами по этому направлению - голод начала 30-х годов, его место в истории России и СССР - дальше. Похоже, определились положительно. И теперь только от финансирования будет зависеть, насколько быстро исследование голода 1930-х годов и его интерпретаций развернется в России в ответ на украинский концепт "голодомора"..

Внутренних сдерживающих изучение этого голода факторов в среде российского исторического сообщества, судя по этой конференции, я не заметил. Собственно, в оценке такого потенциала российской исторической науки к глубокому изучению этой темы, видимо, и был главный смысл конференции, если убрать политическую "текучку".

В целом дискуссия была скорее археографическая - новые факты, документы, источники. Из выступлений обобщающих, идеологических, - наверное, были только у Маркова и Дюкова (a_dyukov) как организаторов конференции, и моё.

Было ощущение, что в таком большом внутрироссийском масштабе они встречаются нечасто. Возможно, вообще впервые за много лет. Но конфликтов между ними, обычных в научной среде, не чувствовалось. Люди были в основном умеренно-консервативных подходов, экстравагантных в своем радикализме либералов не было, во всяком случае в глаза не бросались. Были очень интересные историки средних лет. В целом это поколение для науки в постСССР почти потеряно, очень ослаблено обнищанием науки в 90-х годах. Но некоторые интересные специалисты, оказалось, всё-таки есть и по этой теме. Хорошо, что им дали рост в тусовке в общем людей "маститых".

В кулуарах разговоры сразу вышли за рамки узкой темы голода. В основном обсуждали отношения России и восточноевропейских стран, в первую очередь отношения с Украиной, и историю Украины 20-30-х годов. Я бы вообще сказал, что на этой конференции произошло оформление очень серьезного круга институиированных российских историков, нацеленных на дискуссии в первую очередь с восточноевропейскими националистическими интерпретациями истории по всему периоду истории СССР.

Политиков почти не было. По сути, только Марков. Политтехнологов - также. СМИ были в основном крупные. По ТВ конференция прошла мощно.

"Чисто лично" было приятно, что моя книга по голоду 30-х годов разошлась очень хорошо. Из издательств была представлена на конференции только "Европа". Посмотрел в конце рабочего дня список, что они продали: моей было раскуплено больше, чем всех остальных вместе взятых. Представили меня при выступлении также помимо всего прочего как автора этой книги. В столь узкопрофессиональном круге это все было очень приятно».

Далее Юрий Вячеславович Шевцов рассказывает в своём Живом Журнале про «Конференцию по голоду 30-х годов в Харькове в прошлую пятницу /21 ноября 2008 года/»:

«Летели вместе с Марковым и Дюковым a_dyukov. Если бы не впустили в Украину, не впустили бы, скорее всего, всех сразу. Маркова одно время в Украину не впускали. Вроде, это был первый его приезд туда после этих запретов за год, кажется.

На конференции в основном были историки из восточной Украины. Тоже в основном институциированные: завкафедрами и т.д. Было много политиков. В основном депутаты, мэры и т.д. По линии партийной политики - публичных деятелей, которые ориентированы на привлечение к себе внимания СМИ, по-моему, не было ни одного. Точнее, один в самом конце конференции нарисовался, но выглядел диссонансом. То есть конференция прошла эмоционально-спокойно. Была примерно та же атмосфера научного собрания, как на конференции в Москве. Доступ людей извне также, как и в Москве, был ограничен. Вроде, сначала был какой-то националистический пикет. Но сам его не видел, ибо приехал на машине раньше большинства участников - до того, как пикет собрался. Но когда о них услышал, спустился вниз посмотреть. Уже никого не было. Охрана сказала, что они их сами разогнали. В общем, с пикетом ситуации не понял.

С российской стороны был "костяк" участников конференции, которая прошла в понедельник. Из РБ я опять был один. Книжного киоска не было.

По самой конференции. Уровень москвичей, конечно, был гораздо выше уровня украинских исследователей. Но, возможно, причиной тому был разный социальный статус историков. На конференцию в Харькове с украинской стороны пришли историки менее статусные априори. Харьков – всё-таки не столица, а от РФ было много москвичей, киевские исследовательские институты или университет - все же в основном ориентированы на официальную установку считать голод голодомором и собрались в основном на аналогичный форум в Киеве с участием Ющенко, сама тема голода очень политизирована в отличие от российской научной атмосферы и, похоже, отпугивает стремящихся не ангажироваться в политику украинских профессионалов. В общем, размышлений на этой конференции было больше, чем на московской, чистой науки - меньше. Но в основе всё-таки конференция удержалась на научной линии и в политическую не превратилась.

Видимо, можно сказать, что с украинской стороны собрался цвет исторической институциированной науки, "малороссийской" по культурной ориентации части украинского общества. Конечно, уровень ещё советской подготовки чувствуется, но в целом с российскими исследователями не сравнить. Тему голода 30-х годов в полемике с концептом голодомора изучать придется российским историкам. Восточная Украина при всей многочисленности источников информации о нём, которые тут как бы на каждом шагу - ни политически, ни профессионально закрепить за собою доминирование в изучении этой темы не смогут.

Вообще, это странно: восточная Украина должна бы породить собственный оригинальный центр изучения этой темы как приоритетный для всей местной исторической науки. Нет в восточной Украине более важной темы с точки зрения мировой науки, чем изучение механизма появления самого грандиозного в истории человечества индустриального очага и связанных с его появлением голода и других бедствий. Ведь и первичная информация, общественная востребованность - всё есть на месте... Но реально тема, как мне показалось, будет изучаться и дискутироваться прежде всего в Киеве и Москве.

С другой стороны, конечно, если восточно-украинские историки встроятся в изучение этой темы при опоре на всю ту индустрию исторического исследования темы, которую уже выстроили Марков и Дюков, они выйдут на мировой уровень. Только за счет московских архивов и контакта с московскими исследователями политики Кремля 20-30-х годов можно получить Уровень. А есть еще и эффект доступа к СМИ и публикациям, что в Москве, конечно, посильнее, чем в Киеве.

Было интересно наблюдать на обеих конференциях, как в России рождается именно индустрия новой политической науки - вбирается часть советских еще институтов, архивы и иные собрания первоисточников, политика, издательская система, но самое главное - собирается критическая масса исследователей, обеспеченных тем, что необходимо для развития их как историков.

По самим концептам. В принципе, причины для столь резкого обострения отношений между Россией и Украиной по этой теме я на месте не увидал. Обе стороны (я в данном случае, в целом – в контексте российской позиции) признают, что голод был. Цифры погибших признаются примерно одни и те же. С украинской стороны уже на научном уровне разговоры про 10 миллионов или даже про 7-8 миллионов. Обе стороны признают одинаково сам механизм голода и что голод был во многих регионах СССР, а не только в Украине. Вообще, с точки зрения описания голода, я различий не нашел. За последний год, когда с российской стороны пошла критика украинской позиции по голодомору, украинская наука многие оценки подкорректировала, и обе позиции на научном уровне, по-моему, почти идентичны.

Различия касаются в основном одного: признавать ли этот голод геноцидом украинского народа или нет и насколько оправданной является сама политика инустриализации \ коллективизации (полностью аморальной или чем-то всё-таки оправданной при моральном осуждении многих методов). Эти моменты легко сблизить. Главное - убрать политизацию вопроса с украинской стороны. Всем же понятно, что концеция голодомора направлена против России в плоскости реальной политики сегодняшнего дня. А для меня, например, еще важно, что голодомор как концепт вписан в общий пакет идеологем, частью которого является оправдание коллаборантов эпохи Второй мировой войны. Но было приятно понять, что на научном уровне особых противоречий между российскими и украинскими историками в общем нет.

Все выступить не успели. Но мне слово дали. Вроде, вышло нормально - хлопали.

Познакомился с Виктором Черномырдиным. Личное впечатление - полностью полярно тому, которое возникает о нем на основании СМИ. Умный, быстрый политик-хозяйственник, по-моему, в основе не с "аллегорическим", как кажется по его известным выражениям, а с математическим складом ума.

Вечером посмотрел в гостинице долгое шоу Савика Шустера по голодомору, в котором принимал участие Марков. Как было интересно... Шустер - изумительный журналист-ведущий программ. Марков там отдувался в одиночку за всю Россию. Но, вроде, устоял. Украинская публика, судя по этой передаче, показалась невероятно эмоциональной. Было ощущение, что смысл каждого, кто высказывался, состоял только в привлечении внимания к самому себе. Там же с Марковым найти общий язык было просто элементарно. Не было желания искать общий язык. В этом и весь смысл конфликта вокруг голода \ голодомора. Но как Шустер умеет выстроить режиссуру, всё-таки либеральная журналистика с её вниманием к "индивидууму", а не к идеям и не к истине, порождает журналистские шедевры. Анна Герман или Кравчук да даже и Шуфрич с Корчинским выглядели как прекрасные яркие цветы в подобранном очень тщательно по всем правилам режиссерской икебаны букете передачи.

Харьков удручил. Конечно, громадная площадь и выстроенный вокруг неё монументальный город в степи, столица (когда строилось всё - еще столица) степного государства, славянский город, в котором в общем нет реки - это необычно и сильно. Площадь в центре как отражение окружающей город степи. Площадь вместо реки. Нет, сильное архитектурное решение. Но досмотрен город ужасно. Начало 90-х годов в СССР. При этом - почему-то очень коммуникабельные и открытые люди.

az_67:
Какая степь? Леса какие рядом! В городе 4 реки, включая одну в центре города. Мда, объективны вы. ***Начало 90-х годов в СССР. Шедевр. А многие говорят, что Минск - это середина 80-х

guralyuk:
Не разрушайте во мне субъективную и необъективную симпатию к архитектуре города Харькова. Вы, наверное, не поняли: громадная площадь как отражение степи - это похвала архитекторам. До рек я не дошел. Сопровождающие про четыре вообще не сказали, сказали про центральную, что река маленькая и к архитектуре города отношения не имеет.
А почему Вы сразу бросаетесь "сражаться", вместо того, чтобы сначала уточнить, правильно ли Вы поняли?

az_67:
А почему река в городе должна быть большая? Не дошли, но сказали, что реки нет.
Сражаться сразу - потому что на родной город мой напраслину возвели.

guralyuk:
Если Вы видите в каждом высказывании, которое не совпадает с Вашим мнением, напраслину, то это неверно. В большинстве случаев, когда вам что-то в высказываниях незнакомых вам людей что-то не нравится, надо переспрашивать. Мир покоится, как говорится, на любви, а не на ненависти. Большинству людей в голову не приходит сказать что-то, что Вас обижает. В общем, переспрашивать надо.

az_67:
Ну в вашем посту мало любви, хоть мир на ней и покоится. Да нет, зачем переспрашивать - все ж ясно написано: степь, реки нет, нет больше и вопросов.

kyiv_minsk:
"А многие говорят что Минск это середина 80-х". Да уж, не перестаю удивляться глубине ошибочности представлений украинцев о Беларуси. Это нужно исследовать - ведь встречается повсеместно, а основы под собой не имеет. Харькову до Минска лет 15, если будет последовательно и быстро развиваться в правильном направлении (не в сторону киевского всеобщего хаоса, а в европейском смысле систематического развития городской среды в интересах горожан в целом). Это я вам как киевский урбанист говорю.

guralyuk:
У меня есть комьюнити в LJ о впечатлениях путешественников о Беларуси. Может, вам покажется инетерсно: traveltobelarus.

f_f:
самого грандиозного в истории человечества индустриального очага
М-да... А Рур, Манчестер, агломерация вдоль американских Великих озер - это, так сказать, баран начихал?

guralyuk:
Баран бы, конечно, так не начхал. Но разве каждая из этих тобою перечисленных агломераций поддерживала сама по себе "Запад" как "цивилизацию" во время "холодной войны", например? А ВУ с прилегающими регионами РФ - однозначное индустриальное сердце "восточного блока".

kolobok1973:
ЧВС – башка

В тот же день в воскресенье 23 ноября 2008 года Юрий Вячеславович Шевцов сообщает:

«Опять буду в Мск 27.11. Моя книга по голоду 30-х попала в шорт-лист на премию "Общественная мысль". Если кто захочет прийти пересечься на самой церемонии, свяжитесь с организаторами церемонии вручения. Все будет в Доме художника в 18.00. Там, кстати, в последний момент и станет известно, какое место мне досталось. А так - буду в Мск с утра 27.11.

Но вообще оно, конечно, звучит: ярмарка интеллектуальной литературы, и Председатель жюри: Плигин Владимир Николаевич - Председатель Комитета Государственной Думы Российской Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, как, впрочем, и состав самого жюри. Наша местная бюрократия не то чтобы не доросла до такого. Бывший Глава одной из комиссий нашего местного парламента вообще один из союзов писателей создал и возглавил. Просто такой ярмарки, увы, нет, как и самой индустрии "производства интеллектуального продукта", в основном кучкуются люди по мелким проектам, в лучшем случае борются с Режимом "на экспорт".

***

Г-ну Шевцову Ю.

Уважаемый Юрий!

От имени жюри Премии в области общественно-научной литературы «Общественная мысль» мне приятно сообщить Вам, что Ваша книга «Новая идеология: голодомор» вошла в шорт-лист Премии.

Премия «Общественная мысль» учреждена Институтом общественного проектирования в 2008 году и присуждается авторам за создание лучших книг по общественно-научной тематике. Всего присуждается шесть премий: одна первая премия (200 тыс. руб.), две вторых премии (по 100 тыс. руб.), три третьих премии (по 50 тыс. руб.).

Приглашаем Вас принять участие в церемонии вручения Премии, на которой будет оглашено решение жюри относительно лауреатов каждой премии, а также почетных дипломов номинанта премии.

Церемония вручения Премии «Общественная мысль» состоится 27 ноября 2008 года в рамках проведения 10-й Международной книжной ярмарки интеллектуальной литературы «NON/FICTION 2008» по адресу: Москва, ул. Крымский вал, д. 10, Центральный Дом Художника, 2 этаж, зона семинаров 1, 18-00.

Жюри Премии «Общественная мысль».

Председатель жюри: Плигин Владимир Николаевич - Председатель Комитета Государственной Думы Российской Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству.

Члены жюри:

Павловский Глеб Олегович - Президент Фонда эффективной политики.

Писарев Андрей Андреевич - заместитель руководителя ЦИК ВПП "Единая Россия", руководитель политического департамента.

Рогожников Михаил Владимирович - заместитель директора Института общественного проектирования.

Фадеев Валерий Александрович - главный редактор журнала "Эксперт", Директор Института общественного проектирования, Председатель Комиссии Общественной палаты Российской Федерации по экономическому развитию и поддержке предпринимательства.

С уважением,

Главный редактор журнала «Эксперт», директор Института общественного проектирования В.А.Фадеев.