Двадцать восьмого ноября двести шестьдесят лет назад родился Уильям Блейк, великий художник, загадочный поэт и визионер, которого сто девяносто  лет назад погребли в общей могиле для нищих на деньги общественного фонда, потому что у этого «жалкого безумца» не оказалось ни единого пенса для захоронения.

Вся его тяжелая жизнь похожа на жизнь безумца, от начала и до конца посвященная идеям, которые современникам казались сумасшедшими. Даже лучшие из них, поэты-романтики Вордсворт и Кольридж, отзывались об  Уильяме Блейке не иначе, как о безумце, не лишенном, однако, поэтического дара.

Семьдесят лет великого художника прошли в нищете и постоянной нужде, в борьбе не только за кусок хлеба, но и за право называться художником и поэтом. Единственной его поклонницей, помощницей и слушательницей была верная ему до самой смерти жена Кэтрин Ваучер, сорок пять лет помогавшую мужу оформлять его самодельные книги: раскрашивать гравированные иллюстрации к поэмам, сшивать их и выпускать небольшим тиражом.

Так были изданы «Песни Неведения и Познания», а позднее и «Пророческие  книги», над которыми Блейк работал без малого тридцать лет. Но они так и оставались лежать невостребованными на полках в его мастерской, а после смерти большинство из них и вовсе пропало. Зато сегодня оставшиеся экземпляры стоят целое состояние.

Живя в постоянной борьбе за хлеб, часто вынужденный существовать за счет щедрости  немногих меценатов, мало что понимавших в его искусстве, Блейк обладал необыкновенным мужеством, помогавшим ему выносить удары судьбы, не прогибаясь под общественным мнением.

Единственная его прижизненная выставка (1809 г.) с иллюстрациями к Кентерберийским рассказам Чосера закончилась полным провалом, Королевская академия художеств отказывалась признавать его за художника, а поэты – за поэта. Так он и умер нищим с клеймом безумца, который, согласно ходячей легенде, провел тридцать лет в лондонском Бедламе – доме для умалишенных, что от начала до конца было выдумкой.

Блейк принадлежал к числу тех, кто никогда не шел за кем-то, не стремился к признанию и к славе: поэзия для него была духовной потребностью, а не средством заработка. И только после смерти поэта случилось то, во что он всегда верил, считая себя пророком и поэтом-провидцем - его услышали и признали. Читать далее