Культ горы Фудзи

Японист Александр Мещеряков рассказывает о почитании самой известной горы в мире

Александр Мещеряков

Фудзи — самая высокая гора Японского архипелага (ее высота составляет 3776 метров). Окрестные горы значительно ниже нее, и потому для наблюдающего Фудзи с известного расстояния со стороны тихоокеанского побережья она как бы вырастает прямо из плоской равнины. Форма горы представляет собой гигантский усеченный конус почти правильной формы, который хорошо виден из мест, отдаленных на десятки километров. Неудивительно, что в течении многих веков Фудзи производила на наблюдателей неизгладимое впечатление.

Однако значимость Фудзи для японца объясняется далеко не только одними физическими («объективными») характеристиками этой громады. Образ Фудзи несет в себе и множество накопленных за долгие века культурных смыслов. В современной японской и западной массовой культуре Фудзи воспринимается как один из самых ярких и наглядных образов Японии. Сегодня, 2 февраля 2010 г., в российском Интернете на запрос о Фудзи обнаружилось 296 тысяч страниц, в англоязычном 10 080 000, в японском — 71 900 000. Временами этот символ отдает китчем, и тогда какому-то автору кажется более пристойным отмежеваться от этой «истасканной» Фудзи, которую будто бы накрыли белосахарным колпаком. Показательны, например, в этом отношении заметки Е.Штейнера «Без Фудзиямы. Японские образы и воображения» (М., «Наталис», 2006). Интересно, однако, что и этот автор не сумел обойти в названии своей книги гору Фудзи, которая в данном случае все равно служит конечной цели — быть узнаваемым всеми символом Японии.

Сейчас мнится, что Фудзи была символом Японии всегда. Но это обманчивое впечатление — она стала символом страны всего полтора века назад. И это был не спонтанный процесс — государство самым непосредственным образом участвовало в создании этого символа. Хотя Фудзи обычно представляется неподвластной времени твердыней, на самом деле образ этой горы постоянно менялся. Время не старило ее — она высилась все там же, ее облик оставался почти что неизменным. По сравнению с краткостью жизни человека, эти изменения происходили настолько медленно, что ими можно пренебречь. Иными словами, время воздействовало не столько на саму гору, сколько на людей.

К настоящему времени накопилось немало исследований, посвященных Фудзи. Длительное (почти полуторовековое) позиционирование Фудзи в качестве символа Японии (или Японии в качестве страны, где высится Фудзи) привело к впечатляющим результатам. В токийском университете Хосэй была даже создана группа, в задачи которой входит комплексное гуманитарное исследование Фудзи. С трудом представляю, чтобы подобная группа была бы организована для изучения образа березки или же Волги. Вот я открываю недавно изданный заурядный географический атлас «Teikoku’s Complete Atlas of Japan». На первой странице напечатана карта Японии. Дальше представлены карты отдельных регионов. Первым идет лист Fuji-san and Hakone. В российских изданиях подобного рода на этом листе была бы, безусловно, Москва — сердце нашей Родины. Выходит, что в разных странах сердце расположено в принципиально разных местах… Японский профессор Такэя Юкиэ совершенно естественным образом заканчивает свою научную статью такими словами: «До тех пор, пока Фудзи живет в душе японца, она остается нашим общим «сердечным ландшафтом». Но ее загрязнение и разрушение… являются отражением душевного загрязнения — перед ликом первообраза Фудзи. Эта изуродованная Фудзи — воплощение больной души японца. Думаю, что и прекрасная Фудзи, и больная Фудзи — это гора в сердце японца».

Рождение горы Фудзи в 5-ом году эры Корэй (Кацусика Хокусай «100 видов Фудзи»)

Фудзи — гора молодая, она появилась около одиннадцати тысяч лет назад. Долгое время она была действующим вулканом. Письменные источники сообщают нам о крупных извержениях, случившихся в 781, 800-802, 864, 937, 999, 1032 и 1083 гг. После этого вулкан в течение нескольких веков пребывал в относительном спокойствии, а последнее извержение случилось в 1707 г. В результате этого очень мощного извержения (весь город Эдо — нынешний Токио — покрылся толстым слоем пепла) на юго-восточном склоне образовалась локальная вершина Хоэйдзан (2693 м), и Фудзи приняла свой окончательный (нынешний) вид, который теперь «уродует» почти только одна деятельность человека — дороги, автостоянки, рестораны, мусор, поля для гольфа.

Долгое время она была действующим вулканом, но сейчас Фудзи потухла. Тем не менее, накопленный ею культурно-энергетический потенциал до сих пор остается действующим — Фудзи (а, вернее, ее образ) остается востребованным и сегодня. Автор полагает (ему кажется), что на сегодняшний день Фудзи является самой узнаваемой горой в мире. Настолько узнаваемой, что ее форма может служить в качестве «эталонной». Так, в интернетовском «Словаре современных географических названий» в статье «Ситка» сообщается, что в окрестностях этого североамериканского поселения на Аляске имеется «вулкан Эджкум, напоминающий г. Фудзияма». В различных локальных традициях, безусловно, имеются горы, обладающие повышенной значимостью для данной культуры. Таковы, например, Арарат для Армении (в духе национального характера более всего знаком среднерусскому человеку по коньячной этикетке) или Триглав для Словении. Однако известность этих гор в мире имеет все-таки ограниченный характер, что, безусловно, отражает и большую «узнаваемость» самой Японии в современном мире. Что до Фудзи, то я допускаю даже, что эта гора вообще — самый узнаваемый в мире природный объект.

На всем протяжении всей истории японской культуры именно горы фигурируют в качестве наиболее значимого объекта почитания, что предполагает наибольший потенциал «чудесного», заключенного в них. Недаром именно горы «накопили» наибольший «запас» синтоистских святилищ и буддийских храмов. Именно в горах подвижничали японские святые, именно там они творили свои чудеса.

Творцы японских мифов жили в регионе, который был слишком далек от Фудзи. Культ гор хорошо виден в записях этих мифов, так что горы, как местодействие божеств и героев, широко представлены в мифологических сводах и других памятниках, но это были горы, которые высились, в основном, в центральной Японии — районе Кансай, где были расположены древние столицы Японии — Фудзивара (694-710), Нара (710-784), а затем — с 794 г. — и Хэйан (Киото).

В древности Фудзи была святыней не общенациональной, но местной. В Х в. в провинции Суруга, где находится Фудзи, фиксируется 22 синтоистских святилища. Из них только святилище Сэнгэн (или Асама), расположенное на Фудзи, квалифицируется как «большое», остальные же относятся к «малым». Таким образом, святилище Сэнгэн, где поклонялись женскому божеству, было наиболее почитаемым в данной провинции. Но когда в конце Х-начале ХI вв. был составлен общеяпонский официальный список из 22 святилищ, которые пользовались наибольшим признанием и помощью государства (императорского двора), святилище Сэнгэн в него не попало, что, безусловно, отражает его реальное (т.е. периферийное) место в государственной жизни. Все 22 святилища находились неподалеку от столицы, в так называемых «внутренних провинциях» (Кинай), образуя магический пояс («крепостную» или же «горную» стену) по защите «государства» от разного рода природных бедствий, напастей, мятежей, болезней и нечисти.

Соотнесение Фудзи именно с женским божеством выглядит совершенно естественным в той картине мира, которая господствовала в то время. Дело в том, что горы рассматривались, прежде всего, как водный резервуар — все японские реки берут начало в горах. Вода же в натур-философских построениях китайских (а вслед за ними и японских) мыслителей соотносилась с женским началом — инь, что, возможно, не совсем удобно для последователей доктора Фрейда с его учением о выпуклом и вогнутом.

Мандала Фудзи-санкэй. Паломничество к горе Фудзи

Фудзи определялась как местообитание божеств, но самим людям она представлялась недоступной. Хотя в VIII-X вв. буддийские «святые» достаточно активно осваивали горные вершины, строили там храмы и подвижничали, достоверные свидетельства о покорении Фудзи отсутствуют, что, вероятно, объясняется ее реальной труднодоступностью, связанной прежде всего с вулканической активностью этой горы. Она выступает в качестве преграды, преодолеть которую способны только самые достойные.

Ранние живописные Фудзи объединяет то, что нарисованная на них Фудзи не имеет ничего общего с реальной горой. На одних изображениях ее форма более всего напоминает пупырчатый и изборожденный морщинистыми расщелинами цилиндр, на других мы наблюдаем, что ее вершина образована тремя складчатыми пиками. Подобные изображения священных гор ведут свое начало от китайской (даосской) традиции, где они предстают в форме недоступного для подъема цилиндра. Трехчленная структура обусловливалась тем, что Небо состоит из трех ярусов (слоев), преодолев которые даосский святой может попасть в мир, где правит небесный император. Словесное пояснение, имеющееся в одной из рукописей, красноречиво свидетельствует о том, что на Фудзи невозможно взобраться: «Эта гора широка наверху и узка внизу».

Поэты тоже писали о Фудзи. В их представлении Фудзи — идеальный образ для изображения любовных отношений. Я горю, словно кратер Фудзи, а ты холодна, как снег на ее вершине… Что-то в этом духе.

Нужно подчеркнуть, что в то время Фудзи совершенно не воспринималась как «красивая» гора, предназначенная для праздного «любования».

Положение резко меняется в конце XIX в., когда Фудзи становится одним из столпов государственной общенациональной идеологии. Именно тогда ее начинают воспринимать как гору самую красивую — не только в Японии, но и во всем мире, что служило дополнительным доказательством уникальности Японии. Для милитаристской Японии это была мировая гора, на которую взирают снизу вверх во всех странах.

Однако Фудзи — это образ, символ. Поэтому сразу после капитуляции Японии он был мгновенно переосмыслен, и Фудзи стала восприниматься не как символ державности, а как оплот демократии.

Фудзи не утрачивает своей значимости и сегодня. Ныне здравствующий японский ученый заканчивает свою книгу о Фудзи таким проникновенным пассажем: «Гора Фудзи будет продолжать жить в нашем сердце в качестве символа японской земли и ее культуры. Но вид на прекрасную Фудзи принадлежит не только японцам, он является достоянием всего человечества. В то же самое время миссия по сохранению красоты Фудзи будет всегда оставаться благородной задачей для нас, японцев.