[Dailyreading] книга

Выпуск 764

Ричард Вурмбрандт
Христос на еврейской улице
Продолжение

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ СПАСТИСЬ?

С приходом к власти Антонеску в Румынии у власти снова оказалось
правительство, настроенное антисемитски. Разрешение, выданное нам
легионерами, было теперь недействительно. Когда Британия порвала
дипломатические отношения с Румынией, английский пастор и все учителя
вынуждены были покинуть Румынию. Деятельность Англиканской Церковной
Миссии была прекращена. Здания, принадлежавшие Миссии, перешли в
ведение одного немца, и он закрыл зал собраний и согнал нас с
квартиры. Наша маленькая община, насчитывавшая всего сто человек,
осталась без пастыря, и некому было позаботиться о небольшой пастве
обращенных в христианство евреев. Епископ, стоявший во главе
Лютеранской церкви, был нацистом и приобрел печальную известность тем,
что, выступив с проповедью, объявил, что у человечества есть три
великие образца совершенства: Иисус, Бетховен и Гитлер; однако
добавил, что Иисус выше Гитлера. И в соответствии со своей идиотской
теорией вместо прежнего "Хвала Иисусу" он ввел другое
приветствие-"Хайль Гитлер!" Баптисты, пятидесятники и адвентисты тоже
подвергались гонениям. Священники Греческой православной церкви
убедили генерала Антонеску распустить их конгрегации и конфисковать
принадлежавшие им молельные дома, многие из которых были превращены в
танцевальные залы и кинотеатры. Сотни верующих, принадлежавших к этим
конфессиям, были осуждены на двадцатилетнее тюремное заключение - и
все это в то время, когда в стране был объявлен крестовый поход против
большевистского атеизма! Основное обвинение против этих религиозных
общин заключалось в том, что они, будто бы, подпали под влияние
иудаизма. Руководители баптистской общины умоляли нас: "Пожалуйста, не
приходите к нам! Чем больше евреев мы примем в свою общину, тем
большим гонениям подвергнемся впредь". Некоторые из православных
священнослужителей были моими верными друзьями. Один священник печатал
мои статьи в самый разгар в стране антисемитизма. Патриарх Никодим
лично заступался за нас. Старый архимандрит Скрибан был нашим
неутомимым защитником и таких, как он, было немало. Но большинство
православных священнослужителей были антисемитами. В их церквах
читались проповеди, настраивавшие народ против евреев. Агасферу нет
пристанища на земле; не было его и у евреев-христиан: христианская
церковь нас не принимала. Со временем мы были вынуждены смириться с
таким положением вещей и пришли к выводу, что антисемитизм - это наш
крест, который мы должны нести терпеливо, радостно и не ропща. Нести
крест значит прославлять Господа; более того, крест учит большему, чем
Библия. Томас Мюнцер говорит, что, неся крест, человек познает не
только сладость учения Христа, но и его горечь. Мы не могли решить, к
какой же церкви мы принадлежим. Ибо находили приют там, где нам его
предлагали. Кроме того, нас не интересовали разногласия между
деноминациями. Нам предложили защиту и свое имя Шведская и Норвежская
Миссии Израиля. И мы были им за это благодарны. Теперь нам надо было
решить вопрос о получении разрешения проводить собрания в нашей
церкви. Я послал свою визитную карточку господину Санду, министру,
возглавлявшему Министерство по делам религии. Благодаря своей немецкой
фамилии я был принят им, и начал так же, как за несколько месяцев до
того в беседе со священником-легионером: я выразил надежду, что для
нас не будет сделано исключение, когда начнутся антисемитские
преследования, но сказал, что до тех пор мы хотели бы иметь разрешение
исполнять обряды нашей веры, как это разрешено евреям, исповедующим
Закон Моисея. Министр попытался отмахнуться от меня, предложив
обратиться к ответственному по вопросам национальных меньшинств Его
преподобию епископу Зиновию. Я объяснил, что только что был у него, но
говорить с ним не стал: находясь у него в приемной и ожидая
возможности поговорить с ним, я услышал, как он послал к черту своего
подчиненого за то, что тот купил ему не те сигареты. "Он посылает
людей к черту, я же привожу их к Богу, - продолжал я. - Нам друг друга
не понять. Я не хочу говорить с ним". Министр ответил: "В стране -
немцы. Мы не можем давать евреям подобные разрешения". На что я
ответил: "Хорошо, господин министр, тогда я забираю свое прошение. Тем
не менее - на свой страх и риск - мы будем продолжать собираться. Но
прежде чем уйти я хотел бы сказать вам следующее: священники всех
деноминаций обращаются к вам за помощью в решении административных
проблем. Я не уверен, что хоть один из них говорил с вами о вашей
душе. Настанет день, когда все мы не будем уже ни министрами, ни
священнослужителями, ни кем бы то ни было еще. Нагие и трепещущие, мы
предстанем пред престолом Господа И тогда нам придется держать ответ
за свои дела. Подумайте, за что придется держать ответ вам - ведь вы
отказались помочь христианам собираться и мирно славить Христа. В этот
момент Господь лишил меня способности здраво рассуждать, и я совсем
забыл, что я, бесправный еврей, нахожусь в кабинете министра в стране,
где процветает антисемитизм. Достаточно было ему позвонить, и меня
немедленно арестовали бы, и я бы исчез бесследно. Но Господь вложил
силу в мои жалкие слова. Министр не разгневался; напротив, я стал
свидетелем сцены, подобную которой можно было бы найти разве что в
Библии. Министр встал и, глядя в лицо еврею, спросил: "Но что я должен
сделать, чтобы спасти свою душу?" Теперь я мог говорить с ним об
Иисусе. С тех пор он стал нашим другом и защитником. Еврей, верующий в
Иисуса, рассеял антисемитские заблуждения министра антисемитского
правительства. Известный еврейский поэт, христианин Франц Верфель
рассказывает, как в 1938 году немецкие войска согнали всех евреев
одной австрийской деревушки и депортировали их. С ними отправился
христианский священник, не пожелавший их покинуть. В пути одному из
фашистских офицеров пришла дьявольская мысль: он украл с церковного
погоста крест и сделал из него свастику. Вложив свастику в руки
старого раввина, он приказал ему поцеловать эту кощунственную эмблему.
Раввин снял штырьки, приделанные к кресту, и отдал его священнику. В
этот момент пуля сразила еврея, вернувшего кресту его истинную форму.
Господь не раз использовал евреев в подобных целях. Итак, мы снова
получили разрешение, но опять ненадолго. Вскоре после этого большая
группа евреев-христиан, в том числе и мы с женой, были арестованы.
Одна румынка обратилась в полицию и потребовала, чтобы ее арестовали
вместе с единоверцами евреями. Ее просьба была удовлетворена. Когда
нас освободили, министра сменил на посту другой человек, и данное нам
разрешение было аннулировано.

ПОДПОЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

В душе каждого человека, пережившего второе рождение через обращение в веру,
возникает желание удалиться от забот и тревог окружающего мира, успокоить бурю,
которая порой возмущает даже покой медитации, ощутить мир в сердце, забыть о
своем Я и прильнуть к груди Спасителя. Хочется не иметь, не знать и не желать
ничего, кроме Бога, скрытого у вас в душе.
Но нам еще не дано было предаться созерцательной жизни, и только позднее, когда
мне довелось провести много лет в тюрьме, я смог насладиться радостью созерцания.
А теперь мы окунулись в жестокую действительность, и у нас было мало времени
на совершенствование внутреннего Я. Наши собрания были запрещены, мы встречались
тайно в частных домах, рискуя тем самым получить двадцатилетний срок тюремного
заключения. Иногда нас собиралось до ста человек. Мы научились приемам конспирации.
Только один раз полиции удалось выследить нас. Но полицейские не потрудились
окружить дом, а просто прошли двором и постучали в дверь. Мы заставили их подождать
перед дверью и затем в прихожей, выясняя, кто они и что им нужно, и настаивая
на том, чтобы они предъявили свои удостоверения. Когда, наконец, они вошли в
комнату, их ждало разочарование: поступивший в полицию донос о нелегальном собрании
не подтвердился. В доме находились лишь члены семьи Дело в том, что квартира
была на первом этаже, и пока шли переговоры с полицией, все присутствовавшие
на собрании успели выпрыгнуть в окно и убежать.
Полицейские были вне себя от ярости: они были уверены в существовании наших собраний,
но доказательств тому не было. Однако в конце концов им повезло, и они получили
долгожданное подтверждение нашей нелегальной деятельности.
Со временм наши собрания, вызывавшие интерес и у многих румын, начал посещать
один православный, занимавшийся продажей домашней птицы, которую он привозил
с советской территории, оккупированной нашими войсками. Его частые поездки туда
показались подозрительными полиции, и в один прекрасный день он был вызван в
полицейский участок для выяснения, с какой целью он ездит на советскую территорию.
Он ответил: "Я полагаю, что вы подозреваете меня в шпионаже. Но вы забываете,
что я торговец. Это и есть единственная цель моих поездок. Кроме того, вам должно
быть известно, что новообращенные христиане не опустятся до шпионажа. Я - один
из них: вы можете спросить об этом у преподобного Рихарда Вурмбранда, и он подтвердит,
что я посещаю их собрания в различных домах".
Подозрения в шпионаже тут же отпали, зато теперь его стали расспрашивать о наших
собраниях. Брат наш проговорился и попал в ловушку. Полицейские коварно скрыли
истинную причину своего интереса и объяснили, что им нужны имена участвующих
в собраниях лишь для того, чтобы удостовериться, что он и в самом деле новообращенный,
и, что самое главное, тем самым окончательно развеять подозрения в его шпионской
деятельности Так они выманили у него очень много имен.
Однажды около одиннадцати часов вечера, когда я, уже лежа в постели, готовил
проповедь, обличающую войну, которая к тому времени достигла своего апогея, в
комнату вдруг вошла моя жена и с обычной своей улыбкой на лице сказала: "Дом
окружен полицией!" Я едва успел сунуть текст проповеди в кипу бумаг на столике
у кровати. Несколько полицейских ворвались в дом и объявили, что я снова арестован.
Я поспешил одеться и выйти с ними из дому, так как одна из трех наших комнат
была до потолка заставлена коробками с продуктами, которые на следующий день
предстояло передать в женскую тюрьму, где находилось около двухсот верующих:
баптисток, пятидесятниц и адвентисток. (Мы взяли на себя оказание помощи заключенным
верующим братьям, так как главы этих деноминаций либо боялись, либо не умели
осуществить это сами. Когда мы обратились к ним с предложением организовать такую
помощь, они уклонились от участия в ней). Если бы полиция обнаружила эти коробки,
что бы мы могли сказать? Оказание помощи заключенным считалось серьезным преступлением.
Кроме того, нам пришлось бы сказать им, откуда мы взяли деньги на эти продукты.
А если бы мы отказались сообщить, для кого они предназначены, нас могли обвинить
в экономическом саботаже - припрятывании продуктов. В любом случае нас привлекли
бы к ответственности. Но Господь закрыл полицейским глаза, и они не вошли в ту
комнату, где хранились продукты. Они только собрали бумаги, лежавшие на столе,
и связали их в стопку. Меня увели, прихватив эти бумаги. В тот же вечер были
арестованы еще десять членов нашей общины, в том числе шестнадцатилетняя девушка,
которая еще не приняла веру, но посещала наши собрания.
Когда мы пришли в участок, мы увидели там брата, виновного в нашем аресте. Он
был в отчаянии, что по его вине нас на долгие годы заточат в тюрьму. Мы сразу
же стали утешать его и попытались вывести из горестного состояния духа. Это нам
удалось, и он по сей день является членом нашей общины. Мы никому не рассказали
о его оплошности. Спустя несколько лет я совершил обряд его бракосочетания.
Один из полицейских ударил молодую девушку, потому что, когда ее спросили, какого
она вероисповедания, она ответила: "Я люблю Иисуса, но я не знаю, как называется
эта религия". Лучшего ответа она дать не могла.
Эта история могла бы закончиться трагически, если бы Господь не послал нам помощь
в лице шведского посла в
Румынии Патрика фон Ройтерсверде, который вступился за нас. Это был глубоко верующий
человек, делающий много добра. Его дверь всегда была открыта для нуждающихся
и гонимых, независимо от их национальности, расы, класса или вероисповедания.
Сначала он помогал евреям, страдавшим от несправедливости, а потом, когда ситуация
кардинально изменилась, немцам, которые оказались в положении преследуемых.
Нам предложила свою защиту Шведская Миссия Израиля, и таким образом мы познакомились
с шведским послом. Как только он узнал, что нас арестовали, он немедленно вмешался
и выступил в нашу защиту, хотя это было нарушением дипломатических правил, поскольку
он не имел права ходатайствовать за румынских граждан. Тем не менее его заступничество
оказалось успешным.
Кроме того, нам очень повезло в том, что мы сумели удовлетворить алчность полицейских
взятками. Мы решили не мучиться угрызениями совести за то, что отдавали свои
деньги бандитам и шантажистам. Мы не видели разницы между бандитом и полицейским,
преследующим нас за нашу веру и ставящим нас перед выбором: "Деньги или несколько
лет тюрьмы". За деньги полиция вернула мне и мои бумаги, даже не просмотрев их.
На этот раз мы провели в тюрьме всего четырнадцать дней.
Пока шла война и я подвергался гонениям - и как еврей, и как проповедник, - мне
удалось опубликовать несколько книг на религиозные темы под псевдонимом Раду
Валентин. Под этим же именем я стал известен среди румынских верующих. (Мне попался
цензор, так любивший выпить, что, наверное, разрешил бы опубликовать даже книгу
о вреде алкоголя, если бы ему дали за это бочку вина).

ПАСТОР МАГНЕ ЗОЛЬХЕЙМ И ЕГО ЖЕНА


***
Это сообщение от автора Michael Burchak
за номером 764
на тему [Dailyreading] книга,
опубликованое в день 2006-09-08 и в час 07:20,
разошлось для 18
участников телеконференции Ежедневные духовные чтения