Непобедимая и легендарная, 3
На учебной базе медицинской службы, где я проходил офицерские курсы,
потоки крови действительно текут. Это кровь ребят, проходящих срочную
службу и учащихся на "ховшей" - военных фельдшеров.
Для того, чтобы уверенно попадать в вену при лечении раненых, эти бедолаги
тренируются друг на друге, и получают внутривенный укол 4-5 раз в неделю -
правда, столько же раз и сами кого-то колют. Поэтому, после нескольких
недель обучения их вены выглядят как вены старых наркоманов. Зато в
результате они могут попадать в вены в полной темноте, на ходу в кабине
трясущегося джипа или в вертолете в воздухе, а значит, могут при случае
спасти чью-нибудь жизнь. Их курс длится 3,5 месяца, за это время они
изучают основы медицины, и учатся оказывать помощь раненым, в том числе
проводить реанимацию.
Термин "военфельдшер" на самом деле не точно соответствует ивритскому
термину "ховеш". Xовеш - это нечто среднее между санитаром и фельдшером,
но эти ребята так много знают и умеют, что называть их санитарами язык не
поворачивается. Жизнь у них в армии нелегкая, они делают все то же, что
рядовые бойцы - служат танкистами, пехотинцами и т. д. - но их солдатский
пояс на несколько килограмм тяжелее из-за дополнительных вещей -
перевязочного материала, капельниц, пластиковых мешочков с физраствором
для в/в вливания. После утомительных переходов все идут отдыхать, а они
остаются накладывать повязки солдатам, сбившим ноги. Их могут поднять
среди ночи из-за температурящего солдата, или не отпустить в увольнение,
если в части есть больные.
Никаких особых привилегий такой статус им не дает, кроме уважения
товарищей и ощущения своей явной нужности. Понятно, что в глазах солдат их
авторитет высок - возможно ховеш окажется их спасителем, если вдруг
кого-то из них ранят. Причем это не преувеличение - в истории войн Израиля
полно случаев, когда именно ховши своими действиями спасали жизни
солдатам. Например, один из них получил звание Герой Израиля (высший знак
отличия в армии, равный по значению Герою Советского Союза) за то, что на
поле боя под огнем сделал трахеостомию - разрез дыхательного горла
раненному солдату, который из-за лицевого ранения не мог дышать. В таких
случаях счет идет на минуты, раненый явно умер бы до прихода врача, и
ховеш выполнил эту операцию сам, хотя по штату ему делать это не положено,
да и нечем. Трахею он вскрыл перочинным ножом, а в качестве дыхательной
трубки использовал съемный ствол от автомата Узи. В результате раненый
выжил, а ховеш получил награду, которой в Израиле не разбрасываются - за
военные подвиги ее получили всего 7-8 человек.
Несмотря на все трудности, курс считается очень престижным, туда строгий
отбор и отсев, и нет отбоя от желающих. Хотя некоторые идут на этот курс,
чтобы облегчить себе жизнь - он все-таки легче чем курс молодого бойца в
боевой части, в основном ребят и девчонок тянет туда романтика, желание
получить нужные в жизни навыки реанимации и, без громких слов, желание
спасать. Я вижу среди них много ребят, которые воспринимают все эти вещи
очень серьезно, многие из них до армии были добровольцами на скорой
помощи, ездили с бригадами по вызовам, участвовали в реанимациях.
Прошедшие такой курс чувствуют себя ховшами и после увольнения из армии -
я встречал несколько человек, которые давно работают по своим
специальностям, но все же возят в своих машинах все для оказания первой
помощи, и профессионально помогают при каждой аварии, которую встречают на
дороге.
Вообще, отношение к жизни и здоровью солдат в Израильской армии выгодно
отличается от советской. Врач имеется почти в каждом батальоне, солдат при
необходимости может получить направление к любому узкому специалисту,
лечение зубов - очень дорогое - за счет армии, так же как и заказ очков.
Врач при необходимости может вызвать к раненому вертолет с реанимационной
бригадой, который прибудет в любую точку и окажет ему помощь. Причем
военных врачей инструктируют так: "Вам будет легче объяснить комиссии при
разборе случая, почему вы вызвали вертолет без достаточных к этому
оснований, чем если вы не вызовете вертолет, когда он был нужен". Армия
согласна гонять вертолет зря, лишь бы не пропустить действительно опасное
состояние у раненого. Существует служба психологической помощи, где
работают психиатры и социальные работники - психологи, проводящие
психотерапию и пр. и солдату несложно к ним попасть.
Кстати, любопытно, что такой специалист на иврите называется "кабан" -
сокращение от ивритских слов: "офицер душевного здоровья". Поэтому, когда
приходит солдатик и просит направление к "кабану" - звучит экзотично. В
случае ранения или травмы военный врач обязан оказать первую помощь,
включая реанимацию, интубацию и искусственное дыхание. Он должен уметь
установить плевральный дренаж (трубку для откачки воздуха из оболочки
легкого) в случае ранения в грудную клетку, сделать при необходимости
трахеостомию (разрез трахеи для обеспечения дыхания), причем это обязан
делать любой военный врач, даже если он в мирное время окулист или кожник.
Понятно, что делать такие вещи надо умеючи. Вот для этого и организован
офицерский курс для врачей, на который я попал. Его основой является
принятая в США методика лечения мультитравмы, которая называется ATLS -
Advanced Trauma Life Support. Эта методика была разработана американским
врачом, у которого жена и ребенок попали в автокатастрофу, и ему пришлось
наблюдать за действиями работников приемного покоя со стороны. Он был
поражен, насколько лечение проводилось бессистемно и впоследствии уже
специально начал анализировать, как лечат подобных раненых на первых
этапах помощи. Оказалось, что когда раненые с множественными поражениями -
без сознания, с травмой головы, с переломами и ранами прибывают в
приемник, то врачи-ортопеды автоматически кидаются лечить переломом ноги,
хирурги занимаются травмой живота, а в результате раненый погибает из-за
проблемы с дыханием, на что никто не обратил внимания.
В результате анализа своих наблюдений этот врач создал систему, дающую
очень четкий алгоритм лечения, с учетом очередность проблем, которые
встают перед врачом при мультитравме. Оказалось, что чаще всего раненые
гибнут от проблем дыхания, поэтому, прежде всего необходимо обеспечить им
проходимость дыхательных путей и вентиляцию легких, не обращая внимание на
открытые переломы, ожоги и кровотечения. Затем занимаются вентиляцией -
проверяют, не нужно ли вставить плевральный дренаж в случае пневмоторакса,
делать ли искусственное дыхание, затем переходят к проблеме циркуляции -
ставят венозный катетер и льют жидкость, и т. д. Переход к следующему
этапу лечения возможен только после завершения предыдущего. Таким образом,
последовательно занимаются наиболее опасными проблемами, ликвидируя их и
постепенно переходя к менее опасным. В результате уменьшается шанс, что
раненый погибнет из за того, что врач начал лечение с менее опасных для
его жизни поражений, забыв про более опасные. Система универсальна,
основной алгоритм один и тот же, независимо от того, какие ранения есть у
пораженного. Постепенно эта система привилась в США, где она получила
полное распространение. Сейчас там ни один врач не имеет права работать в
приемном покое, если не прошел курс ATLS.
Примерно с 80-х годов эту систему взяла на вооружение армия обороны
Израиля, и система многократно доказала свою эффективность. Оказалось, что
она применима не только в больницах, но и на поле боя. Сейчас все врачи,
проходящие офицерские курсы, обязательно проходят этот четырехдневный курс
и сдают экзамен по нему, да и в основе обучения ховшей - она же. В
сущности, эта система для врача-неспециалиста в травматологии - как
костыль для хромого. Тот же кожник или терапевт, прошедший такой курс,
теперь не теряется при встрече с тяжело раненым, а, по крайней мере,
знает, с чего начать, что делать потом и т. д. Какие-то хирургические
процедуры он делает, конечно, хуже, чем специалист - хирург, но он
понимает систему лечения раненого и может дотянуть его живым до больницы -
а это главное. Я говорил с врачами, которые работали еще до введения в
армии ATLS, они утверждают, что сейчас качество лечения раненых подскочило
очень сильно. Когда в приемник госпиталя вертолетами привозят наших ребят,
раненых боевиками Хизбаллы в Южном Ливане, они обычно уже заинтубированы,
со всеми положенными дренажами и катетерами и успели получить по несколько
литров жидкости в/в.
После окончания офицерского курса и сдачи экзамена по ATLS мы получили
звание лейтенантов, и разъехались по домам. Себя я называю теперь -
"Дважды лейтенант запаса" - советской и Израильской армии.
Примерно через полгода после офицерских курсов меня впервые призвали на
месячные сборы в качестве врача. База пограничных войск, куда я попал,
находилась в 15 минутах езды от южной оконечности Мертвого моря. Эта
пустынная местность называется Иорданской долиной. По ней протекает речка
Иордан - та самая, библейская - которая затем впадает в Мертвое море Летом
она превращается в ручей, а зимой в период дождей наполняется. Сама
речушка не видна среди песка и голых холмов, издали ее можно определить
только по полосе зеленых кустов, растущих на берегах. Напротив базы в
нескольких километрах западнее расположен город Иерихон - тот самый, стены
которого в свое время рухнули от звуков иерихонской трубы. Ныне это
столица палестинской автономии. По долине раскиданы арабские деревни,
лагеря палестинских беженцев и кое- где еврейские поселения - красивые
коттеджи за колючей проволокой.
Дело было летом, жара стояла страшная, вечером дули сильные ветры. Мы - я
и мои ховши - жили в 4-х местных домиках с кондиционерами. Кроме лечения
солдат этой базы нашей задачей было дежурство по всему району. Поскольку
гражданского здравоохранения в районе очень мало, армейская медицина берет
на себя лечение всех тяжелых случаев, включая автомобильные аварии,
ранения, сердечные приступы и т. д. Поэтому раз в 3-4 дня нас поднимали по
тревоге ночью и мы мчались на военном амбулансе лечить очередного
автомобилиста, перевернувшегося на крутом повороте, или парня, укушенного
змеей, или инфаркт миокарда у жителя поселения. Один раз мы всю ночь
продежурили около Мертвого моря, когда группа туристов заблудилась в
окрестных горах и один упал в ущелье и побился. Его пытались достать с
зависшего над ущельем вертолета, но условия были тяжелые и не было
уверенности, что вертолет сможет его вытащить. В таком случае нам бы
пришлось туда выдвигаться. К счастью, с 5-ой попытки спасатели все-таки
его вытащили, а мы вернулись досыпать на базу.
В другой раз нас вызвали на крупную аварию, когда разбился арабский
автобус с жителями территорий. Было несколько тяжелораненых, и пока мы их
лечили, наша полиция охраняла нас от их родственников из соседней деревни,
чтобы они не всадили нам нож в спину. После того как раненых развезли по
больницам - кого полегче - в арабские, кто потяжелее - в наши - арабы
молча повернулись и без улыбки, без ?спасибо?, отправились восвояси. Вот
такие отношения. Я не хочу сказать, что они должны были нам на шею
бросаться - им нас любить, в общем, не за что, но элементарную
благодарность за лечение мы были вправе ожидать. При том, что арабы к нам
при травмах обращались постоянно и помощь получали от нас безотказно.
Каждую неделю мы на амбулансе объезжали все мелкие укрепленные пункты,
привозили лекарства, лечили заболевших.
Особенно страдали те, кто находился рядом с Иорданом, там жили огромные
тучи комаров, которые закусывали до волдырей. Побывал я и на самом мосту
Алленби - основном переходе через границу с Иорданией (граница проходит
через речку Иордан). Мостик меня разочаровал - малюсенький, как
какой-нибудь деревенский мосток через ручей. По дороге на наши посты мы
несколько раз проезжали через город Иерихон. Рассказывают, что когда-то до
интифады там было совершенно безопасно, наши солдаты любили захаживать в
арабский ресторанчик около рынка. Сейчас еврею там показываться не стоит -
прибьют запросто. У нас, на военной машине, с оружием, проблем не
возникало, но лишний раз заезжать в город мы тоже не хотели - могут и
камень бросить.
На самой базе мы жили очень хорошо. Практически весь батальон состоял из
резервистов во главе с подполковником - на гражданке адвокатом. По вечерам
все снимали форму, одевали пляжные тапочки, шорты, футболки и шли жарить
шашлыки, которые съедались под анекдоты и споры о политике. Мои ховши на
гражданке работали кто где. Один - инженер-электронщик, другой - ведущий
программист крупной фирмы, третий - владелец туристской компании,
четвертый - студент. Люди все интеллигентные и интересные, время в
разговорах пролетало незаметно. Кормежка на базе в будние дни простая, но
обильная и вкусная. Посуда пластиковая, вилки и ложки обычные. Поскольку
среди военнослужащих часть религиозные, то со времен создания Израильской
армии в ней соблюдается кашрут.
В кошруте есть строгое запрещение есть мясное вместе с молочным, поэтому
если на обед шницель - то творога уже не дождешься. Из за этого в каждой
столовой имеется два комплекта тарелок, стаканов и пр. Один комплект
белого цвета - для мясного, другой синего - для молочного. Запрещается их
смешивать - они хранятся, моются и используются строго по отдельности. Не
дай бог случайно взять стакан не того цвета - в столовой есть наблюдатель
кошрута, сразу крик поднимет. Да и полковой раввин время от времени
проверяет соблюдение этой заповеди. На стене столовой кроме натюрмортов с
дичью и лозунгов "Приятного аппетита" обязательно висит справка о ее
кашерности. Если такой справки нет, то правоверный еврей там есть не
может. Отдельный столик выделен для вегетарианцев - им специально готовят
вегетарианские блюда. Достаточно заявить, что ты вегетарианец - и получишь
свою котлетку из моркови - никаких справок не спрашивают.
Каждый шабатный ужин на базе проходит празднично. Столы накрываются белыми
скатертями, ставится фарфоровая посуда, стеклянные бокалы для питья. Все
солдаты и офицеры вперемешку садятся и ждут командира. Когда он заходит,
все встают, и начинается молитва. Нерелигиозные стоят молча, прикрыв
голову шапкой или рукой, религиозные в кипах повторяют молитву вслух.
Потом все садятся, и начинается еда. Я специально записал меню одного
такого ужина. Пять видов салата, суп из чечевицы, тушеная картошка с
бурекасами - это такие слоеные пирожки с сыром и яйцами. Рис с зеленым
горошком, огромные бифштексы, края которых свешиваются с тарелки, жареные
куры, маслины, огурцы, помидоры, вареная свекла, апельсины. Под конец -
сладкие булочки с корицей, морс и шабатное вино - по 1/2 - литровой
бутылке на 6 человек (после ужина две трети осталось в бутылке, хотя никто
никого не ограничивал). Все свежее, вкусное и обильно. После такого ужина
я еле поднялся с места, а мой сосед по столу - 18-летний парнишка из
Гомеля, заявил: "Сегодня так себе ужин". На мой вопрос: "Какого рожна тебе
еще надо", ответил - что мол "еда не вкусная". "Зажрался" - таков был мой
диагноз.
Задачей нашей части была охрана границы. Однажды ночью сработала
сигнализация и мы выехали по тревоге - амбуланс с врачом обязан
сопровождать пограничников, когда они ловят нарушителя. Пока его ловили,
мы стояли неподалеку от арабской деревни и ждали, чем дело кончится.
Молодые арабы - местные жители - сидели неподалеку, курили кальян,
тихонько разговаривали между собой. Друг друга мы игнорировали, хотя и
наблюдали за противной стороной внимательно. Черт их разберешь - может
именно этот молодой парень в протертых джинсах завтра обвяжется
взрывчаткой и пойдет взрывать автобус в Иерусалиме, или вдруг сейчас
вскочит и с криком "Аллах Ахбар" попытается кого - нибудь из нас прирезать
- пойди знай, что у него в голове. А может он мирный крестьянин, и сам нас
до смерти боится? В общем, пропасть страха, ненависти и недоверия между
двумя народами, и как из нее выбраться - никто не знает. Мы простояли часа
полтора, пока, наконец, наши доблестные пограничники поймали нарушителя -
дикую свинью, которая и привела в действие сигнализацию.
По дороге на базу в 2 часа ночи остановились выпить кофе в придорожном
солдатском кафе. Это ангар, сверху покрытый пленкой, внутри расставлены
столики, прилавок и все. В середине за длинным столом сидело человек
двадцать солдат и офицеров, явно празднующих чей-то день рождения. Шум,
дым сигарет, гогот, игра на гитаре, дурные крики разносились по всем
окрестностям. Когда я подошел поближе, оказалось что ничего крепче
кока-колы на столе не было - даже пива. Солдатики веселились сами по себе,
и им не нужен был для этого алкоголь. Картина поистине удивительная для
выходца из России - но такие уж они странные - эти аборигены. На этой
пасторальной сцене я и кончаю свои заметки про Израильскую армию.
